Днестр, два дня с браконьерами

1.00

Нет

Ежедневно из Нижнеднестровского нацпарка вывозят 14 тонн рыбы...

Каждую осень, когда становится холодно, рыба из Днестровского лимана массово идет через реку Глубокий Турунчук в Днестр. Это Национальный парк, и теоретически здесь есть ограничения на рыбалку. Но сейчас каждый, кто заплатил 500 гривен, может легко вылавливать десятки килограммов в день. Это делают массово и для развлечения.

Азартные игры

Сегодня четырехлетняя Аленка впервые в жизни будет танцевать народный танец на празднике осени, который проводится в ее детском саду. Но отца на празднике не будет — он поехал браконьерствовать в Нижнеднестровский национальный парк на реку Глубокий Турунчук — искусственный канал шириной сто метров, соединяющий Днестр с Днестровским лиманом.

Так называемые «драчи», которыми ловят рыбу на Турунчуке

— Вообще-то, я планировал пойти посмотреть на малую, — говорит Максим, осматривая свои владения — 25 метров берега сегодня принадлежит только ему. — Она у меня уже полгода танцами занимается. Но потом меня набрал Костик и сказал, что на следующих выходных будет классная халтура, и такой заказ пропускать нельзя. И что это значит — я еще три недели без рыбалки буду?! — на худощавом лице 34-летнего мужчины от возмущения появляются глубокие морщины. — Поэтому я сказал: «Зая, мне нужен релакс. Вот тебе баблишко. Отдыхайте без меня».

Максим — прораб. Он уже шестнадцать лет строит коттеджи и делает евроремонты. Денег на жизнь хватает, и больше тратить их он любит в залах игровых автоматов или на рыбалке. Чтобы быть в мейнстриме современных методов отлова, браконьер подписался на два тематических кабельных телеканала, и каждую свободную минуту посвящает просмотру любимых передач.

— Лучшая ловля на Турунчуке — с начала ноября по середину декабря. И каждый раз, как говорят, обязательно выловишь. Рыба здесь лежит толстенным пластом. Только одна проблема — если там лещ, то сколько ни бросай удочку, все равно будешь на него попадать. Хочешь карпа, а не поймаешь!

Перед тем, как сюда приехать, браконьер закупився на 4,5 тысячи: купил новую палатку и снасти, чтобы поймать карпа, судака, леща, сома.

— Зацени! — человек открывает серую металлическую шкатулку, разделенную на множество маленьких секций. В одной — большие тройные крючки размером с указательный палец, в другой — двухсантиметровые крючки. — Смотри, это — муха. Тот тройник, что с косточкой — тем не запрещено ловить, а то, что без косточки — уже браконьерский считается.

— А какая разница — с косточкой или без? Крючки ж одинаковые!

— Хм, — мужчина приблизил маленький крючок к глазам так близко, словно хотел найти на нем пылинку. — Даже не знаю. Просто правило такое.

Такие тройные крючки нужны для браконьерской рыбалки «на драча» — когда спиннинг резкими движениями дергают, пытаясь на дне задеть крючок за рыбу. На Турунчуке — это самый популярный способ рыболовства. И один из самых эффективных, потому что здесь на глубине рыба собирается в огромные стайки.

Беда в том, что крючок цепляет рыбу за живую плоть — бока, жабры, хвост — и она часто срывается с крючка, при этом себя раня. Такая рыба фактически не имеет шанса выжить. Она медленно умирает, даже не попав в уху. Впрочем, здешнюю публику это нисколько не волнует. К Максиму пришел старый знакомый — Игорь, занявший соседнюю кладку. Услышав наш разговор, решил поделиться и своим опытом. А заодно — похвастаться уловом:

— Один тройной крючок стоит 5-7 гривен. А за одну рыбалку таких крючков штук тридцать идет. Я пока дно просканировал, два крючка оборвал. Зато забросил третий раз — и вытащил вот такой толстолобика, — усатый седовласый мужчина ткнул правой ладонью в левое плечо. — Я ловлю на десятку. Но мое коронное оружие — двенадцатка. Она с алмазным напылением — не тупится. Вот этой, например, я уже две рыбаки прошел.

Браконьер поймал рыбу «на драча» за живот

Пойманную рыбу рыбаки солят, сушат или делают консервацию. Тем же, кому лень это делать, просто продают улов перекупщикам по 40-50 гривен за кило.

— Я мечтаю о эхолокаторе. Очень крутая штука. Сидишь себе на берегу, и на экране у тебя все дно видно, вся рыба. М-м-м-м ... Правда, он полторы штуки баксов стоит ... Ну, то, может, соберусь с духом и сделаю себе такой подарок. Тайком от жены, — размышляет вслух Максим.

В тему: Российско-Украинская Азовская война [2]

Браконьер считает свое оснащение скромным, и смотрит на соседей: «Там десять спиннингов по $500 каждый и катушки по $200. Считайте».

— И за сколько эти снасти окупаются?

— А я не считаю. Я так отдыхаю. Это же азарт, когда ты ее подсекаешь, вытаскиваешь, меряешь длину, — мужчина мечтательно смотрит на воду. — К тому же, моя жена такие консервы вкусные делает из моего улова — пальчики оближешь!

Могу себе представить эту ... вкуснятину.

Водное такси

Добраться на берег Глубокого Турунчука пешком невозможно. Поэтому единственный способ увидеть масштабы беззакония — приплыть сюда на лодке, принадлежащей кому-то из владельцев местных рыбхозов. Найти перевозчика — не проблема. Едва ли не у каждого местного жителя в мобильном есть номер нужного человека.

Для тех, кто не знает, где порыбачить, есть указатели.

Например, перевозит браконьеров на Глубокий Турунчук рыболовная база «Камчатка». Дорогу к базе мне помог найти охранник Нижнеднестровского нацпарка.

— Саша, здесь девушка говорит, что к тебе, — молодой полнощекий охранник разговаривает по мобильному с работником «Камчатки», чтобы убедиться, что я еду именно к нему. — Да, добро. Сейчас будем.

Ехать от села Маяки до «Камчатки» от силы пять минут. Охранник оказался неразговорчив, и с подозрением отнесся к моей легенде — полевое исследование для диссертации о жабах.

— Как ваши успехи? Браконьеров много наловили за последнюю неделю?

— Работаем. Стараемся, — едва выдавил из себя человек, и наотрез отказался называть свое имя.

Но когда мой таинственный проводник увидел Сашу, на его лице появилась искренняя улыбка.

— Сань, я тебя здесь подожду. На базе.

— Хорошо, хорошо, — Саша махнул знакомому рукой и повел меня к зеленой моторной лодке, пришвартованной к небольшой пристани. — Вообще-то для рыбалки требуется специальное разрешение. Но вы не волнуйтесь — с нацпарком все согласовано. Такса у нас 500 гривен, но раз вы не будете рыбачить, давайте по 200.

Саша берет 500 гривен в обе стороны.

В тему: Ни рыбы, ни денег. Жизнь окраин Украины: село Безыменное, Приазовье [3]

— А квитанцию вы дадите?

— ... Какую квитанцию? — Саша вытаращил глаза, словно привидение увидел. — Нет у меня квитанций.

Несколько лет назад перевозчики выдавали такие билеты. Но их перестали выдавать, чтобы не было доказательств их незаконной деятельности.

— Но вы предоставляете транспортные услуги ...

— Тю ... Да это я так подрабатываю.

— А это законно?

Нервы у мужчины начали сдавать, и он, сделав глубокий вдох, наклонился к моему уху:

— Да здесь все незаконно.

Несмотря на незаконные перевозки, некоторые формальности все же нужно соблюсти. Перед тем, как следовать из гавани, Саша звонит пограничникам:

— У меня двое пассажиров. Запишите их имена. И номер лодки, — а после отчета объясняет: это пограничная зона, поэтому обо всех пассажирах обязательно надо сообщать.

Путь к середине реки занимает десять минут. Через каждые несколько десятков метров проплываем мимо импровизированных буйков, сделанных из пластиковых бутылок. Здесь натянуты сетки. А на берегу на пустых причалах — деревянные таблички «НЕ ЗАНИМАТЬ!». Рядом — номер мобильного.

Моторных лодок на воде так много, что заповедная река больше напоминает беспокойные морские каналы Венеции. Вот только, в отличие от итальянского города, здесь вода очень чистая.

— В прошлом году людей привозили только утром, а сейчас возим каждый час, — объясняет Саша.

Преимущественно в лодках перевозят от двух до восьми пассажиров. Моторных лодок не хватает, поэтому некоторые предприниматели прибегают к хитрости — и цепляют к плавсредствам мотор от газонокосилки.

В прошлом году перевозчики просили рыбаков привозить с собой не более трех килограммов рыбы. Но и тариф был меньше — 300 гривен за дорогу в обе стороны. В этом году цену подняли до 500 гривен, зато разрешили забирать по 15 кило улова. Но ни тогда, ни сейчас никто не контролирует, кто и сколько рыбы везет домой. Поэтому браконьеры с гордостью рассказывают, как, например, компания из тпеликанырех человек за два дня наловила 285 килограммов рыбы.

Любители природы

Твердую землю от воды отделяет широкая полоса густого трехметрового камыша. В зарослях прячутся дикие кабаны и стаи редких птиц: цапли, и бакланы. Раньше можно было увидеть норку европейскую — она на территории Украины есть только здесь, на нижнем Днестре.

Вот в камышах замигали два круглых ярко-белых глаза. К нам на запах рыбы пришел лесной кот. Гигантский коричневый мохнатый зверь замер в ожидании. Мы тоже не двигаемся — дикое животное может сильно покусать недоброжелателей. Кот законно считает, что это его территория, и люди здесь — незваные гости.

— Это уже не первый приходит. В прошлый раз нашел замаринованное мясо в кастрюле и украл огромный кусок, — смеется Иван, круглолицый невысокий человек в милитари-костюме и черной фуражке. — Ну, на этот раз мы тару тщательно спрятали. Там в камышах объедки есть — пусть их ест.

Не только лесные коты охотятся на пойманную браконьерами рыбу. В камышах живут тысячи здоровенных крыс. К счастью для рыбаков, они съедают только рыбью голову.

Так берег реки Глубокий Турунчук выглядел осенью 2015 года, когда руководство нацпарка запретило здесь пребывание людей.

Утро на Турунчуке в октябре 2017 года.

Неразлучные кумовья-фермеры Иван и Роман раз в месяц приезжают на Глубокий Турунчук, чтобы отдохнуть от работы и от своих жен. Под деревянной кладкой лежат символы независимости — грязные носки; телефоны — на тихом режиме, чтобы не нарушать идиллию. Пасмурная погода — не испортит настроения, ведь у мужчин есть секретное оружие — литровая бутылка водки.

— Мы не алкоголики, пьем культурно. Это нам на три дня, — Ваня улавливает недоверие в моих глазах и пытается реабилитироваться, демонстрируя мастер-класс по вылову рыбы.

Чтобы гарантированно извлечь хороший улов, браконьер постоянно пополняет свою коллекцию снастей и экспериментирует с прикормом. Он кладет принадку — ярко-оранжевый порошок — в крошечный алюминиевый куб с дырочками, прикрепленный к леске. Ниже куба прикреплен крючок с нанизанными на него дождевым червем. Мужчина с энтузиазмом забрасывает удочку и делится своим гениальным планом:

— Подкормка в воде растворяется и высыпается через дырочки. Рыба плывет на ее запах и ест крошки, а потом на радостях закусывает червячком. Крючок у меня рассчитан на большую добычу, я же не кильку в томате из нее буду готовить!

— Это все понты! Задурить рыбе голову может каждый. А ты попробуй на мотыль и на кукурузу поймать! Слабо? — Роман достает банку и трясет ею перед лицом хитрого конкурента.

— Что-то ты очень нервный! Иди торт съешь, сними стресс, — смеется Иван, махнув головой в сторону картонной коробки с провизией. Там, кроме недоеденного пражского торта, соленые огурцы и помидоры в трехлитровых банках, сырой картофель, батон, крекеры, гречневая и рисовая крупы на суп.

Счастливые браконьеры после четырех дней непрерывной рыбалки возвращаются домой, оставив после только себя запутанные сети и вытоптанный берег.

Каждые два часа — перерыв на кофе. Ее готовят на газовом примусе, поскольку раскладывать костер здесь запрещено. Это очень опасно.

— Я дважды был свидетелем пожаров. Камыш занялся почти мгновенно, и нам пришлось переплывать на противоположный берег. И это в мороз. Горячая была ночка, — вспоминает Роман.

Пока мы разговариваем, Ваня раз каждые десять минут одна за другой вытягивает три рыбины. Небольшую — длиной менее 25-ти сантиметров — отпускает. Мужчину больше интересует большая добыча — чтобы можно было похвастаться перед друзьями в соцсетях. Для крупных рыб у него и тара есть специальная — картонная коробка из-под печенья. В ней уже лежат четыре здоровенных сома, килограммов по пять каждый. У двух из них распоротые, кровоточащие бока.

— А почему вы рыбу в воду не бросаете, чтобы она до вечера не умерла?

— А она живучая. Сегодня пойдет в уху.

С восторгом рассказывая о десятикилограммовых карпах и сомах, пойманных здесь, кумовья жалуются, что их «коллеги» выломали почти все молодые деревья, которые посадили вдоль берега работники нацпарка. К тому же, рыбаки оставляют после себя целлофановые пакеты, пустые бутылки, пластиковую тару и объедки. А также пойманную рыбу, которая выглядит не очень аппетитно — из-за многочисленных порезов на животе.

Трофеи браконьеров даже в суп не попали. Рыба гниет на берегу

— Не, ну не свиньи? Деревья ломают, мусор разбрасывают. Ну пришел ты на отдых, то возьми убери после себя! Так нет же, кульки в камыш прячут — это они так убирают. Мудаки! А я, между прочим, в прошлом году три ореха здесь посадил, — возмущается Роман, чувствуя себя защитником природы.

Ловко справляется со спиннингом и 12-летний Егор — сын Ромы. Он считает себя асом, ведь рыбачит с пяти лет. Ловить запрещенными методами его научил отец. А теперь критикует, когда ребенок делает ошибки:

— Егор, блин! Аккуратно! Сорвется сейчас!

— Папа, я за что-то зацепился, не кричи, — мальчик дергает спиннинг, но ничего не получается.

— А-а-а, ты за соседский крючок зацепился. Видишь, коллега тебе машет? — женщина на противоположном берегу машет рукой и чем-то обрезает леску.

«Я на Майдане стоял»

Убирать за рыбаками должны так называемые «арендаторы» — люди, которые от имени известных только руководству нацпарка фирм занимаются благоустройством берега Глубокого Турунчука. Они выкосили семьдесят процентов береговой линии — «чтобы рыбакам было комфортнее отдыхать».

Чувствуя себя хозяевами, они построили несколько десятков деревянных кладок. В планах — увеличить количество кладок и организовать неподалеку магазин с пивом, водкой, колбасой и чипсами.

Живут «арендаторы» в центре береговой линии вот уже три месяца. Петр и Сергей ежедневно ходят с папкой документов, которые якобы позволяют им законно здесь контролировать вылов рыбы:

— Такса — сто гривен в день с одного рыбака. Мы смотрим за тем, чтобы снастями браконьерскими не ловили. Но у нас нет права изымать эти снасти — для этого надо вызвать рибнадзор. Но, вы же понимаете, пока тот надзор приедет, крючки быстро куда-то деваются, — по-хозяйски поправляя удочки, Петя показывает на сетку с рыбой, которая трепыхается в речной воде.

Ребята жалуются — им не хватает полномочий, чтобы радикальными методами бороться с нарушителями закона. Особенно свирепствует Сергей — на вид парню не больше 25-ти, он имеет восточную внешность и горячий темперамент:

— Я на Майдане стоял! За хулиганку даже условный срок дали! Потому что у нас же все суды куплены, и бороться остается только кулаками! А здесь я пошел однажды в рейд с риыбнадзором, а они мне: «Веди себя тихо. Просто слушай. И не говори лишнего». Что значит, веди себя тихо?! Я что — немой?! Для чего тогда меня брать с собой?! Бред какой-то!

Скромная усадьба «арендаторов» побережья Глубокого Турунчука. Пока работа делается, рыбка ловится.

Поняв, что коррупцию «с наскока» не одолеть, активисты решили взять часть пирога и себе. И выбили право на развитие браконьерской инфраструктуры в национальном парке. Сначала покосили камыш, потом — построили кладки, кое-где поставили урны и время от времени убирают мусор. В планах — еще больше кладок, «потому что их как будет надо, то и сломать будет легко, это не кирпичные сооружения».

Перевожу взгляд на ряд спиннингов, выставленных возле палатки:

— А вы, я вижу, тоже рыбачить любите. И давно у вас такое хобби?

— Ну, если честно, то раньше я прохладно относился к рыбалке. Но здесь заразился этой темой. И ловлю кайф.

— Но это заповедная зона ... Вы же это знаете?

— Да, знаю ... Но ... Ну, да ... Я вообще-то люблю природу, — мужчина опускает глаза.

— Если любите, то что вы здесь делаете? Или все это — лишь из-за денег?

— Получается, что ... да.

— А вам не стыдно?

— Стыдно. Честно. Стыдно.

«Проверка» на 100 гривен

В сломанном тростнике и в воде у берегов плавают белая, желтая и зеленая леска и разорванные сети — доказательства, от которых браконьеры спешно избавляются, услышав о приближении рыбнадзора. Протоптанные в камышах дорожки устланы пластиковыми бутылками — они служат своеобразной сигнализацией: наступая на пластик, проверяющие своими шагами создают скрипучий громкий звук.

Здесь, на берегу, слышен каждый шорох. Если прислушаться, можно услышать разговоры рыбаков на другом берегу. Но эта тишина обманчива. Время от времени здесь происходит стрельба — о которой полиция вряд ли знает.

— Как-то рибнадзор наскочил ночью. Хотели взять одного мажора. У него было очень дорогое снаряжение, и он его отдавать не собирался. Выхватил пушку и начал в воздух стрелять. А я как раз спал. Услышав выстрелы, едва не усрался от испуга. Выбегаю из палатки — кипиш, крик, шум, гам, мат. Этот стрелок ворошиловский навеселе был, да и смелый такой. Но ничего, отбился. Рибнадзор испугался и ушел от греха подальше.

Здешние браконьеры прекрасно знают — рыбинспекторы обычно приходят раз в день — с 9 до 11 утра. Впрочем, бывает, что вообще за день никто не проверяет. Рейд происходит по одному и тому же сценарию: один инспектор идет по берегу, замаскировавшись под рыбалку, а другой — плывет на лодке.

За каждую пойманную браконьерским путем рыбу нарушитель должен заплатить 70-100 гривен штрафа. А если там сто кило рыбы — сумма набегает немалая. Но рыбаков это волнует мало — экономия возможна благодаря коррупции.

— Звонит мне Саня с соседнего причала. Говорит — прячь рыбу, потому что идет рыбнадзор. Мы же за ту рыбу, и давай ее в тростник совать.

Пришел дядя, шустрый такой, и за пару минут нашел нашу рыбу. Я посчитал — влетаю в девять тысяч. Бляха-а-а ... А он мне: «Ну что, выписываем протокол». Я ему говорю, и вы что, какой протокол? Короче, дали по сто гривен и разошлись.

— Да. Один Джеймс Бонд так старался замаскироваться, что даже драч на свой спиннинг повесил. Подходит такой, и говорит: «Как дела, ребята? Как клев?». Я сразу увидел, что он паленый. Я говорю: «А чего это рыбинспекция интересуется у простых рыбаков?» — Ваня захохотал. — А на следующий день он пришел уже без драча, зато взял с собой какого-то полковника с пистолетом. Напугать хотел, что ли? Цирк, кароче. Как взялись смотреть на ту рыбу. Рассматривали, рассматривали, как ту проститутку. Ну нет на ней ран, нет! В это ведро мы складывали только ту, что на корм клевала.

Не боятся проверок инспекторов и вип-рыбаки. Они, не стесняясь, демонстрируют свои служебные удостоверения и угрожают проблемами. И здесь уже от твердости проверяющего зависит — поддаваться на провокацию или нет.

— Тычет мне один такой свою кабминовскую ксиву. Думал, я его испугаюсь. А я ему говорю: «Что ты мне тычешь? У тебя снасти браконьерские» — вспоминает Петр.

Политика беззакония

В течение многих десятилетий рыбачить на реке Глубокий Турунчук было запрещено, потому что по ней весной и осенью мигрируют гигантские стаи рыб. Но в лихих девяностых здесь начался произвол — на реку начало приезжать все больше и больше ошалевших от количества рыбы маньяков.

Чтобы остановить уничтожение природы, в 2008 году правительство ввело Глубокий Турунчук в состав вновь созданного Нижнеднестровского нацпарка. И с тех пор есть ответственный — именно директор НПП несет исключительную ответственность за сохранение здешней флоры и фауны. Впрочем, руководители менялись, а позорная ситуация — нет.

Короткий перерыв бесчинства длился только один год — когда после Революции Достоинства в 2015-м нацпарк возглавил Николай Роженко. Он стал первым директором, который запретил любым посетителям находиться на реке Глубокий Турунчук во время массовой миграции [4] рыбы.

— Я дал задание руководителю научного отдела оценить экологическое состояние на реке. Как я и думал, результаты этого исследования были неутешительными. На основании этого исследования я и издал приказ о запрете посещать реку всем без исключения. Поставил на дежурство два наряда охранников на обоих концах реки, привлек местных активистов, договорился с пограничниками, отказался сотрудничать с бизнесюками-перевозчиками, — рассказывает Николай Роженко.

По мнению Роженко, Министерство экологии не продлило с ним контракт именно из-за его твердой позиции — не вступать в сговор с нарушителями экологического законодательства.

— Меня активно пытались склонить к сотрудничеству с Григорием Мельниченко — зятем экс-губернатора Одесской области Гриневецкого, который представлял ООО «Рыбаки и охотники 21-го века». Когда Мельниченко начал самовольно устанавливать на берегах Турунчука временные сооружения, я обратился в прокуратуру и к губернатору. И здесь с разных сторон мне начали советовать «сотрудничать» с Мельниченко, намекая на то, что это будет гарантией продолжения со мной контракта. Но я такие предложения не принял, — говорит Роженко.

Уже на следующий день после того, как министр экологии Сергей Курыкин разорвал контракт с Николаем Роженко, браконьеры вернулись на Глубокий Турунчук. Об этом мне говорили и сами рыбаки, и подчеркивал Роженко.

Уволив борца с браконьерами, Минэкологии назначило на его место Александра Шпинова, а заместителем назначило Владимира Трахтенберга. Новое руководство сразу же «договорилось» с местными дельцами о сотрудничестве, и за сто тысяч гривен в год позволяло «организовывать отдых» перевозчикам. Впрочем, в августе 2017 года СБУ поймала Трахтенберга с поличным. Против него возбудили уголовное дело за получение взятки в особо крупном размере. После обысков директор и заместитель внезапно исчезли.

Трахтенберга поймали при попытке получить 12 500 гривен взятки.

В тему: За последние 40 лет исчезло около половины редких видов диких животных и растений [5]

Новым исполняющим обязанности директора нацпарка назначили кандидата биологических наук Алексея Игнатюка, который до этого времени работал в Академии последипломного образования при Минприроды.

Игнатюк, как и большинство его предшественников, на радикальную борьбу с браконьерством не настроен. Хотя формально он запретил ловить рыбу «на реке Глубокий Турунчук от ее впадения в Днестровский лиман на 1 километр вверх по течению», но фактически это означает, что на четырех километрах берега реки рыбачить можно.

Очень толерантный директор

После посещения Парка мы задали ему несколько вопросов:

— Алексей, что вам известно о браконьерстве на реке Глубокий Турунчук?

— Браконьерство, безумновно, есть везде. Потому что браконьерство — это нарушение правил рыболовства. Если человек выловил рыбы не три килограмма, а три килограмма сто граммов, то это также формально является браконьерством. Относительно реальных размеров браконьерства, я вам ничего достоверно сообщить не могу, я здесь меньше недели директор. И выяснить реальные размеры браконьерства на самом деле очень-очень трудно.

— То есть, вы еще туда не выезжали?

— Нет, я выезжал. Но при визуальном осмотре установить уровень браконьерства даже теоретически мы не смогли.

Вот наше видео, на котором видно, что на берегу реки в нацпарке полно людей, которые ловят рыбу, кто как хочет, и кто сколько хочет.

— Сколько рыбаков одновременно там находятся?

— Не больше, чем мы давали квоты. По моим оценкам, от ста до двухсот. А по квоте — 320.

— Вы уже расторгли договоры с фирмами, которые якобы арендуют берега Глубокого Турунчука?

— Эти договоры разрываются не просто так, поймите. Я принял решение об их расторжении. И я обратиться ко всем вышестоящим организациям о том, что эти договоры должны быть или разорванны, или пересмотрены. Парк ни копейки не получает. Там были обещаны деньги. Официальные. Не в карман тем, кто сейчас под судом и следствием. Эти деньги не поступали. Поэтому разорвать эти договоры достаточно просто. Я думаю. Но они должны быть разорваны в установленном порядке. Не одним моим желанием. Они находятся, к сожалению, в правовом поле.

— В правовом поле?

— Конечно.

— Уточните, пожалуйста, по какому закону частные фирмы могут арендовать территорию национального парка?

— ... Они не территорию парка арендуют. Заключается договор о совместной деятельности, что они на нашей территории за свой счет делают благоустройство. Вывозят мусор и так далее, и тому подобное. Это не запрещено. Если они не выполняют этих условий, договор с ними раз-ры-ва-ет-ся.

— А когда именно вы планируете разорвать этот договор? Уже сроки конечные себе наметили?

— Я вам не готов ответить на этот вопрос. Это к юристам. Ну, наверное, в ближайшие месяц-два это произойдет.

— Я провела там два дня. И увидела очень много мусора. Не видно, что там кто занимается вывозом мусора.

— Вы же наверняка были на выходных. Вывозом мусора никто не занимается в воскресенье ...

— Да нет, я была и в пятницу. А у вас есть планы запретить присутствие людей на берегу реки Глубокий Турунчук?

— (длинная пауза) А зачем там запрещать присутствие людей? Нет таких планов.

— То есть, по вашему мнению, там ситуация контролируется и рыба не уничтожается в больших масштабах?

— Я думаю, ситуация не контролируется, но ситуацию можно сделать контролируемой. И я не вижу смысла запрещать полностью там посещения, присутствие, рыбную ловлю и так далее.

— То есть, экологические последствия вы не осознаете?

— Я, в отличие от так называемых экологов, которые очень много всякого пишут, очень хорошо экологические последствия осознаю.

— А вам известно, сколько именно рыбы сейчас вылавливается на реке Глубокий Турунчук?

— Эта ситуация реально никому неизвестна. Я, извините, занимался экологией как наукой много лет, и что такое подсчеты корректные плотности и численности, и так далее, очень хорошо себе представляю.

— Так если ситуация неизвестна, как вы можете сделать выводы относительно ненужности запрета присутствия там людей?

— Очень просто. Простите, я могу очень хорошо прогнозировать последствия спортивного рыболовства (спортивное рыболовство запрещено законом на территории нацпарков — Ред.). Любительское спортивное рыболовство — это виды промысла, которые являются саморегулируемыми (утверждение ложное, поскольку контроль за соблюдением правил рыболовства осуществляют органы рыбоохраны и другие специально уполномоченные на то органы, а также общественные инспекторы рыбоохраны и общественные инспекторы по охране окружающей среды — Ред.).

— Но вы не можете контролировать количество рыбы, которое вывозится отсюда.

— Почему? Количество рыбы проверяется очень просто.

— Как именно?

— Ну, извините, вы думаете 20-30 килограммов рыбы можно спрятать в карман?

— То есть вы планируете поставить какой-то пост контроля?

— Да, мы планируем поставить один пост контроля.

— Вы действительно считаете, что это эффективный способ?

— (глубоко вздыхает) Предложите лучший.

— Запретить присутствие там людей.

— (долгая пауза) Ну ... во-первых, это противоречит положению о парке.

— Но в 2015-м году это было сделано.

Минприроды предписывает запретить нахождение людей на реке Глубокий Турунчук. По мнению нового директора, повторить запрет невозможно.

— Запреты должны быть реальными. Если в Одессе запретить употребление русского языка, это будет выполнено?

— Скажу откровенно, то, что я увидела на Глубоком Турунчуке за два дня, меня шокировало.

— Вот что вы конкретно увидели, что вас привело в шок?

— Рыбаки везут домой от 50 до 150-ти килограммов рыбы. И никто их не задерживает.

— Вот с этим надо бороться. Полностью согласен.

— А тройные крючки у вас разрешены?

— Да. Тройные крючки у нас разрешены.

— Вырубка тростника на берегу реки — это тоже хорошо?

— Если люди вырубают камыш, то это они делают хорошее дело, так как по пожарной безопасности должна быть полоса с вырубленным камышом. Мы сами выкашиваем защитную полосу вдоль берега. Это называется биотехническая защита. И вообще, у меня такое ощущение, что вы меня безосновательно в чем-то обвиняете.

— Я не обвиняю, а только спрашиваю о ваших намерениях.

— Я на должности всего неделю. Какие могут быть результаты? О намерениях ... Ну вы что, не слышали, что «я продам Roshen», что «мы все будем жить по-новому», что «АТО закончится через три дня»?! Вы слышали эти доклады о намерениях? Слышали.

— То есть вы так же планируете?

— Я не планирую так же. Поэтому я не хочу вам сейчас обещать конкретного.

Журналисты издания ТЕКСТИ посчитали: за один день один браконьер ловит в среднем 50-90 кг рыбы. За время нашего двухдневного пребывания на реке Глубокий Турунчук находилось 80 палаток с двумя-тремя рыбаками. То есть, ежедневно река теряет в среднем 14 тонн рыбы. А за пиковый сезон ноябрь-декабрь-январь вместе это более 1200 тонн рыбы. Даже браконьеры заметили, что, по сравнению с прошлым годом, рыбы стало значительно меньше.

—

Любов Величко, опубликовано в издании ТЕКСТИ [6]

Перевод: Аргумент [7]

В тему: