«Пацаны, конкуренция». 600 богуновцев «Сумрака»

1.00

Нет

«Главное, что сделал генерал, — выдавил из лицея все советское, поставил все на новые рельсы». Как легендарный разведчик Игорь Гордийчук реформирует военный лицей — и что стоит на его пути.

Сто одинаковых коек в казарме, сто одинаковых — черных, пронумерованных — пар резиновых тапочек у них. Таких казарм шесть. Цели у их жителей тоже схожи, по крайней мере, чтобы они были такими, уже два года работает начальник Киевского военного лицея имени Богуна, Герой Украины Игорь Гордийчук [2]. В 10 утра из своего кабинета он на большом экране наблюдает за тем, что происходит в закоулках заведения.

Между работой, утром и вечером, по несколько часов реабилитации — Гордийчук до сих пор приходит в себя после ранения, которое получил в 2014 году при выходе из Иловайска. Ходит медленно, опираясь на палку, но осанка ровная, по-военному вышколенная.

В тему: Легендарный «Сумрак»: Путин понял, что неделя, две, ну месяц — и все. Поэтому спустил армию [3]

«Сила — в голове»

Гордийчук сидит в кабинете при открытых дверях — говорит, это тоже частичка открытой политики.

Кресло директора лицея, в котором генерал-майор с 2016 года, — лишь отчасти новое для него. «Пока не могу вернуться в подразделение к боевой работе, нашел место, где могу быть полезным для Вооруженных сил. Не рискнул бы прийти в учебное заведение из окопа — это не шашкой махать. Но в свое время я два года работал в академии сухопутных войск, знаю, как учить и воспитывать», — рассказывает.

Игорь Гордейчук в кресле главы лицея

В одном углу монитора — спортзал. Десятки юношей синхронно сгибаются и разгибаются — качают пресс. Спортзал отремонтировали несколько месяцев назад, установили скалодром, обустроили пространство для челночного бега, для переноса «раненого». Другой уголок показывает библиотеку — тоже со свежим ремонтом, читальный зал с массивными красными абажурами на столах. Еще один пазл с экрана Гордийчука — лингафонный кабинет, здесь будущие военные учат английский.

Стадион — зимой лицеисты ездят на лыжах. Уже при Гордийчуке на улице установили мини-футбольное поле — теперь оно покрыто снегом, не убирают специально, чтобы не повредить покрытие. Внутри на этажах стальные перекладины и мотивационные надписи на английском аозле них, переводимые как «Будь сильным! Никогда не сдавайся! Неудачи и отговорки — это лишь первый шаг к успеху. Настоящая сила — в твоей голове. Она заставляет идти, даже когда тело хочет упасть».

В одной казарме спит сотня лицеистов

Вот в таких условиях учатся будущие военные: 600 старших (во взводах, соответствующих 10-11 классам) в Киеве, 250 в Боярке (8-9 классы). Главное, что отличает их от курсантов военных учебных заведений — эти еще не давали присяги. Лицеисты из Боярки дают себе обещание, что в будущем станут военными. Уже когда переходят в Киев, это обещание вырастает до клятвы.

Но даже это не гарантирует, что лицеист пойдет служить в Вооруженные силы. Когда два года назад Игорь Гордийчук только пришел на должность, то из предыдущего выпуска едва 20-25 процентов ребят вступали в военные вузы. Подготовка к дальнейшему военному обучению и является целью лицея.

Год спустя каждый второй продолжил обучение в соответствии с клятвой. В 2018 году таких юношей было более 70. На сайте лицея он вывешивает фамилии тех, кто после выпуска не стал военным, называя их нарушителями обязательства, но это, скорее, призывов к совести. Гордейчук будет знать, что сделал все, что смог, когда выйдет на показатель в 90 процентов. Это работа не одного дня.

Люстрация

«Если на передовой можно проявить себя за день, два, неделю, то результаты измеряются годами. Ребенок должен расти естественно, его не подгонишь к определенным выводам», — Гордийчук настроился, что работа будет долгой.

Сначала он взялся за люстрацию преподавателей. Только пришел на должность, как пять или шесть преподавателей написали заявления на увольнение — новый директор предупредил, что тех, на кого имеет проверенный компромат, «не держит». Еще столько же людей ушло в следующем месяце.

Кого-то директор уволил сам, кто-то ушел из собственной инициативе, потому что не захотел привыкать к новым правилам или сам знал, что за ним водятся грешки. Зато Гордийчук набрал новых — обновил пятую часть персонала. Однако особенно разбрасываться кадрами нельзя.

«Толковых офицеров не хватает — а нам надо еще и с педагогическим уклоном, психологической подготовкой, боевым опытом, и чтобы английский знал. Таких чтобы два десятка на всю страну набралось. Зато те, кто остался, — лучшие», — заверяет Гордийчук.

Это не значит, что они могут расслабиться. Учителя, воспитатели, офицеры, командиры — все под постоянной опекой.

«Есть у меня несколько боевых побратимов в СБУ, военной прокуратуре, службе правопорядка, — прошу их проверять информацию, которая поступает анонимно. Большинство анонимок не подтверждается, но служит нам сигналом для профилактической работы. Родители так же помогают. Поламал все коррупционные схемы, о которых знал, потому что считаю, что это единственный правильный путь. Воровать, врать нельзя — это основа», — говорит начальник лицея.

Люди глобального мира

Получил золотую медаль, свободно говорит по-английски, имеет звание кандидата в мастера спорта, выбирает специальность, которая нужна ВСУ, — таким представляет себе идеального выпускника лицея Игорь Гордийчук.

Чтобы он стал таким в реальности, надо поработать. Гордейчук выгнал из лицея мажоров, но всех проблем это не решило.

Например, в прошлом году четверть лицеистов-выпускников не набрала необходимого минимума на ВНО по английскому. Тогда написали апелляцию из-за качества звука на аудировании, а на следующий учебный год дирекция сделала ВНО таким же приоритетом, как и военную подготовку.

«Хлопцы, — сказал тогда Гордийчук. — Пройдет несколько лет, страна интегрируется в ЕС, НАТО. Мне будет стыдно, что вы не подготовлены к евроатлантическому сообществу».

И теперь знать английский для лицеиста важно так же, как и метко стрелять в тире.

Сам Гордийчук говорит на трех иностранных языках: польском, немецком, английском. Как учил, вспоминает эмоционально:

«При Союзе язык словно специально учили так, чтобы им не могли разговаривать. Все советское так построено: времени тратится много, эффективности — ноль. Я сам учил немецкий, первый свой иностранный, десятилетиями в трех заведениях: школе, училище, академии. В конце концов, изучил толком, когда сам занялся международным военным сотрудничеством: учился за границей, год находился в Афганистане. Одно-два занятия в неделю результата не даст. Надо часа два ежедневно. Но главное — чтобы сами лицеисты захотели учить, я с этого начал».

С лицеем соседствует ведомство Минобороны — департамент военной политики, стратегического планирования и международного сотрудничества. Гордийчук решил по-хорошему воспользоваться таким соседством и пригласил в заведение тамошних военных атташе и их помощников. Их восемь, они из Швеции, Дании, Канады, Австралии, Великобритании. Дважды в неделю (Гордийчук планирует, что скоро будет трижды) они проводят разговорные клубы для лицеистов. Поскольку никто из учителей не владеет украинским, ученикам ничего не остается, как находить взаимопонимание.

«Все делаем, чтобы умели говорить. Теория без практики ничего не стоит. Вижу, что лицеистам нравится общаться с настоящими военными — спрашивают у них все, даже шевронами меняются», — радуется Гордийчук.

Он добавляет: что английский — это не только для ВНО, и даже не для участия в миротворческих миссиях. Просто нынешний мир таков, что школьные оценки подтверждаешь в течении жизни.

«Боремся, чтобы наши воспитанники чувствовали себя людьми глобального мира. К этому нас вела одна революция, потом — особенно — Евромайдан. Тайга, КГБ [4] — не наш путь».

Новое поступление

Но больше, чем с учениками, Гордийчук работает с родителями. Только пришел, придумал инициативы:

— «Стоп, коррупция» — во избежание лазеек при поступлении («магарыч», «порешать» — перечисляет);

— «Стоп, мажор» — потому что считает, что дети влиятельных родителей, отданы в лицей за непослушание. А раньше богатые родители рассматривали лицей, как возможность контролировать своих неадекватных детей. В критическую минуту они не будут защищать родину. Полгода потратил, чтобы изменить документы о приеме. Ввели обязательное тестирование — оно и позволяет выявить тех юношей, которые не имеют собственной мотивации.

Теперь попасть сложнее. Перед вступлением каждый проходит медосмотр, сдает тест на физическую подготовку, экзамены (украинский язык и литература, математика, английский), а главное — идет на профессионально-психологический отбор. Там все и выясняется.

Тестирование, несколько анкет, собеседование без присмотра родителей. Кто не готов, сразу раскалывается, что родители заставляют. Гордийчук сердится:

«Мы не тоталитарное государство, силой не заставляем — только по мотивации. Зачем мне солдат, который сам в бой не хочет?».

Вряд ли будущий лицеист будет иметь козырь при поступлении, если скажет, что предпочитает быть бизнесменом. Предпринимательство — это хорошо, но не в армии, считает Гордийчук:

«Военный, который хочет зарабатывать, продаст все, даже Украину».

Мечтой стать военным генерал-майор в детстве вдохновился от дяди. Тот время от времени приезжал со службы в село Зализныця на Ровенщине. Игорь еще и рос активным парнем: лес, грибы, футбол, хоккей, лыжи, спортивное ориентирование. Дядя учил племянника:

«Если в какой-то момент почувствуешь, что быть военным — не твое, не стесняйся быстрее об этом сказать: освободишь резервное место для того, кто хочет».

Быт в казарме

Эту мудрость Гордейчук теперь передает своим воспитанникам. Один год обучения лицеиста обходится бюджету Минобороны примерно в 280 000 гривен. Каждый парень, который учится все четыре года, — это государственная инвестиция в более чем миллион.

«Это не для того, чтобы в минуту перед боем он сказал: «Не могу».

Поэтому лучше, когда он как можно быстрее освободит место для юноши из резерва.

Собрание

До 14.30 тишину лицея встряхивают разве что звонки на перерыв. Тогда группа ребят высыпает в чайную — между главными приемами пищи здесь можно перекусить пирожками или сникерсами. А еще — «залипнуть» в телефон. Это ребята делают не с бОльшим рвением, чем едят.

Гордийчук смартфонов не терпит — случилось несколько неприятных историй. Когда он только пришел на должность, один из лицеистов погиб под колесами поезда — в наушниках не услышал гудок машиниста. Другой ученик лез на дизель, чтобы сделать селфи. Ударило током. Перенес несколько операций. Выжил, но в лицей уже не вернулся.

Отобрать телефоны дирекция согласно украинскому законодательству не может — это частная собственность, Гордийчук возлагает ответственность на воспитателей. Но если у кого увидит наушники, то может забрать и их, и телефон.

В прошлом году было ребята подрались. Один ударил другого о спинку кровати. Нашли виновника и попросили вон. По двум сразу генерал предпочитает не выгонять: «Всегда надо искать корень зла. А если двоих, то с третьим — воспитателем, который не разобрался».

Если поймают на алкоголе, кражах, наркотиках, тоже скажут забрать документы.

Плох тот солдат, который не может сдать ВНО. Поэтому после обеда лицеисты готовятся к оцениванию: кто в казарме, кто на подготовительных отделениях при учебных заведениях. Потому что какую бы характеристику не предоставили абитуриенту в лицее, его шансы на поступление определяет ВНО.

Правда, не для всех. Гордийчук признается: лицей привлекает не только тех, кто спит и видит себя в погонах, но и тех, для кого важны проживание / питание / социальная защита. Есть льготы для сирот, лишенных родительских прав, вынужденных переселенцев — всего 78 таких лицеистов.

Еще в лицее есть 19 ребят, чьи родители погибли на войне и Евромайдане. Дети, имеющие статус социально незащищенных, могут не беспокоитьсяза сдачу ВНО, — лицей пишет ходатайство, чтобы лицеист сдал экзамены при самом учебном заведении.

Спортзал, несколько месяцев спустя после ремонта

Но для Гордийчука многое значит, чтобы у лицеистов была мотивация к обучению, спорту, военному делу: не принужденно, а по собственному желанию.

После того, как студенты поступят на военные специальности, дирекция отслеживает их путь: пишет письма в учебные заведения, собирает отзывы, подготовлены ли были лицеисты.

— I’ve missed you (я соскучился по вам) — на английском начинает речь перед лицеистами Гордийчук. А потом говорит еще несколько фраз и просит перевести. В начале каждой четверти директор общается с учениками, это называется «вечером вопросов и ответов».

Актовый зал — 600 лицеистов в нем — сначала молчит. Гордийчук подбадривает: мол, смелее. Тогда встает парень с третьего ряда и все безошибочно переводит.

По-английски здесь говорят, по меньшей мере, три раза в неделю. По понедельникам, средам и пятницам все команды отдаются на этом иностранном. Общаются, по мере того, кто как может, тоже на английском. Это тоже часть плана «подготовки офицеров нового поколения».

Уже в лицее парни могут получать свои первые боевые награды. Тех, кто лучше справляется с приоритетными уроками (защитой Отечества, физической подготовкой, предметами на ВНО), поощряют значками с символикой заведения. Ребята цепляют их в форму.

Лицеисты, выпускники

Сегодня Гордийчук рассказывает воспитанникам лицея о том, что они, «богуновцы», должны знать и уметь. В заведении есть сотни документов, нормирующих требования к лицеистам. Игорь Гордийчук на их основе составил один. Уметь оказать медицинскую помощь, пользоваться огнестрельным оружием, ориентироваться на местности, не брать и не давать взяток — генерал зачитывает важнейший перечень требований. А еще хорошо, когда лицеист танцует вальс и не матерится.

Алексей Замотаев из четвертой роты к этим требованиям прислушивается. Он носит нагрудный знак «За успехи в изучении английского языка I степени». Отец мальчика — участник АТО. Алексей говорит, что здесь не просто открывает в себе военного, но и просто познает реальность:

«Среди моих друзей есть те, кто не имеет родителей — родителями для них становятся офицеры. Здесь видишь жизнь из всех сторон».

Подготовка к боям

Несмотря на идеализм, Игорь Гордийчук не кажется одиноким Дон-Кихотом. Психолог заведения Ирина Кузнецова говорит:

«Главное, что сделал генерал, — выдавил из лицея все советское, поставил все на новые рельсы».

«Все советское», по ее мнению, это когда учеба «из-под палки», в не по своей заинтересованности. До Гордийчука, вспоминает психолог, никто не занимался тем, чтобы лицеисты учили английский, чтобы проходили первую боевую подготовку — то есть выезжали на полигоны, жили в спартанских условиях, стреляли, пробовали себя в роли разведчиков, оказывали медицинскую помощь.

Ирина Кузнецова в лицее с 2014 года, с перерывом на декретный отпуск. Женщина из династии военных: дед, потом отец выбрали эту профессию. Жила в трех странах, училась в шести школах — пока семья моталась по миру.

Ирина Владимировна сначала работала фельдшером в военном госпитале, пока не поняла, что хочет большего. Этим большим для нее стала профессия психолога. В лицее она — еще и председатель профессионально-психологического отбора, проверяет, готовы ли лицеисты к службе. На ее глазах они вырастают из щуплых парней в физически закаленных юношей: «Месяц-два — другие люди».

Так, по ее мнению, происходит потому, что уже в лицее они получают представление о том, что значит быть военным. В лицее установили мультимедийный тир, здесь учащиеся упражняются в стрельбе. Время от времени выезжают на полигоны. Бывают в военных вузах во Львове, Харькове, Одессе, Житомире. Стреляют, проходят военно-медицинскую подготовку, общаются с преподавателями. Когда вступают, уже знают, как устроен военный вуз.

«Выбирают профессию не потому, что в интернете фильмов о военных насмотрелись — за потому что нают, как все на самом деле», — говорит Кузнецова.

Не сразу лицеисты становятся бойцами.

«Представляете, приходят ребята, которые ни разу не могут подтянуться.

„Вот ленивые“, — говорю. Немного троллю их», — добродушно посмеивается директор лицея.

В том главном универсальном документе он прописал правило:

«Руководство лицея должно не заставлять, а мотивировать».

«Не могу гарантировать, что такой подход подействует через месяц. Это борьба за умы, за сердце — а это дольше, чем муштровать. В Афганистане [5] нам почему было трудно [6]? Потому что насильно отправляли. Хочу, чтобы лицеисты по своей воле шли в армию», — говорит Гордийчук.

Кому батальон, кому бумажки

Семнадцатилетний киевлянин Артур Чебанюк — через несколько месяцев выпускник. В будущем он видит себя специалистом по кибербезопасности. Говорит, после Евромайдана начал следить за тем, как крепнет доверие к украинской армии — а потом и сам захотел стать военным. И нынешний мир таков, что информация — тоже оружие, считает парень.

«Мне интересно, как выведывать информацию у противника, как зашифровывать сообщения», — рассказывает парень.

Теперь он особенно внимателен на уроках информатики, а еще усиленно учит предметы, необходимые для ВНО. Отец Артура — военный при Генштабе в отделении связи, поэтому в семье эта профессия имеет особый авторитет.

«Быть военным — это иметь честь, достоинство», — считает парень.

Давид Козаченок приехал учиться из Одессы. Признает: дома случались проблемы с дисциплиной. Было, закроется дома в комнате, будто учит уроки (на самом деле нет).

«Учился мало, все вокруг думали, что я безнадежный», — вспоминает.

Однако, как уверяет парень, сам пришел к пониманию, что дальше так продолжаться не может. Как-то летом он приехал к сестре на каникулы. Гуляли по Печерску — увидел лицей, понял, что именно военного порядка ему и не хватает. Сдал экзамены и оказался здесь.

В тему: Битва за Саур-Могилу [7]

«В первый год обучения я думал о некоей „диванной работе“: одеть белый воротничок, устроиться юристом или финансистом и работать по расписанию».

Пока впервые не поехал на полигон. Построение, бои, взрывы, тактика боя — все это так захватило парня, что он передумал. Вернулся в казарму и решил: пойдет в сухопутные войска.

«О военных часто говорят: мол, сила есть — ума не надо. Я с этим не согласен, хочу доказать обратное. Ибо сам и учусь хорошо, и на поле боя себя могу проявить», — объясняет Давид.

Парень любит шпионские и приключенческие фильмы. Хотя два года в лицее убедили его в том, что реальные условия жизни военного отличаются от побед в кадре, он не оставляет мечты стать супергероем.

«Если ты военный, можешь стать кем угодно: участвовать в шпионских исследованиях, воевать во Французском легионе, быть агентом 007», — представляет парень.

Не все его ровесники столь отважны: многие мечтают о сфере IT, юридическом образовании. Давид пожимает плечами:

«В армии всем хватит места: кому-то в батальоне, кому-то — бумажки перекладывать. Что кому по душе».

«Пацаны, конкуренция»

Два Влада — один из Черновцов, другой из Бердичева — из выпускных взводов расстояние от ворот лицея до метро «Лыбидская» (1 километр 800 метров по гугл-картам) преодолевают за 15 минут. Ребята идут на занятия подготовительного отделения университета Шевченко, будут поступать в военный институт. Родители у них тоже военные.

Ребятам по 17, они рассуждают, глядя в перспективу.

«Если Украина вступит в НАТО, военные могут рассчитывать на большие зарплаты», — говорит один.

«Мой отец говорит, что пока мы станем военными, уже война на востоке прекратится», — добавляет другой.

Ребята хоть и не круглые отличники, но в учебе сосредоточены. Английский, как уверяют, на уровне B1 — для будущих военных атташе по-другому и не годится. Оба — командиры отделения (это вроде помощников старост в школе). Словом, солидные ребята, которые почти никогда не согрешат настолько, чтоб не получить увольнение в выходной. Раз или два все же случалось («Мы не идеальны»).

Хвастаются новым спортзалом: «Раньше был такой, как в обычной школе, а после ремонта — как для спортсменов все».

Говорят, учиться им здесь труднее, чем до этого было в школах: по украинскому языку и по математике оценки упали на несколько баллов. Но в целом среда молодых мужчин стимулирует.

«В школе как было: всегда найдется девушка, готовая ответить. Можно расслабиться, — рассуждает Влад из Черновцов. — В лицее жестче: пацаны, конкуренция. Всегда надо быть начеку».

—

Ярослава Тимощук, опубликовано в издании ТЕКСТИ [8]

Перевод: Аргумент [9]

В тему: