Наша Речь Посполитая?

1.00

Нет

Хрестоматийный пример: во время президентских или парламентских выборов граждане традиционно консолидируются вокруг условно прозападных и провосточных кандидатов или партий, граница между которыми примерно совпадает с границей Речи Посполитой середины XVII века.

Какое место в украинском историческом нарративе занимает период вхождения в состав польско-литовской монархии?

С поставленным в заголовке вопросом на самом деле все просто. Да, история Речи Посполитой - это наша украинская история. Но для утвердительного ответа мы должны осознавать несколько важных вещей. Вера в то, что государство той или иной современной нации существовало всегда и его население всегда знало, кто оно есть и как называется их край, является ошибочной. Кажется, что история современной Украины лишь подтверждает этот тезис с нашей любовью искать украинцев среди трипольских горшков или высматривать мифических укров на фото табличек одной книги, в которой говорится о «настоящей истории Украины».

Нельзя доказать, что простой житель Киева, Львова, Каменца или Луцка и окружающих территорий в XVI веке знал для себя другое государство, чем Великое княжество Литовское или Корона Польская, а после 1569 года постепенно осознавал, что живет в Речи Посполитой. Но даже с этими базовыми ориентирами тоже будут большие проблемы. Потому что может выясниться, что маркером его идентичности было собственно город (место) проживания, соединенное с этноконфессиональной принадлежностью и родом занятий.

Все они были подданными верховного властителя (короля или князя), проживали в определенном месте, имели различные семейно-свояцкие связи, которые и служили для них основой на протяжении всей жизни. По крайней мере, об этом они знали достаточно хорошо. На деньгах, которые были в обращении, были изображения правителей, как живых, так и усопших. И если человек даже не умел читать, то, по крайней мере, знать того, кто изображен на монете, он был должен.

В тему: Другой Богдан. Гетман Хмельницкий и внутренние смуты казацкого государства [2]

В рамках одного государства

Образована в Люблине 1 июля 1569 года Речь Посполитая как федерация Короны Польской и Великого княжества Литовского просуществовала вплоть до 1795-го, когда в результате третьего раздела была стерта с политической карты того времени. Отцы-основатели имели целью вполне прозаические дела, беспокоившие их в то время. Великое княжество Литовское безуспешно вело войну с Московским царством, а Королевство Польское должно было стать тем, кто придет на спасение. Так и получилось. Стремление к унии, а вместе с тем получение новых земель, которое разжигало воображение коронной шляхты, по меньшей мере, с начала XVI века, были одними из главных в повестке дня каждого из сеймов.

По состоянию на 1619-й. Территории Речи Посполитой

Смерть Сигизмунда II Августа 7 июля 1572-го, спустя три года после создания Речи Посполитой, как ни парадоксально, не ликвидировала унию. Наоборот, стала мобилизующим фактором для шляхты, чтобы наработать устойчивые и, как казалось в то время, действенные правила избрания нового самодержца. Заложенная в акте унии основа выборности монарха прошла испытания во время первого бескоролевья.

Избрание королем Генриха I Валуа и особенно Генриховы артикулы, те pacta conventa, которые стали обязательным элементом начала господства каждого следующего монарха, изменили Речь Посполитую. Отныне монарх давал обещания своему народу и клялся их выполнять. Повторная процедура 1575 года, когда новым королем был избран трансильванский властитель Стефан Баторий, только укрепила уверенность в действенности и правильности созданных правил.

Возникшая в 1570-х в результате двух процедур избрания короля monarchia mixta (смешанная монархия) была сначала компромиссом между шляхтой и властителем, где оба участника политической жизни, король и шляхта, которую представлял сейм, стремились найти баланс между абсолютизмом и демократией, которую каждый понимал на свой лад.

Победила шляхта, но не та, которая была политическим народом (нацией в тогдашнем понимании), а как олигархическая верхушка, что в течение следующих нескольких десятилетий доминировала в политической жизни страны и в XVIII веке привела ее к исчезновению с карты мира. Причем эта немногочисленная группа людей за лозунгами о сохранении вольностей и привилегий руководствовалась абсолютно прагматичными мотивами. Речь шла только о собственном интересе и интересе семьи или рода, временами стимулированными щедрыми обещаниями и деньгами из-за рубежа.

Украинская перспектива Люблинской унии в 1569 году виделась вполне оптимистично. Инкорпорация в Короне Польской Волынского, Киевского и Брацлавского воеводств ликвидировала государственную границу между ними и Русским, Белзским и Подольским воеводствами. Эти изменения объединили практически все украинские земли в пределах одного государства. Благородные сообщества двух частей Руси встретились вместе на коронных сеймах, где участвовали в избрании общего властителя.

Застенчивый гранд-нарратив

Провозглашенная на конвокационном сейме в 1573 году Варшавская генеральная конфедерация стала одним из важнейших документов, которые когда-либо принимал сейм Речи Посполитой. Одним из ее пунктов гарантировалась свобода вероисповедания в стране. Что же случилось, что такое большое государство, самое большое по площади в тогдашней Европе, в основе которой лежали выборность властителя и действенные институты сейма и сословного судопроизводства, прекратило существование? И почему украинские земли через 80 лет стали ареной одного из крупнейших восстаний, которое стало началом упадка Речи Посполитой?

Казачество - главный герой украинского гранд-нарратива с конца XVI века - очень хорошо понимало, где оно живет и за что стоит бороться. Выборность гетмана и казацкие рады, на первый взгляд, вполне демократические процедуры, присущие любым социопрофессиональным сообществам, в XVII веке начинают все больше напоминать сейм Речи Посполитой. Стремление казаков если не стать отдельным сословием, то, по крайней мере, быть признанными как равные собеседники, привело к посылу со своими инструкциями посольств на сейм. Такая практика была заимствована у уездных сеймиков.

События середины XVII века, известные у нас как восстание Богдана Хмельницкого [3], которое впоследствии перешло в Руину, является одним из лучших доказательств того, что Речь Посполитая таки чего-то для них стоила. Как долго Богдан Хмельницкий использовал в своей титулатуре словосочетание «гетман его королевской милости Войска Запорожского»? На что равнялись Юрий Немирич и Иван Выговский, писавшие проект соглашения, которое мы знаем под названием Гадячское?

Как колебался между понятной ему Варшавой и по меньшей мере странной Москвой Павло Тетеря? Как даже промосковский Иван Брюховецкий не понимал московских представителей, которые стремились второй раз наказать за то же самое преступление? Уже не говоря о хитром лисе Иване Мазепе, что вырос и был воспитан в традициях Речи Посполитой. И даже Конституция Пилипа Орлика, как бы мы ее ни называли и чем бы ни считали, является плодом парламентарных практик Речи Посполитой.

Ответов на эти вопросы, которые предлагают в течение последнего столетия историки, лежат в плоскости национальных исторических нарративов, где украинский гранд-нарратив стыдливо умалчивает свою принадлежность к истории Речи Посполитой, а если и фиксирует ее, то только в негативном свете. Стоит на это смотреть как на уважение к истории.

Ведь с середины XIV века, когда на украинских землях не было ни одного государственного центра, ни господствующей династии, как не было и украинской нации в современном понимании этого термина, те территории входили в состав разных государств: Польского и Венгерского королевства, Великого княжества Литовского, Московского княжества, а затем и царства, Молдавского княжества, Крымского ханства и Османской империи.

В тему: 1-й и 2-й гетманат в Украине. Казаки и державотворцы: прорыв в будущее [4]

«Темные века»

Мы привыкли, что XIV век у нас - это «темные века» и начало экспансии Королевства Польского с его окатоличиванием и нашествием шляхты. Более мягкие эпитеты мы используем в отношении Великого княжества Литовского, ведь они «старины не коснулись». XV век так же темен и с такими же представлениями о еще более глубоком порабощении украинского народа. Уже в XVI веке у нас есть выбор, за кого болеть. Есть казаки. Но, образуя фан-клуб казачества национального масштаба, мы отвергаем остальные истории. Достаточно посмотреть на любую историческую карту. Где Сечь, а где Львов, Луцк, Перемышль?

Между ними почти 950 км. Люблинская уния становится своеобразным водоразделом в нашей историографии. Ведь после нее главное внимание уделяется казачеству. Справедливо ли это? Конечно, нет. Ведь казачество [5] не было всем населением украинских воеводств Речи Посполитой. Как и не все, кто проживал на этих землях, в будущем стали их сторонниками. Уже в XVII веке в нашей историографической традиции есть только казаки [6] и православная церковь. События после 1648 года практически полностью отвергают всю историю, где нет казаков. Это неправильно. Потому что мы снова и снова забываем о тех, кто жил в Галиче, Владимире, Каменце и вокруг. Все эти земли находятся в настоящее время в пределах современной Украины. Поэтому это наша история.

Далеко от Сечи. Для Львова, как и для остальных правобережных городов, влияние Речи Посполитой был определяющим в XVI-XVIII веках

Просветительская традиция начала писать историю, привязанную к имеющимся в XVIII и первой половине XIX века государствам, что позволило Георгу Вильгельму Гегелю разделить народы на исторические и неисторические. В первую и достойную внимания группу зачислялись государственные народы, а остальные - во вторую. К последним попали мы. Что ж, ни одно государство, в которое входили украинские земли, в своем названии не имело слова, производного от Русь: Русская, Русское. Даже название созданной в Люблине Речи Посполитой историки расшифровывали как Речь Посполитая обоих народов, где под народами понимали польский и литовский.

Воспринимать это можно по-разному: или отграничить украинский исторический нарратив до границ современной Украины с определенной поправкой на этнические территории, или признать историю Королевства Польского, Речи Посполитой как часть нашей общей истории. По крайней мере, второй вариант делает наше прошлое богаче и разнообразнее, примером чего является культура.

Культурные феномены Руси в Речи Посполитой

Культура как проявление человеческой деятельности требует особого внимания историков. Незаметные на первый взгляд, явления и события, появление небольших текстов или идей могут спровоцировать большие изменения. Они никогда не становятся видимыми сразу, но по своей силе могут превосходить все известное в то время оружие.

Никто не знал в 1615-м, когда якобы начала свою деятельность братская школа на Подоле в Киеве, что менее чем через 100 лет ректор тогда уже Киево-Могилянской академии Феофан Прокопович станет одним из главных идеологов Московского государства, а ее выпускники в течение всего XVIII века будут засевать необозримые просторы Российской империи знаниями, которые еще в середине XVII века считались в Москве как минимум сомнительными. Но понять эти культурные явления без того, что они являются детьми Речи Посполитой, невозможно. Их никак не интерпретируешь отдельно, как и не поместишь в другой культурный дискурс.

Хотя сам разговор об украинском культурном вкладе в наследие Речи Посполитой довольно сложен. Все зависит от полюса наблюдений. Мы можем говорить в духе современного дискурса о толерантности и взаимоуважении, подкрепляя их рядом примеров из эпохи. Можем винить каждую из сторон, которая не давала расти тем самым оригинальным побегам культурных явлений.

Или же всю вину возложить на третью, четвертую или Бог знает какие стороны, желательно за пределами общего культурного пространства. Но все эти споры не снимают простого вопроса: «А что, собственно, оставили русины после себя?». Или что-то вроде такого: «А что мы считаем украинской культурой и когда и как она себя проявила? И является ли это наследие самостоятельным и не связанным ни с какими влияниями?».

Ответы не могут бут простыми. Культурные явления или иные памятки, с которыми мы имеем дело, не является товаром из супермаркета, на котором будет написано «Сделано русинами в Речи Посполитой», что мы сразу переведем как «Сделано украинцами в Украине». Для этого у нас мало информации, ведь это еще нужно выяснить и доказать. И тут начинается головная боль: классификации или порядок, к которому мы привыкли в современную эпоху, когда национальные государства хотели все упорядочить и обозначить, чтобы все было там, где должно быть согласно с кем-то установленным порядком.

С украинской культурой все так же, но есть одно «но». Недостаток опыта такой каталогизации в XIX веке из-за отсутствия национального государства требует сегодня наверстать то, что другие уже давно прошли. Иногда это восполнение видится довольно забавным, когда мы гордимся Настей Лисовской, которая вряд ли после бракосочетания с султаном просила его не посылать татар на родные ей земли. Мы стараемся показать высокую образованность и преданность украинской культуре князей, из сонма которых выделяем Константина Василия Острожского, но есть ли достаточно доказательств этого? Не отрицая его весомого вклада в развитие культуры, примером чего является издание Острожской Библии. Но автором какого произведения был сам седовласый князь?

Украинская доля в культурном наследии Речи Посполитой большая, учитывая территорию и население, что на ней проживало. Ее оригинальные и неповторимые черты прежде всего видно во всем, что связывает культуру с православной церковью: обрядом, языком и текстами, которые появились во время религиозной полемики, архитектурой храмов и монастырей, изобразительным искусством.

В то же время эта культура во многих своих проявлениях была благодарным материалом, который впитывал и трансформировал разнообразные идеи из культур своих соседей-побратимов по совместному государству. Приобретая новые знания, интеллектуалы, которые происходили прежде всего из сред православной и униатской церквей, уже в середине XVII века смогли благодаря обучению в западных университетах написать оригинальные произведения, которые содержали достижения всей европейской цивилизации.

В тему: Вестфальский мир и его роль в истории [7]

Языковой маркер всегда выступал «последним» аргументом в популярной классификации «своих-чужих» достижений в культурном наследии. Тогда большинство текстов, которые появились в XVI-XVIII веках и писались на русском и церковнославянском языках, автоматически зачислялись в украинское наследие. А что делать с теми православными иерархами, которые в основном использовали польский?

Творчество православного черниговского архиепископа Лазаря Барановича является ярким примером того. Львиная доля его произведений - на польском и написано уже тогда, когда Чернигов был окончательно оторван от Речи Посполитой. А сам архиепископ искал поддержки для своих проектов в Москве. И он в этом не был одинок.

События середины XVII века стали своеобразным водоразделом (по иронии судьбы граница проходила по Днепру). Если одна часть культурных явлений начала разворачиваться и переходить на службу Московии, а впоследствии стала надежным фундаментом в построении Российской империи, то вторая, та, что осталась в составе Речи Посполитой, пережив бурные события второй половины XVIII века, постепенно растворялась в тех новых для себя этноконфессиональных условиях, которые в будущем создали бы культуру этого государства, если бы оно и дальше существовало. Но и то, что казацкая старшина, как и до этого, пользовалась культурными образцами в быту и политической жизни, такими как герб, одежда, память о предках и их поиск в Речи Посполитой, свидетельствует об общности, а не независимости.

Тектонический разлом

Проживание в государстве предусматривало выполнение определенных обязанностей, например - уплату налогов для всех слоев населения, а для шляхты еще и службу государю. Спецификой украинских нарративов истории XVI-XVIII веков, как это уже не раз отмечалось, является доминирование казацкой линии, которая, что греха таить, является глубоко связанной с этой территорией. Такое преподнесение казачества было связано с попыткой в XIX веке выделить украинцев в отдельный национальный нарратив, где противостояние казачества с Речью Посполитой виделось как стремление получить независимость от польского ига.

Доминирование этой версии в течение XX века спровоцировало почти полное забвение других, не-казацких сюжетов в украинской раннемодерной истории. А тем временем казачество даже в XVIII веке оставалось ребенком в политических и культурных явлениях, имевших место в предыдущие периоды в Речи Посполитой. Большая часть украинских земель, имею в виду Правобережную Украину от Киева до Каменца, Луцка, Брацлав и Владимира, до 1793 года находилась в Речи Посполитой. А те, кто проживал в Русском и Белзском воеводствах, только во время Первой мировой войны встретились с Российской империей.

Хрестоматийным примером современной украинской истории является то, что во время президентских или парламентских выборов граждане традиционно консолидируются вокруг условно прозападных и провосточных кандидатов или партий, граница между которыми примерно совпадает с границей Речи Посполитой середины XVII века. Вероятно, в случае проведения социологического опроса большинство респондентов вряд ли связали бы это с давней для них историей, но что-то такое неуловимое, как дух Речи Посполитой,словно птица, и дальше витает над необозримым просторам современной Украины.

—

Виталий Михайловский, опубликовано в издании Тиждень.UA [8]

Перевод: Аргумент [9]

В тему: