Демократия приходит в упадок. Зарождается государство-мафия

1.00

Нет

В государстве-мафии, чтобы получить защиту, нужно заплатить. Статус гражданина ничего не значит. Что действительно имеет значение - это лояльность и способность заплатить. Мафия растет в условиях, где есть спрос на теневую защиту. Важно понимать, что в последние два десятилетия в обществах он растет.

Мы - свидетели возникновения государства-мафии. Некоторые европейские страны уже подпадают под этот термин, другие - на пути к нему.

Перевод эссе [2] Николаса Кайзер-Брила (Nicolas Kayser-Bril).

Во времена институциональных кризисов разрушаются основы верховенства права, такие как эффективная судебная власть. Это создает возможность для реорганизации системы власти. В новой системе власть вынуждена сосредотачиваться вокруг личных ресурсов (когда ни одна судебная система не может обеспечить выполнение договоренностей, личное доверие - это все, что остается). Многие усматривают в этих изменениях возвращение к феодализму. Однако такая аналогия является ложной.

Институциональный кризис и неофеодализм

Термин "институциональный кризис" - это метафора, но реальное разрушение моста Моранди [3] в Генуе 14 августа 2018 года, в результате которого погибли 43 человека, стало ее трагическим воплощением.

В основном катастрофа [4] произошла из-за халатности в вопросах безопасности со стороны частных компаний, которые занимались обслуживанием моста. Безответственность только росла ввиду того факта, что эти компании финансировали политиков, ответственных за надзор за соблюдением норм безопасности.

Такие примеры несостоятельности институтов справиться с задачей поддерживать политический строй в послевоенной Европе - давно не редкость.

Это приводит к низкому уровню доверия к законодательным институтам, в частности, парламентам. Часто такое недоверие вполне оправдано, особенно когда законодатели, пытаясь повысить свою узнаваемость, предлагают совершенно нелепые законы (например, во французском парламенте регулярно инициируют голосования за запрет телесных наказаний детей, хотя фактически это уже незаконно с 1994 года).

В то же время СМИ, как институт гражданского контроля за представителями власти, потеряли большую часть своих возможностей выявлять недоброчесность в условиях [5] перехода в «цифру» информационного пространства, где традиционные медиа уже не обладают монополией на роль источника информации.

Университеты, "ответственные" за организацию поиска и распространение истины, превратились [6], скорее, в "поставщиков человеческого капитала" для корпораций.

Даже частные и коммунальные организации, такие как больницы, перевозчики, банковские учреждения, теперь работают ради одной цели - приносить больше заработка учредителям.

Основной причиной таких изменений является неолиберализм [7], идеология, ставящая приоритет частных отношений на институциональной организацией обществ. Некоторые сторонники неолиберализма видят в этом способ освобождения людей от чрезмерно протекционистских государственных учреждений.

В тему: Враг государства Владимир Золоторев: почему государство попытается уничтожить интернет [8]

Однако для того, чтобы такой "левый" неолиберализм функционировал, все еще нужна сильная судебная система [9]. В первую очередь для того, чтобы обеспечить выполнение договоров между частными актерами. Без справедливого суда любой контракт становится конкурсом на то, кто из сторон обладает большим неформальным влиянием.

Если вы когда-либо имели опыт хотя бы читать (не говоря уже о том, чтобы подписывать и договариваться об условиях) контракт с, например, телекоммуникационной компанией, вы понимаете, почему левый неолиберализм нежизнеспособен.

Приватизация полиции и судебной системы, преобразование этих структур в частные охранные фирмы и арбитражные суды является последним шагом в ликвидации институциональной основы верховенства права.

Когда верховенства права больше не существует, все, что остается - это личные связи. Французский исследователь права Ален Супо прогнозирует, что новый тип феодализма должен зародиться в обществах, где все решают личные связи (об этом подробно читайте [10] здесь).

Я считал такие прогнозы очень убедительными, пока не начал читать больше о феодальных обществах. Личные контакты, безусловно, очень важны в феодальной Европе, но властные отношения все же регулировались определенными правилами, которые обеспечивали соответствующие институты, такие как Папа Римский, парламенты, суды и тому подобное. Феодализм [11] гораздо сложнее, чем считает Супо (подробнее читайте [12] здесь, ст. 151).

Гораздо удачнее аналогии для политических отношений, возникающих на руинах верховенства права, мафия.

Мафия и бизнес по продаже защиты

Слова "мафия" знакомо многим, но при этом далеко не всем понятно. Причины нашего поверхностного понимания следует искать в опасности, с которой неразрывно связана теневая деятельность. Слишком глубокое погружение в эту сферу вполне вероятно может уменьшить ожидаемую продолжительность жизни исследователя.

Это не остановило итальянского социолога Диего Гамбетта, который описал явление мафии в 1993 году в книге "Сицилийская мафия". В этой работе исследователь определяет мафию как организацию, которая предлагает протекцию независимо от государственных институтов.

Наряду с этим, члены мафии [13] могут заниматься криминальной деятельностью. Тогда члены мафии используют основной ресурс - защиту - и для нужд собственного бизнеса, подобно тому, как банковские учреждения инвестируют и в собственные активы, и в активы клиентов.

Однако главная характеристика мафии - это продажа защиты криминальным группировкам или отдельным лицам, которые занимаются незаконной деятельностью (по этой причине мафия видит в профсоюзах своих врагов, а часть профсоюзов все больше напоминает мафиозные объединения [14]).

Эта особенность объясняет, почему, например, Сицилийская мафия может "выдавать разрешения" на торговлю на скотном или овощном рынках в Палермо. Продавцам и покупателям выгоднее заплатить за "услуги" мафии, чем пройти процедуру получения легальных разрешений и платить налоги.

Гамбетта отмечает, что мафия никогда не навязывает своих услуг очевидно агрессивно. Зато мафия растет в условиях, где есть спрос на теневую защиту. И в последние два десятилетия растет во многих обществах.

Обложка книги: "Коды подземного мира: как общаются преступники»

Неолиберализм и изящная коррупция

Идеология неолиберализма заставляет частных акторов перенимать многие функции, которые традиционно принадлежали государству: от сбора мусора - до здравоохранение или образования. Количество государственных закупок растет.

Государственные подряды всегда были благом для политиков и предпринимателей, которые стремятся заработать деньги (ведь государственные контракты - это "денежный фонтан", как когда-то отметил один марсельский мафиозо [15]), поскольку многие считают злоупотребление на них "преступлениями без пострадавших".

Увеличение количества государственных закупок, связанное с приватизацией государственных услуг, приводит к развитию того, что ученые называют "утонченной коррупцией” [16].

В нескольких тщательно исследованных кейсах о коррупции, таких как, например, злоупотребления в строительной отрасли в провинции Квебек, видим очевидную связь между коррупцией в государственных закупках и мафией (подробнее читайте здесь: Industrie de la construction - Des liens confirmés entre la mafia et des entrepreneurs, Radio-Canada, 10 November 2010). Итальянские кланы в Квебеке организовали заговор между подрядчиками и государственными служащими. Обе стороны коррупционной сделки получали свою долю, а мафия - гонорар за контроль исполнения сделки.

Еще одним аргументом, который указывает на увеличение спроса на защиту, является масштаб усилий, направленных на преодоление коррупции, начиная с 1990-х годов.

В качестве примера можно привести принятую в 1997 году Конвенцию Организации Экономического Сотрудничества и Развития (ОЭСР [17]) по борьбе с коррупцией. Делая коррупцию незаконной, эти законы препятствуют политикам собирать "комиссию" за государственные контракты (такие как продажа нефти или оружия), и при этом надеяться на государственную защиту. Вместо этого, они прибегают к поискам сторонних агентов, которые смогли бы выступить гарантами теневых договоренностей.

Увеличение давления антикоррупционного законодательства породило больше возможностей для шантажа в отношении политиков коррупционеров. Как следствие, нечестным политикам стало "легче" держать друг друга на крючке (подробнее об этом читайте [18] здесь).

Когда правительство ведет себя как мафия

Несмотря на нынешний рост спроса на защиту среди политиков и государственных служащих, ситуация, когда насильственные действия правительства усиливают организованную преступность, не нова. Существует мнение, что со временем изменилась лишь борьба с коррупцией, но не само явление.

Например, в 1950-1970-х годах во Франции правительство прикрывало торговлю героином между Индокитаем, Марселем и США (об этом подробнее читайте [19] здесь).

Между 1960 и 1982 годами вооруженные группы Службы гражданского действия (фр. Service d'Action Civique) осуществляли насильственные действия, включая убийства и разбой, по заказу политиков, приближенных к Шарлю де Голлю.

Такой же, по сути, криминальной организацией была и тайная полиция Восточной Германии, Штази. Организация держится на личных связях (новыми агентами преимущественно становились сыновья офицеров Штази), а ее члены даже одевались, как гангстеры - в черные кожаные куртки и солнцезащитные очки.

И ни тогдашняя Франция, ни тогдашняя Восточная Германия не являются примерами государства-мафии. Обе группы действовали под руководством правительства как отдельные структуры. В то время как в государстве-мафии глава правительства также является руководителем "охранного бизнеса".

Чтобы заметить различие, стоит лишь взглянуть на личное благополучие привлеченных к этой деятельности. Во Франции преступники, которые руководили торговлей героином, обогащали себя, однако были под прямым управлением достаточно аскетического в стиле жизни президента Шарля де Голля. Восточно-германские "бонзы" ("bonzes") получали высокий уровень жизни в специальном частном городе Вандлиц, однако все еще были далеки от уровня богатства своих крестных отцов (свидетельством этого может быть отсутствие политической и финансовой силы среди детей "бонз".)

"Воры государства

"Изложенные выше идеи являются противоречивыми. С одной стороны, учреждения, лежащие в основе верховенства закона, сейчас пребывают в свободном падении - и это падение создает потребность в защите и обеспечении правопорядка.

Без выполнения учреждениями функции защиты граждан под верховенством закона открывается рынок протекции.

Корпорации часто полагаются на частные арбитражные суды, чтобы избежать необходимости обращаться к обременительной государственной системе правосудия.

Меньшие фирмы и частные лица нанимают охранников, поскольку они являются эффективными исполнителями задач полиции (это может быть как на самом деле, так и только существовать в представлении бизнеса). Даже если применение права остается государственной монополией, частные предприниматели охотно реализуют возможность принять на себя часть полномочий, когда видят такую возможность.

С другой стороны, спрос на защиту - главный товар мафии - растет и среди политиков (из-за новых возможностей и жестких антикоррупционных законов).

Благодаря административному ресурсу политики сами могут успешно становиться поставщиками протекции. Когда учреждения, которые должны держать политиков под контролем, становятся беззубыми, поскольку не имеют необходимогое бюджета, политики получают зеленый свет для торговли государственной монополией на насилие.

Замкнутый круг усиливает власть политических деятелей над государственными учреждениями, поскольку первые распоряжаются денежным ресурсом, а вторые становятся все более беспомощными.

Обе роли, политика и поставщика протекции, подводят к логическому выводу: политик у власти превращается в мафиози, потому что получать защиту от одного "поставщика" - удобнее. Вместо того, чтобы платить налоги государству, те, кто может себе это позволить, предпочитают платить непосредственно "крестному отцу".

Болинт Мадьяр, венгерский экс-политик и писатель, написавший книгу ”Пост-коммунистическое государство-мафия: кейс Венгрии” [20], отмечает в своей работе (ст. 53), что одной из причин успеха Виктора Орбана, действующего президента и "крестногоу отца" Венгрии, является то, что местные предприятия устали от необходимости платить деньги за протекцию сразу нескольким политическим партиям. Они поддержали партию Орбана, Фидес (Fidesz), чтобы оптимизировать и уменьшить расходы на защиту.

В своей блестящей книге "Воры государств", изданной в 2015 году, Сара Чайес объясняет, что в ряде стран власть организована, как пирамида: деньги стекаются к вершине и уплачиваются национальному "крестному отцу" в обмен на незыблемость права на определенную деятельность. То есть, платят за защиту. Исследовательница использует термин "мафия" только в отношении кейса Туниса, однако положение дел не отличается и в Афганистане, Нигерии, Узбекистане и Египте.

Будь то в Венгрии, или в Афганистане государство-мафия существует параллельно с официальными государственными структурами. В конце концов, они все еще нужны для того, чтобы страна могла функционировать, а следовательно, руководители мафии могли получать с нее блага. В отличие от большинства диктатур 20-го века, где государство оказывалось на службе правящей партии, государство-мафия действует в тени. Это не только эффективнее (потому что нет необходимости в том, чтобы действительно управлять текущими процессами в стране), но и помогает избежать ответственности.

Ответственность требует определенного воплощения, в частности, в документах и контрактах, которыми мафия не пользуется. Среди мафиози популярны устные приказы, иногда целенаправленно расплывчатые, где гарантиями являются лояльность и выгода.

В тему: Виталий Портников: Новая демократия, новое государство — хаос, который может нас добить [21]

Становление государства-мафии

Ключевая особенность государства-мафии - это то, что защита предоставляется не всем, как это было в феодальных обществах или государствах всеобщего благосостояния (хотя стоит отметить, что и в них блага распределялись неравномерно), а тем, кто платит.

С этой целью политики-крестные отцы (или наоборот) должны централизовать получение выплат за защиту, главным образом для уверенности, что они получают долю от всех комиссий, уплачиваемых для доступа к государственным закупкам. Кроме того, они должны изъять любые возможные альтернативы их правлению, чтобы клиенты даже не думали платить кому-то другому (что довольно логично делать клиентам, которые хотят обезопасить свои позиции от возможных изменений в правительстве).

Автономизация полиции способствует созданию государства-мафии, поскольку тогда ее легче использовать начальникам полиции или политикам для собственных целей. В США действует законодательство, которое предусматривает "право на ограбление" со стороны полиции (что позволяет полиции сохранять доходы арестованных лиц) - оно также предоставляет правоохранителям автономию в том, чтобы распоряжаться арестованным имуществом.

Исследования показали, что руководители полиции на самом деле используют эти активы для собственной выгоды, и экономический оборот от них составляет миллиарды долларов в год [22].

Процесс становления государства-мафии, который уже состоялся в ряде стран (таких как Россия и Венгрия), сейчас происходит в Соединенных Штатах. Хотя Трамп, вероятно, еще не является крестным отцом, корпорации и политики низшего уровня уже должны заплатить клану Трампа, чтобы защитить свои активы [23].

Передача власти

Все держится на личных связях, поэтому самым сложным вызовом для государства-мафии является передача власти. Институты должны отделять власть от ее носителя: крах Интитута усложняет процесс мирного перехода власти от одного человека к другому. Знание, кто придет на смену Путину или Орбану, пожалуй, является самой ценной информацией для любого предпринимателя в России или Венгрии.

Государство-мафия в начале 21 века может превратиться в нечто, напоминающее феодализм будущего, если после нескольких неудачных попыток передачи власти выживут только некоторые устойчивые институты (такие как порядок наследования).

Взгляд на государство-мафию как на чашу Петри [24], из которой возникают другие формы политической организации, не является новым. Уже в 1985 году политолог Чарльз Тилли всколыхнул академический мир утверждением, что государство имеет больше общего с организованной преступностью, чем с социальным договором.

Идеализм - это еще один способ возникновения государства-мафии. Группа мужчин и женщин, которые ставят собственные идеалы над личной выгодой и уверены в своих идеях, могут потрясти властные структуры настолько, чтобы разрушить их. Это, конечно же, может привести к результатам даже худшиме, чем возникновение государства-мафии.

—

Перевод эссе [2] Николаса Кайзер-Брила (Nicolas Kayser-Bril) на украинский, сделан изданием TEXTY.ORG.UA [25].

Перевод с украинского: Аргумент [26]

В тему: