Вопреки невзгодам военных лет, поборам, барщине, оброкам, контрибуциям, сокращению населения в результате страшных чумных эпидемий и войн, эстонцы — эта крохотная нация даже не думала растворяться в перемалывавших ее этносах! Почему в исторической перспективе «эстонская линия» оказалась просто гениальной.
В конце 1970—х годов из Таллинна в Кишинев приехала делегация издателей. Эстонские гости делились повседневным опытом, а их молдавским коллегам казалось, что слушают они ненаучную фантастику: регулярные поездки в Западную Европу на международные книжные выставки, перевод на эстонский язык и публикация мировых литературных бестселлеров в ближайшие месяцы после выхода книги в оригинале, организация литературных дискуссий и семинаров на свободные от марксистской идеологии темы... Чудеса и небылицы!
Молдаване недоумевали: вроде в одном государстве живем, а послушаешь, так будто на разных планетах. Как такое возможно? Почему у нас, в Молдавии, ни о чем подобном даже мечтать не приходится?
Была, между тем, в рассказах эстонских коллег по издательскому делу косвенная подсказка, которая, ухватись за нее молдаване покрепче да раскрути обстоятельно, могла вывести на глубинную причину уникального — привилегированного — статуса эстонцев в подневольной семье советских народов.
«Не так давно, — жаловались эстонцы, — спустил нам родной Госкомитет по печати повышенную разнарядку на сбор букинистической литературы. Ну мы-то знаем, где искать: на каждом хуторе собирают из поколения в поколение семейные библиотеки. Мы к ним сразу и обратились, предложили выкупить хоть все книги подчистую. Хорошие деньги давали. Куда там! Не отдают хуторяне свой книжный антиквариат! Ни за какие деньги».
В начале уходящего лета случилась бурная перебранка между Полом Робином Кругманом (на фото), колумнистом The New York Times, профессором экономики из Принстона и Нобелевским лауреатом, и Томасом Хендриком Ильвесом, президентом Эстонии. Кому-то масштаб оппонентов может показаться несоизмеримым: что может быть общего у журналиста и президента государства?!
Не будем все же спешить с выводами: пока Ильвес работает ритуальным поводырем 1 миллиона 294 тысяч эстонских граждан1, Кругман интеллектуально окормляет, по самым скромным оценкам, хорошо за сотню миллионов мыслящих и финансово состоятельных агентов истории, вне зависимости от их гражданства и стран проживания.
Противостояние родилось из публикации 6 июня 2012 года в The New York Times крохотной реплики Пола Кругмана, озаглавленной «Эстонская рапсодия»: «Поскольку Эстония неожиданно превратилась для сторонников политики затягивания поясов в показательный образец, я решил, что было бы неплохо взглянуть на картинку, которая иллюстрирует ситуацию. Вот так выглядит график ВВП Эстонии по данным Eurostat (график, на который ссылается Кругман, см. ниже. — Прим. ред.).
Что же мы видим? Жуткий экономический обвал, сопоставимый по масштабам с Великой депрессией, за которым следует значительное, однако же незавершенное восстановление. Это, конечно, лучше, чем полное отсутствие восстановления, но как же можно подобное воспринимать как экономический триумф?»
Томас Ильвес узнал о статье Пола Кругмана в Риге, где находился с официальным визитом. После банкета президент вернулся в гостиницу, достал iPhone и за 73 минуты выдал аж пять сообщений в свой твиттер:
Такой неожиданный вышел эмоциональный взрыв. До того неожиданный, что на следующий день министр финансов Эстонии был вынужден публично смягчать экстатический всплеск своего президента: «Со стилем, конечно, можно поспорить, но общая идея — правильная».
Рядовые граждане Эстонии не преминули при этом шутливо заметить, что наверняка «наш Томас» блистал красноречием навеселе — благо после банкета! Это обстоятельство, впрочем, ничуть не помешало эстонцам единодушно занять в споре сторону своего президента.
Когда Полу Кругману донесли о реакции президента Эстонии на его реплику, он пожал плечами: «После моих статей с людьми часто случаются истерики, но я не ожидал ее от главы государства». И опубликовал в The New York Times еще одну лаконичную реплику: «Раз уж кое-кто все никак не угомонится по поводу эстонского частичного — именно что частичного — восстановления после тяжелого экономического кризиса и полагает, что перед нами чудеса «аскетизма»3, то пусть тогда отдадут должное и невероятному успеху «Нового договора» Рузвельта, который предполагал развитие профсоюзов, повышение заработных плат и увеличение государственных трат на создание новых рабочих мест: согласитесь, кривая американского ВВП в период Великой депрессии впечатляет гораздо сильнее анемичного «возрождения по-эстонски».
Эмоциональные подробности этого веселого противостояния читатели найдут в моей публикации в Национальной деловой сети «О войне кружек и рысей [2]», здесь же мне бы хотелось со всей обстоятельностью разобрать не пикантности биографий Кругмана и Ильвеса, а самую суть полемики. Потому что она затрагивает не только судьбу Эстонии и даже не столько перспективы развития мировой экономики, сколько самые глубинные мировоззренческие архетипы, какие есть сегодня в гражданском обществе.
В самом деле: в какой мере президент Томас Ильвес может гордиться достижениями своей страны в борьбе против финансового и экономического кризиса? Насколько оправданы упреки Кругмана? Наконец, какая из двух моделей ближе российскому менталитету? На эти вопросы мы и попытаемся найти ответы в нашем эссе.
История Эстонии удивительна для европейцев по меньшей мере в одном отношении: эстонский народ вплоть до ХХ века постоянно находился под чьим-то господством! У литовцев, исландцев, сербов, румын всегда были пусть кратковременные, но все-таки просветы национальной государственности. Эстонцы же прямиком из родоплеменной самостийности оказались сначала под датчанами, потом под Ливонским орденом, затем под шведами, под Российской империей, в германской оккупации, в советском мороке, в Третьем рейхе и снова — в путах СССР!
При этом с «порабощенными» эстонцами всегда происходили странные вещи: вопреки невзгодам военных лет, поборам, барщине, оброкам, контрибуциям, сокращению населения в результате страшных чумных эпидемий и войн, эта крохотная нация даже не думала растворяться в перемалывавших ее этносах! Более того: эстонцы от века к веку лишь набирались национального самосознания, углубляли свою культуру, укрепляли морально-этические основы бытия и наполнялись каким-то мистическим духом несуществующей государственности, вызревающей и словно дожидавшейся своего часа.
Уникальная обособленность эстонского народа внешне может напоминать судьбу евреев Европы, однако любое сравнение окажется ошибочным. В отличие от евреев, которые либо создавали анклавы, добровольно замыкаясь в гетто, либо активно включались в жизнь титульных наций в местах своего проживания, эстонцы каким-то невероятным образом умудрялись... просто жить на своей земле, независимо от того, кто в текущий момент полагал себя сувереном. Причем отношения эстонцев со всеми завоевателями складывались невозмутимые и уравновешенные, насколько это возможно при очевидном правовом и статусном неравенстве.
Эстонцы жили мирно с датчанами, немцами, русскими, шведами. Последних даже искренне любили, вспоминая о столетии «шведского ига» как о «старом добром шведском времени»! Справедливости ради замечу, что эстонцам было за что любить своих северных суверенов: в 1632 году король Карл XI передал земельные угодья местного нобилитета (в массе своей — немецких кровей) шведской короне, превратив тем самым эстонских сервов, отрабатывающих барщину, в свободных фермеров, обремененных лишь уплатой налогов в казну. Годом ранее в Дерпте (ныне — Тарту) была открыта первая эстонская типография и создан национальный университет.
Эстонская государственность, впервые получившая реальный шанс воплощения в республике в 1920 году, оказалась на удивление зрелой и совершенной с самых первых шагов: была принята конституция (21 декабря 1920 года), вдохновленная свободолюбием и идеалами национального суверенитета Жана-Жака Руссо, был созван демократический парламент (Рийгикогу), с ходу ощутивший свою органичность и верховность в делах управления государством. Был также принят уникальный для своего времени Закон о культурной автономии национальных меньшинств, гарантировавший права русским, немцам и евреям, проживавшим на территории страны.
Эстонская республика просуществовала всего 21 год. Летом 1940 года в рамках советско-немецких договоренностей Эстония была оккупирована и затем аннексирована СССР. Через год вернулись фашисты, а еще через четыре года — опять большевики. Окончательная независимость страны пришла лишь в 1990 году.
В тему: Россия хочет стать СССР. Без террора и репрессий не получится [3]
Теперь, после краткого исторического экскурса, вернемся к полемике Пола Кругмана и Томаса Ильвеса. Эмоциональным импульсом к написанию иронической колонки в The New York Times послужил образцово-показательный статус Эстонии в плане реализации политики «затягивания поясов», которая сегодня, как известно, считается официальной программой выхода из финансового кризиса, принятой руководством Евросоюза.
Необходимо сразу сказать, что ничего нового в действиях руководства Эстонии в период с 2008 по 2012 годы не было. Взгляните на график, помещенный ниже.
Перед нами показатель государственного долга стран Европы за последние 11 лет. Как видите, Эстонию вообще невозможно ни с кем сравнивать, поскольку страна всегда пыталась жить по средствам и ее долг не превосходил
Причины подобного «аскетизма», на мой взгляд, лежат далеко от политической и экономической конъюнктуры, уходят в глубину веков и кроются в особенностях эстонского национального менталитета.
Разумно предположить, что в основе желания и умения эстонцев жить по средствам лежит пресловутая протестантская этика, которая пришла в народ вместе с лютеранской «ересью», усвоенной эстонцами в XVI веке. Лютеранство, безусловно, сыграло решающую роль в формировании национальной системы ценностей, трудовых навыков, привычки жить всегда скромно, но с достоинством, и т. п.
Лютеранство заложило основы эстонской словесности и крестьянской школы, общественного образования и вообще сформировало цивилизационный облик нации.
Не случайно современные эстонцы всячески подчеркивают свою принадлежность к «северным нациям», а не к «народам Балтии», породненным со славянскими культурами со всеми вытекающими из этого обстоятельства своеобразиями. Швеция, Финляндия, Дания и Германия выступают и основными экономическими партнерами Эстонии, с ними же страна разделяет культурные ценности и геополитические приоритеты.
Есть, однако, небольшой нюанс, который на поверку оказывается не таким уж и маленьким. Эстонцы в своем жизнеустройстве, в отличие от северных братских народов, всегда подчеркивали первичность свободы над равенством! Отсюда — полное отсутствие в Эстонии социалистических традиций и государственных институтов, какое мы наблюдаем в Швеции, Финляндии и Норвегии!
Расхождение это наблюдается на всех уровнях национального бытия, начиная с таких формальных, как система налогообложения. Если, скажем, в Швеции минимальная налоговая ставка составляет 30% и далее возрастает по мере увеличения доходов до чудовищной цифры в 46% (при доходах более $4 тыс.), то в Эстонии адаптирована фиксированная ставка в 21%!
О том, что в национальном сознании эстонцев есть и еще что-то существенно важное и отличное от протестантской деловой этики, можно догадаться и по приведенному графику общественного долга в сравнении с ВВП: показатели и родственной Германии, и Швеции чуть ли не на порядок хуже, чем у Эстонии (про «южан» с их безумными цифрами в
Я долго искал причину прямо-таки легендарной эстонской щепетильности в отношении долгов и готовности затягивать пояса едва ли не до смерти, пока не вышел на весьма любопытную статистику. Оказывается, Эстония является одной из самых нерелигиозных стран в мире! Количество граждан, полагающих себя вне всякой религии, составляет 75,7% населения Эстонии.
Не рискну утверждать наверняка, но похоже, что вековые традиции полагаться на результаты собственного труда (влияние протестантской этики) получают в современных эстонцах какой-то дополнительный импульс от их внерелигиозного сознания.
Рассмотрим теперь, в свете всего сказанного, экономическую ситуацию в Эстонии, отразившуюся в упреках Пола Кругмана. В 2004 году Эстония ощутила на себе экспансию скандинавского капитала. Шведские и финские банки на волне мировой эйфории и ипотечного бума стали выдавать жителям Эстонии бытовые кредиты на неслыханно льготных условиях (вспомните пример Исландии!)
В тему: Почему в Исландии нет революции. Исландскую «утку» приготовили банкиры США? [4]
Всего за несколько лет частный долг в государстве вырос с номинальных 10% до заоблачных 100% от ВВП! Росли долги, росли зарплаты, падала производительность труда, сокращалось производство и снижался экспорт.
Прямым результатом искусственного стимулирования экономики за счет впрыска льготных кредитов извне стала ее взрывная экспансия.
Обратите внимание на кривую в период с 2000 по 2004 годы на третьем графике, помещенном в конце эссе. Эта заторможенная, спокойная и плавная динамика и есть отражение эстонской экономики на пути, который страна избрала себе с первых дней независимости: жесткая привязка национальной валюты (кроны) сначала к немецкой марке, а потом к евро, полный отказ от затрат, не подкрепленных доходами (отсюда и перманентный профицит бюджета), курс на интеграцию в Евросоюз и еврозону с достойными показателями по всем экономическим параметрам.
Искусственная экспансия экономики, которую мы наблюдаем в период с 2004 по 2007, была вызвана льготным кредитованием частного сектора. В 2007 году мировой ипотечный пузырь лопнул, скандинавская подкачка прекратилась, Исландия ушла в пике, а эстонский ВВП стал резко сокращаться, так как высокая себестоимость производства и местных товаров разрушила конкурентоспособность эстонской продукции на внешних рынках.
Вспомним теперь график, который использовал Пол Кругман в своей «Эстонской рапсодии»: он начинался именно с 2007 года. Потому все и выглядело в глазах аналитика, как крушение, сравнимое с Великой депрессией! В реальности же речь шла не о крушении, а о сознательной ликвидации кредитного пузыря, которой занялось эстонское правительство в полном соответствии со своими незыблемыми традициями — с помощью internal devaluation, то есть снижения расходов бюджета, сокращения социальных трат и урезания заработных плат. Классический вариант «затягивания поясов», которое, разумеется, в первую очередь бьет по благосостоянию граждан.
Какая альтернатива была у президента Ильвеса и премьер-министра Андруса Ансипа тогда? Именно та, которую предлагает Пол Кругман: не затягивание поясов, а девальвация национальной валюты!
Эстонцы однозначно выбрали наиболее болезненный путь: жесткая привязка кроны к евро сохранилась, ВВП резко просел, зато существенно улучшилась ситуация с себестоимостью товаров и услуг.
Греческий вариант — с продолжением безумного кредитования и хождения по миру с протянутой рукой — для них даже не стоял на повестке дня. Любой эстонец удавился бы, прежде чем согласился выклянчивать отсрочки и льготы у членов ЕС и своих северных соседей!
В тему: Финансовые аналитики: скандинавские банки — прибежище капиталов в кризис [5]
В исторической перспективе эстонская линия оказалась просто гениальной.
Страна с достоинством рапортовала о непоколебимости национальной валюты и 1 января 2011 года вошла в еврозону. И тут же получила доступ к мощнейшим фондам поддержки и субсидирования экономики, доступным членам единого валютного пространства.
Что касается программы Пола Кругмана, то она не хуже и не лучше «эстонского варианта». Просто она другая, создана для других народов. Тех, чье национальное сознание эволюционировало до радикального пересмотра шкалы ценностей и ее смещения от приоритетов национальной свободы и независимости к приоритетам материального комфорта личности. Жизнь каждого человека, его благосостояние, покой и способность удовлетворять потребности гораздо выше и важнее любой свободы нации и государства от долговых обязательств! Так полагает Пол Кругман. И Греция. И Италия. И Испания.
В тему: В тему: Италия пошла на введение жесточайшего режима экономии для спасения страны [6]
Совсем иначе думают немцы, шведы, датчане и эстонцы.
Вот вам и две парадигмы современной жизни, которые никогда не пересекутся, ибо у каждого народа своя собственная стезя на пути постижения духа и бытия.
1 Эстония — ярко выраженная парламентская республика, в которой полномочия президента носят по большей части церемониальный характер.
2 Лат. — наша вина.
3 В оригинале: austerity — англ. «затягивание поясов», — вокруг которого вертится идея спасения Европы. — Прим. авт.
Сергей Голубицкий, опубликовано в «Бизнес-журнале» [7]
В тему:
Ссылки:
[1] https://argumentua.com/statt/za-rubezhom/skandaly
[2] http://i-business.ru/blogs/22065
[3] http://argumentua.com/stati/rossiya-khochet-stat-sssr-bez-terrora-i-repressii-ne-poluchitsya
[4] http://argumentua.com/stati/pochemu-v-islandii-net-revolyutsii-islandskuyu-utku-prigotovili-bankiry-ssha
[5] http://argumentua.com/novosti/finansovye-analitiki-skandinavskie-banki-pribezhishche-kapitalov-v-krizis
[6] http://argumentua.com/novosti/italiya-poshla-na-vvedenie-zhestochaishego-rezhima-ekonomii-dlya-spaseniya-strany
[7] http://www.business-magazine.ru/mech_new/experience/pub346668
[8] http://argumentua.com/stati/proshchanie-s-totalitarizmom
[9] http://argumentua.com/novosti/aleksei-garan-sosedi-ukrainy-dokazali-vyrvatsya-iz-obyatii-rossii-mozhno
[10] http://argumentua.com/novosti/ukraina-ne-bleshchet-v-reitinge-natsionalnogo-blagosostoyaniya-stran-mira
[11] http://argumentua.com/stati/uzhasy-dikogo-zapada-50-stol-dikikh-ekonomicheskikh-pokazatelei-chto-v-nikh-pochti-nevozmozhno
[12] http://argumentua.com/stati/degradatsiya-rossiya-osvoboditsya-ot-industrii-k-2020-godu
[13] http://argumentua.com/stati/chuchkhe-pobezhdaet-na-postsovetskom-prostranstve