Кем работали известные писатели?

1.00

Нет

Сталин [2] называл писателей «инженерами человеческих душ». Настоящих инженеров среди литераторов было не так уж и много, зато представителей других профессий — хоть отбавляй. Истории десяти писателей, попробовавших себя в других профессиях - и отразивших это в своем творчестве.

Чехов и Дойл вели врачебную практику, Воннегут торговал автомобилями, Керуак собирал хлопок, а Веничка Ерофеев [3] и вовсе брался за любую работу: от сторожа до лаборанта паразитологической экспедиции. T&P выбрали десять писателей, которые попробовали себя в других профессиях — и отразили это в своем творчестве.

Чарльз Диккенс

Работник на фабрике по производству обувного крема

Великий мастер английского реалистического романа Чарльз Диккенс родился в семье состоятельного чиновника и детство провел в сытости и достатке.

Однако, когда маленькому Чарли едва исполнилось 11 лет, его отец разорился, и будущему писателю пришлось устроиться на фабрику по производству ваксы, чтобы помочь матери худо-бедно сводить концы с концами. В его обязанности входило наклеивать этикетки на коробочки с обувным кремом, сидя в грязном, холодном подвале.

Этот опыт наложил на творчество и жизнь Диккенса огромный отпечаток. С одной стороны, впоследствии он одним из первых в Британии публично поднял проблему эксплуатации детского труда и посвятил ей роман «Приключения Оливера Твиста».

С другой, годы нищеты превратили Диккенса в литературного трудоголика: вырвавшись с фабрики, он поклялся себе больше никогда не опускаться до глубин социального дна. Одержимый идеей материального благополучия, писатель работал днями и ночами напролет, и его ранняя смерть стала в том числе результатом колоссального переутомления.

Герман Мелвилл

Матрос на китобойном судне

Было бы странно, если бы Герман Мелвилл, написавший энциклопедию китобойного промысла, как часто называют роман «Моби Дик», сам не имел опыта на этом нелегком поприще. Начались его морские приключения с должности юнги на торговом корабле «Святой Лаврентий», курсировавшем между Нью-Йоркоми Ливерпулем. В январе 1841 года Мелвилл поднялся на борт китобойного судна «Акушнет» и отчалил от берегов Америки.

Романтические представления юноши о вольной жизни на океанических просторах быстро разбились о суровый нрав капитана «Акушнета» и тяжелейшие условия матросского труда. Протянув на судне мучительные полтора года, Мелвилл сбежал с него в районе Маркизских островов и несколько месяцев провел в плену у племени каннибалов, которые, впрочем, его не тронули.

Еще дважды писатель пытался завербоваться в китобои, но после четырех лет странствий затосковал по родине и вернулся в США, где первым делом взялся за работу над книгой «Тайпи, или Беглый взгляд на полинезийскую жизнь», частично основанной на его воспоминаниях о людоедах. В итоге «Тайпи», а вовсе не монументальный, но мало кем понятый «Белый кит» пользовался у современников Мелвилла особенной популярностью.

Уильям Берроуз

Дезинсектор

Один из основоположников коллажного метода в литературе, Уильям Берроуз и жизнь свою складывал из причудливых фрагментов. Записавшись в 1942 году добровольцем в армию США, он быстро разочаровался в милитаристских ценностях и, добившись освобождения от службы по состоянию психического здоровья, перебрался в Чикаго, где устроился работать дезинсектором.

Берроуз получал около 50 долларов в неделю и, по его собственным воспоминаниям, с большим удовольствием помогал людям избавлять их дома от вредных насекомых. Позже он с тем же рвением бросился уничтожать художественные и этические нормы, действовавшие в американской литературе первой половины XX века, обратился к запретным темам и категорично отверг линейное повествование.

Годы спустя, уже став идеологом движения битников, Берроуз выпустил сборник рассказов под названием «Дезинсектор!», в котором, оставаясь верным себе, вновь наполнил восхитительной чувственностью самые низменные проявления человеческой натуры.

Николай Гоголь

Чиновник в Департаменте государственного хозяйства и в Департаменте уделов

В это сложно поверить, но, приехав в конце 1820-х годов из Киева в Санкт-Петербург, Николай Гоголь [4] первым делом решил податься в актеры — даром что на современников производил впечатление человека застенчивого и даже нелюдимого.

Тем не менее, еще будучи учеником нежинской гимназии, он стал душой местного самодеятельного театра и почти не сомневался в том, что успех обеспечен ему и в столице. Увы, Гоголя ждало жестокое разочарование: в Императорском театре ему отказали, сославшись на то, что у него нет таланта даже к комедийным ролям, не говоря уже о трагических.

Решив на время попрощаться с театральными подмостками, юноша поступил на государственную службу: сначала — в Департамент государственного хозяйства и публичных зданий Министерства внутренних дел, позже — в Департамент уделов.

Став мелким чиновником, Гоголь занимался в основном однообразной бумажной работой; вскоре он всем сердцем возненавидел бюрократический аппарат и проникся жалостью к невзрачным госслужащим с перепачканными чернилами пальцами. Неспроста писатель в своих петербургских повестях поднимет проблему «маленького человека»: в молодости он и сам побывал на месте Акакия Акакиевича Башмачкина.

В тему: Николай Гоголь и Михаил Булгаков: одна Голгофа на двоих [5]

Энтони Троллоп

Почтовый клерк

Литературный кумир Викторианской эпохи Энтони Троллоп более 30 лет проработал в почтовом ведомстве и прошел путь от рядового клерка до реформатора: считается, что именно он предложил использовать для сбора писем почтовые ящики.

Писательская карьера Троллопа началась поздно, а слава и вовсе пришла к нему лишь с романом «Смотритель», который появился, когда его автору уже было около сорока. По словам писателя, замысел книги пришел к нему в Солсбери, куда Троллопа отправили по служебным делам. Стоя у стен величественного Солсберийского собора и глядя на окружавшие его аккуратные маленькие домики и ухоженные лужайки, чиновник вдруг понял, что хочет написать роман о роли духовенства в жизни англичан.

Так было положено начало знаменитым «Барсетширским хроникам» — едкому, ироничному, откровенному, но вместе с тем трогательному и сентиментальному циклу произведений о жителях вымышленного графства. Даже раскрывая секреты своих героев, Троллоп все равно был с ними чрезвычайно деликатен — как настоящий почтовый работник, который не раз выходил победителем из борьбы с желанием почитать чужие письма.

Кен Кизи

Ночной дежурный в психиатрической клинике

Образование Кена Кизи вполне отвечало его основной профессиональной деятельности: он окончил факультет журналистики университета штата Орегон, а позже получил Национальную стипендию Вудро Вильсона и отправился изучать писательское мастерство в Стэнфордский университет.

Но денег на традиционные студенческие развлечения катастрофически не хватало, поэтому Кизи устроился ночным дежурным в психиатрическое отделение госпиталя для ветеранов, где получил и дополнительный заработок, и материал для книги «Пролетая над гнездом кукушки».

Кроме того, писатель отдал свое тело и сознание науке и за скромную плату в размере 20 долларов принимал участие в экспериментах по воздействию на человеческий организм психоактивных веществ: псилоцибина, мескалина, диметилтриптамина и т.д. А поскольку в одиночку наслаждаться психоделическими трипами ему было как-то неловко, Кизи подворовывал препараты и делился со своими приятелями. Впоследствии это стало доброй традицией, и в сформировавшейся вокруг писателя хиппи-коммуне «Веселые проказники» ЛСД раздавали всем желающим.

Джон Стейнбек

Наемный работник

Детство Джона Стейнбека прошло в калифорнийском муниципалитете Салинас, который до сих пор неофициально называют главной салатницей Америки. Будущий нобелевский лауреат жил в окружении многочисленных фермерских хозяйств и во время летних каникул подрабатывал сбором сахарной свеклы на соседской плантации.

Поступив в Стэнфордский университет, Стейнбек продолжал батрачить на богатых фермах, а однажды даже устроился смотрителем на рыбоводное хозяйство на озере Тахо, где и познакомился со своей первой женой Кэрол Хеннинг.

Когда началась Великая депрессия, он и вовсе начал хвататься за любую возможность принести в дом хоть немного денег: например, пытался вместе с друзьями открыть дело по производству манекенов. Когда же пузырь неуклюжего бизнеса лопнул, Стейнбек вместе с супругой переехал в дом отца; там ему не только не давали умереть с голода, но и снабжали чистой бумагой и чернилами, поэтому к материальному благополучию его постепенно вернула писательская деятельность. Пережив на себе все тяготы Великой депрессии, свой главный роман «Гроздья гнева» Стейбек посвятил именно этому едва ли не самому сложному периоду в истории США.

Гайто Газданов

Таксист

Если большинство писателей примеряли на себя другие профессии задолго до того, как к ним пришла литературная слава, то обосновавшийся в Париже Гайто Газданов продолжал работать ночным таксистом даже после того, как опубликовал роман «Вечер у Клэр» и начал регулярно печататься в журнале «Современные записки».

Во-первых, Газданов действительно нуждался в деньгах.

Во-вторых, его неудержимо влекло на улицы ночного Парижа, который переливался огнями, никуда не спешил и наполнялся странными и притягательными персонажами вроде интеллигентных пьяниц, застенчивых проституток и респектабельных мошенников.

Удивительную панораму парижского дна писатель изобразил в романе «Ночные дороги», проникнутом и страхом перед разного рода «человеческой падалью», и осторожной любовью к ней. Так или иначе, работа водителя была еще наименьшим из зол: прежде чем сесть за руль, Газданов успел побывать мойщиком паровозов, портовым грузчиком и слесарем на заводе «Ситроен».

Франц Кафка

Чиновник страхового ведомства

Поскольку Франц Кафка всегда был невысокого мнения о своем писательском таланте, неудивительно, что его основная профессия была далека от литературы. Успешно окончив Карлов университет в Праге, Кафка получил степень доктора права, устроился на службу в страховое ведомство и сохранил за собой это место вплоть до раннего — в 38 лет — выхода на пенсию по состоянию здоровья.

Писатель занимался страхованием рабочих от несчастных случаев, и существует легенда, будто именно он настоял на том, чтобы на стройке они в обязательном порядке носили каски.

Более того, его даже наградили медалью Американского общества инженеров по технике безопасности, что, разумеется, не прибавило Кафке ни жизнелюбия, ни самоуважения. Из своей бытности страховщиком он вынес два основных вывода: люди умирают — и они несчастны; чиновничий аппарат — машина для убийства личности. Собственно, они же и стали основными мотивами прозы Кафки.

Варлам Шаламов

Фельдшер в больнице для заключенных

Впервые Варлам Шаламов [6] попал в лагеря в конце 1920-х годов — за связь с троцкистской организацией. Проведя три года на Северном Урале, он вернулся в Москву, где в 1937 году его вновь обвинили в контрреволюционной деятельности и отправили на Колыму — на этот раз уже на пять лет, а в 1943 году писатель получил новый, десятилетний, срок за «антисоветскую агитацию». Причем, по словам самого Шаламова, «агитация» заключалась в том, что он всего-навсего назвал Бунина русским классиком. Лагеря давали Шаламову ценнейший материал для рассказов и стихов — и постепенно вытягивали из него жизнь.

В тему: Блатные же - не люди [7]

Его попытки сбежать и проблемы со здоровьем вполне могли привести к плачевному исходу, если бы местный врач по фамилии Пантюхов не отправил писателя на фельдшерские курсы и не пристроил его потом работать в больницу для заключенных. Там Шаламов смог и сам подлечиться, и увидеть, какими беспомощными и кроткими могут быть зэки в больничной палате. Спустя годы в «Колымских рассказах» он напишет: «Лагерная жизнь так устроена, что действительную реальную помощь заключенному может оказать только медицинский работник».

—

Мария Иванова, кандидат филологических наук, преподаватель зарубежной литературы, музыкальный критик; опубликовано в издании T&P [8]

В тему: