Блокада «торговли на крови»: как это происходит и что думают люди. Репортаж

1.00

Острая тема

«Чем больше нас будут разгонять, тем больше нас будет становиться». Уникальные монологи патриотов Украины о войне, власти, предателях и достоинстве человека, о будущем Донбасса - о том, что замалчивают провластные СМИ.

«Донецк, Горловка, два места! Донецк! Горловка!». Это первое, что я слышу, выйдя на конечной Интерсити "Киев-Константиновка».

Мне в Донецк не надо. Я еду на блокаду, вернее, на один из ее железнодорожных редутов, который разместился вблизи Бахмута.

Блокада «торговли на крови», как ее называют организаторы, продолжается уже месяц. За это время заблокированы три ветви, по которым уголь с оккупированных территорий шел в Украину. Две из них - в Луганской области, одна в Донецкой. В штабе уверяют: тотальное блокирование - это лишь вопрос времени.

Официальной же информации - сколько у нас действует направлений железнодорожного сообщения, не говоря уже об объемах товарооборота с оккупированными территориями - нет. Недавно телеканал 1+1 рассказал, что в Украине с оккупантами торгуют 603 украинских предприятий, владельцы которых - боевики ОРДЛО, бывшие депутаты Партии регионов и граждане России.

В тему: Торговля на крови. В Украине 603 компании торгуют с ОРДЛО (ВИДЕО) [2]

В штабе блокады отчитываются: за месяц блокировщики не дали пересечь линию разграничения почти 75-ти тысячам вагонов. Работникам Алчевского металлургического комбината уже доплачивает Россия, работникам Енакиевского металлургического завода - сам Ринат Ахметов [3], а шахтеры Енакиево, оставшись без работы, начали угрожать руководству «ДНР» акциями протеста.

Меня, прежде всего, интересовали люди, которые держат блокаду. Я хотела посмотри им в глаза, чтобы понять, что ими руководит - корысть или идея ...

Разговоры, записанные мною с людьми, которые в настоящее время находятся на редуте «Запорожье» - уникальные. Вы не прочтете подобных свидетельств, представленных нами практически без купюр, ни в одном издании. Потому что, во-первых, тема блокады подается практически всеми СМИ предвзято, с перекосами в ту или иную сторону. А, во-вторых, большинство людей, с которыми мне пришлось пообщаться - жители Донбасса. Так получилось - не знаю, тенденция это или стечение обстоятельств, но в день моего пребывания на блокаде там действительно местных было больше, чем приезжих. И тем ценнее для меня были их рассуждения о том, куда идет Донбасс. Вернее, куда ведет его нынешняя власть.

Так же интересно мне было увидеть быт блокадников, поскольку, честно говоря, разговоры в определенных кругах о «бомжах»-блокировщиках, которым Семенченко выплачивает по сто гривен «суточных» - мне очень сильно не нравились. И я рада, что убедилась: это не бомжи. Это действительно ветераны АТО, патриоты, которые хоронили своих побратимов, и искренне не понимают, как можно торговать с оккупантами. Возможно, такие люди здесь кому-то и действительно кажутся глупцами. Но, уверена, они не позволят собой манипулировать никому.

***

... Оказавшись в Бахмуте, я вдруг узнаю, что Семен Семенченко [4] - который, согласно нашим предварительным договоренностям, должен быть моим гидом-сопровождающим, находится в Киеве. Именно в эти дни проходило чествование Героев Небесной Сотни и у Семенченко, как выяснялось, внезапно появились другие планы.

Я оказываюсь сама в чужом городе, а на блокаду, разумеется, городские маршрутки не ходят. Но, очевидно, вмешалось провидение. Прогуливаясь по Бахмуту и размышляя, как мне добраться до редута, я наткнулась на горстку людей, которые собрались у вывешенных портретов погибших майдановцев. Выяснилось, что это городское вече в память наших героев. Среди немногочисленных присутствующих узнала колоритного мужчину, лицо которого видела на видео блокады - это был местный казак Саша, который дал «помордаса» начальнику Донецкой полиции Аброськину. Саша оказался на удивление контактным, веселым и легким в общении человеком, а потому проблема моей транспортировки на блокаду была решена за несколько минут. Саша вызвался подвезти меня на своей машине.

Вече

Итак, на следующий день, с самого утра, мы вдвоем с казаком уже были на «посту № 2».

«Пост № 2», или «Редут «Запорожье» - это две большие палатки вблизи заблокированного железнодорожного пути, горы дров вокруг, которые беспрестанно резали бензопилой двое парней, несколько бочек, в одной из которых пылал костер. Вокруг бочки сидело десятка полтора мужиков. Рядом - сложенные шины, непонятно - то ли для того, чтобы сидеть на них, то ли для того, чтобы их палить, когда появится такая необходимость.

Редут

Много флагов - желто-голубых, красно-черных, батальона «Донбасс». И, конечно, местный Рябко, худой, но веселый ... О моем приезде никто из блокадников не знал, мое журналистское удостоверение внимательно рассматривал серьезного вида бородач, а потом впустил в палатку, к командиру.

Там, очевидно, было время утреннего чая. Шумит электрочайник, к включенному ноуту подключена видеокамера наружного наблюдения - на мониторе виден подход к палатке. В палатке - с десяток застеленных «мест», небольшой столик, заставленный пачками с чаем, в углу - коробки с продуктами: печенье, какие-то крупы, сухофрукты, то есть, продукты длительного хранения. У входа в палатку стоят несколько пластиковых бутылей из-под воды, в них - свежие вареники. «Только что принесли местные», - говорят блокадники. Бутыли изнутри запотели - значит, вареники действительно недавно приготовлены.

Вареники

Еда в палатке

"Можно, я сперва чай попью, а потом поговорим?", - обращается ко мне молодой человек лет тридцати пяти. Как выяснилось, это и есть командир редута, позывной «Богуслав». Имя-фамилию называть отказывается. Рассказывает, что родился в Черновцах, но рос в Киеве. Служил, как и большинство здесь присутствующих, в батальоне «Донбасс».

Богуслав

Мне делает заварной кофе.

В конце концов, потягивая из пластикового стаканчика, начинает рассказывать, почему и зачем они здесь: «Раньше ведь торговля велась, но никто об этом особо не задумывался, да? Мы сейчас начали перекрывать – это значит, что есть такие люди, у которых в кошелек каждые сутки меньше приходит. Так вот их морды сейчас – они все в телевизоре. Это их бабки, и они готовы нанять «титуханов», масс-медиа, чтобы работали против нас. Понимаете, да? Для нас уже ясно, кто против нас работает, чья это была торговля»…

«Так чья торговля?», - интересуюсь.

«Тех, кто в Киеве пугает веерными отключениями, остановкой предприятий. Вот все они… Они просто народ берут в заложники. Поймите, мы для них создаем реальную финансовую проблему. Да, «мусорские» дубинки – это будет неправильная картинка для Европы. Поэтому они народ берут в заложники, говорят: у вас нет света, нет газа – виноваты «блокадники». Знаете, «каталы» как делают? Они стравливают. Типа, мы – в сторонке тут побудем, а вот вы между собой разбирайтесь”.

Говорим о перспективах, о главной цели блокады.

«Перспектива - это наша победа. Военным путем, Которым мы идем три года, перспектив ноль, это я уже вам точно могу сказать. Вот здесь есть перспектива - закончить войну нашей победой”.

Спрашиваю, готовы ли блокадники к переговорам.

«Сперва пускай Ахметов подсуетится и выпустит всех наших пленных, всех до единого. Это только он может сделать. Он в той стороне - царь и Бог», - заявляет неожиданно «Богуслав».

На мое немое удивление отвечает: «Да, да, да! Просто царь и Бог. Там уже, думаю, иконки с ним стоят в храмах ... Ах, Ринат Леонидович, бл ... Просто член каждой семьи ... Вот так вот ... Я общаюсь с сепарами. То есть они нам «стучат» с той территории, да… Мы ж не просто так про наших пленных знаем, и прочее... У нас есть информация с той стороны. У нас много сочувствующих, скажем так. И среди населения, и среди лиц среднего звена их командования. Я вот говорю, как есть. То есть, можно сесть с Ринатом Леонидовичем за стол переговоров, но только сначала пленные вернутся домой, к своим матерям. Все, до единого».

Интересуюсь, почему, по его мнению, процесс передачи пленных проходит так вяло.

«Потому что государству абсолютно насрать, абсолютно, - говорит безапелляционно, - А в чем выгода? Выгоды же никакой. Для них ... Вы думаете, для них важно, чтоб несколько тысяч матерей увидели своих детей?».

Я удивлена озвученной цифрой.

«Ну, например, у меня есть информация, что только в одном конкретном месте, подконтрольном казачкам, сидит наших 93 человека. Мы прикидываем, сколько таких точек у них ... мы всей картиной не владеем.

Но - больше тысячи. Они все – без вести пропавшие. Их семьям не надо выплачивать по 600 тысяч «на смерть». О них можно забыть.

Кому это интересно? Это ж не их семьи, понимаете? Их семьи в Швейцарии, в Англии…

А дальше - полностью всю эту торговлю заблокировать, полностью, «в ноль». Поймите, они там, за эти свои шахты, не дадут себе руку отрезать, понимаете? А здесь очень много пацанов, которые готовы отдать свою жизнь за то, чтобы мы победили…».

«А вы не думали, что вас тоже могут использовать, могут манипулировать вами?» - Фамилий я не называю, но, конечно, он понимает, кого я имею в виду.

«Я, по-вашему, какой-то молодой ссыкун, которым можно манипулировать, использовать ?.. Нет, не могут. Я прослужил полтора года. Я задался целью - моя Родина должна быть свободной. Я цели этой не добился военными путями, хотя я честно пытался, все полтора года. И вот я сейчас здесь, потому что я понимаю: просто вернуться в ВСУ – это бессмысленная штука, бессмысленная…

Наш «верховный главнокомандующий» – ему выгодно вот это положение. До бесконечности оно может продолжаться… Поэтому мы здесь делаем нашу победу, сейчас”.

«Но предположим, вам скажут: мы договорились, все, сворачиваемся» - не сдаюсь я.

«Кто свернется? Посмотрите на эти лица, это - суровые солдаты. Приказ свернуться, разъехаться по домам? Не получится.

Да, это процесс уже неконтролируемый политиками, он уже перешагнул стадию, когда политики могли на что-то повлиять...

У меня волонтеры спрашивают: что надо? Палатки надо, людей негде размещать.

Богуслав

Проезжает электричка, и дед какой-то из окна в нас что-то бросает. Наши перепугались, - что он там выбросил? Подошли. А там банка из-под консервы и деньги в ней сто сорок пять гривен ... Понимаете? Так что - какие политики? Это уже процесс немножко другого уровня».

Спрашиваю, планируют ли блокадники перекрыть все железнодорожные ветки.

«Ну мы же говорим о победе, правильно?» - отвечает Богуслав.

... В палатке - жарко. Выхожу на свежий воздух. Прошу Сашу показать, есть ли здесь кто-то из местных жителей, кроме него самого. Выясняется - есть, и немало. Один из них - Сергей. Фамилию не называет, просит его не фотографировать. Родился в Бахмуте, говорит на суржике. Ветеран АТО, служил в 92-й бригаде, воевал в станице Луганской, в 2014-2015 годах.

Спрашиваю, какова сегодня ситуация в его городе.

«90 процентов в этом городе живет сепаратистов. Девяносто. И они сейчас ждут все, когда их здесь придут освобождать.

Я работаю на заводе. На заводе тысяча человек делает. Я один там проукраинский.

«Вы не боитесь?», - спрашиваю.

«Я уходил воевать с этого завода, - говорит Сергей, и в его голосе я слышу сталь, - и я обратно вернулся, все знают, что я - проукраинский, я ничего не боюсь. На заборе у меня флаг Украины установлен. Трижды уже дрался (с теми, кто хотел сорвать флаг, - ред.). Доходило дело до милиции, до прокуратуры, до суда, но никто не поддерживает - ни суды, ни прокуратура, ни милиция.

Даже прокурор защищает сепаратиста, который хотел флаг Украины сорвать.

Милиция, - которая была украинская, потом она стала «ДНРовская», затем она снова стала украинская, и они все на своих местах, как работали, так и работают ...

Эта власть, которая здесь есть, на месте, она ничего менять не будет».

«А центральная власть? - спрашиваю. - Почему здесь никто не занимается воспитательной, идеологической работой?».

«Потому что им тоже не до этого, им лишь бы карманы понабивать, - говорит Сергей. - Вот у меня бригада, я прихожу на работу, и начинаются эти разговоры о «бандеровцах», о том, что армия украинская - это оккупанты. И ничего тут не изменится, ничего ... Думаю, пока не прилетит на голову, пока им на голову ничего не посыплется, они меняться не будут.

Хотя ... Вот у нас два раза обстреливали город из «Градов» - все до одного уверены, что это стреляла украинская армия ... Все, все сто процентов населения».

«И что, - удивляюсь, - некому правду людям рассказать?».

«Некому рассказывать. У нас тут кучка патриотов собралась, мы все друг друга знаем. Нас, может, человек двести наберется. Хотя здесь жило сто тысяч, сейчас, может, восемьдесят тысяч. Двести проукраинских людей на восемьдесят тысяч населения. Все, больше нет здесь никого.

А надо же с детей начинать.

Вот эти, что у меня флаг пытались сорвать - это учителя школ, из 12-й и 24-й школы города Бахмут.

Чему они могут научить наших детей, чему они могут научить? Сюда надо завозить проукраинских учителей.

«Думаю, это же несложно - пригласить сюда сознательных учителей, выпускников педагогических вузов, хотя бы на некоторое время, дать жилье временное», - думаю я.

«Ну а кому оно надо? У всех доллары в глазах, думают только о деньгах.

Вот у нас есть 5-я школа - мой сын там учился, сейчас также воюет, парню 19 лет. Из этой школы есть еще ребята, которые сейчас на войне, есть и такие, которые были ранены. В школе об этом никому никто не рассказывает. Со мной служили ребята из Киевской области, ему 50 лет - и то в той школе, где он учился, повесили его портрет и ученикам рассказывают, что, вот, у нас есть такой человек, который пошел воевать. А в наших школах об этом никто ничего не говорит. Если и повесят (фото - ред.), то напишут, что фашист. Больше здесь ничего никто не напишет.

Здесь вся власть, которая была при сепаратистах, которая была до начала войны - она вся сидит на своих местах».

Я вижу, - ему болит это все, этот человек хочет жить в Украине, в украинском городе Бахмут ... Который почему-то все еще не украинский - по сути и по духу.

Сергей продолжает: «Я вам еще такое хочу сказать …

Из этого города, - когда был Майдан в Киеве, - каждый день по пять-шесть «Икарусов» грузили «титушек» с предприятий.

Им на предприятии деньги за это платили, это я знаю, потому что это из моего цеха люди ездили. Это завод «Вистек». Он делает продукцию для шахтной промышленности, сейчас на шахты сепарские все везет ... Цепи, скрепки - все.

И все эти директора, вся эта нечисть - она как работает на своих местах, так и работает. Они все депутаты горсовета, они не меняются, как еще до войны они сели на эти места, так и сидят там.

И даже если будут выборы, кто их будет переизбирать? Ну, тогда мы, двести патриотов Украины, придем, проголосуем, а все остальные все равно будут за них голосовать».

«Вы здесь живете, вы знаете этих людей, скажите: их вообще изменить возможно?».

Сергей задумывается.

«Я бы собрал всех сепаратистов, всех, кто поддерживает оккупантов, и просто лишил бы их гражданства Украины. И установил бы время, чтобы они успели убраться отсюда.

Это был бы лучший вариант. Изменить их невозможно. И оружие в руки они не берут, - чтобы я мог их взять и уничтожить, как врагов.

Конечно, власть над этим (над "обращением" людей в Украине, - ред.) должна работать. Но не видно, чтобы она работала. Мы не видим, чтобы кто-то как-то обращал на нас (сторонников Украины, - ред.) внимание.

Можно же людей тех, которые переехали с оккупированных территорий, как-то поддерживать. А у нас же как - ну приехал - и приехал; живи, где хочешь, и выживай, как хочешь. Неправильная политика …

Спрашиваю у Сергея, как, по его мнению, будут развиваться события.

«Будет крови еще больше, чем есть», - говорит.

Ответ меня огорчает.

«Все идет к тому ... - продолжает он, - Люди возвращаются с фронта, а их пытаются как можно больше в тюрьме (посадить - ред.,) под различным предлогом.

У нас тут следственный изолятор в Бахмуте, он забит бывшими военными.

«За что их сажают?».

“За разное. У нас ведь войны нет. И если человек в боевых условиях, чтобы выполнить боевую задачу, у кого-то, может, машину забрал или еще, может, в чей-то дом зашел, дверь выбил - это уже считается преступлением. Если бы было военное положение - это был бы совсем другой розговор ...».

«Надо, по вашему мнению, военное положение вводить?».

«Конечны, оно нужно, оно нужно с первого дня ...».

«А почему его не ввели? Как вы думаете?».

«Ну потому что сразу перекроются все эти каналы ... Все эти железные дороги ... Если бы было военное положение - оно бы все автоматически закрылось ... Но теперь все зависит от патриотов Украины. Вот мы собрались - теперь куда им деваться ... Это как Крымская блокада была - пока люди не собрались, ничего же не делалось. И этого Порошенко, его пока, как пакостного котенка, в дерьмо не потыкають носом, он же ничего делать не будет».

Интересуюсь, считает ли он, что в результате блокады ситуация с контрабандой, с торговлей с оккупантами как-то изменится.

«Если мы это все будем и дальше контролировать, - то изменится, - говорит убежденно, - А если все это снова отдадут СБУ или тем же пограничникам - опять будет коррупция. На блокпостах, когда люди проезжают, почти с каждого 200-300 гривен берут. Мой товарищ вез из Макеевки жену беременную, вывозил из-под обстрелов, с него содрали 200 гривен.

«Наши?».

«Наши, а какие же», - говорит …

... В течение нашего разговора с Сергеем «Богуслав» несколько раз подходит, внимательно слушает, что говорит товарищ, но не вмешивается и не перебивает.

Через дорогу, у другой, большей палатки, я замечаю знаменитого «Клима» [5] - Сергея Клименко, 60-летнего снайпера батальона «Донбасс», одного из первых добровольцев этой войны.

Клим

Подхожу, мы знакомимся. «Клим» - киевлянин, интеллигентный, спокойный человек. Мне интересно, как он, человек уже немолодой - решил пойти добровольцем, да еще и снайпером.

«Я уже воевал один раз, пришлось мне ... Знаком с этим делом», - говорит лаконично и негромко.

«Афганистан [6]?».

«Ангола [7], 1975-76 год ... Так вот, когда много ребят из «нулевого состава» батальона погибло под Карловкой (23 мая 2014 года батальон "Донбасс” [8] несет первые потери, попав в засаду под поселком Карловка [9], - ред.), я пошел добровольцем, два года провоевал, в 2014 и в 2016-м.

Интересуюсь, почему он приехал на блокаду.

«Я приехал дня назад, буду до 28-го, потом День рождения у жены, надо будет домой ехать. Но люди приезжают, вот, надо еще одну палатку организовывать.

Я долго решал, долго думал: правильно это или неправильно, пиар – не пиар. Но я за освобождение наших пленных любой ценой».

«Так это пиар или не пиар?» - уточняю.

«Ну какая разница? – каже «Клим», - То, что это происходит, - это уже пиар, и это правильно, потому что это уже у всех на слуху».

«Мы все делаем правильно, - продолжает, - потому что, извините меня, оттуда гнать уголь и потом его перепродавать – это уже, ну, свинство полнейшее. Ребята гибнут, а они торгуют. Так же нельзя! Извините, это просто не по-человечески …».

Пока разговаривала с блокадниками - снова замерзла, прячусь в теплую палатку. Вслед за мной, выпить горячего чая, заходит высокий и большой человек. Он охотно представляется, зовут его Петр Салама, из-под Мариуполя, до войны был предпринимателем, тоже, как и большинство здешних «блокадников», воевал в батальоне «Донбасс».

Петр Салама

«Вы себе даже не представляете объемы контрабанды, - громко говорит Петр, -

Автомобильная дорога между Курахово и Марьинкой - в идеальном состоянии. Почему? Там имеется движения техники. Но когда я ехал к вот этому мальчику (показываетрукой на мужчину в камуфляже, который, заглядывая в палатку, пытается выманить Петра на улицу, - ред), он не может себя показывать, это боец батальйона «Донбасс-Украина», он сейчас воюет, - то я увидел абсолютно раздолбанную дорогу, абсолютно. Почему? Потому что днем и ночью по ней идет беспрерывный поток контрабанды.

…Батальон «Донбасс-Украина» стоит на ферме, которая принадлежит Таруте, я не знаю, как его по имени-отчеству. Это огромный свинокомплекс. Этот весь свинокомплекс работал на Горловку. Он работал, работал, работал… Зашли украинские войска, заняли поселок Новолуганское и он перестал работать на Горловку. И теперь у них проблема со сбытом, им это не нравится. Я понимаю, ребята, что вам это не нравится. Но я сижу в этой палатке уже третий год… Я бросил все, чтобы освободить наши территории…».

Говорю Петру, что президент Порошенко предостерегает [10], что безработные рабочие на оккупированных территориях пойдут в террористы.

«Я вам одну вещь скажу, - отвечает он, - Человек, который не пошел в террористы за эти три года войны - он уже туда не пойдет. Почему поступления в наши войска в основном - из старых кадров? Потому что идут снова воевать люди, которые уже отвоевали. Поэтому я в это просто не верю.

Наш президент – это человек, который морально выдержал три года войны, смотрел, как убивают его граждан… Понимаете, он будет это терпеть и дальше…

Он очень сдержан, понимаете? Но нам не надо думать о тех территориях, нам надо думать о наших гражданах. Нам надо взять и купить уголь в ЮАР или еще где-то, и закрыть вопрос».

Говорю Петру, что меня удивил тот факт, что местное население поддерживает блокадников.

«Не надо этому удивляться, - відповідає. - Приезжают к нам и милиционеры, которые нас дубасили. Которые дубинками нас на трассе избивали… Вот «Богуслав», с которым я провоевал всю войну, - это наш снайпер. Это герой, понимаете? И поднять на него руку – это грех. Его надо носить на руках, ему надо ордена давать и льготы…

Но его дубинками били, когда мы остановили колону с «титушней», с людьми, которые, с иконами, в начале войны, преграждали дорогу нашей технике…

Тогда, в 14-м, у нас не было духа их стрелять. А сейчас у нас нет права их стрелять…

…Так те милиционеры подъезжают к нам тепер, и дают сигареты, и говорят: «Мальчики, вы правы, вы правы абсолютно, мы вас поддерживаем». Обернитесь, пройдите по палаткам. Мы не можем все съесть, что нам сносят, мы раздаем в детские дома и больницы. Это привозят волонтеры со всей Украины, это привозят местные жители, мы кушаем блинчики, пирожочки и все остальное. Это так и есть. Нас поддерживают все. Если вы постоите, вы увидите массу машин с украинскими флажочками.

Петр Салама

Поэтому мы уверены в своей правоте, мы уверены, что пана Ахметова надо останавливать уже. Надо останавливать пана Порошенко, потому что это все уже зашло в тупик.

Я лично отказался от всего. Я отказался от турецких отелей, понимаете, за семь тысяч долларов в неделю. Я сегодня спал вот в этой палатке и чуть дуба не дал ночью. Холодно…».

В тему: Украинцы платят Ахметову трупами [11]

Спрашиваю, верит ли он в положительный результат от блокады.

Позитивный финал будет только в том случае, если не пойдет на обострение наше правительство и наш президент ...

Для них люди - не люди.

На фронте люди голые-босы, посмотрите - один одет так, другой одет эдак. Махновцы, понимаете? Посмотрите, пожалуйста, на чем ездит армия. Не надо смотреть с Киева. Вы здесь посмотрите, вот на эти ЗИЛы, на «газоны», которые сейчас развалятся. И посмотрите на Нацгвардию, у которой зарплата 20 тысяч. Я - бывший боец батальона «Донбасс» (29 мая 2014 года командование согласилось включить 1-ю роту батальона в состав Национальной гвардии Украины, часть батальона впоследствии перешла в ВСУ, создав батальон "Донбасс-Украина" - ред.), я получал 22 тысячи зарплаты в месяц при полном обеспечении. Почему это делается, задайте себе вопрос».

«И почему?»

«Потому что этого человека(бойца Нацгвардии, - ред.) надо каким-то аргументом вывести на Майдан, чтоб он защитил господина Порошенко ...

У нас выделено 50 млрд на армию и 48 млрд на Нацгвардию, чтобы она смогла защитить Порошенко… Но есть народный гнев. Уже люди не те. Один автомат - и закончится все совсем по-другому.

Но я вот смотрел на этих людей, гаишников, милиционеров (під час побиття блокувальників за участі Аброськіна – ред.), и вот такое чувство было, что эти люди сейчас уписаются со страху. Перед ними стоит человек, который уничтожил сотни врагов, а им говорят: остановите его...

Чем нас больше будут разгонять, или убивать, или сажать в тюрьмы, тем нас будет становиться больше.

После последнего «побиття» вот там, на трассе, эта блокада выросла в геометрической прогрессии.

С тридцати человек она тут же выросла в определенные цифры, я не имею права их озвучивать.

Вот так, все просто. Правда на нашей стороне, мы хотим только, только вернуть наших пленных, наших братьев, и мы хотим закончить этот беспредел.

…А насчет веерных отключений я вам хочу сказать, что лично я со своей семьей, и многие мои родственники, готовы потерпеть два-три часа в день без света, лишь бы побыстрей закончилась война…».

На втором часу моего пребывания на редуте ко мне подходит «Багуслав». Вежливо и тихо он говорит, что скоро начнется «перекличка» с другими редутами блокады, а потому он будет очень благодарен, если через минут десять я «сверну» свою журналистку деятельность здесь.

Назад меня отвозит то же казак Саша. С ним в город возвращается еще один местный. Который просит не называть его имени и не фотографировать, хотя общается охотно. Он из Лисичанска, поэтому я сама даю ему «позывной» - «Лисичанский».

«В Лисичанске мэр города - лучший друг Дунаева Сережи. Дунаев Сережа - это народный депутат, это зять Юрия Бойко, тоже депутата. Вам достаточно этого? Власть-то сепарская осталась», - он, как и Сергей, говорит в невероятном суржике.

«Почему же нынешняя власть не делает что-то для того, чтобы сепарских настроений здесь становилось меньше?», - снова задаю вопрос, который лично меня очень угнетает.

«Но им это не выгодно», - слышу ответ.

В разговор встревает Саша: «В мутной водичке - что ловится хорошо? Рыбка. Значит, чем беднее народ будет, тем им легче справляться с нами ...».

Казак Саша

«Лисичанский» продолжает: «Человеческие жизни ничего не стоят для них, не стоят ничего, мы - мясо ... Кому он нужен, этот безвизовый? Кому? Мне не нужен. Я никогда в жизни никуда не выезжал и не собираюсь. За что ехать? Сейчас знаете, как местные рассуждют? «Пришел бы Янукович, я бы его с хлебом-солью встречал». Я говорю: «Ты что, дурак? При Януковиче все заводы позакрывались в Лисичанске, содовый завод, два стеклозавода закрылись».

«Ну а почему же они готовы встречать хлебом-солью?».

«Потому что раньше дешевле все было. Моей пенсии - 2300 - вот так хватало (бьет ладонью по горлу), а щас мне ее катастрофически не хватает, я сейчас на двух хозяев работаю. На одной работе я получаю полторы тысячи, а на второй - 800 грн».

«Вы - люди местные, вы здесь живете, здесь родились, скажите, что надо делать для того, чтобы ситуация изменилась?».

«Я вам знаете, как скажу ... Донбасс не любит беспредела, но он уважает силу.

Поставьте силой украинскую власть, через три года все забудут, что они москали.

Они и сейчас уже привыкают. Если бы не поднимались каждый день цены, и не обесцинювались эти крохи, которые, мы зарабатываем, они бы уже и за эти три года привыкли ... Вот Гройсман кричит в телевизоре, что газ не будет для населения дорожать, а в бегущей строке: с 1 апреля газ на 40% дорожае ... Они сами Донбасс от Украины отрывают ...».

«И не только Донбасс», - подбрасывает Саша.

«Оно уже и так оторвано, - продолжает «Лисичанский», - просто еще официально не отделились ... Он уже оторван был в 2004 году. Когда Лужков приезжал в Северодонецк и был референдум за автономию Донбасса. Тогда 98% донбасян проголосовали за автономию, но в составе Украины».

Чтобы не мордовать уши суржиком, перехожу на русский: «А что местные - таки ждут Путина?».

«Процентов пятьдесят - точно ждет».

«А как думаете, его сюда пустят?».

Редут

«Нет. У меня сын служит, вчера звонит мне: «Па, если что - свистни ... Полтора часа - и два десятка бойцов к вам с оружием приедут ... К нам волонтеры подъезжают, говорят: «Армейцы передают вам привет, но им запрещено контактировать с вами, блокадниками ...».

Даже милиционеры некоторые подъзжают. Вот вчера подъезджал милиционер, говорит: «Как человек, я вас поддерживаю, а как милиционер - я не могу сейчас вам выразить свою поддержку, у меня приказ ....» (Очевидно, о том же милиционере говорил мне и Петр Салама - ред.).

«Ну вот скажите мне, вот вы верите, что блокада что-то даст?», - задаю «Лисичанскому» тот же вопрос, что и всем блокадникам.

«Конечно, даст. Надо не только уголь запретить (вывозить с оккупированных территорий - ред.)... Реально будет сдвиг через два месяца».

«До конца будем здесь стоят, до конца», - добавляет Саша.

«Свет отрезать, воду отрезать, - продолжает «Лисичанский», - ничего, никакого контакта вообще с ними. Кому не понравится так жить, - пусть возвращается в Украину.

«Но ведь остановятся предприятия, люди останутся без работы», - повторяю я слова президента Порошенко.

«Пусть у меня не будет работы, пусть «сядем на ноль», а я хочу посмотреть, - поможет ли мне Ринатка, как он помогал лугандонам?», - повышает голос «Лисичанский».

«Хорошо помогает?», - спрашиваю.

«Да вы что! Еще как! Он везет туда гуманитарки больше, чем российский гумконвой.

Только тот гумконвой патроны и снаряды против нас везет, а этот - лугандонов кормит, чтоб же было кому стрелять в нас, чтобы оно же не упало с тем снарядом ... ».

«Давайте я вам еще об афере одной расскажу, - вступает Саша, видно, что ему очень хочется рассказать журналисту сразу обо всем, что здесь происходит. - Из Горловки, из Никитовки (оккупированные территории - ред.), здесь, в Артемовске, живут на квартире по 5-10 человек, платят хозяйке по 50 гривен в день. Они устроились, как будто они здесь переселенцы. Приехали, получили пенсию, скупились, уехали. У хозяйки - свой человек в пенсионном фонде, она ему по 100 гривен за каждого человека платит. Только проверка - звонят хозяйке из Пенсионного, а та звонит в Горловку: «Завтра будет проверка».

Они из Горловки - оп! - и уже вечером здесь. Наутро приезжает проверка. А «переселенцы» - вот они все ...».

«Ту сторону пускай кормит Путин, точка, все. - Саша «перескакивает» с липовых переселенцев на тему блокады - Закроется российская граница - нам больше ничего не надо, здесь выбьем всех быстренько ... Тут хлопцы аж рвут когти: «Пустите, сделайте «фас», мы вперед сейчас же пойдем!» Я с передовой разговаривал…».

«Почему мы реально смотрим на эти вещи, - добавляет «Лисичанский», - потому что, гляньте, буквально за месяц Болотова убрали, этого ихнего министра МВД убрали, Гиви убрали, Чуркин сдох. Ну вот, пожалуйста. В течение месяца четверо… И следующий будет Гиркин, потом этот, Лавров вместе с Захарченко, потом Плотницкий, а потом и сам Путин сдохнет, падло …».

Когда я ехала в автобусе «Бахмут-Константиновка», на пропускном пункте для проверки документов «попросили на выход» четырех или пятерых мужчин ... Проверка документов затягивалась, автобус безнадежно стоял, люди в нем глухо молчали. До моего поезда оставалось все меньше времени, и я пошла выяснять, когда, наконец, автобус сможет двинуться. В тот момент мне вспомнились таксисты, которые на перроне станции Константиновка зазывали желающих проехаться в оккупированные Донецк или Горловку. «Интересно, - подумалось, - документы у желающих проехать на оккупированную территорию проверяют так же тщательно, или в силу вступают другие законы, о которых рассказывали мне на редуте?».

В конце концов, мы едем. Оказавшись в поезде, понимаю, как же я хочу домой ... Сепия Донбасса вгоняет в депрессию незаметно. Появятся ли со временем здесь какие-то другие цвета, кроме беспросветного серого - на этот вопрос у меня ответа нет. По крайней мере, пока.

Бахмут

—

Автор: Галина Плачинда, фото автора; опубликовано в издании МИР [12]

Перевод: Аргумент [13]

В тему: