Люди из последних сил пытаются делать вид, что ничего не происходит.

«Господи, как страшно!» «Закрой рот!» В Донецке каждый переулок отдает тревогой. Здесь только и разговоры, что о войне. Если раньше выстрелы звучали только со стороны аэропорта, то теперь отовсюду. Даже из центра. Даже посреди дня.

— Слышишь? Это автомат Калашникова, — говорит мне друг Саша.

— Как ты различаешь, что это?

— Через несколько дней ты тоже будешь различать. У АК калибр меньше, поэтому и звук выше. Пронзительнее, что ли, — Саша пожимает плечами.

Говорит: люди из последних сил пытаются делать вид, что ничего не происходит. Действительно, хлебные фургоны еще привозят в спальные районы хлеб, кое-где работают фаст-фуды. Мусорщики вывозят мусор. Даже дворники выпалывают бурьян из цветников на бульваре Пушкина. Саша считает, что если и эти признаки мирной жизни исчезнут, наступит действительно беда.

Гвозди

Донецкий железнодорожный вокзал — последний уцелевший из трех основных транспортных узлов — были еще аэропорт и автовокзал. Были и сплыли — стрельбу и взрывы, от которых резонирует земля, слышно за несколько кварталов. Так вот, вокзал обстреливали 22 июля, но в тот же день сотрудники продолжили работу.

— Из этих людей гвозди делать можно! — говорит о земляках-железнодорожниках мой сопровождающий Саша (в целях безопасности имена героев изменены. — Авт.). Из него, наверное, тоже.

Саше за 30, он вывез семью из Донецка, а сам остался. Так же, как и тысячи других дончан, которым некуда идти или есть, что терять. Брат Саши Виталик объясняет, что в городе заводы бесперебойного цикла, которые остановятся навсегда, если не будут работать хотя бы один день. И рабочие никуда от них не поедут. Они готовы с арматурой в руках защищать свои предприятия: и от террористов, и от украинской армии.

В свою очередь, Саша рассказывает, что и в Первую, и во Вторую мировые войны в армию не призывали металлургов, шахтеров и железнодорожников, потому что это были стратегически важные отрасли, особенно во время войны. На этих предприятиях люди работали поколениями.

Получали некий социальный пакет, какую-то зарплату (сейчас это в среднем около 3750 грн в месяц). Они иначе жить не могут, даже если срок жизни не превышает 70 лет и качество этой жизни оставляет желать лучшего.

Донецк держится за остатки мирной жизни

Для них героизм — сдавать план при любых обстоятельствах. Забери у них работу — и получишь более двух миллионов ополченцев, считает Саша (все цифры взяты с сайта областного управления статистики).

Я все равно не понимаю, как можно так рисковать ради завода. Ищу другие причины. «А ты поехала бы из своего родного города, если бы у вас такое происходило?» — спрашивает Саша. И я понимаю, что тоже осталась бы.

Затем по телефону он будет говорить с детьми, которых не видел два месяца. И уверять маму: мол, уехать из города невозможно, хотя сам с группой друзей станет организовывать эвакуацию беженцев. 26 июля железнодорожный вокзал все же перестанет работать. А через день снова откроется. Гвозди же не гнутся.

Счастье

— Горячую воду дали! Иду я с той радости искупаюсь нормально! — торжественным тоном объявляет Саша. В заблокированном Донецке это счастье. Есть дома, где нет ни воды, ни света. А в самой области есть населенные пункты, где в домах нет и квартир.

Счастье — это когда ходит общественный транспорт. Даже когда вместо стандартных 8 минут надо ждать полчаса.

В маршрутке старшая дама в добротном костюме разговаривает с пассажиром, опрометчиво севшим рядом. Повествует свою биографию: как жила, кого любила. Смеется, что в последние дни перелистывает фотоальбом, который сама с молодости наполняла фотографиями. Теперь каждое утро открывает альбом с собой молодой, а потом смотрит в зеркало. «Не верится, что я такой была!». «Такая страна хорошая. Жить бы в достатке...» — не закончив мысль, выходит.

Молодая мама везет куда-то дочерей. В маршрутке давка, но детям безразлично — щебечут что-то. И мама, и дочери — белокурые, изящные, со вкусом одеты. Перед выходом старшая из девочек резко разворачивается ко мне и смотрит почти с упреком. Я почему-то действительно чувствую себя виноватой и отвожу взгляд.

На остановке у женщины лет сорока звонит телефон. С первых аккордов узнаю: «Океан Эльзы», «Моя маленька незалежність». Ко мне долетают обрывки фраз: «убили ...», «сидели в подвале ...», «а у кого-то и дома нету...». Ее маленький сын сидит поодаль на скамейке. Мимо проезжает трамвай. «Ма, смотри, он тарохтит, как поезд!».

Центр опустел. Но дончане играются с детьми, ходят на работу, ездят в общественном транспорте и выгуливают собак. Просто стараются не отлучаться надолго от дома.

— Пик-пик-пик, — при каждом шаге смешно пищат розовые туфли на ногах у маленькой девочки, которую мама учит ходить.

Вот беременная женщина: среднего роста, хрупкая, с пронзительно синими глазами, правильными чертами лица и черными волосами. Вообще в Донецке почему-то осталось очень много беременных женщин.

Разговоры в пиццерии

В Донецке есть пиццерия, которую облюбовали воробьи. Как уверяют местные, малыши яростно оберегают свою территорию от залетных голубей. Клиенты подкармливают пернатых головорезов, и те совсем непуганые — едят с рук.

Мы кормим птиц крошками пиццы. Это одно из последних таких заведений, еще не закрывшихся на центральном бульваре.

За соседним столиком молодежь: парни, девушки:

— Хорошо, что все разъехались — можно воевать нормально!

— Что классно, так это — у укров никто воевать не хочет. Я вот почитал, что они пишут. Все жалуются, что не хотят идти в армию. Уже уяснили, что здесь убивают.

— Было бы хорошо, чтобы, когда армия будет убегать, батальоны не успела. Мы бы с ними пообщались по-взрослому.

— Ну, Семенченко они сами хлопнут. А Яроша нет — очень уж харизматичный чувак.

Испорченный аппетит.

«Ополчеченцы»

«Видишь вооруженного — не рассматривай слишком внимательно, проходи быстро. Не фотографируй. Держись подальше. У нас в ЦУМе пошли эти ребята за покупками, какой-то был со связкой гранат. Одна оторвалась. В результате есть раненые.» — на примере событий 11 июля инструктирует меня Виталик.

Лохматые друзья не вызывают желания поговорить с ними по-товарищески. Также встречаются и довольно гладко выбритые. Но среди них в свое время выделялись ребята с окладистой бородой. Так и прицепилось прозвище. Еще местные их называют «ополчеченцами».

В свободное от войны время лохматые друзья разгружают гуманитарную помощь (в том числе из России). Ездят по городу в машинах с мигалками — создали свою полицию. Кого-то преследуют, что-то транспортируют.

Живут в студгородке и военной части. Ходят по пустым торговым центрам, где с каждым днем все больше закрытых магазинов. Покупают в ночных киосках китайскую еду: рис с курицей, пожалуйста.

Везде носят свой ​​автомат — как сломанную третью руку, что болит. Возможно, поэтому они так психуют. С ними надо быть осторожным, будто рядом стая бродячих собак: никаких резких движений, голос спокойный, интонация ровная. Не показывай, что ты боишься — они почувствуют и что-то заподозрят.

В тему: Донецк после выборов: кадыровская сволочь — есть, власти — пока нет [2]

«Восток»

Местные говорят, что среди ополчеченцев наиболее вменяемые — это батальон «Восток» [3], который дислоцируется в захваченной воинской части. В «Востоке» многие здешние, поэтому они сочувствуют городу и не разрушают его без надобности. Технику с заводов на воруют, а «заимствуют» на время.

Конфликтуют с другими группировками, чтобы те не переходили границу. Как-то под аэропортом ранило несколько мирных жителей. Приехала скорая и попала под перекрестный обстрел.

Батальон «Восток» тогда выводил врачей и раненых из зоны боевых действий. Его возглавляет местный предатель, бывший украинский спецназовец из «Альфы» Александр Ходаковский. О нем местные много сплетничают, отзываются без любви, но с уважением.

Говорят например, что он на самом деле не предатель, а диверсант в рядах террористов. Или что он очень верующий. Но никого не любит. Особенно — Русскую православную армию. Потому что христианство несовместимо с агрессией.

В тему: События последних дней в Донецке. Ахметовский батальон «Восток» [4]

Православные, бесы и стрелки

В рядах Русской православной армии воюют как местные, так и заезжие. Эти, в свою очередь, не любят террориста Игоря Безлера, у него кликуха неканоническая — «Бес» [5]. Всех его приспешников тоже называют «бесами» и всячески ими брезгуют. Где они дислоцируются, одному Господу известно. Хотя командиры будто бы расположились в помещении СБУ.

Бесы и стрелковцы — это, в основном, приезжие. Не любят и не доверяют никому — даже друг другу. Бесы сидят в Горловке, стрелковцы — в студгородке и в ОГА.

Вечером лучше соблюдать комендантский час и не ходить никуда. Натолкнутся — заставят копать окопы, строить блиндажи или посадят в подвал. Людей они не просто не любят — им на них наплевать.

Ступор

26 июля ночью снова стреляли. Поэтому отправляемся на поиски: где? кто? В соцсетях много фейков. На улице Куйбышева возле школы упал снаряд. На месте падения — большая воронка. Во всем микрорайоне повылетали стекла. Придомовая территория усыпана стеклянными осколками. Лежат разбитые деревья. На стволах следы от осколков. Под одним из домов — какая-то расплесканная серо-белая субстанция.

По форме черепа и оскалу зубов узнаю кота. Только голова от него и сохранила какую-то форму. Чуть поодаль над сдохший черным котенком вьются мухи. На детской площадке мама с ребеночком. Висит белье. Сидят пенсионеры.

— Господи, как страшно!

— Закрой рот!

Экскурсию по местам мелкий разрухи нам делает местный дедушка — крепкий, седой, в майке-алкоголичке и спортивных штанах. Показывает место, где погибли двое мирных жителей. Произошло это еще 21 июля. С тех пор мало что прибрали — разве что людей. Прошлой ночью стреляли не здесь.

Когда возвращаемся из Куйбышева, я ловлю себя на мысли, что от кошачьего месива не пахло. И от мусоровозов тоже, хотя они прямо возле нас вычищали контейнеры с мусором. Не пахло и в общественном транспорте: ни духами, ни потом. Не пахло водой и цветами в застывшем и обезлюдевшем центральном парке. Ибо страх не имеет запаха — так же, как и тупик.

—

Марта Черная, Донецк; опубликовано на сайте  Тексти.UA [6]

Перевод: Аргумент [7]

---

В тему:

• Российские террористы и боевики пытаются удержать под контролем Луганск, Донецк и пригороды [8]
• Донецк бежит от Гиркина [9]
• Донецк постепенно захватывают маргиналы [10]
• Украинские силовики не будут штурмовать Луганск и Донецк, а возьмут их в блокаду, — СНБО [11]
• Донецк сегодня: «так разбомбили Ахметкин „Люкс“ или пока еще стоит?» [12]