«Останкинский шприц» и украинской зритель: русификация и феномен Деда Панаса

2.00

Нет

Советское телевидение в 1950-1980-х годах. Часть 1.

Выражение «Останкинский шприц» впервые появилось в официальной прессе в 1981 году в новелле Владимира Крупина «Сороковой день» в журнале «Наш современник» [1]. Эта метафора кажется меткой характеристикой влияния советского телевидения на украинского зрителя как «пациента» советской идеологической системы [2]. Методологический вес это выражение приобретает в контексте подхода американского политолога Г. Лассвелла, который предлагает концепт «подкожное впрыскивание» («hypodermic needle»), имея в виду, что СМИ впрыскивают, как инъекцию, в сознание зрителя готовые позиции, мнения, поведенческие модели, взгляды и т.д. [3].

Продолжая метафорический ряд, попробуем выяснить, какого размера была эта «игла», насколько профессионально делали «уколы», как реагировал украинский «пациент» на лечение, и как инъекции сочетались с другими «препаратами» отечественного и зарубежного производства. В целом, выздоровел или “заболел” украинский зритель от «останкинского шприца»? Это исследование - попытка проанализировать роль советского телевидения в системе идеологических воздействий по конструированию «советского человека» в Украине во второй половине XX в. В центре внимания - ряд проблемных вопросов, среди которых сосуществование общесоюзного и республиканского телевидения, роль цензуры [2] и КГБ [3] в политике русификации и выхолащивание национальной идентичности средствами ТВ, уровень критичности восприятия информации зрителем; механизмы, масштабы и специфика влияния телевизионного вещания на формирование сознания населения советской Украины в 1950-е - 1985 годы.

На эту тему: Мы вербовали интеллигенцию. Воспоминания офицера КГБ [4]

Телевизор в каждый дом! Конструирование советской реальности средствами ТВ

В течение второй половины XX в. телевидение в СССР [5] трансформировалось из элитарного средства информирования и развлечения в элемент повседневности, но просмотр передач стал частью быта всех граждан. О массовом интересе к телевидению свидетельствует увеличение количества телевизоров в семьях. Если на старте вещания в УССР [6], в 1951 г., когда впервые были показаны фильмы и торжества к празднику Октябрьской революции, в Киеве было установлено лишь 622 телевизора, то в следующем, 1952 году количество телевизоров превысило 3,5 тыс., а в 1957 г. - более 80 тыс. телевизоров [4]. В течение I квартала 1961 года население Украинской ССР приобрело 75 000 телевизоров [5]. На 1974 год в СССР примерно 67% семей имели телевизор (всего 34 млн штук).

Толчком для развития цветного телевидения в СССР стали «кухонные дебаты» - импровизированные диалоги (через переводчиков) между вице-президентом США Ричардом Никсоном и Никитой Хрущевым 24 июля 1959 года на открытии Американской национальной выставки «Промышленная продукция США» в выставочном центре парка «Сокольники». Никсон представил цветное телевидение как наиболее передовое достижение в сфере коммуникаций и как ту область, в которой США обогнали СССР. На видео, которое сохранилось, диалог выглядит следующим образом:

- Хрущев: Нет, мы и в этом наравне с вами. Мы обошли вас и в этой технологии, и в другой.

- Никсон: Вот видите - вы ни в чем не можете признать чужого первенства.

- Хрущев: Я не сдаюсь [6].

Поскольку цветное телевидение стало символом культурного и технического прогресса Запада, в СССР увеличился выпуск цветных телевизоров. С 1 января 1977 года все передачи ЦТ начали передаваться в цвете.

По состоянию на 1975 год в Украине телевидением было охвачено: Первой программой - 88% населения, Республиканской - 72%, объединенной программой - 17% [7].

На заседании Коллегии Госкомитета СССР по телевидению и радиовещанию 1 октября 1981 года рассматривался вопрос «О состояние и развитие технической базы и сети телевидения и радиовещания в Украинской ССР в XIX пятилетке», где констатировалось, что «охват населения республики телевизионным вещанием остается недостаточным . До сих пор около 5 млн жителей не имеют возможности смотреть 1-ю программу Центрального телевидения, а 14 млн - республиканскую программу. 2-ю программу Центрального телевидения могут смотреть только 20 процентов населения» [8].

Люди всех возрастов, с разным социальным статусом и уровнем образования стали получателями стандартизированных сообщений, передача которых осуществлялась с неслыханной скоростью, достигая всех почти мгновенно [9]. Эти количественные и качественные показатели свидетельствуют о чрезвычайно мощном медиа-ресурсе, которым постепенно становилось телевидения. ТВ заняло первенство среди других СМИ, имея колоссальный потенциал идеологического и воспитательного воздействия на сознание населения.

В 1967 г. Дж. Гербнер и Л. Гросс из Пенсильванского университета обосновали теорию культивирования (cultivation analysis), которая определяет длительное и глубокое влияние телевидения на восприятие, ценности и поведение человека. Чем больше времени люди проводят в «телевизионном мире», тем больше их восприятие мира приближается к такому образу реальности, который они видят на экране и, соответственно, у них формируются ложные представления о мире [10]. В результате культивирования собственные установки и принципы стираются, подавляются и отходят на второй план, уступая телевизионной реальности. В случае, когда реальные события подтверждают искаженный образ действительности, представленный на телеэкране, то происходит эффект резонанса и культивирование осуществляется вдвое быстрее [11].

Согласно этой теории, преодолевая исторические барьеры грамотности и мобильности, телевидение [7] становится основным общим источником социализации и повседневной информации для различных групп населения. Авторы утверждали, что многие из тех, кто сейчас живет с телевидением, никогда не были частью общей национальной культуры. Телевидение обеспечивает, возможно, впервые после религии доиндустриального времени, ежедневный ритуал, объединяющий элиты с другими социальными группами. Ключевое сходство телевидения и религии, как и их социальных функций, заключается в постоянном повторении шаблонов (мифов, идеологий, фактов, связей и т.п.), которые служат для формирования картины мира и узаконивания общественного строя [12].

Телепродукт и его рецептура

Важными для анализа роли украинского телевидения в общесоюзном ракурсе являются данные о характере и объемах вещания Центрального телевидения и телестудий Украины. За I квартал 1962 года соотношение передач собственного производства Киевской студии телевидения и ретрансляции передач ЦТ составляет 1: 1,7 (615 ч. против 1036,5 ч.) [13]. На примере программ с 1 по 20 октября 1962 года тематическое распределение вещания выглядело следующим образом:

- телевизионные новости: Москва - 12 час. 12 мин.; Киев - 7 ч. 34 мин.;

- общественно-политические: Москва - 9 час. 31 мин.; Киев - 2 ч. 40 мин.;

- литературно-драматические (без представлений): Москва - 5 часов. 04 мин.; Киев - 1 ч. 02 мин.;

- представления Москва - 7 ч. 02 мин.; Киев - 2 ч. 26 мин.

- музыкальные передачи: 10 ч. 02 мин.; Киев - 2 ч. 58 мин.;

- передачи для молодежи: Москва - 12 час. 04 мин.; Киев - 8 час. 13 мин.;

- передачи для детей: Москва - 2 часа. 33 мин.; Киев - 4 ч. 42 мин. [14].

Примечательно, что ретрансляция передач Центрального телевидения в Харьковской, Донецкой и Луганской студиях телевидения составляла 50% всего объема вещания [15].

В марте 1972 года по решению ЦК Компартии Украины в республике заработали две программы - Центрального и Украинского телевидения. Там, где позволяли технические возможности, две программы были внедрены сразу, а в части областей было решено подавать объединенную программу. При этом все основные передачи, телефильмы и представления ЦТ включали в эту объединенную программу [16].

Такое соотношение телепродукта, при котором, за исключением детских передач собственного производства, превалировал продукт студий Москвы и Ленинграда, можно считать типичным для всего советского периода, что логично отражало подчиненный статус украинского телевидения в общесоветской системе СМИ.

Констатация этого факта приобретает бОльшую глубину при анализе вопроса о русификаторском характере телевизионного вещания. Первые 15 лет, в 1951-1967 годы, украинское телевидение (полностью прямоэфирное) было очень аутентичным. Телеведущая Лариса Богданова видит украинский колорит телевизионного вещания в этот период в смысле идентификации и персонификации дикторов на экране, что имели фенотипические черты украинской женщины - с косой, темноглазой, русой, круглолицей, дородной, которая говорила исключительно на украинском языке [17]. Определенная автономность украинского ТВ от Москвы была обусловлена и чисто техническим фактором, а именно отсутствием радиорелейных линий, а потому и осложненным прямым визуальным контролем из Москвы.

Однако, с конца 1960-х - начала 70-х годов украинское телевидение теряет национальную обособленность, растворяясь в общесоюзном и превращается в инструмент русификации. В значительной степени этому способствовали события Пражской весны [8] 1968 года, институциональная централизация контроля над телевидением путем создания Гостелерадио СССР в ранге союзно-республиканского министерства (1970), назначение руководителем Гостелерадио Сергея Лапина, что изменило коммуникационные стратегии советского телевидения и усилило его агитационно-мобилизационную функцию.

Рецензии на телевизионные передачи студий южных и восточных областей Украины неоднократно констатировали, что большинство передач готовится на русском языке. При этом те материалы, что выходили на украинском, были засорены русизмами, и на уровне лексики, и на уровне стилистики [18]. Украинский язык бытовал в репортажах отдельных спортивных комментаторов. Спортивный комментатор Сергей Савелий вспоминает:«У мене було таке правило: Якщо спортсмен, тренер народився і виріс в Україні, я ніколи не переходив на російську. Він відповідав якою зручніше, але я не переходив все рівно. Ми в Україні» [19].

Русификационные тенденции и попытки сопротивления

Языковед Лариса Масенко определяет специальные телевизионные стратегии русификации в Украине советской эпохи. Одну из них исследовательница видит в комическом телевизионном дуэте Штепселя и Тарапуньки, в котором Тарапунька играл роль некоего суржикоязычного дурачка, а Штепсель - умного и рассудительного русскоязычного партнера, который руководил поведением Тарапуньки, постоянно выручая его из передряг, в которые тот попадал из-за своего слабоумия. «Таким образом украинский язык [9] Тарапуньки, роль которого выполняла сумбурная речь, изуродованная воздействием на него русского языка, был противопоставлен последнему как язык ненормативный и смешной по сравнению с "нормальным” и престижным русским», - отмечает Л. Масенко [20].

24 февраля 1967 года КГБ УССР [10] специальным сообщением информировал ЦК Компартии Украины о том, что среди интеллигенции города Киева зафиксировано распространение документа «Открытое письмо первому секретарю ЦК КПУ П. Е. Шелесту (проект для обсуждения украинской общественностью)». Ирония момента в том, что именно благодаря КГБ это письмо получило характер «открытого» и стало известно П. Шелесту, которому докладывали о нем дважды 5 и 9 марта, о чем есть отметка в документе [21].

Письмо было направлено в защиту прав украинского языка и его места в советском обществе. Анонимный автор письма справедливо выделяет телевидение как важный культурно-идеологический фактор: «На жаль, не кожний робітник і селянин, навіть у соціалістичних країнах, систематично ходить до театрів і читає художню літературу. Зате як тільки закінчується робочий день, в мільйонах квартир засвітлюються голубі екрани, мільйони глядачів дорослих і маленьких сідають дивитися телепередачі. Чи часто вони під час цього чують у нас українську мову. Оголошення програми, останні новини, деякі рідко коли цікаві інформаційні передачі, ще рідше концерти народних пісень і танців або театральна вистава з української класики. Оце майже і усе. Деякий виняток становить львівська телестудія, яка іноді готує цікаві оригінальні передачі українською мовою», – говорилось в документе [22].

Исследователь Богдан Шумилович пришел к выводу, что львовская студия производила больше прочих русскоязычного продукта, превзойдя даже Киев, а если что-то шло на Москву, его делали на русском или титровали [23]. В русскоязычных городах иногда зрители сами писали и просили, что не надо передач на украинском, к тому же их язык был с ошибками, искажениями и абсолютно неживым [24].

Центральное или республиканское? Феномен Деда Панаса

Автор упомянутого открытого письма формулировал, помимо прочего, риторические вопросы: «Де українські художні телефільми і телеспектаклі, подібні до тих, які мало не щодня передає Москва? Невже не можна організувати республіканський телеклуб любителів природи, рідної старовини, наукової фантастики тощо? Де регулярні українські молодіжні передачі? В жодному мультфільмі, які так люблять малюки, звірята і герої казок не розмовляли по-українськи» [25].

Детское вещание представляет особый интерес для исследования, учитывая быстрое усвоение в этом возрасте языковых компетенций и долговременное влияние на формирование идентичности. Олицетворением детских программ украинского производства стала передача «На добраніч діти» с ведущим Дідом Панасом.

Дедом Панасом был актер Петр Ефимович Вескляров (при рождении Пинхас Хаймович Вексляр), который на протяжении 1962-1987 гг. (по разным источникам - до 1986, 1988 гг.) читал вечерние сказки сначала на украинском радио, а затем и на телевидении. В 1970-е годы было несколько попыток заменить аутентичного ведущего, который своим образом украиноязычного деда в вышиванке не мог не вызвать беспокойство власти. Однако шквал звонков и писем, которые сыпались на редакцию, заставлял вернуть Деда Панаса в эфир. Органы оказались бессильны в борьбе против слез малышей, ведь родители (в основном русскоязычные) уговаривали вернуть Деда Панаса, объясняя, что ребенок не может заснуть без Деда Панаса [26].

Автор имеет собственные детские воспоминания о неслыханной «трагедии» 6-летнего ребенка, когда с экрана исчез Дед Панас. Альтернативы, предложенные родителями, вроде «Спокойной ночи, малыши», долгое время не воспринимались детской психикой. Примечательным является осознание сейчас, что украиноязычный характер детских сказок с Дедом Панасом не становился тогда на пути, несмотря на рост в русскоязычной среде и незнание до 2-го класса школы ни одного украинского слова.

В детской сказке на УТ-1 народная артистка Украины Кристина Стебельськая видит определенный маркер различия украинского телевидения и общесоюзного «Українську дитячу казку ми відрізняли від російської за мелодикою, українською народною піснею Ніни Матвієнко. Показували місяць, сходить сонечко, українська хата, українська дівчина, український тин, український ангел. Хто міг читати ці символи – той читав…» [27].

Ветеран украинского телевидения Иван Мащенко предлагает другую дифференциацию украинского и союзного телевидения - с точки зрения его контента. По его словам, «украинское телевидение о людях, а центральное - для людей». В это понимание Иван Мащенко закладывает тот факт, что украинское вещание было близко к народу, больше говорилось о рядовых тружениках, крестьянах, рабочих, трудовой жизни, их быте, понятном людям, тогда как центральное ТВ он называет парадно-отчетным. Однако и передачи центрального телевидения вызывали значительный интерес и любопытство, учитывая творческий профессионализм, техническое оснащение, они были более популярными, особенно информационные, познавательные, культурно-образовательные, музыкальные [28].

На тематическом ограничении передач УТ-1 по сравнению с репертуаром центрального телевидения акцентирует Станислав Цалик. Ключевые передачи обоих украинских каналов - «Сільський час», «Село і люди», «Сонячні кларнети» - были предназначены для сельской местности, там они и пользовались спросом. Киевляне, как отмечает С. Цалик, иронически называли УТ-1 «колхозником». Больший интерес зрители вызвали передачи московского канала - «Клуб кинопутешествий», «В мире животных", "Очевидное - невероятное», «Утренняя почта», «Вокруг смеха», «Кинопанорама», «Кабачок 13 стульев». Кроме того, центральный канал имел преимущество в трансляции на час-полтора дольше, чем «УТ-1» [29].

Московское «Время» и украинский колорит

На всех каналах СССР, в том числе на УТ-1, в 21.00 транслировалась московская информационная программа «Время». Главная пропагандистская программа (впервые вышла в эфир в 1968 г.) собирала рекордную аудиторию - до 150 млн человек ежедневно - не столько благодаря своим ценностям, сколько программированию. Она выходила в эфир в 21:00, и поскольку ее обязаны были дублировать все каналы, то у зрителей просто не оставалось никакого выбора. Программа «Время» имела собственных корреспондентов во всех союзных республиках и в крупных регионах, в том числе и на Донбассе [30].

Официальная стилистика передачи требовала присутствия в ней дикторов, которые поочередно зачитывали текст с листа, бесстрастно озвучивая агитационно-пропагандистские материалы. Существенную часть «Времени» занимала официальная некомментированная хроника: приезды и отъезды руководителей партии и правительства, встречи на высшем уровне, многочисленные заседания. Иногда слово предоставлялось передовикам производства, известным деятелям науки и культуры - в основном для того, чтобы они могли поблагодарить с экрана партию и правительство о «родительской заботе» о них. Значительная часть программы была посвящена рассказу об успехах социалистического содружества и тяжелом положении трудящихся в мире капитала.

В зависимости от пропагандистской кампании акценты могли меняться, но все материалы имели тенденциозный окрас - «у них и у нас» и подавались сухим, казенным языком [31].

Украинское телевидение использовало в эфире немало материалов народного и хорового искусства, народной музыки, украинской эстрады, фестивально-телевизионных передач. Этот дискурс, считаем, сложился как компромисс между невозможностью показывать события в Украине без привязки к СССР и стремлением сохранить аутентичное украинское лицо, не позволив растворить его в общесоветском информационном пространстве. Ответом стало использование разрешенных пределов этнографических особенностей, через которые патриотически настроенные зрители читали «коды» национальной идентичности.

Выход за пределы этнографических особенностей начинался там, где речь шла об исторических эпизодах, которые могли пробуждать национальное сознание. Вспоминает Кристина Стебельская: «Коли я робила четверту чи п’яту програму „Сонячні кларнети” в Івано-Франківській області для УТ-1, наважилась і ввела пісню Січових стрільців, у кадрі з’явились хлопці в костюмі Cічових стрільців, співають автентичні пісні. Журі в Києві було в шоці, залякане, залетіла завредактор народної творчості, яка отримала команду зупинити ефір» [32].

Глас народа: письма телезрителей

Центральной стратегией советского телевидения было общение с аудиторией через письма. Зрительская почта трактовалась как «голос трудящихся» и «сигнал снизу» и имитировала непосредственное сближение народа с партией и правительством. Неудивительно, что большинство писем содержали положительные оценки социалистических ценностей, курса коммунистической партии. Типичные названия таких программ: «Наша почта», «По вашим письмам», «На вопросы отвечает министр», «Письма о письмах» и др. [33]. Традиционной формой завершения многих передач было такое обращение дикторов: «Пишите нам, товарищи, ждем ваших новых писем» [34].

В течение 1960-х гг., по мере роста зрительской аудитории телевидения, объем писем, адресованных союзному телевидению, увеличился в десять раз, до 400 тыс. в 1970 г.. Для сравнения, в 60-е годы «Правда», «Комсомольская правда», «Труд» получали от 300 тыс. до 700 тыс. писем в год, Центральное радио в 1963 г. получило 675 тыс. писем. в 1970 г.. На Центральном телевидении было зарегистрировано почти столько же писем, как и на Центральном радио: 405,9 тыс. против 421 тыс. [35] Максимальных показателей - на уровне от 1,3 до 1,8 миллиона писем - почта советского телевидения достигла в начале 1980-х гг., когда телевизионные приемники стали обязательным атрибутом каждого дома [36].

Особенно в 1960-е годы зрители жаловались на технические недостатки, слабые мощности передающего сигнала, неточную информацию газет о ежедневной телевизионной программе, недостатки дикторов или просто скучные программы. Определенный резонанс Киевской студии телевидения вызвало письмо группы зрителей из Коломны (Московская обл.) от августа 1960 года следующего содержания: «Почему мы так редко видим передачи из Киева? Поскольку для нас, телезрителей, передачи являются повседневным домашним театром, и это вошло глубоко в систему нашего быта, хочется смотреть что-то особое, хорошее. Этим хорошим и являются передачи из Киева». Авторы этого письма просили больше передавать украинские народные песни, произведения украинских композиторов, выступления бандуристов и, между прочим, подчеркивают: "и все это хочется слушать на украинском языке» [37].

В общем, письма не должны восприниматься как отражение мыслей всей зрительской аудитории и не является репрезентативным материалом, который бы давал точное представление о настроениях общественности. На самом деле, как отмечает Кирстен Бьонкер, лишь незначительная часть граждан обращалась к партии или СМИ с помощью писем. Однако они являются определенными маркерами ценностей и образа жизни советского населения. Письма, отправленные советскому телевидению, создавали впечатление защищенного пространства коммуникации между общественной и частной сферами [38].

На эту тему: Телевидение приучает россиян не бояться «небольшой ядерной войны, в которой мы победим» [11]

Посредством писем некоторые подтверждали, что он являются «хорошим советским гражданином» вроде участия в парадах, на комсомольском собрании или голосовании за резолюции. Однако люди, которые придерживались умеренных точек зрения, не чувствовали необходимости выражать свое мнение. Большинство писем охватывали «неполитические темы», связанные с анализом передач, эстетикой, внешностью и стилем дикторов, их речью. Помимо прочего, письма были идеальным способом предотвратить обсуждение проблем друг с другом, и в этом отношении способствовали стабилизации политического режима.

Юрий Каганов - доктор исторических наук, доцент, проректор по научно-педагогической работе, профессор кафедры новейшей истории Украины Запорожского национального университета. Кандидатскую диссертацию «Оппозиционное движение в Украине и странах Центрально-Восточной Европы (1980-е - 1991 гг.): компаративный анализ» защитил в 2009 г. В 2019 году по монографии «Конструирование "советского человека” (1953-1991): украинская версия» защитил диссертацию на соискание ученой степени доктора исторических наук. Проходил стажировку в Варшавском и Ягеллонском университетах в Польше. Участник международных программ Erasmus +. Ответственный редактор периодического издания «Научные труды исторического факультета Запорожского национального университета» (с 2020 - «Zaporizhzhia Historical Review»). Автор более 60 научных публикаций. Научные интересы: «homo sovieticus», советская идеология, общественное сознание, компаративистика. Живет и работает в Запорожье.

—

Юрий Каганов, опубліковано у виданні Україна модерна [12]

Перевод: Аргумент [13]

______________________

[1] Крупин В. Сороковой день : повесть в письмах. Наш современник. 1981. №11. С. 89.

[2] Ще в 1970-х роках Останкінську телевежу у Москві у колах нонконформістів називали «голкою» для ін'єкцій пропаганди у податливі вени радянських мас (K. Roth-Ey, 2011).

[3] The Hypodermic Needle Theory. URL: http://lessonbucket.com/media-in-minutes/the-hypodermic-needle-theory [14]

[4] ЦДАВО України. Ф. 4667. Оп. 1. Спр. 30. Арк. 1.

[5] ЦДАГО України. Ф. 1. Оп. 70. Спр. 2501. Арк. 27.

[6] Хрущев и Никсон. «Кухонные дебаты». [15] 24 июля 1959 г.

[7] ЦДАВО України. Ф. 4915. Оп. 1. Спр. 7827. Арк. 7.

[8] ЦДАГО України. Ф. 1. Оп. 25. Спр. 2223. Арк. 2.

[9] Mickiewicz E. Split Signals: Television and Politics in the Soviet Union. New York ; Oxford : Oxford University Press, 1988. P. 4.

[10] Брайант Дж., Томпсон С. Основы воздействия СМИ. Москва ; Киев : Вильяме, 2004. С. 121.

[11] Брайант Дж., Томпсон С. Основы воздействия СМИ. Москва ; Киев : Вильяме, 2004. С. 123.

[12] Gerbner G. Cultivation Analysis: an Overview [16]. Communicator. 2000. October–December. P. 4.

[13] ЦДАГО України. Ф. 1. Оп. 70. Спр. 2501. Арк. 93.

[14] ЦДАГО України. Ф. 1. Оп. 70. Спр. 2501. Арк. 94.

[15] ЦДАГО України. Ф. 1. Оп. 70. Спр. 2501. Арк. 98.

[16] Держархів Сумської обл. Ф. Р-3558. Оп. 1. Спр. 549. Арк. 1.

[17] Інтерв'ю автора з Ларисою Богдановою. 15.11.2017.

[18] Держархів Одеської обл. Ф. Р-7190. Оп. 1. Спр. 100. Арк. 10.

[19] Інтерв'ю автора з Сергієм Савелієм. 21.12.2017.

[20] Масенко Л. Інтернаціоналізм плюс русифікація: телевізійні стратегії приниження української мови. День. 2013. 25 березня.

[21] ГДА СБУ. Ф. 16. Оп. 1. Спр. 0959. Арк. 170.

[22] ГДА СБУ. Ф. 16. Оп. 1. Спр. 0959. Арк. 178–179.

[23] Шумилович Богдан. Українські радянські мюзикли і перекодовування радянського міфа [17] // Україна Модерна. 15 серпня 2018

[24] Мартинів М. Феномен Львівського телебачення [18].

[25] ГДА СБУ. Ф. 16. Оп. 1. Спр. 0959. Арк. 179.

[26] Архангельский А. «Верните деда Панаса, ребёнок не может заснуть!». Факты и комментарии. 1999. 27 октября.

[27] Інтерв'ю автора з Христиною Стебельською. 15.11.2017.

[28] Інтерв'ю автора з Іваном Мащенком. 09.01.2018.

[29] Цалик С. Киев: конспект 70-х: рассказы о повседневной жизни города и горожан. Киев: Варто, 2012. С. 250.

[30] Голядкин Н. А. История отечественного и зарубежного телевидения. Москва: Аспект-пресс, 2004. С. 128.

[31] Там само.

[32] Інтерв'ю автора з Христиною Стебельською. 15.11.2017.

[33] Bönker K. Talking with the Consumer: Consumer Issues on Soviet Television. Laboratorium. 2016. Vol. 8, No. 1. P. 45.

[34] Bönker K. Talking with the Consumer: Consumer Issues on Soviet Television. Laboratorium. 2016. Vol. 8, No. 1. P. 42.

[35] Bönker K. “Dear Television Workers…”: TV Consumption and Political Communication in the Late Soviet Union. Cahiers du Monde Russe. 2015. Vol. 56, No. 2–3. P. 20.

[36] Там само.

[37] ЦДАГО України. Ф. 1. Оп. 70. Спр. 2447. Арк. 21.

[38] Bönker K. “Dear Television Workers…”: TV Consumption and Political Communication in the Late Soviet Union. Cahiers du Monde Russe. 2015. Vol. 56, No. 2–3. P. 2.

(Окончание следует).

На эту тему: