Книги «под колпаком»: почему спецслужбы КНР похитили издателей в Гонконге

1.00

Нет

Скандал вокруг похищенных гонконгских издателей, публиковавших книги об отношениях в китайской верхушке, стал следствием не только растущей нервозности в руководстве КНР, но и ажиотажного спроса со стороны китайского среднего класса на информацию о своих лидерах.

Сто двадцать лет назад, в октябре 1896 года, в Лондоне разыгралась драма, похожая на детективный роман с густым восточным колоритом. Служащие китайской дипломатической миссии (тогда миссия представляла в Великобритании маньчжурскую Цинскую империю) похитили молодого и мало кому известного китайского диссидента и революционера доктора Сунь Ятсена. Будущий отец китайской нации, прогуливаясь по улицам английской столицы, был схвачен китайскими охранниками, заточен в здании миссии и готовился к отправке в Китай, где его ожидала неминуемая и жестокая казнь.

Но благодаря вмешательству английских друзей (двух докторов, преподавателей Сунь Ятсена во время его обучения в Гонконге) и вездесущей британской прессы вокруг похищения разгорелся громкий скандал, и китайская сторона была вынуждена отпустить диссидента на свободу. А Сунь Ятсен, оперативно описавший эту историю в брошюре «Записки о лондонских злоключениях», ставшей впоследствии евангелием китайского революционного движения, проснулся в одно прекрасное утро международной знаменитостью.

Когда 30 декабря 2015 года совладелец гонконгского книжного магазина Causewaybay Bookstore (铜锣湾书店) по имени Ли Бо (李波) отправился из своего офиса в расположенный в подвале склад за коробкой книг, он не предполагал, что станет героем похожего скандала. Полномасштабного международного скандала, в котором будут замешаны и Лондон, и восточный колорит, и большая политика, и подробности личной жизни китайского руководства.

Книжники исчезают

Когда стало ясно, что муж, отправившийся в подвал за книгами, пропал, жена Ли Бо обратилась с заявлением в полицию. С Ли явно произошло что-то нехорошее. До этого в издательстве исчезли без следа еще четыре человека. Через несколько дней по факсу пришла записка, написанная от руки почерком Ли, в которой он просил жену «не волноваться» и сообщал, что ему пришлось срочно отправиться в расположенный по ту сторону границы Шэньчжэнь (в Гонконге, согласно базовому соглашению c Великобританией о передаче Гонконга Китаю, своя юрисдикция, своя административная и судебная система), чтобы «помочь в одном расследовании». При этом необходимый для такой поездки паспорт оставался лежать в ящике письменного стола на квартире Ли Бо. Стало ясно, что исчезновение Ли и то, что произошло с другими коллегами, — звенья одной цепи и как-то связано со спецслужбами КНР.

До этого трое других сотрудников издательства один за другим пропали во время поездок в КНР, и еще один исчез, когда был в Таиланде. Первым перестал на связь выходить Люй Бо (吕波), один из совладельцев издательства «Цзюлюй» (巨流; Mighty Current), которому принадлежит вышеупомянутый книжный магазин. 14 октября 2015 года неизвестные увели его из квартиры в Шэньчжэне. 17 октября в Таиланде в Паттайе был похищен Гуй Миньхай (桂民海), совладелец того же издательства, имеющий гражданство Швеции. Предположительно также во второй половине октября пропали Линь Жунцзи (林荣基), директор книжного магазина, и менеджер издательства Чжан Чжипин (张志平). Оба, судя по всему, пропали, или, как принято шутить в китайском интернете, «были подвергнуты исчезновению» (被失踪了) на территории Китая, где-то в провинции Гуандун.

Однако именно предновогодняя «пропажа» Ли Бо, гражданина Великобритании, никуда не выезжавшего из Гонконга и, по широко распространенному мнению, против воли тайно вывезенного в Китай, вызвала взрыв общественного возмущения. Скандал, который длится уже несколько месяцев, подпитывается нарастающим недовольством населения Гонконга из-за все более жестких методов давления со стороны властей КНР на свободную прессу и другие институты гражданского общества.

В тему: Заложники Китая: все будет «made in China» [2]

Звенья одной цепи

Противоречия современного развития Гонконга в рамках известной формулы «одно государство — две системы» периодически прорываются в виде открытого недовольства части местного населения, особенно молодежи, как это произошло в 2014 году во время движения Occupy Central (Central — район сосредоточения финансово-экономических институтов города и центр деловой активности).

Хотя «революция зонтиков» [3] в Гонконге [4] не состоялась, она еще больше усилила отчуждение между теми, кто стремится к более тесной интеграции с остальной частью Китая, и теми, кто выступает за сохранение местного уклада жизни и «гонконгских ценностей», а также за демократизацию и всеобщие выборы главы региона. (В феврале довольно серьезные беспорядки охватили район Монгкок, хотя там поводом послужили местные конфликты).

Общественность Гонконга связала исчезновение пятерых сотрудников издательства «Цзюлюй» с неугодными Пекину публикациями. Исчезновение Ли Бо стало особенно болезненным для гонконгских либералов — оно показало новую реальность, в которой теперь не существует никаких законодательных или административных преград для репрессий против лиц, критикующих те или иные аспекты политики материкового Китая.

Значит, нет надежд на сохранение гарантий свободы слова, дело Ли Бо поставило под вопрос формулу «одно государство — две системы», или она больше не действует, хотя по соглашению 1984 года Китай обязался не демонтировать существующую административно-правовую систему Гонконга как минимум до 2047 года. Термин «юэцзин чжифа» (越境执法; законоприменение за пределами своей юрисдикции) стал главным символом этого дела, означающего «новую нормальность», в которой оказались жители Гонконга, — вот вывод, который сделали из инцидента с книжным магазином многие гонконгцы, обеспокоенные судьбой пропавших книжников.

Материковый Китай отреагировал на гонконгские обвинения заявлениями, что порядок «одно государство — две системы» никто трогать не собирается, что вмешательство «внешних сил» во внутренние дела Китая неприемлемо и что вопрос о книжниках раскручивают в Гонконге те, кто прячет за лозунгами «сохранения самобытности Гонконга» тайные сепаратистские намерения.

При этом в Пекине фактически не стали отрицать причастность КНР [5] к исчезновению пятерых издателей. Наоборот, в китайской печати была дана довольно жесткая отповедь всем, кто обеспокоен судьбой пропавших издателей. В редакционной статье «Хуаньцю шибао» (环球时报) 4 января 2016 года было указано, что замешаннай в деле книжный магазин продавал книгопродукцию, «ставшую источником политических слухов», причем делал это со злым умыслом.

17 января по китайскому центральному телевидению показали покаянное интервью Гуй Миньхая, которого многие наблюдатели считают основным фигурантом дела гонконгских издателей. В интервью Гуй признавался, что 10 лет назад он якобы в состоянии алкогольного опьянения насмерть сбил пешехода. То, что власти КНР все чаще прибегают к такому методу, как раскаяние по телевизору, критикуется правозащитниками как реликт времен культурной революции. Западные страны высказали озабоченность в связи с исчезновением сотрудников издательства и книжного магазина в Гонконге.

В тему: Китайский вызов. Поднебесная и Интернет. Часть 1 [6]

Тайная жизнь председателя Си

Тут важно, что же такое собирались издать гонконгские книжники, что так разгневали Пекин. На первый план вышла «женская версия». Утверждалось, что в издательстве готовили книгу о непростых взаимоотношениях председателя КНР Си Цзиньпина (习近平) с первой женой Кэ Линлин (柯玲玲; они были вместе в период с 1979 по 1982 год), младшей дочерью китайского посла Великобритании, с которой Си расстался до того, как познакомился с нынешней супругой Пэн Лиюань (彭丽媛).

Вскоре, однако, появились и более пикантные версии — якобы материал касался целой череды романтических отношений будущего лидера КПК с женщинами, а книга (рукопись) называлась то ли «Си Цзиньпин и три его любовницы», то ли «Си Цзиньпин и шесть его женщин». Многие заграничные китаеязычные СМИ тогда опубликовали гулявшие в интернете слухи и догадки о подробностях этих взаимоотношений, включая фамилии, некоторые биографические данные и фото девушек, якобы когда-то близко знакомых с Си.

Уже в этот момент стало ясно, что речь идет о сведениях как минимум сомнительной достоверности. Это косвенно подтвердили многочисленные публикации и споры писателей и журналистов китайского заграничья, из тех, кто был непосредственно знаком с Гуй Миньхаем и его коллегами. Группа авторитетных журналистов и издателей (работающих за пределами КНР) провела «литературный арбитраж», чтобы выяснить, насколько убедительна версия некоего Си Но (西诺), утверждавшего в прессе, что именно его рукопись о романтических отношениях молодого Си Цзиньпина с женщинами стала причиной похищения книжников.

В ходе разбирательств оказалось, что именно Гуй Миньхай, в свое время ознакомившись с частью работы Си Но, не захотел приобретать эту рукопись, посчитав ее низкопробном чтивом, содержащим по большей части догадки автора, не имевшие никакого отношения к реальному Си Цзиньпину.

Все это хорошо, но загадка пропавших книгоиздателей от этого не проясняется. Если речь шла о подготовке к изданию откровенного трэша, компиляции слухов и домыслов, которыми наполнен китаеязычный интернет, то стоило ли правоохранительным органам в КНР (не важно, на провинциальном уровне или на уровне высшего руководства) предпринимать целую спецоперацию, столь опасную для международного имиджа страны?

Или Гуй Миньхаю (судя по всему, именно он главный герой скандала) действительно удалось раскопать некие реальные подробности биографии нынешнего генсека? В прессе циркулировала и такая информация, что в 2015 году с Гуй Миньхаем встречались представители компетентных органов КНР и даже якобы заплатили ему за то, что он откажется публиковать какую-то книгу (называлась сумма 3 млн гонконгских долларов). Некоторые авторы утверждают, что позднее Гуй Миньхай по каким-то причинам переменил свою позицию и в нарушение договоренности все же решил издать книгу. В этой версии Гуй и его коллеги предстают уже не совсем благородными борцами за свободу слова и печати, а как минимум людьми, которые сами связаны цепочкой непонятных договоренностей с представителями спецслужб КНР.

Но кто поручится за то, что эта информация достоверна? Как подчеркивают многие авторы, нет ничего сенсационного в том, что Си — живой человек и в молодости встречался с кем-то, помимо сегодняшней первой леди. Или при новых, более строгих требованиях к партийцам и чиновничеству (на фоне кампаний по перевоспитанию служащих «в духе линии масс» и борьбы с коррупцией) моральный облик лидера партии должен быть вне обсуждения?

Впрочем, у похищения гонконгских книжников может быть и другая подоплека. Не секрет, что некоторые тайны современной китайской политики тем или иным путем иногда утекают в прессу, причем гонконгские СМИ зачастую играют основную роль в этом процессе, хотя в последнее время все активнее используются и другие зарубежные ресурсы, например американские.

Соперничество разного рода групп интересов, влиятельных кланов в руководстве Китая стимулирует разного рода вбросы и сливы. Арсенал провокаций, дезинформации и других инструментов информационных войн в этой сфере довольно разнообразен, хотя все это, как правило, покрыто завесой тайны (многие в КНР убеждены, что расследования 2012 года New York Times о состоянии премьера Вэнь Цзябао и Bloomberg об активах родственников Си Цзиньпина как раз являются результатом подобных утечек). Не могли ли конкретные руководители компетентных органов подозревать Гуй Миньхая и его коллег в тесных связях с одной из влиятельных сил, выступающих против нынешней команды в Чжуннаньхае? В таком случае Гуй действительно попал в нешуточный переплет.

В тему: Китайский вызов. Поднебесная и Интернет. Часть 2: Огненная стена [7]

Запретные книги

Вскоре обсуждение перешло от смакования романтической версии к самому феномену «запрещенных книг», на производстве которых специализировалось издательство «Цзюлюй» и многие ему подобные (на долю «Цзюлюй» приходилась большая доля продукции такого рода в Гонконге — около 40–60%). Действительно, более обоснованным объяснением всей этой истории может выглядеть желание «нанести удар» по «враждебной и содержащей провокационные слухи» литературе, издаваемой в Гонконге. Что же это за литература?

Одна из главных причин существования такой литературы — это цензура в китайском интернете, а также непрозрачность политической системы КНР, взаимоотношений между высшими руководителями, их биографий и т.д. Табуированными остаются острые проблемы современной политики: борьба в руководстве, протесты на местах, национальные проблемы, деятельность диссидентов, некоторые темы в области истории КНР.

Гонконг традиционно служит тем каналом, по которому в прессу просачивается самая разнообразная информация, на которую есть спрос среди читателей в Китае. Спрос на «запрещенную литературу» почти никак не связан с местным населением, то есть с жителями Гонконга, за исключением горстки политизированных граждан, журналистов и специалистов. Основные покупатели — это граждане КНР, которые теперь в больших количествах приезжают в Гонконг в качестве командированных, туристов или транзитных пассажиров при международных перелетах. Именно они вкупе с интернетом, соцсетями и массовым выездным туризмом и породили феномен «запрещенных книг», которые начали активно проникать в КНР.

По мнению экспертов, не менее 80% таких изданий — чистой воды слухи и откровенные выдумки, низкопробное чтиво (八卦书籍), которое в промышленных масштабах фабрикуют целые отряды бойких журналистов и писателей. Хотя есть среди этих книг и серьезные неподцензурные труды по истории КНР, или, допустим, работы деятелей миньюня (民运) — демократического движения, существующего по большей части за границей.

Любой, кто делал пересадку в Гонконге, видел в книжном магазине аэропорта кипы таких книг. Названия пестрят словами типа: «Военный переворот Си Цзиньпина», «Подоплека борьбы Си Цзиньпина с Цзян Цзэминем», «Империя Ван Цишаня», «Высокие руководители в опасности: список будущих жертв антикоррупционных расследований», «Капкан для Китая», «Грядущий кризис власти Си», «Крушение Китая в 2017 году» и т.д. Все это неплохо раскупается китайскими туристами и довольно свободно вывозится во внутренние провинции из-за того, что чисто технически невозможно обыскать на таможне багаж каждого пассажира.

Что выделяло на этом фоне Гуй Миньхая и его коллег, так это то, что, по сведениям материковых СМИ, они ухитрились наладить серьезный канал контрабандной продажи своей продукции внутри КНР. Более того, дело не ограничивалось провинциями Южного Китая. Книжный магазин, оборачивая «запрещенные издания» в обложки из-под любовных романов и используя специальную упаковочную пленку (чтобы нельзя было просветить книгу в аппарате с рентгеном), рассылал такие книги по почте по всему Китаю.

Основные читатели подобной литературы даже не столько обычные обыватели, сколько представители среднего класса, люди, по специфике своего положения и своей деятельности вроде бы более информированные — связанные с бизнесом, международными контактами или сами встроенные в официальные структуры, чиновничество разных мастей. Это отражает понятный психологический феномен: с одной стороны, запретный плод сладок, и доступ к запрещенной продукции как бы подчеркивает статус человека. Наблюдатели сообщают, например, что с некоторых пор вместо денежных подношений начальникам в Китае стало модно дарить привезенные из Гонконга или Тайваня «запрещенные книги», посвященные тайнам высокой китайской политики.

С другой стороны, понятно, что именно интеллигенция, бизнесмены и чиновничество проявляют наибольшее любопытство относительно того, в какой стране они живут, как формируется политика, как действует механизм власти. Но из-за официальной цензуры и целой системы формирования «правильного» общественного мнения сведущие люди, кому мало официальной информации, ищут, как дополнить ее на стороне, — и в результате черпают ее из весьма экзотических источников.

Хотя большая часть «запрещенной литературы» весьма примитивное чтиво, китайские власти, вероятно, серьезно обеспокоены масштабом проникновения этих книг. Насколько реально в век интернета и прочих информационных технологий бороться против нежелательной информации методами полицейских операций — уже другой вопрос. Но есть признаки того, что дело пяти пропавших издателей стало частью заранее подготовленной кампании (приводятся даже разные варианты названия этой кампании, например «Гуандунский план действий»), запущенной весной-летом 2015 года.

Насколько эффективной будет эта кампания в долговременном плане, сказать трудно. Понятно, что если новые преследования гонконгских издателей продолжатся, то рынок «запрещенной литературы» просто мигрирует в интернет, перебазируется на Тайвань или в США. Но в краткосрочном плане эффект был очень значительным. В первые недели после начала скандала многие книжные магазины срочно убрали со своих прилавков политически чувствительную литературу и разорвали контракты на поставки соответствующих книг.

Многие осведомленные журналисты предрекают на ближайшее время почти полный коллапс индустрии «запрещенной литературы» из-за боязни издателей повторить судьбу пропавших и нежелания крупных книгопроизводителей пострадать от каких-то других санкций со стороны Пекина. Хэ Пинь, главный редактор «Минцзина» (明镜) — крупного медиахолдинга зарубежных китайцев, изначально базировавшегося в Гонконге, но теперь работающего в США, признал в марте, что из-за истории с пропавшими книжниками продажи книг «политически чувствительного свойства» почти прекратились. Руководители в высоких кабинетах в Китае, вероятно, прочитали это признание с чувством немалого удовлетворения.

В тему: Китай создал беспрецедентное средство цензуры в интернете [8]

Иногда они возвращаются

Правда, для самих пропавших книжников история закончилась не так печально, как могла бы. В марте, в преддверии начинавшейся тогда «двойной сессии» Всекитайского собрания народных представителей и Народного политического консультативного совета Китая, чтобы избежать возможных дискуссий по этому вопросу, власти КНР «пошли на уступки»: трем из сотрудников книжного магазина и издательства позволили на время вернуться в Гонконг, где все они отказывались от комментариев для СМИ, но попросили полицию Гонконга отозвать заявления родственников об их пропаже.

Перед этим в КНР телеканал «Феникс» представил новые саморазоблачительные интервью фигурантов дела, где все они признаются в незаконной предпринимательской деятельности на территории КНР и распространении «политических слухов». Можно прогнозировать, что по крайней мере трем из сотрудников книжного магазина, вероятно, разрешат вернуться в Гонконг, а главному «негодяю» Гуй Миньхаю, возможно, повезет меньше и его ожидает тюремный срок в КНР.

А 24 марта китайские и зарубежные СМИ сообщили о возвращении в Гонконг Ли Бо. Согласившись дать комментарии для журналистов, Ли заявил, что «рад возможности снова оказаться в кругу семьи», но что через несколько дней ему, вероятно, придется снова отправиться в материковую часть Китая «для продолжения сотрудничества со следствием». Ли Бо, придерживаясь той же линии, что и три других фигуранта (Люй Бо, Чжан Чжипин и Лун Жунцзи), заявил, что его никто не похищал, а что он якобы «с помощью нелегальных каналов тайно покинул Гонконг и отправился на материк, чтобы помочь в проведении расследования». «Я ощущаю себя не только жителем Гонконга, но и жителем Китая», — заявил Ли Бо. «Содействовать расследованию — это мой долг», — добавил перековавшийся издатель.

Выходит, что доктору Сунь Ятсену повезло в свое время гораздо больше, чем Гуй Миньхаю, хотя и того и другого «подвергли исчезновению» при сходных обстоятельствах. Между тем на рынке «запрещенной литературы» уже появились первые книги, посвященные загадке пропавших книжников из магазина Causewaybay Bookstore.

—

Андрей Карнеев, опубликовано на сайте Карнеги центра [9]

В тему: