«Без Украины Россия – «недоимперия», а то и не империя вовсе»

Первого сентября должен вступить в силу одобренный Германией, Францией и Россией план полного прекращения огня на востоке Украины. Официальный Киев и пророссийски настроенные сепаратисты также согласились прекратить нарушения перемирия с этого числа.

О том, насколько жизнеспособны Минские договоренности, и куда завела Россию ее политика по отношению к Украине, в интервью Русской службе «Голоса Америки» [2]рассуждает публицист Лилия Шевцова.

Виктор Васильев: Лилия Федоровна, время идет, а украинский конфликт на российском ТВ по-прежнему остается на первом месте, отодвигая на второй план все остальное, в том числе насущные проблемы страны. Чем это, на ваш взгляд, объясняется и есть ли все-таки перспективы у Минских соглашений, не мертворожденное ли изначально это дитя?

Лилия Шевцова: Украинская тема стала для российской жизни рутиной. Более того, украинские события давно уже вытеснили российскую политику, которая фактически «само-аннигилировалась», либо стала реакцией на происходящее в Украине. Скоро вернутся из отпусков ведущие телепропагандисты, и вновь вечера заполнятся промывкой мозгов российских граждан посредством «украинской темы». А пока продолжается бесконечный процесс «Минского примирения», превратившийся в виртуальность, с которой все смирились. Ибо не может быть «нормального» выхода из войны, в которой противники – Россия и Украина – преследуют несовместимые интересы.

«Минск-2» стал поиском путей замораживания конфликта, и пока идет мучительное прощупывание возможных условий его «заморозки». Но даже если участники этой безнадежной виртуальной затеи найдут компромисс, он будет неизбежно временным. Стремление Кремля подорвать жизнеспособность государства, которое он считает частью «Русской системы», а украинцев и русских – одним народом, означает воспроизводство состояния «ни мира – ни войны». Оно будет кровоточить и в любой момент способно взорваться. Как это происходит, например, в другой ситуации, где нет «ни мира – ни войны», – в Нагорном Карабахе.

В.В.: Что такое Украина для России сегодня?

Л.Ш.: Украина стала для России переломным фактором, который открыл новую страницу в российской истории. Этот факт нам еще предстоит осмыслить. Чего мы, кажется, не хотим и чего избегаем – уж не из-за раненного ли самолюбия?! Украина, некогда бриллиант в короне русского самодержавия, нанесла смертельный удар по «Русской системе», решив двинуться в Европу, то есть, выбрав враждебный для Москвы цивилизационный вектор. Это подрыв самодержавного генетического кода, который зиждется на имперскости: Украина – важнейший ее элемент. Забудьте бредни наших экспертов о геополитике! Это лишь попытка по-другому обосновать необходимость имперскости, но в еще более опасной форме. Недаром геополитика в Германии фактически запрещена, как идеология обоснования фашизма!

Роль и значимость Украины для самодержавия в Кремле понимали всегда, с особым остервенением уничтожая все намеки на украинское национальное самосознание. Сталин решился на геноцид украинской нации, чтобы истребить в зародыше ее стремление к национальному духу. Без Украины Россия – «недоимперия», а то и не империя вовсе. И нынешний Кремль это осознает, неважно на каком уровне – ощущений либо логики. Недаром Украина стала личным проектом Путина.

В.В.: Только ли из-за событий в Украине Кремль избрал нынешнюю пропагандистскую линию, основанную на враждебности окружающего Россию мира?

Л.Ш.: Нет, не Украина сталанепосредственным поводом для возвращения Кремля к модели «Крепость-Россия». Это возвращение было реакцией на российские протесты 2011-2012 годов и следствием неспособности Кремля править в ситуации «полуоткрытой форточки», то есть мягкого авторитаризма. А падение Виктора Януковича стало для Кремля одновременно и ударом (ведь Москва его уже купила, а он не удержал власть!), и подарком – он дал повод для перевода доктрины «Россия – Крепость» (уже оформленной к концу 2013 года) из лозунга в практическую плоскость через «крымнашизм».

В.В.: И что это дало в реальном исчислении?

Л.Ш.: Аннексия Крыма предоставила Путину возможность новой легитимации власти. Но заметьте важное: эта легитимация произошла при разрушении опор «Системы», которые она создавала в последние десятилетия, в частности, подорвав важнейший способ существования российской элиты в мирное время – возможность ее интеграции в западные элиты. И еще: разрушение этих опор произошло при невозможности России вернуться к традиционному механизму обеспечения жизни Крепости – через реальный, не имитационный милитаризм, через реальное ядерное сдерживание Америки, через реальную изоляцию общества от окружающего мира. И то нельзя, и это невозможно!..

В.В.: Чего же Москва добилась своей украинской политикой?

Л.Ш.: Сопротивление Украины и упорство Украины в выборе своего пути на Запад (который стал для Кремля враждебной цивилизацией) – самое явное и откровенное доказательство неспособности России вернуться к традиционной модели самодержавия. Эта модель обязательно должна включать Украину! Но ирония заключается в том, что превращение украинской темы в фактор российской внутренней политики и ключевую составляющую легитимации Кремля говорит об отсутствии у «Русской системы» иных механизмов жизнеспособности – Россия стала заложницей украинского вектора. В каком-то смысле сегодня украинцы покорили Россию, как они сделали это в культурном и интеллектуальном смысле, когда оказались в имперских объятиях Москвы (у украинцев уже было Магдебургское право, они были образованнее московитов и даже первый русский толковый словарь создал украинец в Киеве!) Правда, признать это – совершенно невозможно для российской элиты.

В тему: