Инструктор-волонтер о стандартах украинской армии, несоответствии званий, воровстве, откатах и предательстве. А еще — о претензиях к командованию, применении подразделений Нацгвардии Украины против мирного населения и подметании леса от сосновых иголок.

Цви Ариели прошел службу в пехотной бригаде «Голани» Aрмии обороны Израиля, резервистскую службу в спецназе военной разведки и контрактную службу в одном из локальных антитеррористических подразделений. Сейчас абсолютно безвозмездно передает боевой опыт украинским военным. Он — инструктор-волонтер бригады легкой пехоты Национальной гвардии Украины.

Цви Ариели — о том, кого отбирают в одно из самых элитных подразделений Нацгвардии, как восстанавливают уничтоженную личность солдат срочной службы и объяснил, почему туалеты являются индикатором отношения командования к украинским бойцам.

— Как получилось, что от волонтерских занятий с разными подразделениями Вы перешли к полноценной подготовке одной бригады?

— Ну, в бригаде я работаю тоже на волонтерских основах. Просто раньше приезжал в подразделение на несколько дней, максимум — на три четыре недели. Потом уезжал и продолжал заниматься своими делами. Сейчас же почти пять месяцев очень плотно занимаюсь работой с бригадой. Но все на волонтерских основах. В этом есть плюс — я ни от кого не завишу и могу говорить все, что считаю нужным. Минус в том, что труд безоплатный и параллельно невозможно заниматься какой-то работой. Поэтому сейчас думаю поступить на службу в Нацгвардию.

— Как Вы пришли к бригаде легкой пехоты?

— Это была не моя инициатива. Это была инициатива Бутусова. Он меня позвал, я познакомился с офицерами бригады, с ее командиром, с нынешним командиром батальона. Они рассказали мне свое видение этого проекта. Я тогда очень сильно удивился.

— Почему?

— То, как они это говорили — это было революционно. Они не спешили, были тверды в том, что хотят проводить отбор, потому что не хотят изначально все портить. Так началось мое знакомство с бригадой. Я поехал смотреть отбор. По сравнению с тем, что происходит в других подразделениях в Украине, где его либо нет в принципе, либо он находится в каком-то зачаточном состоянии, то, что я увидел, было уже хорошо. Но в саму процедуру внес сильные поправки.

— Какие?

— Надо начать с того, как в Украине проходит отбор. Людей проверяют по документам. Максимум — с ними проводится интервью, и на этом отбор заканчивается. Старый советский способ отбора в спецподразделение, как мне рассказывали, заключался в том, что брали спортсменов, имевших разряд либо по стрелковым видам спорта, либо по единоборствам. На Западе отбор происходит совершенно иначе — там спортсмен не нужен. Нужен человек, который обладает определенными качествами характера, которые позволят ему быть эффективной единицей подразделения.

В тему: «Здесь люди только учатся быть армией» [2]

— Как там отбирают людей в спецподразделения?

— Обычно отбор проходит в пехотные подразделения, потому что это — наиболее тяжелая специальность. Он осуществляется не только на основе физических показателей. Не обязательно нужен какой-то ниндзя.

Человеку в таких подразделениях дают какую-то нагрузку постоянно: он делает зарядку, куда-то бежит, ходит, тащит условных раненых. В каждом подразделении есть определенное количество людей, которые грубо говоря, снимают показатели. Условно назовем их статистиками, потому что они статистику снимают, хотя это не совсем то слово. Они ставят плюсики, если человек сменил своего друга, зашел под носилки, помог.

— То есть, наблюдают за поведением кандидатов?

— Да. В первую очередь — за проявлением таких качеств, как взаимопомощь (что исключительно важно для бойцов пехотных подразделений), честность, надежность и ответственность, лидерские качества, тесты на сообразительность, изобретательность и хладнокровие. Например, человеку говорят отжаться 20 раз. Каждый из статистиков записывает, что, например, вот этот человек сделал 19 отжиманий, а сказал, что, якобы, отжался 20 раз. То есть, у него есть склонность обманывать. Это большой минус. Потому что если человек обманет в боевой ситуации — это может привести к жертвам. Честность и надежность важны. Кроме того, оценивают способность развить максимальное усилие, когда это нужно. В некоторых случаях смотрят на способность контролировать агрессию. Есть определенные индикаторы, которые снимают с человека на протяжении ситуаций, в которых ему тяжело. Когда человеку тяжело — он проявляет все свои качества.

За курс молодого бойца, который продолжается несколько месяцев, не проблема развить определенные физические качества постоянными тренировками. Человек будет обладать всеми необходимыми эффективному бойцу характеристиками: научится стрелять, бегать, носить грузы, ходить марш-броски, ориентироваться и так далее. Но что действительно тяжело изменить, так это моральные качества. Человека нельзя научить помогать другим, если он вообще никогда никому не помогал и всегда был индивидуалистом.

Когда я пришел в бригаду Нацгвардии, то увидел, что проверяется только один индикатор — сила воли. Люди, которые не дотянут до конца отбора — уходят. Я предложил исправить, объяснил как надо, ввели дополнительные индикаторы. И получилось уже хорошо.

— Какими методиками отбирали?

— Знаете, в Украине большое влияние имеют всякие психологические тесты и так далее. В Израиле, например, это все менее важно. Все солдаты еще на этапе призыва проходят «первоначальную распределительную оценку». Их интервьюируют девушки-военнослужащие, которые перед тем как приступить к выполнению своих обязанностей, проходят специальный армейский 4-месячный курс и после этого практику. Они учатся распознавать ложь, язык жестов, определять социальную адаптивность и мужественность и т. п. А для отбора в элитные части, бойца интервьюируют два командира подразделения и психолог, это длится полчаса и только если человек прошел отбор.

Нет никакой строго формальной методики оценки во время отбора. Его проводят люди из подразделения, которые имеют несколько лет опыта службы, и они точно знают, кто им нужен. Вплоть до того, что кандидаты бегают туда-назад с носилками. Просто считают, сколько раз человек сменил товарища под носилками. Пять раз сменил — супер! Если человек за весь отбор ни разу не помог другу, то каким бы выносливым он ни был — он уже не кандидат. Вот и вся методика. Ее результаты лучше всего соответствуют тому, насколько в итоге человек хорошо служит в подразделении.

— Сколько времени будет проходить обучение бригады?

— Все обучение основано на обучении роты. Последние этапы курса — слаживание роты. Мы сели, подумали, с помощью других инструкторов, с помощью командира батальона решили, что современный курс подготовки можно уложить минимум в четыре месяца. Но это — самый минимум.

Мы понимаем, что нам никто не разрешит постоянным обучением заниматься год. Хотя это, конечно, было бы лучше. Поэтому распланировали, что за четыре месяца из людей, которые прошли отбор, можно сделать одну роту. Придет вторая рота — ее тоже можно будет сделать за четыре месяца, и так далее. Бригада — это же не одна рота, там много людей.

— Что с ними потом будет, когда курс закончится?

— Будет зависеть от решения командования. На данном этапе стоит задача сформировать батальонно-тактическую группу. То есть, пехотный батальон плюс средства поддержки. Как только она будет сформирована — сможет отправиться на выполнение задания. Наиболее логичным выглядит, что она поедет в зону АТО. Но Национальная гвардия может применяться не только против сепаратистов. Если где-то будут какие-то террористические акты со стороны любых сил как, например, было в Мукачево, или военные действия в других городах, то это подразделение может заниматься такими случаями.

Но на данном этапе зона нестабильности — это АТО. Подразделение пехотное, это не те люди, которые бегают с палками и щитами. В курсе обучения никто не рассказывает, как бить людей дубинками по голове или арестовывать. Поэтому если что, то заниматься подразделение будет, условно говоря, «стрельбой».

— Для разгона массовых акций его могут использовать?

— Логика подсказывает, что нет. Но что придет завтра в голову руководителям никто не знает. Точно также десантники 95-й бригады могут быть брошены в центр Киева. Мы прекрасно знаем, что армией руководят люди, приближенные к президенту, и наиболее логично, что такие вещи он будет доверять своим людям, а не МВД, с которым у него не очень хорошие отношения.

Риск, что наше подразделение будет брошено против мирного населения, не больший, чем, например, для подразделения десантников.

Исходя из тех записей обучения, которые Вы публикуете, мотивация у ребят в подразделении просто сумасшедшая. Это не то, что можно воспитать извне. Они уже приходят такими?

— Да.

— Просто у Вас в подразделении эту мотивацию не гасят?

— У нас ее развивают.

Та проблема, которую я увидел в Украине, — у командиров нет никакого понимания важности отношений между солдатами и командирами. Они не знают, как развивать инициативность. На это накладывается все остальное. Если у солдат нет нормального, адекватного мышления, то научить их нельзя.

Типичный пример из нашего подразделения. У нас много срочников, которые подписали контракт, и я был шокирован тем, что они не задают вопросов.

— Вообще?

— Практически да. Более того, они не просто не задают вопросов, а делают кучу ошибок при выполнении заданий. Раз я заметил, второй, третий, а потом просто попросил их за это наказать.

— За то, что делают ошибки, или за то, что не спрашивают, как правильно?

— За то, что не спрашивают. Им было четко сказано, что они отжимаются именно за то, что не спрашивают. С теми, кто не был срочниками, легче. Но у срочников просто уничтожили личность и их инициативность. Я просил командиров запретить им говорить «Никак нет!» в ответ на слова «Есть вопросы?». Они все это говорят. Так нельзя! Если есть вопрос — задай. Если нет — промолчи. Но нельзя, чтобы весь строй отвечал «Никак нет!».

Людей на срочной службе забили, они боятся спросить, потому, что они будут за это наказаны. Многие рассказывали, как к ним относились командиры в других подразделениях, ругали их матом. Я сам это видел. К молодым срочникам относятся как к каким-то животным. Им говорят: «Закрой рот и делай, что сказано». Такую армию невозможно научить.

— А вообще можно развить привычку не боятся того, что ты будешь наказан за инициативу или любопытство?

— Я попросил инструкторов, которые проводят отбор, ввести тесты на инициативу. Чтобы изначально людям, которые ее проявляют, отдавалось предпочтение. Но развить ее тоже можно.

В Израиле, кстати, среди солдат принято задавать вопросы. В Талмуде есть тридцать слов для обозначения понятия «вопрос». Евреи вообще очень много спрашивают. Это нормально. Что меня поразило, что в Украине вопросы не задают в принципе. Потому что задать вопрос — это обратить на себя внимание, а это немножко позорно. Мне рассказали, что в украинских школах тоже было так. То есть, это не только армии касается. И это проблема.

Я когда читаю описание операции, в ходе которой пытались деблокировать Донецкий аэропорт, уже вижу, как все происходило, когда техника оказалась либо сломанной, либо сломалась, выйдя с базы. Знаете, почему операции не удаются?

— Почему?

— Потому что когда дают задание и спрашивают, все ли нормально, в ответ слышат: «Конечно, нормально!». Вот это «конечно, нормально» повторяется на всех этапах. Люди боятся сказать, что это — не нормально, есть проблемы. А то, что техника сломается или кто-то погибнет, для них неважно. И это реальность.

— Понимание ценности жизни одного отдельного взятого солдата Вы у украинского командования видели?

— Оно и у народа не всегда есть. Но у командования его нет вообще.

— Это же страшно.

— Да. У меня в принципе есть большие претензии к командованию, но не хочу все озвучивать, потому что надеюсь, что оно изменится. Если же я их озвучу, то будет сильный конфликт. Меня и так очень не любят в Главке, за то, что я прямо озвучиваю некоторые вещи, которые они не хотят слышать.

— Не любят — полбеды. А работать не мешают?

— Не мешают, потому что у нас, израильских и украинских инструкторов, есть поддержка со стороны министра Авакова, и это прекрасно понимают. Я знаком с министром. Еще лучше знаком с его заместителем, который курирует этот проект (замминистра внутренних дел Украины Тигран Авакян [3] — «24») и реально помогает в его реализации. Он, например, с представителями езидской общины [4] недавно шашлыки привез. 250 порций, которые съели 50 человек — настолько люди голодные были от неадекватного питания, которое предоставляет Нацгвардия. Вообще, на фоне этого всего я был поражен, что в верхах есть люди, которые очень хотят перемен. Проблема в том, что они стали во главе изначально громоздкой, коррумпированной и неэффективной системы. Поэтому любое будущее руководство столкнется с подобной проблемой.

В Украине модное понятие есть — «политическая воля». Так вот, если бы такой политической воли не было, то меня, конечно, выгнали бы уже через день. Буквально после того, как я написал о тех же туалетах.

— Вот, кстати. Туалет нормальный сделали?

— Конечно же, нет! Там такая волна поднялась! Они звонили командиру бригады, командиру батальона, пресс-офицеру нашему. Пресс-офицера, скажем так, ругали за то, что он лайкнул этот пост. При этом мне никто лично не звонил. Я общался с одним из замов командующего и предложил ему со мной пройти воспользоваться данным туалетом. Он мне ответил: «Я с Вами спорить не буду!», повернулся и ушел.

То есть, вместо того, чтобы в этом несчастном каменном туалете пробить две дырки в стенах, чтобы была адекватная вентиляция, поставить какие-то деревянные перегородки, чтобы люди могли в одиночестве в туалет сходить и с голыми жопами рядами не сидели, они всю энергию бросили на то, чтобы надавить на командиров бригады. Чтобы никто не рассказывал, что в подразделении что-то не так. Мы потом свои деревянные туалеты сделали. Но совсем меня убили даже не туалеты, а подметание леса от сосновых иголок.

— В смысле?

— Ну, вот срочников заставляют подметать лес от сосновых иголок. Лес. От иголок.

— Зачем?

— Не знаю. Наверное, затем же, зачем их постоянно заставляют красить бордюры или мыть стены зданий тряпками на морозе. Личный состав воспринимают как рабов. Понятно, что мобилизованных, имею в виду другие подразделения, не могут заставить что-то делать, потому что многие мобилизованные заняты тем, что пьют водку, а другие — просто адекватные люди, которые понимают, что пришли воевать, а не в качестве рабсилы. Но это, в том числе, вопрос того, что мобилизация неправильная — призвали людей, которые не хотят служить. Срочники же вообще занимаются непонятно чем. Они к нам походят и спрашивают: «Ребят, а как к вам попасть?».

— За счет высокого уровня мотивации, как понимаю, проблемы злоупотребления алкоголем у вас в подразделении нет?

— Вообще нет. Я не видел. Более того, я уверен, что если кто-то появится, то командование его моментально выгонит.

Инструктор Цви Ариели

О том, как генералы продолжают разваливать армию, скольких воинов Украина потеряла из-за неадекватности командования и объяснил, чему украинцам стоит поучиться у Израиля

— Не так давно бойцы вашей бригады получили первые несколько дней увольнения с начала обучения. Все вернулись?

— Да. Что странно. То есть, это хорошо, конечно. Но тренировки не легкие. Сейчас обычные дни, полевая неделя, когда мы будем мало спать и мало есть, еще впереди. Пока был месяц подготовки. Ребята в 6 утра поднимались, в 6:30 была зарядка. После этого начинался рабочий день: занятия по огневой подготовке, тактической подготовке, марш-броски, теоретические уроки, тактическая медицина. Отбой где-то в 23:00, само позднее — в 00:00.

Значит, все очень дорожат полученными знаниями, если они не рискнули это потерять.

Да, в этом я уверен. Этим и прекрасен отбор — мы проверяем мотивацию людей. Мы понимаем, что многие в Главке хотели бы набрать эту бригаду как можно быстрее. Но пока они идут нам на встречу и не давят, чтобы мы понизили планку. Хотя по мировым стандартам она не высокая. Если сравнивать с израильскими стандартами, то по требованиям это нечто среднее между обычной пехотой и разведротой.

— А по украинским стандартам?

— Думаю, что это — самые высокие требования, которые есть. Но я не видел все подразделения. Не знаю, как проходит отбор в КОРД, поэтому не могу сравнивать. Видел морскую пехоту, аэромобильные войска — уровень их подготовки очень низкий.

— Почему?

— В первую очередь потому, что командиры там сами не получили необходимой подготовки. Смотрите, генералы, которые сейчас управляют войсками, на момент развала Советского Союза были, в лучшем случае, лейтенантами, может быть — капитанами. То есть, младшими офицерами. Потом начался развал армии, она перестала тренироваться, максимально сократилось финансирование. Солдаты либо ничего не делали, либо строили дачи генералам. Если мы возьмем весь генеральский состав ВСУ, Нацгвардии, неважно кого — все это люди, которые развалили армию. Два года войны не привели Украину к тому, чтобы этих людей сместили. К сожалению.

— Но, по логике вещей, именно к этому и должно было бы привести?

— Безусловно. Единственный способ исправить ситуацию — сместить этих людей. Украинский народ должен четко понимать, что проблема именно в генералах. Даже не в политиках. Генералы непосредственно управляют армией. Именно от них зависит, какой будет подготовка.

— В нынешней ситуации у них нет интереса что-то менять?

— Абсолютно нет. Система вообще не способна сама себя поменять. Это как муравейник. Муравьи же не могут встать и сверху увидеть все то, что у них там происходит. Человек может посмотреть и решить: «Окей, этот муравейник нужно убрать».

Вот сейчас пришел новый командующий Нацгвардией и говорит, что очень хочет что-то изменить. Надеюсь, что изменения будут. Но пока я их не вижу. Декларируется, что наша бригада работает по стандартам НАТО. На данный момент не имплементирован ни один стандарт, все остается на декларативном уровне. Единственное, что в этой бригаде хорошо, что ее офицерское ядро хочет что-то изменить, и что есть волонтеры-инструктора. Это наша инициатива была сделать курс подготовки четыре месяца постоянных тренировок. Мало где так долго тренируются. Но такая подготовка — это не была инициатива генералов Главка. Они в этом не принимали никакого участия. Слава Богу, что они еще не сильно мешают.

— Не сильно, но мешают?

— Да. Многие не заинтересованы. У меня есть свидетельства: определенные люди говорили о том, что наш проект ошибочный. Это все на уровне слухов, но я уверен — многие на самом деле так думают.

— Почему?

— Вот, например, вещевое довольствие. Все прекрасно знают, как происходит закупка вещей. Не думаю, что кого-то удивлю, если скажу, что существует такая вещь, как откаты. Конечно, командованию неприятно, что мы не хотим принимать определенные вещи, которые нам сверху дают. Нам, например, выдали шапки-ушанки с высокой закупочной ценой. Мы не хотим их носить. Потому что это бред, который очень дорого стоит. Зачем вы нам это даете? Нам это не нужно! У закупщика, например, можно купить флисовые шапки оптом в 10,5 раз дешевле. Ушанку же под каску не оденешь.

Понятно, что командованию неприятен такой курс событий. В этой бригаде заинтересованы общественные деятели и министр. Делать все, что хочется, у командования уже не получается. Поэтому для них этот проект ошибочен. Плюсстандарты НАТО [5] какие-то, всех этих генералов перетасуют, переротируют, им отделы как-то изменят. Вы что, для них же это страшное дело!

В тему: Афера сына Авакова в МВД снята скрытой камерой. Обновлено [6]

Мы ждем, пока всю Нацгвардию переведут на стандарты НАТО [7], и нас — в том числе. Министр готов подписать новую штабную структуру, но она ему пока не подается. Это уже слишком долго происходит. Необоснованно долго. Штаб разработан. Есть начальник штаба, очень грамотный человек. Все готово. Поэтому я считаю, что это должно случиться уже в ближайшее время, если мы хотим куда-то двигаться.

— Ваши слова на мой, не военный, взгляд не противоречат законам логики. Почему тогда вокруг бригады столько резонанса?

— В первую очередь, думаю, из-за того, что это что-то новое, необычное и действительно хорошее.

Палки в колеса же ставят из-за вот этой культуры отката и из-за того, что не понимают как надо. К примеру, у нас есть кинолог. Грамотный, много знает, был в Ираке, понимает, как должно быть. А сверху сидят «совки», которые ничего не знают, но стоят выше него по иерархии и говорят ему, что собаке нужны поводок, палка и кости. Много такой неадекватности. Все эти люди, генералы, всю жизнь занимались тем, что писали бумажки, перекладывали их с места на место, чуть-чуть подворовывали. Они не могут адекватно построить систему, построить что-то новое.

— И где выход из этой ситуации?

— Я его вижу только в том, чтобы продвигать нормальных ребят-офицеров, которые еще не стали частью той грешной, совковой системы. Их много, в том числе и тех, кто был в АТО. Они сами по себе такие, адекватные. Этих людей надо продвигать и ставить наверх. Они приобретут опыт. Да, сделают ошибки. Но это как с патрульной полицией. Все понимают, что эти ребята молодые и неопытные. Но они не коррупционеры изначально. Это хорошо. Это значит, что есть шанс.

— Какова вероятность, что те идеи, которые вы закладываете в вашем подразделении, «заразят» других военнослужащих?

— Вся классность этой идеи как раз в том, что такая вероятность очень велика. Если нас поддержит командование и даст нам создать целую бригаду, то будет огромное количество людей, которые уже иначе мыслят. Они задают вопросы, они даже на уровне рядового пытаются понять что, как и почему. Это здорово. Они получат необходимые знания. Потом они смогут расползтись по другим подразделениям, по другим структурам. Пойдут наверх, в Главк, на уровень бригады, на уровень батальона. Поменяют всю эту систему. Наше подразделение, или любое другое новое подразделение, которое будет создано, станет основой новой украинской армии. Глобально, а не только Нацгвардии.

В Израиле продвижение человека напрямую связано с его качествами военного. Не играет роли насколько он хороший коррупционер, свой он или не свой, из той он команды или нет. Если он классный ротный — его отправляют на курсы командиров батальонов, где он может себя показать. Если он хорошо себе показал — его могут назначить замкомандира батальона или командиром батальона. Если плохо — могут поставить на какую-то менее ответственную работу. И вот так это все работает. В Украине раньше такого не было. Поэтому сегодня звания абсолютно не коррелируются с реальными военными знаниями.

— Вам не предъявляли претензий в стиле «Вот понаехал тут и командует по своим правилам»?

— Мне трудно предъявить претензии, потому что, на данном этапе, я человек не из системы. Не получаю денег ни от Авакова, ни от командования Нацгвардии, ни от Главка. Могу завтра встать и уйти. Могу остаться и продолжать тренировать. Я никакой роли не занимаю. Внештатный инструктор, независимый ни финансово, ни как-либо еще.

— При всем этом, Вы взяли на себя большую часть работы по созданию программы подготовки этой бригады?

— Да.

— Зачем Вам это?

— Тут есть разные «зачем». Изначально это были чисто гуманистические соображения. Я понимал, что завтра эти люди пойдут в бой, и из-за того, что их не научили, они, скорее всего, погибнут. Если я приеду в какое-то подразделение на несколько дней или на неделю, то уверен, что мы с утра до ночи будем тренироваться максимально. Если смогу их чему-то научить — возрастут их шансы на выживание.

Теперь зачем начал заниматься с бригадой. Это классный проект. Я вижу, что в отдельно взятой стране можно реально создать армию, и меня интересует моя личная эффективность. Это будет намного круче, чем поехать просто инструктором на полгода в Африку за 5-7 тысяч долларов. Намного интереснее взять и сделать что-то новое и глобальное. Это реально круто.

— Материально-техническое обеспечение бригады кто на себя взял?

— Ну, тут все не по стандартам НАТО. Тут все по стандартам Украины — волонтеры помогают. И спасибо им, потому что они видят, что за этим проектом может быть будущее.

— А Нацгвардия?

— Вот не знаю, чем они помогают. Ну, сейчас дали нормальные спальные мешки. Спустя несколько недель после начала курса. Я считаю, что они еще, как минимум, должны дать форму. Не потом, когда закончится подготовка, а сейчас.

— Пока кто в чем пришел, тот в том и ходит?

— Да. Ну, и у волонтеров частично что-то нашли. Но все ходят в разной форме. Я считаю, что это неправильно. Подход «выдадим форму потом, когда оттренируются, чтобы они ее не испачкали» — неадекватен. Я об этом так много говорю, потому что меня это очень сильно поражает. Если ты служишь родине, то ты вообще ничего не должен своего тратить. Это страна тебе должна. А если кто-то ворует и зарабатывает на откатах, то их нужно сажать моментально и пожизненно. А в Украине это продолжается два года. И это капец!

— Как Вы думаете, если бы командование было более ответственным и адекватным, людей в ходе АТО погибло бы меньше?

— Тут как раз стоит посмотреть на мировой опыт. Американская армия дает своим солдатам подготовку, адекватную тем военным вызовам, которые перед ними стоят. Во время операции в Сомали [8] в 1993 году у них было легкое вооружение плюс вертолеты. Потери американской армии составили 19 человек. При этом погибли полторы тысячи сомалийских боевиков. Израильские операции. Израильская армия может тренировать по-всякому. Но если можно куда-то пустить не человека, а робота, то его пустят. Солдатам никогда не будут давать такой опыт, если можно обойтись без этого. На этом основана вся израильская тактика — избегать потерь. Во всех войнах евреев погибало намного меньше, чем арабов. Всегда.

В тему: Непобедимая и легендарная. 20 удивительных «гражданских» фактов об армии Израиля [9]

В Украине этого нет. Если бы дали адекватную подготовку, если бы деньги, которые чиновники положили себе в карман, пустили на адекватную экипировку и обучение, потери были бы намного меньше. Грубо говоря, многие тысячи сократились бы до одной.

В тему: Армия перестает быть «народной» [10]

Последнее время у нас очень модно говорить о необходимости перенимать опыт Израиля, потому что ситуации в странах схожи. Насколько они похожи?

Не совсем. Многие сравнивают с Войной за независимость, которая была в 1948 году. Тогда в Израиле не было такого количества вооружения, как есть у Украины. В Израиле было только то, что удалось спрятать от британских обысков. У Украины есть арсенал, который оставил Советский Союз. Израиль находился в более тяжелой ситуации. Агрессия на него была со всех сторон — и с Юга, и с Востока, и с Севера. У Украины — это только северный сосед. Но в чем Израиль имел преимущество — практически не было евреев-предателей.

— А у нас их много?

— Евреев-предателей?

— Просто предателей. Независимо от национальности.

— Видимо, да. Я считаю, что человек, который ворует — безусловно предатель. И относиться к нему нужно, как к предателю. Но для этого, опять-таки, нужна политическая воля.

— Так что сравнивать с Израилем, конечно, можно, но отличия также есть очень сильные.

— Чему, по Вашему мнению, нам нужно учиться у израильтян? Не только в военной сфере, а в целом?

— Каждый человечек должен на себя взять какую-то ответственность. По собственной инициативе.

— В Израиле каждый что-то делает для других. Я живу в поселении, где у человека есть фонд лекарств. Он собирает деньги и обеспечивает людей препаратами, которые дорого стоят в аптеке. Кто-то обеспечивает людей в опасной зоне бронежилетами. Кто-то обеспечивает бедных невест и женихов деньгами. Это все собственная инициатива людей, определенных семей. Люди должны больше волноваться друг за друга. Каждый должен себя спросить: «Делаю ли я что-то для общества?»

— То есть, улучшать страну нужно начинать со своего маленького мира?

— Сто процентов! Это миф, что правительство плохое. Я знаком и со своими соседями, и с обычными украинцами, и с людьми других национальностей, которые живут в Украине, и с людьми разных профессиональных слоев, и с людьми из правительства ... Нет никаких сатанических каст. Правительство — это отражение ситуации в обществе. Не стоит ожидать от правительства того, чего не можешь ожидать от себя. Правительство можно поменять миллион раз, но результат будет абсолютно идентичный. Пока люди сами не начнут что-то делать.

— Надо начинать выколупывать вот эту, еще в школе заложенную, формулу «инициатива наказуема»?

— Конечно! Надо объединяться и делать что-то ради общества. Делать что-то, что идеологически будет приносить удовольствие. Я в Исландии учился на магистра, и там круто и модно быть хорошим. Это признается в обществе, это выталкивает на социальный верх. Даже машины на переходе останавливаются заранее, если видят, что где-то там далеко пешеход идет в сторону перехода. Это то, что нужно изменить в украинском обществе — люди должны научиться помогать друг другу. Тогда станет лучше. И правительство будет нормальное. Это все взаимозависимо.

—

Евгения Мазур, опубликовано на сайте  24 канала [11]

---

В тему:

• Гибридные войны: какой должна стать украинская армия [12]
• Украинская армия заявляет о внедрении 65 стандартов НАТО [13]
• Новая Украинская Армия. Чувство долга: Война в Украине [14]
• Как лечат украинских воинов в Литве [15]
• Страны НАТО будут помогать ВСУ через 5 трастовых фондов, — Минобороны [16]