Неисчислимые утраты

1.00

Нет

Точное количество утраченных исторических памятников во время войны на Донбассе — неизвестно.

Археолог, ушедший воевать, говорит: «Есть один полигон, там артиллеристы тренируются. И все бы ничего, но когда я увидел, во что они стреляют, волосы дыбом встали: мишенью для снарядов было древнее захоронение. Курган, по которому неизвестно сколько палят различными калибрами».

И это только один из примеров если не уничтожения, то разрушения исторических памятников в результате войны. Как со стороны украинской армии, так и со стороны сепаратистов. Скажем, уже более полутора лет танки боевиков расстреливают Мергелеву гряду — одну из памяток. Ведь земляная насыпь является удобной мишенью на несколько километров вокруг. А еще остаются черные археологи, мародерство и тому подобное. И такие проблемы возникают не только с древними захоронениями, но и со многими другими достопримечательностями: городищами, поселениями и даже музеями. Министерство культуры защитить историческое наследие не в состоянии, так как идет война.

С начала оккупации Крыма и войны на Донбассе Украина потеряла ориентировочно 2 млн музейных предметов. Это широкий спектр экспонатов: археология, драгоценные вещи, украшения, художественные произведения. По информации Минкульта, на временно оккупированных территориях Украина оставила около 70 музеев: 35 в Крыму и 35 в Донецкой и Луганской областях.

Логичным бы в таком случае стала эвакуация, но, объясняют в министерстве, Украина не имеет механизмов и планов для таких масштабных работ.

«Операция по вывозу — это операция спецслужб. Однако если армия не может за квартал подойти к помещению музея, то как мы можем что-то вывезти? Просто нет возможностей. Такой механизм был отработан еще со времен СССР. Как вывозить? Куда вывозить? Однако есть одна проблема: вся эвакуация предполагалась на восток. Ведь условный враг должен был наступать с запада. Когда же начались боевые действия, все, что мы имели на руках — эти старые схемы», — объясняет Василий Рожко, начальник управления музейного дела и нормативно-методического обеспечения перемещения культурных ценностей Министерства культуры. И добавляет, что сейчас музейщики пытаются упорядочить базы данных и разобраться с музейными фондами.

«Стараемся навести порядок, чего годами никто не делал. Скажем, есть постановление, содержащее перечень музеев, в которых хранится государственная часть музейного фонда. Но его 15 лет не пересматривали! Некоторые музеи ликвидировали, некоторые изменились. Поэтому рассылаем запросы на области, министерства. Ведь многие музеи подчиняются Минобразования или Академии наук, а не только обладминистрациям. Надеюсь, скоро мы создадим базу данных и общая информация будет в свободном доступе. На сегодня удалось обработать 2,5 тыс. музеев», — рассказывает Рожко.

Он также отмечает, что министерство в большинстве случаев не имеет контакта с людьми на оккупированных территориях. А работники музеев запуганы. Правда, сначала связь была. Так, весной 2014-го Минкульт обратился в музеи Донбасса с просьбой переместить часть предметов экспозиций в фондохранилища. Донецкий художественный музей именно так и поступил. Благодаря этому, когда на главарей «ДНР» совершали покушения и в здании выбило окна, ни один экспонат не пострадал, поскольку экспозиции были пусты. В то же время известен пример Донецкого краеведческого музея, директор которого отказался перенести предметы в фондохранилище. Как следствие — 8 снарядов уничтожили 25 из 29 его залов. Волонтеры помогали разбирать обломки и пытались спасти часть экспозиции, однако большинство предметов, считают в Минкульте, утрачено.

В тему: Степь без индустриального чада [2]

«Был еще пример Военно-исторического музея. В свое время неизвестные вывезли оттуда все оружие. Но есть определенные процедуры, которые оружие проходит перед тем, как попасть на экспозицию, чтобы его нельзя было использовать по назначению. Мы стараемся собрать информацию о похищенных ценностях. По крайней мере, на контролируемой Украиной территории», — рассказал Рожко.

Кроме мародерства музейщики становятся жертвами информационной войны. Скажем, начале 2015 года российские СМИ сообщили об «спецоперации РФ» по «возвращению» картин Шишкина и Айвазовского из Украины в Крым. Однако, отмечают в Минкульте, эти картины вернулись на украинский полуостров еще до начала оккупации.

«Мариупольский музей сотрудничал с симферопольским несколько лет, принимал картины для экспозиции. И еще до так называемого референдума и оккупации в 2014-м вернул 52 картины. Среди них был один Шишкин и один Айвазовский. А Россия через год сделала из этого событие: мол, с подкупом руководителей министерства вернули народное достояние», — говорит Рожко.

Еще интереснее история произошла в мае 2015-го. Россияне вновь заявили о спецоперации. На этот раз они якобы «вернули» архив братьев Стругацких. Однако он, как уверяют в Минкультуры, даже не принадлежал к музейным фондам и хранился в Донецке у друзей писателей. К тому же на момент вывоза архива ни Донецк, ни границу украинские военные не контролировали.

В тему: Б.Стругацкий: Нельзя трусить, лгать и нападать. Нужно: читать, спрашивать и любить близких [3]

«Мы сейчас кроме учета проводим обучение и тренировку музейщиков по международной методике. Есть тренеры, которые учились за рубежом. Отрабатываем ситуации от тушения пожаров до обустройства фондохранилища с минимальными потерями, чтобы было что и как эвакуировать. Важно понимать, что без описи эвакуация невозможна. Это то же, что и мародерство [4]. Потому что когда армия эвакуирует большой музей, то мы не разберемся потом, что именно вывозили и фактически ценности будут потеряны», — говорят в министерстве.

Если музейные экспонаты можно пересчитать хотя бы примерно, то количество археологических памятников, оставшихся на оккупированных территориях, неизвестно. Проблема даже не в отсутствии точного перечня. О части из них археологи могут просто не знать.

Стоит объяснить, что исторические памятники делятся на две категории: национального и местного значения. На каждый из них выписывают два документа: паспорт и учетную карточку. Во второй информация сжата, в первой — более пространна. Впрочем, для попадания в список памятников хватает только карточки. Также в сопроводительной документации должны быть акт технического состояния, историческая справка и фотофиксация с границами объекта.

Есть также условная третья категория. К ней относятся только что обнаруженные объекты. Это не памятники, но их должны брать на учет местные органы власти и вносить в реестр вновь выявленных объектов культурного наследия.

Трудность в том, что из-за бумажной бюрократии не каждый памятник имел необходимую сопроводительную документацию. Скажем, в 2015 году, по данным Научно-исследовательского института охраны памятников исследований, в реестры не внесена ни одна новая достопримечательность. С чем это может быть связано, в институте не знают. Однако в большинстве случаев оформление документов упирается в финансирование. В НИИ объясняют, что сейчас в Украине есть области, в которых количество исторических памятников кардинально отличается. Но это не говорит о том, что на Луганщине их меньше, чем в Киевской области или Черкасщине.

«Может банально не хватать людей. Хотя нехватка денег — это главное. Сложно в некоторых случаях сделать четкий план с границами памятника. Эта задача кадастра. То есть необходимо заказать геодезиста. А на него финансирования нет», — рассказали в НИИ.

И добавили, что пока не имеют возможности мониторить ситуацию с памятниками в зоне боевых действий.

Отдельная тема — памятники на территории полигонов и военных частей. Это режимные объекты, иногда еще со времен СССР. Соответственно, археологов туда не допускали. И археологических памятников на этих территориях по документам нет. По словам ученых, в таком случае оформлением документов должна заниматься местная власть. Археологи могут только дать советы, рекомендации и тому подобное.

Работники НИИ отмечают, что могут внести свои предложения и о работе в зоне АТО, однако в этом должно быть заинтересовано Министерство культуры [5].

В тему: «Жити по-новому»: жена министра культуры Вячеслава Кириленко сфальсифицировала докторскую [6]

«Мы даже попасть в зону АТО не можем. А если и попадем, то нас как туристов привезут и что-то покажут. А там городища, поселения, курганы, архитектура, монументальное искусство. Если вы видите здание, которое накрыло „Градом“, можно констатировать, что памятник уничтожен. В археологии такого нет. Территория ведь не выжжена целиком. И, перекопав определенную зону, достоверно не скажешь, что объект уничтожен. Максимум, что можно написать после поверхностного осмотра, — состояние памятника неудовлетворительное. Но мы лопату в землю вставить не сможем, пока не получим разрешения. А это открытое письмо Института археологии и разрешение Минкульта. Два документа. На этой территории по известным причинам этим никто не занимается», — пояснили в НИИ.

Археологи добавляют, что кроме войны для исторических памятников есть еще одна опасность: из-за отсутствия контроля в зоне АТО активизировались черные археологи. Причем, как с украинской стороны, так и со стороны сепаратистов. Ученые отмечают, что с начала боевых действий в интернете на аукционах увеличилось число археологических находок. Это и предметы быта, и оружие, и украшения. Однако точно установить, откуда именно они взялись, сложно. Разве что сам продавец честно признается в происхождении своего товара. Интернет-аукционы системно никто не мониторит. А если бы и мониторили, то множество вопросов о механизме наказания нарушителей. Кто это будет делать и каким образом?

Охраной объектов должна заниматься местная власть. Точнее, управление культуры при областной администрации. Впрочем, ученые не знают, работают ли эти органы сегодня на подконтрольных Украине территориях. Кроме того, отмечают археологи, за два года войны не был ратифицирован ни один документ об охране культурного наследия во время боевых действий.

«Никто не ожидал войны. Но ее уже два года никто не ждет. В Украине нет законодательной базы для этого. Даже в последнем законопроекте на сайте Минкульта ни слова об охране культурных памятников в условиях войны» — жалуются в НИИ.

Помочь с решением этой проблемы могла бы организация «Голубой щит». Но за неимением законодательства ее работа на украинском территориях, не исключено, будет затруднена.

«У них интересный опыт в Ираке. А поляки, которые работают в этой структуре, готовы нам помогать. При содействии данной организации что-то и спасли бы. Они были в Афганистане, в Сирии тоже будут. И это для Украины актуально. В идеале к ним должны обратиться с просьбой о помощи на уровне министерства и правительства. Тогда это был бы официальный ход и так было бы надежнее», — резюмировали в НИИ.

—

Станислав Козлюк, опубликовано в издании Тиждень.UA [7]

Перевод: Аргумент [8]

В тему: