Росукрэнерго — задумка россиян, эдакий механизм при помощи которого, начиная с 2004 года можно решить все проблемы по укрощению Украины и ее евроатлантических и европейских амбиций через газовые бонусы.

Так считает Директор энергетических программ центра НОМОС Михаил Гончар. Своими мыслями он поделился в интервью ЛІГАБізнесІнформ [2].

По мнению эксперта, исключение из Военной доктрины Украины положения о членстве в НАТО было синхронизировано с появлением РУЭ — июль 2004 года.

Смена власти в Украине не привела к ликвидации непрозрачных схем торговли и транзита газа. Наоборот, в 2006 году после первого газового кризиса схема совершила рывок: РУЭ вышло на внутренний рынок газа через компанию УкрГазЭнерго, основанную на паритетных началах с Нафтогазом. Оставаясь де-юре швейцарской компанией, РУЭ постепенно отвоевывала у Нафтогаза рынок промышленных потребителей газа. В обществе пытались закрепить стереотип, что захват рынка компанией имеет под собой экономическое основание — Украина, якобы, получает дешевый туркменский газ.

В данном случае показателем является не только цена газа. Последствия дешевого газа имени Фирташа газотранспортная система Украины выхаркивает до сих пор. Потому что, покупая дешевый туркменский газ и поставляя его в Украину и одновременно транзитируя часть газа в ЕС, РУЭ получало сверхприбыли.

В СМИ вбрасывалась информация о том, что продажи газа на рынках стран ЕС служат компенсатором убыточного бизнеса в Украине, где туркменский газ продается дешево. Но это была неправда. Анализ деятельности РУЭ и УкрГазЭнерго показывает, что схема была прибыльной и в Украине.

«По нашим оценкам, выполненным в ходе реализации в 2011 году совместно с нашим партнером Исследовательским центром Словацкой ассоциации внешней политики проекта „Украина и Словакия в посткризисной архитектуре энергетической безопасности Европы“, РУЭ могло минимально зарабатывать на каждой тысяче кубометров газа, поставляемого в Украину, $19,58 в 2007 году, $14,67 — в 2008-м. Это весьма немало, если вспомнить, что объемы поставок тогда превышали 50 млрд. кубов в год.

А вот украинская ГТС, которая транзитировала дешевый туркменский газ в ЕС, работала на смешных транзитных тарифах и тарифах по хранению газа. Например, тариф на хранение газа в ПХГ был в 2006 году в 17 раз дешевле, чем в соседней Венгрии. Укртрансгаз, зарабатывая деньги за счет транспортировки, транзита и хранения газа, не мог распоряжаться ими. Все шло в общий котел Нафтогаза.

ГТС оставалась на остаточном принципе финансирования. А одна из ключевых целей, которая активно пропагандировалась при создании схемы РУЭ, состояла в том, что это даст Украине не только дешевый газ, но и позволит заработать средства для модернизации ГТС. Ни цента денег в модернизацию ГТС от многомиллиардных оборотов с туркменским газом Украина не получила. Таким образом, произошло финансовое обескровливание ГТС. И Украина пошла с протянутой рукой по Европе», — говорит Гончар.
Финансовое положение Нафтогаза стабильно тяжелое из-за дисбаланса цен закупки и реализации газа внутри Украины.

Эксперт считает Нафтогаз фиктивным банкротом. «Власть предержащим выгодно держать Нафтогаз в таком состоянии. На него списываются долги и проблемы, ему делают искусственное дыхание из бюджета, а прибыли делаются и делятся в других местах», — говорит Михаил Гончар.

«Аргумент» [3]