Национальная борьба в Западной Украине - краткий курс ОУН-УПА. Часть 2: 1914

1.00

Острая тема

ЗУНР - первая украинская держава. Украино-польская война и как Украину предал Запад. Жизнь украинцев «за Польщі». Радикальный национализм: «теория», психология и социальная практика. Накануне Второй мировой.

(Продолжение. Начало читайте здесь [2])

В Первой мировой войне восточные и западные украинцы вынуждены были воевать друг с другом по обе стороны фронта, защищая интересы чужих империй. К тому же, Галичина была ареной наиболее масштабных и кровопролитных побоищ на Восточном фронте.

Впрочем, с началом войны украинцы Галичины имели даже какие-то «розовые» иллюзии по поводу своего «светлого будущего». Для представительства интересов украинцев 3 августа 1914 г. во Львове была создана Украинская Рада во главе с парламентарием Костем Левицким, провозгласившая, что победа конституционной Австро-Венгрии (наибольшего друга украинцев) над самодержавной Россией (наибольшего врага) будет победой самих украинцев и приблизит час их освобождения. Социалисты из Восточной Украины, также создали во Львове Союз освобождения Украины.

Рада занялась набором в украинские воинские части, на что откликнулись тысячи национально-сознательных юношей из военно-патриотических организаций «Сокол», «Сечь» и «Пласт». Испугавшись возникновения больших военных группировок украинцев, влиятельные поляки в Вене сделали так, что в Украинский легион, позднее переименованный в Украинский сечевых стрельцов, приняли только 2500 человек, а остальных рассеяли по австрийским частям.

Но «австрийский патриотизм» украинцев быстро развеялся. Российская армия прорвала оборону, а поляки сумели убедить австрийское правительство, что в этом виновато предательство украинцев. Отступающие австрийские, особенно венгерские войска начали террор против русофилов и вообще украинцев - их арестовывали, расстреливали без суда, 30 тыс. украинцев были брошены в концлагеря, где многие погибли.

Российские оккупационные власти сразу же начали наступать на украинцев, искореняя «мазепинство» и доказывая, что Галичина - это «исконно русская земля». С ними вернулись ранее бежавшие в Россию русофилы и начали выдавать украинских деятелей. Так разрываемые идеологическими спорами галичане выдавали друг друга врагам. Царские власти закрывали украинские учреждения, запрещали украинский язык, ссылали в Сибирь греко-католических священников, в том числе митрополита Андрея Шептицкого, а на их место ставили православных попов. Вскоре австрийцы пошли в контрнаступление и отбили большую часть Восточной Галичины.

В 1915 г. в Вене была воссоздана Украинская Рада, которая провозгласила своей целью независимость Российской Украины, которую должны освободить австрийцы, и широкую автономию для Восточной Галичины и Буковины. Австрийцы не оценили такое «верноподданичество» и пообещали полякам ещё большую власть в Галичине.

Единственным позитивом в войне было то, что она истощила воюющие империи, и это давало украинцам возможность бороться за независимость.

ЗУНР - первая украинская держава

Через 20 месяцев после падения Российской империи в октябре 1918 г. развалилась Австро-Венгрия. Подвластные ей народы начали создавать собственные государства, включая украинцев Восточной Галичины. На их пути встали поляки, которые также считали Галичину базой для сознания своего государства, а потому давний украино-польский конфликт перерос в вооружённую борьбу. Украинцы и поляки в Галичине ставили на первый план задачу создания национальной державы, а социально-классовые вопросы откладывали на будущее.

Конституционный порядок Австрии приучил поляков и украинцев поддерживать порядок и систему управления, принимать участие в легальной общественной жизни, поэтому в Галичине не было такого хаоса, анархии и жестокости, как в Восточной Украине. Украино-польский конфликт был жестоким, но упорядоченным. Борьба шла между регулярными армиями по линии фронта, а урон мирного населения был сравнительно небольшим.

Западные украинцы Восточной Галичины, Буковины и Закарпатья - парламентарии, лидеры партий и церковные иерархи - создали Народную Раду и провозгласили целью объединение западноукраинских земель в одно целое и создание государства. Но пока интеллигенты строили легалистские планы, группа молодых украинских офицеров во главе с капитаном корпуса Украинских сечевых стрельцов Дмитрием Витовским вечером 31 октября 1918 г. силами украинских солдат австрийских частей Львова взяли город в руки.

Проснувшись 1 ноября, население с удивлением увидело, что на ратуше развевается украинский флаг, все основные учреждения находятся в руках украинцев, а плакаты по всему городу поздравляют обывателей с тем, что они стали гражданами украинской державы. Подобное произошло и в других городах Галичины. 9 ноября украинские партии создали временный совет министров -- Генеральный секретариат во главе с Костем Левицким, а через четыре дня была провозглашена Западноукраинская Народная Республика (ЗУНР).

Львовские поляки перешли к активному сопротивлению, и между украинскими и польскими отрядами вспыхнули жестокие бои за каждый дом и улицу. Под ударами поляков упал железнодорожный узел Перемышль, Буковину заняли румыны, а власть в Закарпатье сохраняли мадьяры. 22 ноября 1918 г. новосозданная держава потерпела серьёзную неудачу: полторы тысячи украинских солдат, преимущественно сельской молодёжи, растерявшись в большом городе не сумели подавить восстание поляков, получивших подкрепление. Львов пришлось оставить полякам, но значительная часть Восточной Галичины оставалась в руках украинцев.

Новой столицей стал Станислав, ныне - Ивано-Франковск. Во время своего 8-месячного существования ЗУНР была державой с 4-миллионным населением, из них 3 миллиона были украинцами. Были проведены выборы в парламент -- Украинскую Народную Раду, который насчитывал 150 депутатов, преимущественно украинцев, поскольку поляки выборы бойкотировали, а немцы и евреи не захотели ввязываться в украино-польское противостояние.

Президентом республики стал глава Рады Евгений Петрушевич - бывший парламентарий Австрии. Большинство депутатов имело национал-либеральные позиции, включая социалистов. ЗУНР быстро сформировала административный аппарат и местные органы, опираясь на старые австрийские модели и даже привлекая польских и немецких специалистов. Не смотря на войну, ЗУНР удавалось обеспечивать на своей территории стабильность и порядок, что было следствием склонности галичан к социальной организованности. ЗУНР гарантировала широкие права национальным меньшинствам, включая 30% место в органах власти.

Многочисленные евреи приняли сторону украинской власти, особенно после 3-дневного погрома, устроенного поляками во Львове. В армии ЗУНР даже было сформировано тысячное еврейское подразделение. Без проволочки решался земельный вопрос: большие землевладения, принадлежавшие преимущественно полякам, распределялись между безземельными и малоземельными крестьянами. ЗУНР ставило задачей объединение с Восточной Украиной, и 22 января 1919 г. был провозглашён довольно декларативный Акт «злуки», по которому ЗУНР сохраняла автономию.

Особым достижением ЗУНР была Украинская Галицкая армия (УГА). Галичане пришли к выводу, что им нужна сильная эффективная регулярная армия, и к весне таковая была сформирована в количестве до 100 тыс. человек. Оружия в Галичине хватало. Недостаток кадровых офицеров-украинцев компенсировался привлечением австрийцев и немцев, а также офицеров царской армии России, включая командующего УГА генерала Михаила Омеляновича-Павленко.

Всё это разительно отличалось от хаоса, анархии и деструктивности, которые царили в Восточной Украине. Более того, по мнению автора, именно ЗУНР можно считать настоящим украинским государством, а не УНР и прочие «квази-государственные метания».

Ведь Центральная Рада ничем реально не управляла и чуть ли не отрицала необходимость армии вообще (это во время тотальной войны!); марионеточный «гетьманат» Павла Скоропадского держался на немецких штыках и рассыпался с уходом оккупантов; Петлюра и Винниченко долго выясняли, кто из них «больший Наполеон», а выдающийся историк Грушевский вышел никудышним государственным деятелем; армия Петлюры была плохоуправляемым сборищем атаманов, где каждый имел непомерные амбиции; все эты «уряды» плохо контролировали даже окрестности Киева, и часто даже понятия не имели, что творится за сотню вёрст от столицы.

Вместе с тем, западные украинцы сумели быстро создать эффективную государственную структуру… Но это им не помогло в борьбе с поляками - сильным, опытным противником, которого, преследуя свои «шкурные интересы», поддерживали «западные демократы».

Украино-польская война

Столкновение украинских частей с польским ополчением переросли в полномасштабную войну. Быстрая мобилизация украинцев заставила поляков обороняться в осаждённом Львове. Но мастерское и эффективное военное руководство поляков позволило им отбивать бесхитростные атаки украинских войск. Поляки подтянули подкрепления из Центральной Польши.

Трагический перелом наступил с приходом 60-тысячной польской армии генерала Йозефа Галлера, который был сформирован во Франции из польских пленных, хорошо вооружён и управлялся французскими офицерами. Антанта направила его для борьбы с большевиками, но польское руководство доказывало, что все украинцы - большевики или вроде того. Поляки разорвали осаду Львова и отбросили Галицкую армию к Збручу.

Мобилизовав последние физические и духовные ресурсы, в июне под Чертковым галичане бросились на превосходящие силы поляков в неожиданное контрнаступление под руководством нового командующего Александра Грекова. УГА почти достигла Львова, но из-за катастрофической нехватки боеприпасов была отброшена поляками к Збручу. Под огнём польской артиллерии Галицкая армия и тысячи гражданских украинцев 16 июля 1919 г. переправились через Збруч, чтобы объединиться с восточноукраинской армией УНР. Так закончилась украино-польская война в Галичине, которая стоила 15 тыс. убитых украинцам и 10 тыс. полякам.

В Восточной Украине УГА оказалась втянутыми в местный хаос, анархию и войну всех против всех - «красных», «белых», армии УНР, оккупантов Антанты и огромного количества атаманов. Больше всего галичан возмутило измена Симона Петлюры, который отказался от претензий на Восточную Галичину пошёл на союз с поляками. После серии поражений и повальной эпидемии тифа часть Галицкой армии перешла на сторону большевиков, часть -- к «белым», а многие тайно возвращались в Галичину. В этом угнетающем финале остатки двух украинских армий и правительств оказались в лагерях своих взаимных врагов.

Как «демократы» наплевали на демократию

Западноукраинская народная республика пала под ударами поляков - намного более мощного противника, которого поддерживала Западная Европа. Бессмысленно было дожидаться помощи из Восточной Украины, которая погрязла в гражданской войне, а затем сама пала под ударами большевиков. И всё же ЗУНР надеялась на поддержку Европы и небезосновательно.

Победившая в войне Антанта проповедовала знаменитые «четырнадцать пунктов» президента США Вудро Вильсона, один из которых гарантировал пресловутое «право наций на самоопределение». Но в отношении Западной Украины это было лишь декларацией. Чтобы не допустить возрождения мощной Германии, ведущий участник Антанты - Франция - вынашивала идею создания на восточных границах Германии сильного польского государства.

На Парижской мирной конференции галичане просили справедливого урегулирования конфликта с поляками, но их требование было проигнорировано. Только Англия, которая была не в восторге от планов Франции в Польше и высказывала заинтересованность в галицкой нефти, поначалу поддерживала украинцев, но после поражения на выборах правительства Ллойд Джорджа потеряла интерес к Галичине.

Напротив, благодаря усилиям ультранационалиста Романа Дмовского, который сумел наладить тесные контакты на Западе, поляки дискредитировали украинцев, доказывая, что они тяготеют к большевизму, и вообще существование отдельной украинской нации - это, дескать, выдумка немцев. Польская пропаганда действовала, поскольку Европа почти ничего не знала об Украине («просвещённым демократам» часто и сейчас приходится вдалбливать, что «Украина - не Россия»!).

В итоге 25 июня 1919 г. Совет послов Антанты признал за Польшей право на оккупацию Восточной Галичины, чтобы «защитить население от большевистских банд». Но Совет не согласился на включение Галичины в состав Польши, а позволил ей править в крае при условии уважения прав населения и предоставления Восточной Галичине автономии. В 1919-23 гг. украинцы отказывались признавать польскую державу. Они бойкотировали перепись населения 1921 г. и выборы в сейм 1922 г. Украинские радикалы занялись саботажем и терроризмом против польских деятелей и учреждений.

Польские власти переподчиняли Галичину себе, игнорируя интересы украинцев. Но считаясь с международным мнением, поляки провозглашали готовность уважать права украинцев и других меньшинств, причём это обязательство было формально гарантировано их конституцией. Наконец, в 1923 г. Совет послов стран Антанты таки признал суверенитет Польши над Восточной Галичиной после того как польское правительство опять уверило, что даст краю автономию, введёт в административных органах украинский язык и откроет для украинцев университет. Это был удар в спину национальной гордости украинцев, которые всё же надеялись на пресловутую справедливость западных «демократов».

Не смотря на массовый энтузиазм державотворчества, Западноукраинская республика была обречена из-за часто малоинициативного руководства и бездарной стратегии. Значительная доля вины лежала и на «западных демократиях», как и за всё межвоенное устройство Европы, которое способствовало возникновению гитлеризма в Германии и окончилось страшнейшей Второй мировой войной.

На это следует обратить внимание многим нашим нынешним «демократам», которые, как «манны небесной», ожидают, что «Запад нам поможет», а современный Запад, вместо поддерживать «записную украинскую демократию», заигрывает с авторитарной Россией. По мнению автора, сейчас, как и 100 лет назад самым разумным представляется лозунг западноукраинских националистов «опираться на собственные силы»…

Жизнь украинцев «за Польщі»

В 1921 г. около третьей части 27-миллионной Польши составляли украинцы, евреи, немцы, белорусы и другие неполяки, причём украинцев было около 5 млн., т.е. 15%. Украинцы составляли две отдельные части, и польские власти делали всё возможное, чтобы подчеркнуть их различие. Большинство украинцев жили на бывшей территории габсбургской Восточной Галичины, или Восточной Малопольши, как её звали поляки.

Эти 3 млн. галичан принадлежали преимущественно греко-католической церкви, были национально сознательными и неплохо организованными. Остальные украинцы населяли Волынь, Полесье и Холмщину, которые отошли к Польше после войны с Советской Россией. Здесь насчитывалось около 2 млн. украинцев, которые были намного менее сознательными, политически, социо-экономически и культурно развитыми.

Польша оправдывала историей свои претензии на эти земли, которые когда-то входили в Речь Посполитую. Польские власти намеревались полонизировать преимущественно непольское население этих земель. Их уверенность в действенности полонизации питалась двумя допущениями: привлекательность великой польской культуры, дескать, такова, что неполяки толпами побегут «записываться в поляки», а национальное движение меньшинств слишком слабо, чтобы противостоять столь могучей нации как поляки.

И всё же Польша была конституционным государством. Выборы в парламент хоть и поддавались манипуляциям, но были относительно свободными. Даже после военного переворота маршала Юзефа Пилсудского в 1926 г. законы сохраняли силу, хотя часто и трактовались не в пользу украинцев. Польские законы позволяли сопротивляться и протестовать, поэтому политическое положение украинцев в Польше было намного лучшим по сравнению с теми кошмарами, которые имели место в Советской Украине.

Кроме воинствующих ультранационалистов типа Романа Дмовского, в Польше были и разумные авторитетные деятели, например Леон Василевский и Тадеуш Голувко, которые выступали за мир и сотрудничество с меньшинствами. Периодически центральная власть Польши шла на уступки украинцам, но местные власти, чиновники и военные категорически отказывались их выполнять. Кроме того, сложился парадокс: поляки отказывались признавать интересы западных украинцев, но поддерживали правительство Симона Петлюры из Восточной Украины в изгнании, которое находилось в Варшаве и могло пригодится на случай войны с СССР.

Но всё равно поляки проводили политику конфронтации с украинцами. В 1924 г. законом было запрещено использование украинского языка в органах власти, а антиукраински настроенный министр образования Станислав Перацкий большинство украинских школ превратил на двуязычные с доминированием польского языка. Украинцев не допускали во Львовский университет, в нём упразднили украинские кафедры, а «обіцянка» организовать украинский университет так и осталась «цяцянкой».

Огромное возмущение украинцев вызвала политика «колонизации» с 1920 г. Она заключалась в том, что власти заселяли Галичину и Волынь поляками-«осадниками», которые получали лучшие земли или должности, а украинцы страдали от малоземелья и безработицы. Эта проблема особо обострилась во время Великой депрессии 1929-33 гг. Доходы украинских крестьян из-за отсутствия сбыта катастрофически упали, часто на 80%, а «осадники» имели от власти щедрые дотации. Возрастало возмущение украинской ителлигенции, особенно молодёжи, которая оставалась безработной, вакансии заполняли пришлые поляки.

Любопытно, что с приходом к власти авторитарного режима Пилсудского порядка в Польше стало больше, и наметилось некоторое улучшение отношений. Назначенный в 1927 г. воеводой в Волыни Генрик Йозевский сумел привлечь на свою сторону украинских крестьян путём раздела между ними больших массивов правительственных земель и определённных политических уступок интеллигенции, но при условии изоляции Волыни от пагубного влияния националистических настроений из Галиции. Но эти усилия Йозевского были разрушены религиозной дискриминацией православия и тупым шовинизмом местных чиновников и польских националистов.

Конфликт достиг «горячей фазы» летом 1930 г., когда в Галичине произошли массовые поджоги польских имений. В ответ поляки начали «пацификацию» - умиротворение украинцев. Следуя принципу «коллективной ответственности», на 800 украинских сёл налетели войска и полиция, которые разрушали ячейки украинских организаций и читальни, конфисковывали имущество. Было арестовано 2 тыс. украинцев, преимущественно молодёжи. Украинских кандидатов в депутаты в сейм взяли под домашний арест, чтобы они не смогли принять участие в выборах, а избирателей заставляли голосовать за поляков.

Разгорелся международный скандал. Но если европейские политики осудили поляков за репрессии, то Лига Наций - украинцев за экстремизм. Власти быстро навели ипорядок, что ещё больше обозлило украинцев, особенно молодых радикалов. ОУН сосредоточилась на политических убийствах польских государственных деятелей и чиновников. Польские власти не хотели идти на уступки. Было отменено самоуправление в украинских сёлах с их переводом под власть польских чиновников. В 1934 г. был организован знаменитый концлагерь в Берёзе Картузской, где держали до 2 тыс. политических заключённых, преимущественно украинцев. В 1935 г. Польша отказалась от своих обязательств перед Лигой Наций по обеспечению прав национальных меньшинств.

Умеренные деятели среди поляков и украинцев понимали, что дальнейшее нарастание конфронтации чревато катастрофой. С украинской стороны за компромисс выступала наибольшая легальная украинская партия - Украинское национально-демократическое объединение (УНДО).

Его лидеры понимали, что эскалация террора со стороны ОУН провоцирует поляков на всё большие ответные репрессии, часто против невинных украинцев. Украинское кооперативное движение, поддерживавшее УНДО, требовало политической стабильности, без которой невозможно нормальное развитие бизнеса. Наметились тенденции к компромиссу и со стороны поляков. В 1933 г. премьер Польши Вацлав Едржеевич признал взаимные ошибки. Парадокс, но сближение ускорило убийство ОУНовцами министра внутренних дел Бронислава Перацкого, что решительно осудили УНДО и митрополит Андрей Шептицкий.

В 1935 г. был заключён ограниченный договор между польским правительством и УНДО, известный как «нормализация». Соглашение призывало украинцев признавать интересы польского государства и голосовать за бюджет. За это власти допускали кандидатов от УНДО к выборам, значительно увеличивая представительство украинцев в парламенте, лидер УНДО Василий Мудрый был избран вице-маршалком (вице-спикером) сейма, были освобождены многие политзаключённые из Берёзы Картузской, многие украинские банки и кооперативы получили кредиты от государства. Многие украинцы начали склоняться к мысли, что «под Польщой» можно вполне сносно жить, особенно на фоне тех кошмаров, которые в это время имели место в Советской Украине.

Но глубокое недоверие к полякам было укоренено в украинском обществе, а потому существовал большой скептицизм к возможности примирения с ними. Радикальные националисты-ОУНовцы отбросили нормализацию и продолжили террор. Даже в рядах самой УНДО была оппозиция, которая, наряду с другими партиями, обвинила лидеров УНДО в том, что они «соглашаются подбирать крохи с польского стола».

Кроме того, нормализацию отношений с украинцами поддерживала только высшая власть Польши. Массовый польский обыватель тоже был абсолютно не готов к нормализации. По аналогии с современной Украиной, межвоенная Польша была страной классической «многогетманщины»: не смотря на «высокую государственную политику», каждый воевода, войт, начальник местной полиции проводил собственную политику отношений с украинцами (очень знакомо!). Толпы поляков грабили украинские учреждения. Польская молодёжь, организованная в военизированные отряды «стрельцов» преследовали украинцев. Злейшими врагами нормализации были польские военные кланы, которые с нарастанием к концу 1930-х гг. военной угрозы рассматривали недовольных украинцев как потенциальных предателей.

Следуя принципу «разделяй и властвуй», польские власти начали пропаганда среди гуцулов, бойков и лемков о том, что они, дескать, являются не украинцами, а отдельными нациями. На Волыни поляки уничтожали опору национальной самоидентификации в крае -- православную церковь.

Они насильно передали греко- и римо-католикам 150 церквей, а 190 просто разрушили (прямо как большевики!). К 1939 г. из 389 православных церквей на Волыни уцелел 51 храм -- так что разрушением церквей прославились не только большевики, но и якобы «богобоязненные» поляки! На Холмщине вооружённые банды польских колонистов терроризировали местное население, заставляя переходить в католичество, а православную службу переводить на польский язык.

Экономическое положение западных украинцев было столь же безрадостным, как политическое. Украинские земли в межвоенной Польше составляли 25% территории и даже по слабым польским меркам того времени представляли собой неразвитые аграрные окраины и внутренние колонии, которые поставляли дешёвое сырьё и потребляли дорогие товары.

Селяне составляли 80% Западной Украины (у поляков - 50%), промышленные рабочие-украинцы составляли 8% (поляки - 20%). Западная Украина была сильно разрушена мировой войной, несла огромный урон от Великой депрессии и экономической дискриминации польских властей.

Перенаселённость региона вело к тому, что на 1.2 млн. крестьянских хозяйств приходилось 60% земли, мелкие земельные наделы не позволяли прокормить семьи, хотя рядом находились панские поместья площадью в тысячи гектаров. При разделе больших поместий земля доставалась польским крестьянам и осадникам. США и Канада в межвоенный период резко сократили трудовую иммиграцию. Поддерживая промышленное развитие Центральной Польши, власти пренебрегали окраинами.

Особое внимание следует обратить на положение западноукраинской интеллигенции, которая имела большое политическое, культурное и социо-экономическое влияние. В отличие от ХІХ в., когда значительную часть составляли священники, в межвоенной Польше украинская интеллигенция была светской. Преимущественно это были учителя и служащие в кооперативах. Украинцы осваивали специальности юриста, инженера, медика, где ранее монополию удерживали поляки и евреи.

Служба в государственных учреждениях для украинцев была закрыта - должности предназначались для поляков. Положительным следствием такой дискриминации было то, что молодые и образованные украинцы шли работать в село, ускоряя развитие культуры и национального сознания. Таким образом, в отличие от русских интеллигентов-народников, их украинские коллеги были отнюдь не «далеки от народа». Но найти работу, особенно во время Великой депрессии, было сложно, и положение интеллигенции было шатким. Это вело среди молодых украинских интеллигентов к недовольству, даже ненависти к польским власти, государству и нации, что, как мы далее увидим, сыграло огромную роль в радикальном национализме.

Ответная реакция украинцев на дискриминацию была двух видов: легальная социальная борьба и насильственный революционный террор. Легальная оппозиция ставила целью создание в перспективе национальной державы, объединяющей Восток и Запад Украины. Для этого проводилась будничная «органичная» работа в рамках политической системы Польши, направленная на подготовку украинцев к обретению независимости. Наиболее влиятельной и массовой партией было Украинское национал-демократическое объединение (УНДО) - последователь довоенной Национально-демократической партии.

Эта либеральная партия выступала за конституционную демократию и была партией западноукраинского «истеблишмента», в которую входили представители финансовых, культурных, кооперативных учреждений, духовенство и бизнесмены. Она выступала за нормализацию украино-польских отношений, но эти попытки срывались из-за репрессий польских властей и экстремизма ОУН. Партия собирала до 600 тыс. голосов на выборах и получала большинство украинских мандатов в сейме.

Вопреки современным мифам, в 1920-х гг. в Западной Украине были популярными просоветские настроения как реакция на приверженность западных стран полякам, проводившим политику дискриминации украинцев в то время, как в Советской Украине шли известные процессы «коренизации», «украинизации» и «украинского возрождения». Многие представители западноукраинской интеллигенции эмигрировали в СССР, например Михаил Лозинский, Антон Крушельницкий, Степан Рудницкий, сотни студентов. Почти все они погибли в ходе массовых репрессий в 1930-х гг. Даже эмиграционное правительство Евгена Петрушевича и влиятельная часть УНДО заняли просоветские позиции. Но по мере того, как просачивались известия о голодоморе и терроре в СССР, эти настроения сильно ослабели.

Следует обратить внимание на знаменитую Коммунистическую партию Западной Украины (КПЗУ), которая возникла в 1919 г. и, будучи интернациональной, объединяла украинцев, поляков, евреев. В 1923 г. по давлением просоветского Коминтерна её заставили войти в Польскую компартию на правах автономии. При этом украинские лидеры партии Карло Максимович и Роман Кузьма были сознательными украинцами, поддерживали национал-коммунизм и позицию Шумского в Советской Украине, через трибуну международного коммунистического движения придали звучание украинскому вопросу. За это они были смещены, а в 1938 г. по указанию Сталина КПЗУ была распущена -- Сталин часто ненавидел западных коммунистов больше, чем «буржуев»…

Будучи нелегальной, КПЗУ организовала массовую «Українську робітничо-селянську спілку» (Сельроб). На выборах 1928 г. она получила большую поддержку избирателей (240 тыс. голосов), но внутренний раскол и сталинизм оттолкнули от неё массы.

Но со времён Австро-Венгрии галицкие украинцы были сильны не так партиями, как организованным движением национально сознательных масс. Важнейшим элементом здесь было мощное украинское кооперативное движение в межвоенной Польше, которое возникло до мировой войны. Актуальным оставался лозунг «Опирайся на собственные силы!», поскольку украинцам в межвоенной Польше не на кого было надеяться, кроме как на себя. Но если до 1914 г. кооперативы были явлением сугубо экономическим, то «за Польщі» кооперативы стали орудием самоуправления и самозащиты.

Повышению роли кооперативов способствовали патриотично настроенные и политически активные ветераны украинской армии, которые считали их продолжением борьбы за украинское дело: «Работая в кооперации, мы снова становимся солдатами нации». Были и практические соображения: часто ветераны могли получить работу и средства к существованию только в кооперативах. Но на первом месте был идеализм: каждый грош, положенный в украинский, а не в польский карман, ветераны считали ударом по врагу и шагом к независимости. (Почему же сейчас нет таких личностей?!)

Возникали кредитные, сельские потребительские, сельскохозяйственные, мясомолочные и т.д. кооперативы (социализм, панове!), которые теснили польский бизнес не только в Галичине, но даже в Центральной Польше. (Обратите внимание: украинцы проявляли просто «американские» чудеса деловой хватки часто на одном энтузиазме, не имея капитала, борясь даже не за прибыль, а за идею, в условиях национальной дискриминации чуждого им государства, а мы вот уже 20 лет барахтаемся в «болоте незалежности», не сумев сделать ничего путного, кроме дерибана и развала того, что создано в СССР!!!) Будучи обеспокоенными активностью украинцев, польские власти всячески препятствовали кооперативам, преследуя их за ошибки в бухгалтерии, нарушений правил строительства, санитарии, пожарной безопасности (очень похоже на сегодняшние реалии!).

Огромное влияние на общественную самоорганизацию, культурный уровень и национальное сознание оказывало старейшее общество «Просвіта» и молодёжные военно-патриотические организации «Сокол», «Луг» и «Пласт». Последний поляки запретили как «рассадник национализма».

Ещё один фронт украино-польского конфликта проходил в области образования. Поляки насаждали пропольскую систему школ, а украинские школы постоянно сокращали. С более 2400 начальных школ в Галичине в 1912 г. к 1937 г. их осталось 352, а на Волыни количество украинских школ сократилось с 440 до 8! В 1931 г. на 16 тыс. поляков была одна польская гимназия, а одна украинская -- на 230 тыс. украинцев. Украинцы на частные пожертвования создавали гимназии, лицеи и профтехучилища. Власти так и не создали украинский университет и вообще препятствовали высшему образованию украинцев. В 1920 г. во Львове возник «тайный» университет, где было 54 профессора, 3 факультета, 15 кафедр и 1500 студентов. После его закрытия поляками в 1925 г. студенты выезжали на учёбу в лояльную к украинцам Чехословакию, в результате образованная молодёжь становилась на позиции радикального национализма…

Радикальный национализм: «теория» и психология

…И только здесь следует обратиться к качественно другой, радикальной разновидности украинского национализма, которую теперь по глупости и невежеству или умышленно отождествляют с национальной борьбой вообще. Как мы увидим, экстремисты, включая бандеровцев, отнюдь не всегда пользовались популярностью среди национально-сознательных украинцев Западной Украины.

Повторимся, что в начале ХХ ст. национализм украинской интеллигенции, которая исповедовала либеральные и социалистические идеи, был аморфным соединением национального сознания, патриотизма и гуманизма. Даже во время войны, национальной революции и попыток построения национального государства национализм держался социал-демократических взглядов.

После мировой и локальных войн, череды революций и развала империй украинцы были одной из немногих в Европе наций, которые не сумели выбороть национальную державу. На этой волне в Галичине зародилась крайняя форма национализма, которую неведомо зачем назвали «интегральным» национализмом. Правда, и здесь западным украинцам помогла Восточная Украина и «русские братья»: идеологию «интегрального» национализма развил Дмитрий Донцов - эмигрант из Восточной Украины, русский по национальности.

Реально «интегральный» национализм идеологией не был, ибо не содержал сколько-нибудь разработанной системы идей. Скорее это была некая совокупность понятий следующего содержания. Политика - это дарвиновская борьба между народами за выживание, а нация - абсолютная ценность. Поэтому национальное государство - это высшая цель, которая оправдывает любые средства, требует от личности отречься от себя во имя коллектива и ставит нацию над индивидом. Настоящие националисты должны быть «сильными личностями», которые не останавливаются во имя идеи нации, преклоняются перед украинской историей, утверждают культ национального героизма, жертвенности и борьбы. Обществом руководит не разум, а железная воля сильных личностей, которые заставляют народ быть единым целым, не смотря на объективное деление на социальные группы и классы.

Ничего конкретного о типе будущего независимого государства идеологи интегрального национализма не говорили. Они мало что могли сказать о его социо-экономическом строе, но подчёркивали, что он будет иметь аграрный характер (это в ХХ веке-то!) и опираться на сотрудничество между государством, кооперативами и частным капиталом. Политический система будущей страны должна была строится на власти единственной националистической партии, где состояли бы проверенные «борцы» и «лучшие люди», а во главе должен был стоять вождь (проводник), облечённый неограниченной властью.

Итак, нравится это кому-то или нет, украинский интегральный национализм содержал элементы тоталитаризма и фашизма. Это, как правило, стыдливо умалчивают наши национал-патриоты, но истерично выпячивают разные «антиукраинские элементы» как внутри Украины, так и за её пределами.

Но! В межвоенное время фашистские тенденции были весьма распространены в Европе. Большинство стран, образовавшихся после первой мировой при распаде империй, имели ту или иную степень тоталитарности и фашизоидности, кроме разве довольно демократичной Чехословакии, за что последняя и пострадала. Вопреки расхожим байкам о демократии в странах Балтии и Скандинавии, режимы Сметоны в Литве, Улманиса в Латвии и Маннергейма в Финляндии избытком демократизма не страдали. То же можно сказать о Румынии, Венгрии, Болгарии.

Естественно, что эти страны выглядели просто верхом демократии по сравнению с Италией, Германией и СССР, в котором, прикрываясь идеалами коммунизма, царил фашистский режим. На этом фоне межвоенная Польша выглядела довольно демократично! История не имеет сослагательного наклонения, но если предположить, что Украина обрела бы независимость в 1920-30-х гг., например, с участием интегральных националистов, то это скорее всего было бы тоталитарное, даже фашизоидное государство.

Таковы тогда были «законы жанра»! Обычно это объясняют массовой радикализацией, политическим экстремизмом и разочарованием в демократии, что вполне справедливо, но слишком поверхностно. Не вдаваясь в детали, заметим, что есть более сложные и глубокие трактовки возникновения и распространения массовой агрессии и жестокости в то время в терминах ряда отраслей глубинной психологии.

Но не следует причиной украинского радикализма исключительно «тлетворное влияние Запада» - западных радикальных движений, например итальянский или немецкий фашизм. Радикальный национализм в Западной Украине имел независимое происхождение и собственные социальные корни. Дискриминация украинцев в Польше, трагическая судьба украинцев в СССР, разочарование в легальных методах борьбы и в «западных демократиях», которые из-за своих шкурных интересов игнорировали судьбу украинцев и сами погрязли в кризисе, -- всё это привело к тому, что молодые галицкие экстремисты решили, что следует не ждать помощи извне, а радикальными методами изменять ситуацию.

О.Субтельный и И.Лысяк-Рудницкий считают, что западный фашизм, развившийся в городской промышленной среде, весьма отличался от украинского интегрального национализма, который стоял ближе к таким праворадикальным движениям аграрных обществ Восточной Европы, как «Железная гвардия» в Румынии, «Стрела и крест» в Венгрии, «усташи» в Хорватии или «четники» в Сербии.

В целом, верно… Но автор этих строк позволит себе несколько поспорить с уважаемыми историками. Если подходить не только с весьма поверхностных позиций социологии и модной нынче «политологии», но и с психологической точки зрения, что между западным «промышленно-городским» и восточным «аграрно-сельским» радикализмом есть очень много общего. Здесь следует искать ответ на вопрос, почему борьба за свободу и независимость оборачивалась тоталитаризмом и жестокостью и граничил с фашизмом.

Ядром Организации Украинских Националистов была такая своеобразная социальная прослойка как радикальная интеллигенция и полуинтеллигенция. Когда-то Николай Бердяев прозорливо заметил: у нас интеллигенцию могли образовывать даже люди, которые не жили интеллектуальным трудом и вообще не слишком интеллектуальные; в отличие от западной интеллигенции, которая в социо-экономическом плане была привилегированным, достаточно обеспеченным средним классом, наша социально и национально сознательная интеллигенция часто была пролетарским, едва ли не люмпенизированным слоем, у которого «буржуазные добродетели» уважением не пользовались. Украинские, как и российские, радикалы избытком богатства не страдали, а потому абсолютной глупостью является большевистский штамп «буржуазный национализм».

Интеллигенты-радикалы были психологической и идеологической группировкой, которая напоминала религиозную секту с нетерпимой тоталитарной моралью и стремлением к монополизации всех сфер социальной жизни. Венгерский марксист Дьердь Лукач измерял революционность не радикальностью цели и способов борьбы, а тотальностью ко всем проявлениям жизни.

С экзистенциальной точки зрения, это своего рода стремление к Абсолюту, жесткая реакция на доминирующий в обществе раскол сознания, богоискательство, религиозность, выраженная в нетеистической светской форме с элементами социального садизма и деструктивности.

Кстати, существует очевидная психологическая общность между радикалами украинскими и российскими, включая народовольцев, эсеровских террористов, даже большевиков. Официальная наука, ориентированная на устоявшийся поверхностный позитивизм, такие вещи плохо понимает, притом что глубинная психология уже давно и убедительно показала, что истолковать социум только в рациональных терминах невозможно уже хотя бы потому, что человек -- это существо иррациональное процентов этак на 60-80!

В межвоенной Польше украинские национал-радикалы не имели никакой социальной перспективы. Ощущение собственной никчемности из-за неумения рационально решить социальные проблемы и невозможности делать это в условиях дискриминации украинцев поляками было рационализовано в национальных символах и активизировало, по Эриху Фромму, иррациональные авторитарно-садистские и деструктивные импульсы.

Поэтому терроризм ОУН следует рассматривать не только как способ национальной борьбы, но и как средство удовлетворения иррациональных страстей, которые разумного объяснения не имеют. Отметим, что не «интегральный» национализм был причиной террора ОУН, а психология радикальной части западноукраинского социума была готова к восприятию этой идеологии для рационализации тех импульсов, которые двигали радикалами.

Радикальный национализм: социальная практика

Ещё до окончательного оформления интегрального национализма в Галичине и среди эмигрантов в Чехословакии возникли разрозненные группы украинского сопротивления. В 1920 г. группа офицеров организовала подпольную Украинскую военную организацию (УВО) - предшественницу ОУН. Командиром был избран Евген Коновалец - полковник корпуса Сечевых Стрельцов и участник украинской революции в Восточной Украине, пользовавшийся авторитетом в среде патриотов.

Сначала УВО была, по сути, военнной организацией. Она тайно готовила ветеранов в Галичине и интернованных солдат в Чехословакии к антипольскому восстанию, а также вела террористические акции для дестабилизации Польши. Наиболее резонансным был покушение на маршала Пилсудского в 1921 г. и массовый саботаж в 1922 г. УВО поддерживала связи с восточно- и западноукраинскими правительствами в изгнании, а главное -- получала финансовую поддержку от западноукраинских политических партий. Но после признания Антантой в 1923 г. суверенитета Польши над Восточной Галичиной многие члены вышли из УВО, а сама организация потеряла финансовую поддержку.

Это, кстати, ещё одна авторитарная черта характера: украинцы слишком уважают «ценные указания» различного высокого начальства, особенно «евро-антлантического разлива», даже если они являются откровенной подлостью или глупостью. УВО не отказалась от терроризма, что оттолкнуло от неё многие легальные партии, а преследование поляков заставило Коновальца и большую часть руководства бежать из Галичины и основать штаб-квартиру за границей.

Отсутствие поддержки в украинском обществе и среди «западных демократов» вынудила Коновальца обратиться за помощью к единственной стране в Западной Европе, которая стремилась к изменениям несправедливого Версальского устройства - Германии, бывшей, к тому же, врагом Польши (заметим, задолго до прихода к власти Гитлера).

УВО начала вербовать в свои ряды гимназистов и студентов, для создания разветвлённой сети ячеек установила контакты со патриотическими студенческими группами: «Украинская националистическая молодёжь» в Праге, «Легия украинских националистов» в Подебрадах (Чехословакия) и Союз украинской националистической молодёжи» во Львове. В 1929 г. представители УВО и студенческих групп основали в Вене Организацию Украинских Националистов (ОУН), большую часть которой составляла радикальная молодёжь Галичины, а руководил из-за границы Коновалец и его штаб.

ОУН, как и УВО, оставалась «подпольной армией», основанной на военных методах руководства, конспирации и строгой дисциплине. Кроме террора, ОУН ставила более широкую задачу возглавить широкое революционно-националистическое движение, пропаганду своих идей в массах, в первую очередь среди молодёжи, подчинение всех сфер общества, включая хозяйственные, образовательные, молодёжные организации.

Радикализм и революционность, стремление вырастить новую породу «сверхукраинцев» привлекало в ОУН молодых людей, ограбленных польской властью, озлобленной безработицей и поражениями отцов. Почти в каждой школе и университете Галичины и за границе, где учились украинцы, были ячейки ОУН. Организовывались массовые протестные акции, бойкоты польских товаров, издавалась массовая литература для пропаганды идей среди рабочих и крестьян. Привлекались молодые талантливые поэты - Евген Маланюк, Олег Ольжич, Олена Телига.

Превосходство в рядах молодых, идеалистически настроенных и самоотверженных людей сделало ОУН наиболее динамичным фактором Западной Украины того времени. В течение 1930-х гг. ОУН осуществляла нападения на правительственные учреждения и почтовые конторы для получения средств, проводила акции саботажа и убийства. Кстати, здесь просматривается прямая аналогия с российским терроризмом, только не на национальной, а на социальной почве: боевики «Земли и Воли» и «Чёрного передела», эсеровские террористы и большевистские «эксы» с участием в том числе и Иосифа Джугашвили (он же Коба, он же Сталин) тоже проводились во имя «светлого будущего».

ОУН не считала насилие и террор самоцелью, а была убеждена, что таким образом ведёт национально-освободительную борьбу. О.Субтельный сравнивает ОУН с антианглийской террористической организацией «Шинн фейн» в Ирландии. Можно также провести параллели с партией ЭТА Страны Басков в Испании или террористами Рабочей партии Курдистана, которая кроме национально-освободительной имеет также социальную, левопопулистскую окраску. Цель ОУНовского террора состояла в том, чтобы убедить украинцев в возможности сопротивления и держать украинское общество в состоянии «постоянного революционного брожения» или «перманентной революции».

В 1930-х гг. ОУН организовала более 60 покушений и убийств. Наиболее резонансными были убийства: Эмилиана Чеховского (1932 г.) - комиссара польской полиции во Львове; Алексей Майлов (1933 г.) - советский консул во Львове, убитый в отместку за голодомор; Бронислав Перацкий (1934 г) - министр внутренних дел Польши, которого ОУН обвинила в пацификации. Террору поддавались и украинцы, которые осуждали экстремизм ОУН.

Некоторые акции ОУН вообще выходили за рамки здравого смысла, были направлены против тех поляков и украинцев, которые выступали за межнациональное примирение. Например, в 1931 г. был убит Тадеуш Голувко - известный польский сторонник украино-польского компромисса, а в 1934 г. - авторитетный украинский педагог Иван Бабий. Это ярчайшее провление иррациональных разрушительных страстей, что вело к эскалации убийств и насилия! Восхвалять ОУН за такие «акции», как это делают «записные патриоты», - это кощунство и просто глупость. Впрочем, поляки вели себя не лучше…

В результате ответных карательных акций поляки казнили многих террористов. После убийства Перацкого было накрыто почти всё руководство ОУН в Галичине, включая Степана Бандеру и Мыколу Лебедя, которые получили большие сроки заключения в польских тюрьмах и концлагерях. Агенты полиции сумели проникнуть в ячейки ОУН.

Но главным деморализующих фактором была критика ОУН со стороны самих украинцев. Родители были возмущены тем, что организация толкала молодёжь и подростков на крайне опасные авантюры, что часто имело трагические последствия. Общественные, культурные и молодёжные огранизации украинцев резко сопротивлялись попыткам ОУН взять их под контроль. Легальные партии обвиняли националистов в том, что экстремизм давал повод польским властям ограничивать легальную деятельность украинцев. Непререкаемый авторитет митрополит Андрей Шептицкий назвал деятельность ОУН аморальной. Налицо был конфликт между «отцами» в «органическом» секторе и детьми в революционном подполье.

Разгорелся конфликт и внутри самой ОУН. Старшее поколение проводников в лице Евгена Коновальца, Андрея Мельника, Мыколы Сциборского и других, хоть и прошли испытание украинской революцией 1917-20 гг., но были воспитаны в «цивилизованное» время либеральной Австро-Венгрии. Они сомневались относительно тактики ОУН в крае, включая убийства, но, будучи на границей, они не могли на расстоянии контролировать действия молодых и «горячих» галицких проводников. Тем более, что Коновалец в основном добивался помощи от иностранных государств, в первую очередь Германии.

Большинству же галицкого провода, включая Степана Бандеру, Романа Шухевича, Ярослава Стецько, Мыколу Лебедя и др., было едва за 20 лет. Они росли в атмосфере польского господства, отличались иногда даже избытком молодечества и геройства, и размеренный стиль жизни их руководителей за границей вызывал у них презрение и обвинения в приспособленчестве. В частности, во время нападения мадьяров на Карпатскую Русь в Закарпатье центральный провод ОУН, зная о союзе Германии и Венгрии, занял выжидательную позицию, тогда как молодые радикалы из Галичины нелегально переправлялись через польский кордон, принимали участие в боях на стороне закарпатцев и проявили чудеса героизма.

Впрочем, у Коновальца хватало авторитета и политического мастерства, чтобы не допустить взрыву «конфликта поколений» в ОУН. Но после его убийства советским агентом в 1938 г., накануне исторических катаклизмов, ОУН осталось без опытного и авторитетного проводника, что сильно повлияло на дальнейший ход событий.

С началом второй мировой войны, нападением Германии и СССР на Польшу, Бандера и его товарищи вышли из тюрем, а противоречия между заграничным проводом ОУН и молодыми галицкими радикалами обострились с новой силой. Принципиальных расхождений они не имели, но были противоречия, связанные с тактикой, возрастом и амбициями. На место лидера ОУН прочили Андрея Мельника - близкого соратника убитого Коновальца, человека культурного и выдержанного.

Галицкие радикалы обрушили на заграничный провод ОУН шквал обвинений. Мельника обвиняли в том, что слишком надеется на помощь Германии, вместо опираться на массы, за медлительность и пассивность, за допуск к руководству «оппортунистов» и «политических спекулянтов».

В сентябре 1939 г. Бандера потребовал создания на базе ОУН подпольной армии, готовую бороться со всеми, кто будет препятствовать украинской независимости, включая Германию. Бандера также призывал к установлению контактов с западными союзниками. Но Мельник и его фракция по старорежимной привычке держались Германии, поскольку «западные демократы» не высказали заинтересованность украинцами, а создание подпольной армии считали ненужным, поскольку это приведёт к карательной реакции немцев, то не даст военно-политических результатов.

В августе 1939 г. в Риме без участия радикалов была проведена конференция, на которой вождём ОУН был провозглашён Андрей Мельник. В ответ 10 февраля 1940 г. фракция Бандеры на конференции в Кракове отбросила решение Римской конференции, объявила себя единственным законным проводом ОУН и выбрала своим проводником Бандеру. Сторонники Бандеры - радикальное молодёжное большинство - стали называться ОУН-Б или ОУН-Р (революционная) или просто «бандеровцами». Умеренные сторонники Мельника назывались ОУН-М или «мельниковцами». Вражда между двумя фракциями достигала такой остроты, что часто они боролись друг с другом с оружием в руках.

Раскол и заигрывание гитлеризмом сильно ослабили движение и, к сожалению, нанесли огромный удар по репутации украинского национализма.

Александр Карпец, опубликовано в издании "Хвиля" [3]

В тему:

Национальная борьба в Западной Украине - краткий курс ОУН-УПА. Часть 2: 1914 - 1940