Павел Жебривский: За два года я должен вырастить плеяду новой украинской донецкой элиты

1.00

Нет

Почему попытка сделать Приднестровье-2 — это ключевая позиция России по Донбасса. Председатель Донецкой области Павел Жебровский на прошлой неделе отметил 100 дней на своем посту.

Он уже руководил областью — в 2005 году Жебривский в течение 10 месяцев возглавлял Житомирскую область. За плечами у него опыт работы милиционером патрульно-постовой службы, следователем, старшим следователем в УВД Киева.

В начале 90-х он подался в предприниматели, начал заниматься фармацевтическим бизнесом. Двухтысячные ознаменовались для Жебривского походом в политику. Еще в начале десятилетия он стал первым заместителем председателя партии «Солидарность» Петра Порошенко, который лишь накануне разорвал связи с СДПУ(о).

В 2002 году Жебривский как самовыдвиженец был избран депутатом в одном из округов Житомирщины, входил во фракцию Виктора Ющенко «Наша Украина» [2], откуда в 2005 отправился руководить Житомирщиной, а затем снова вернулся в ВР. В конце двухтысячных создал собственную партию, которая даже после объединения с УРП «Собор» не преодолела проходной барьер, а потому за неделю до выборов вышла из гонки.

На несколько лет политик выпал из публичной жизни. О нем снова начали говорить, когда журналисты увидели его в зоне АТО — в августе 2014 года он ушел добровольцем и по январь 2015 был разведчиком в вооруженных силах. Уже потом — работа в Генеральной прокуратуре. Он создал и возглавил управление по расследованию коррупционных преступлений, совершенных чиновниками. Жебривский не скрывает, что в это время общался с президентом по рабочим делам. А в начале лета получил длинную командировку на Донбасс.

Как рассказал «Украинскаой правде [3]» заместитель главы АП Виталий Ковальчук, курирующий региональные вопросы, выбор пал на Жебривского, потому что тот «находился в кадровом резерве». Из этого резерва его выбрала специальная комиссия. Исходили из «большого опыта, в том числе публичной деятельности и борьбы с коррупцией».

По словам Жебривского, все решилось в считанные дни: «Президент предложил: если я не возражаю — завтра вылетаем. Я не отрицал». Между первым звонком из АП, собеседованием там и представлением прошло всего два дня. Свою семью политик на Донбасс решил не перевозить. «Они здесь живут, на всякий случай, чтобы не рисковать, на всякий случай».

Жкрналисты УП встретились в Киеве в офисе его компании «Фармация-2000» [4] на Подоле, где базируется также партия «Республиканская платформа», которую Жебривский возглавлял до своего похода на войну. Интервью началось в 7:50 утра. При этом на столе Жебривского уже стояли две пустые чашки от кофе.

«Там в области я начинаю работу в 7 утра, заканчиваю не ранее 9 вечера», — объясняет Жебривский.

Во время разговора Жебровский не юлил, отвечал на удобные и не очень вопросы о выборах, скандальном назначении его заместителя, донецких олигархах, арендованном дом в Донецкой области.

— Давайте начнем с Вашего объявления о назначении Вашим заместителем Евгении Гогитидзе. У людей это вызвало возмущение — в прошлом ее обвиняли в коррупции, она избиралась местным депутатом от пророссийской партии. Не считаете ли Вы ошибочным такое назначение?

— Я не считаю такой шаг ошибкой, потому что Евгения Гогитидзе является эффективным менеджером и знает, как поставить аппарат, чтобы он работал эффективно.

Обвинения в коррупции — интересно, что большими буквами писали, что против нее было возбуждено уголовное дело, а маленькими — что дело закрыто за отсутствием состава преступления.

По поводу пророссийских партий. Да, Гогитидзе сотрудничала с Витренко. В 2010 году работала на Тимошенко. То есть, она скорее аполитична, чем имеет политические предпочтения или взгляды. Но на нее вылилось столько грязи, что она подошла ко мне на следующий день и отказалась работать на этой должности, потому что не хочет, чтобы то, что мы делаем, было нивелировано. Поэтому сегодня Гогитидзе нет на рабочем месте, распоряжение о ее назначении отменено по ее инициативе.

Фото Оксаны Коваленко

— Вы уже три месяца работаете в области, куда пришли после генерала Александра Кихтенко; удалось что-то кардинально изменить?

— Область — в психологически разорванном состоянии. Есть проблема восприятия людьми текущей ситуации. Социология по неоккупированных территориях показывает, что люди пока в одинаковых пропорциях обвиняют в проблемах и войне и Януковича, и Майдан [5].

За один день их переориентировать невозможно. Изменить настроения людей — это тяжелая работа не одного дня. Я вычленил пять блоков вопросов, над которыми сконцентрировал свою работу. Первый блок — это восстановление самоидентификации дончан как украинцев, создание единой политической нации. Безусловно, различия будут: севера от юга, востока от запада — но это тот стержень, на который должны нанизываться реформы.

Мы начали подтягивать патриотическое ядро, которое было загнано в маргинес при Януковиче. В Краматорске годовщину освобождения от террористов, на День независимости пришли где-то 5000 человек — это не бюджетники, не организованные кем-то, а люди с детьми, у которых на щечке нарисован флаг Украины, и они идут, им это нужно. Это патриотическое ядро нужно расширять, формировать.

— Сколько времени, по-Вашему мнению, нужно для формирования такого патриотического ядра?

— Трудно сказать, потому что это целый комплекс вопросов: и экономические, и вопрос успешности реформ, как в Киеве, так и на местах. Патриотическое начало не только в том, что они должны любить Украину, но они должны все больше и больше гордиться Украиной. Второй вопрос, который я в блок поставил, это восстановление инфраструктуры. Меня в Киеве спрашивают: «Павел, как к тебе относятся на месте?». «В принципе, более-менее нормально. Но верят ли мне полностью? Нет».

Пока я не стану восстанавливать инфраструктуру, вернуть доверие, что Украина пришла восстанавливать Донбасс — бесперспективно. Мы сейчас делаем реестр инфраструктурных проектов. Мы подсчитали, что в примерно 600-700 млн грн обойдется только восстановление мостов, которые разрушили террористы, дороги, особенно там, где ездили танки ...

Это реально тяжелая работа. А дома в тех же Марьинке, Авдеевке! Это как я по Пескам и по Широкино на встречах все время говорю, что восстановлению они не подлежат...

— Да, именно эти Ваши заявления тогда вызвали возмущение у людей.

— Потому что журналисты обрезали фразу. Потому что дальше я говорил, что надо бульдозером все сгрести и построить новые дома. И с просьбой помочь я обратился к послам, к министру иностранных дел Дании, а журналисты просто обрезали: «Восстановлению не подлежат».

— Вы уже получили какой-то ответ относительно помощи в восстановлении?

— Пока что нет. Но я хочу каждой стране нашего партнера из Евросоюза предложить: «Друзья, есть перечень проектов. Пожалуйста, возьмите какой-то. Не надо денег областной государственной администрации, не надо Киеву, направляйте через свои фонды».

На встрече с представителями 28 посольств я говорил, что в ближайшее время я хочу такое роуд-шоу сделать и показать, например, из 400 млн евро, выделенных на инфраструктуру Донбасса немецким правительством, мы получили только 4,7 млн евро...

— На что Вы планируете тратить эти деньги из Германии?

— На 4,7 млн евро — это восстановление некоторых школ и детсадов, это Артемовский район, это Краматорск, больше Мариуполь. Я уже один раз пришел с проектом постановления в Кабмин, где было предусмотрено на финансирование временно оккупированной территории на 6,5 млрд грн — на здравоохранение и образование. Там предполагалось, в том числе, и повышение зарплаты.

Я объяснял премьеру: «Арсений Петрович, сегодня воины получают в два раза большую зарплату в зоне боевых действий. А учителя в Марьинке выполняют государственное дело? Под обстрелами каждый день. Почему одинаковую зарплату мы им не платим?».

— Вы получили какой-то ответ по этому поводу?

— Нет, к сожалению, нет. Два раза мы подавали. Даже было задание Министерству финансов. Оно сегодня сказало, что все эти деньги пошли: а) на армию; б) на повышение социальных стандартов по всей Украине.

По состоянию на 1 августа на счетах Донецка, Енакиево, Тореза находится 1,7 млрд гривен. Сегодня есть предприятия, которые работают на той территории, но зарегистрированы в Большой Украине и отчисляют деньги.

Поскольку у нас очень много переселенцев оттуда, мы хотим, чтобы эти деньги мы могли потратить на работу с переселенцами.

Третий блок задач — это демонополизация экономики. Вот почему на Донбассе такие проблемы? 24 года здесь не было украинской власти — сначала коммунисты [6], потом бандиты [7], потомфинансово-промышленные группы [8]. Сегодня из более 16 000 юридических лиц, зарегистрированных в области, 120 предприятий, которые в основном имеют одних и тех же владельцев и дают 80% валового продукта. То есть фактически экономика монополизирована до умопомрачения. Есть 5-7, ну 10 финансово-промышленных групп ...

— То есть, Вы хотите забрать у Ахметова, например ...

— Нет, я ни у кого ничего не хочу забрать. Хотя там, где «награблено непосильным трудом», то надо убрать, однозначно. Сейчас мы работаем над тем, чтобы лицензии и отводы угольные на поля, которые были отданы фирме МАКО, были отменены.

В тему: Состояние Александра Януковича [9]

— Это законно?

— Это законно! Потому что МАКО не разрабатывает эти угольные поля, они в принципе ничего не инвестируют. Мало того, это все было сделано с нарушениями. И поскольку орган, который давал разрешения, имеет право их аннулировать, это абсолютно законно.

То есть мы формируем сейчас три таких точки роста. Первое — это задача вернуть угольные поля государственным шахтам, вернуть центрально-обогатительные фабрики государственным угольным компаниям.

И я хочу сформировать государственный угольный холдинг, в который бы входили 11 шахт государственной собственности, три центрально-обогатительные фабрики, и тогда это была бы достаточно серьезная государственная структура.

Сейчас мы работаем над морпортом, который в государственной собственности. В 2016-м году в КК «МИГ» («Мариупольскаяинвестиционная группа», конечным бенефициаром которой является Светлана Савчук — вдова Александра Савчука, который был совладельцем ЗАО «Азовмаш» вместе со структурами экс-нардепа от Партии регионов Юрия Иванющенко- УП). «МИГ» арендовала судоремонтный завод в Мариуполе, заканчивается аренда судоремонтного, мы хотим их объединить и сделать государственное предприятие.

И третья точка роста: мы работаем по «Азовмашу», потому что только 120 млн грн долгов по заработной плате, не говоря уже о том, что 7 заводов не работают на территории «Азовмаша». Мы формируем кулак государственных предприятий, которые будут альтернативой финансово-промышленным группам.

Вторая задача, которую мы поставили перед собой: сейчас работаем с местным «Ощадбанком», чтобы начать микрокредитование мелкого и среднего бизнеса через Всемирный банк, через ЕБРР. Поставили такую задачу на 10 лет: 67% валового продукта в Донецкой области должен давать мелкий и средний бизнес.

Четвертый блок — это возвращение на границы. Конечно, есть несколько путей — это давление международного сообщества на Россию, это президент, армия, которая должна быть мощной, хорошо вооруженной. Мы делаем еще такие вещи, как ниточки, которые связывают граждан Украины, которые живут там, и граждан Украины, которые живут в «большой» Украине, мы связываем эти ниточки, чтобы подтянуть.

Например, сегодня мы начали строить логистические центры. Один запустили, следующий будет в Новотроицке. Надеюсь, откроем его не позднее 1 октября. В дополнение, там еще три раза больше машин будем пропускать.

Мы в так называемой серой зоне даем возможность для семьи, не для перепродажи дешевле купить продукты на сумму до 5000 гривен. На неделю, на две они для семьи смогут купить.

— Кроме логистических центров, еще какие-то программы есть?

— Мы поставили себе такую амбициозную цель — для школьников, проживающих на временно оккупированной территории, начать дистанционное обучение. Украинская история, украинский язык. Чтобы детки учились, два раза в год приезжали на контролируемую территорию, на сессии, сдавали, и по выходу получали украинский диплом.

То есть, комплекс мероприятий — продукты питания, лекарства, обучение, контакты с теми людьми, нашими патриотами. Это очень важная вещь, чтобы мы не потеряли связь.

Мы сейчас также возобновили работу еженедельной газеты «Вісті Донбасу», работаем на восстановлением телебашни на горе Карачун [10].

— Что делается для того, что прекратить вещание радиостанций боевиков на свободной территории Донецкой области? В Красноармейске все еще можно услышать их «Новороссия-Рокс».

— К сожалению, бороться с этим очень трудно. По линии разграничения больше российских телеканалов, канал «Новороссия», радио. Решение этого вопроса лежит в плоскости Киева, а не Донецкой ОГА. Финансового ресурса у нас на это нет.

Пятый блок — это борьба с коррупцией. Есть проблема с драйверами так называемыми. Это начальники управлений, департаментов и т.д. Я объявил мобилизацию патриотов-профессионалов на Facebook. Довольно много анкет пришло. И когда я говорю, что взяток брать нельзя, бюджетных денег касаться нельзя, из бизнеса брать нельзя, мне говорят: «Ок, хорошо. Но жилье даешь?» «Нет», — говорю. «А какая зарплата?» Ну, у руководителя департамента — 4-5 тысяч гривен. «А сколько стоит снять в Краматорске квартиру?» Ну, убитую тысячи за 3. «Павел Иванович, а на что я жить буду?».

Вот, собственно, если мы хотим начать борьбу с коррупцией, мы должны дать людям зарплату, на которую человек может прожить.

— Удалось ли Вам добиться повышения зарплат?

— Пока нет. Хотя мы ищем механизмы. Сейчас мы работаем над запуском электронных торгов. Потом так называемые дома юстиции. Кстати, вызвался вести этот проект Игорь Прасолов (экс-министр экономразвития в правительства Азарова, близкий к Ахметову — УП), — он сам предложил, при этом он готов инвестировать, в том числе, и свои деньги. Как он мне сказал: «Я хочу что-то для Донецкой области сделать».

По борьбе с коррупцией мы работаем с Родионом Шовкошитным — куратором по мобильным группам по контрабанде. Но вы знаете, я не ловлю фуры лично. Я вообще считаю, что это не задача главы ОГА — сидеть в засаде и ловить одну-две-три фуры.

Задача — организовать процесс, а не ловить. Конечно, это картинка классная для общественного восприятия — глава ОГА поймал две фуры. Но это не решает проблему контрабанды.

Проблема законодательно не урегулирована. Вот я ссорился с судьями, которые отпускают машины. А меня спрашивают: «Павел Иванович, а назови правовое основание ареста этого имущества».

Законодатель должен внести изменения в законодательство, должны быть основания. Пока их нет, мы видим блуждающие танки, которые расстреливают контрабанду.

И второй вопрос — это огромный финансовый ресурс. Если перевезти машину через линию разграничения стоит до 200-250 тысяч, то соблазна очень много.

— Почему обычно при упоминании о мобильных группы говорят о Луганщине, а в контексте Донецкой области они не звучат?

— А мы особо не пиаримся. У нас буквально на прошлой неделе блуждающий танк расстрелял одно «Рено». Что мы хотим? Мы хотим картинку показать? Можем. Мы ловим больше, чем на Луганщине, но не делаем пиар.

Нам нужно информировать, в том числе, ту сторону, о том, что у нас делается. Например, в Артемовске открылся бассейн, школа олимпийского резерва Сергея Бубки. В Краматорске открылся бассейн. На мой взгляд, этих 5 блоков, о которых я сказал, являются более важными, более основополагающими, чем просто задержание пяти фур.

— А что делается для безопасности мобильных групп, борющихся с контрабандой?

— Сейчас существенно подключились аэромобильные войска, бойцы, которые прошли все горячие точки.

— Еще один момент — пересечение через пункты пропуска. Нам очень много людей жалуются, что с них требуют деньги. Что Вы делаете для того, чтобы это искоренить?

— По деньгам тяжело. На сегодняшний день нужно четко осознавать, что это работа правоохранительных органов. Здесь должны работать и внутренняя безопасность Службы безопасности, и внутренняя безопасность пограничников, и внутренняя безопасность фискалов. У нас много структур, которые являются приданными Донецкой области.

В августе 2014 года Жебривский ушел добровольцем. Фото с его страницы в FB

— Вокруг Донецка есть три сектора и лишь один из них обозначается в пропуске — через него жители и имеют право передвигаться. Местные жалуются, что, например, если в том секторе начинается бой, люди не могут из него уехать.

— У каждого своя сфера ответственности. Вот я могу формировать пункты пропуска, а вот пропусками областная государственная администрация не занимается. Это решение антитеррористического центра, это их сфера ответственности.

Мы этот вопрос озвучивали. Я думаю, что мы решим, придем к какому-то общему знаменателю.

— Можно ли утверждать, что Вы сейчас контролируете все свободные от боевиков районы Донецкой области?

— Да.

— Например, жители Большой Новоселки сообщат нам, что на самом деле все вопросы там решает бывший руководитель того района — Валерий Шира.

— Его нет, он в бегах. И это на самом деле банщик Януковича.

— А как вы считаете, Оппоблок сможет сейчас победить на местных выборах в Вашей области? По крайней мере, на парламентских выборах они лидировали.

— Я хочу, чтобы патриотические партии работали. Так как сейчас они в хорошем соревновательном режиме в Донецкой области не работают.

Не секрет, что Партия регионов в прошлом покупала франшизу патриотических партий и ставила своих людей. То есть, под лозунгами патриотических партий проходили сателлиты Партии регионов. Почему я просил два года без выборов? Нужно, чтобы эта разорванность в мозгах людей остановилась, чтобы сформировались партии. Если партии являются все украинскими по духу, то, в принципе, для председателя ОГА неважно, какая из них победит, они будут работать на украинские интересы. А у нас сегодня очень много тех, кто очень хочет реванша.

В тему: Жебривский: выборы в Донбассе нужно проводить не раньше 2017 года [11]

— В итоге в области когда будут выборы? Ибо Вы подписывали решение о другой дате ...

— Я делал все для того, чтобы выборы не состоялись [12]. Я об этом говорил открыто, не прятался. Я до сих пор считаю, что мое обращение было правильным. Но ЦИК объявила, что 25 октября выборы должны состояться.

— Не так давно была акция переселенцев, которые говорят, что они не имеют возможности проголосовать. Может ли быть для них какое-то решение в виде электронного голосования, например?

— Мы должны различать. На выборах президента и Верховной Рады должны голосовать все. А на выборах местной власти должны избирать постоянные жители той или иной территориальной единицы. Голосовать, на мой взгляд, должны люди, постоянно проживающие на этой территории.

— Хорошо. Но есть такие населенные пункты, как Широкино [13], которое считается украинским, но там уже жителей не осталось.

— Не считается, оно является украинским, контролируется украинскими властями. Но там выборов не будет.

— Кстати, администрация должна предоставить рекомендации ЦИК о том, где именно в Донецкой области должны проводиться выборы. Какие еще районы останутся без выборов?

— Мы подали три варианта проведения выборов. Первое — это по всей территории Донецкой области. Второе — это 30-35-километровая зона, чтобы не доставали в том числе, реактивные снаряды во время избирательной кампании. И третий вопрос — это по линии соприкосновения.

В Артемовском районе выборов не будет, это ЦИК подал. Не будет выборов в Дзержинском, в большинстве населенных пунктов Константиновского, Марьинского, Володарского, Первомайского и Волновахского районов, а также в самом городе Волноваха. Хотя в Курахово выборы вроде бы должны быть. Это такая линия.

— Но Мариуполь также находится в той зоне, где тогда тоже не должно быть выборов.

— Да. Я думаю, что это было политическое решение — проводить там выборы. Мы предлагали не проводить. Во всех трех представлениях Мариуполь входил туда, где выборы проводить не надо.

Я думаю, это произошло из-за многих вещей. У меня было достаточно много встреч и с европейскими послами, и с послом США. Я им говорил: «Вам форма или суть? Если форма, то выборы, видимо, пройдут. Постараемся сделать их максимально честными, прозрачными и безопасными. Как получится — ну, как сработаем. Но, по сути, выборы не будут ни честными, ни прозрачными, ни демократическими». Но у них впечатление, что люди должны избирать.

— Дом, в котором мы с Вами общаемся в Киеве, числится как адрес партии «Республиканская платформа», которой Вы руководили до того, как пошли на войну. Вы сейчас вернулись к партийной деятельности?

— Нет, я в партию не вернулся. Когда шел на войну, я приостановил членство в партии. Пока его не восстановил. Сегодня вы не увидите, что «Республиканская платформа» идет на выборы в донецкие городские советы. Я не исключаю, что на каком-то этапе мы все восстановим. Но сегодня это не актуально. Хотя, безусловно, общаюсь с ее представителями, партия для меня — родная, партийцы мне звонят.

— А как получилось, что Вы пробыли в АТО менее полугода, хотя все — и мобилизованные, и добровольцы должны отслужить минимум год?

— Еще в конце мая 2014 года, в июне, в июле я выходил на должностных лиц и говорил, что у меня есть опыт, у меня есть желание, и я готов, если есть необходимость в моих услугах, в Донецкой, Луганской области работать в любой ипостаси. Ответа я не получил. И тогда я 1 августа ушел и добровольно мобилизовался.

Когда я пошел туда, я был, пожалуй, единственным экс-народным депутатом, который был старшим сержантом разведбата. И, понятно, что когда журналисты меня там видели, то начали у меня брать интервью. Тогда увидели, что я неравнодушный человек, и мне предложили дважды, первый раз в декабре, а затем в январе: «Дядя, хватит с автоматом бегать». На самом деле есть какой-то опыт, какие-то знания, и их можно более эффективно использовать.

— И так Вы попали в Генпрокуратуру?

— Да, это было предложение президента. Я пошел в Генеральную прокуратуру.

— А как быстро Вы получили участника боевых действий?

— Две недели назад. Ребята шли на дембель, оформляли парня моего призыва, и заодно и мне оформили участника боевых действий.

— Вы написали в Facebook, что все, что вы делали в Генпрокуратуре, нивелировано.

— Есть проблема в этом направлении. На самом деле Управления как такового уже фактически не существует. Мне трудно сказать, почему так. Я президента просил, когда шел, чтобы это было подчинено Сакварелидзе. Подчинили Виталию Касько. Почему так сделали — не знаю. Мне бы не хотелось думать о плохом.

Мы начинали дела по Мосийчуку, по Мельничуку, по «Диамантбанку», по некоторым заместителям министров до «подозрения» подоводили, и многое другое. К сожалению, без развития и завершения ...

— Когда Вы определили 5 вопросов, над которыми работаете, Вы говорили о борьбе с финансово-промышленными группами. Пытался ли выходить на вас, договариваться Ахметов, например?

— Нет, никакого контакта с Ринатом Ахметовым не было. С Борисом Колесниковым один раз общались по телефону, когда он говорил, что хочет, чтобы его хоккейный клуб тренировался и имел базу в Дружковке. Я не возражал. О каких-либо экономических вещах мы не говорили.

Евгений Геллер как-то звонил. Мы должны были встретиться, но так и не встретились. Там Игорь Шкиря время от времени общается. Общались несколько раз с Георгием Скударем.

— Как происходит такого рода общение?

— Я озвучивал правила игры: рабочие места, зарплата, налоги. И все. Тогда вы мне партнеры. Если нет — извините меня, ничего личного.

— Они согласились? Договоренности соблюдаются?

— В принципе, да. По крайней мере, активного противодействия я не вижу.

Хотя сегодня, во время избирательной кампании, некоторые финансово-промышленные группы ... Например, по Мариуполю. Там «Метинвест» Ахметова выставляет на выборы своего hr-директора. Я говорил, что это неправильно. Должна быть равноудаленная фигура. Да, 52 тысячи работает на МК им. Ильича и на «Азовстали». Но в Мариуполе живет 500 тысяч человек. Если группа получит экономическую и политическую власть — это будет монополизация. Ни к чему хорошему это не приведет. Об этом я и со Скударем разговаривал. В Краматорске есть Скударь и Максим Ефимов. Я говорил: «Ребята, давайте третью фигуры выберем, равноудаленную от вас. Не могут владельцы бизнеса контролировать местную власть».

Это мое принципиальное желание, и я буду выступать категорически против того, чтобы всю полноту (власти — А) и экономическую, и политическую имела та или иная финансово-промышленная группа. Это опасно, это отсутствие демократии.

— Вы с Ахметовым не общались, то есть до него Вы не смогли донести эту позицию?

— По крайней мере, через Сергея Таруту я эту позицию донес.

— Боевики также объявили выборы, собираются их проводить. Как вы думаете, это попытка шантажа или они все же эти выборы проведут?

— Я думаю, что поскольку они на этапы разбили эти вещи — это проверка на прочность Евросоюза. В первую очередь, они должны выбирать глав администраций, как объявил Захарченко. Проведут, увидят, какая реакция будет. Если реакция будет слабая, будут добиваться большего.

— Сейчас получается, что некоторые люди, живущие на оккупированных территориях, получают пенсии как у нас, так и на оккупированной территории. Есть ли возможность это контролировать? Есть ли желание с этим бороться?

— Трудно, но Пенсионный фонд это отслеживает. Если только появляются доказательства, что кто-то получает российскую пенсию, то безусловно такие пенсии аннулируют. Сказать, что очень яростно, очень целенаправленно ведется такая борьба — нет, но когда становится известно, то таких людей пенсии лишают.

— Похоже, что война завершится в ближайшее время, ведь количество обстрелов сократилось, в Минске договорились об отводе оружия.

— Не думаю. По моему глубокому убеждению, попытка сделать Приднестровье-2 — это ключевая позиция России по отношению к части Донбасса. То есть целостная европейская Украина — это погибель режима Путина.

Его цель — сделать все, чтобы часть Донбасса влияла на внешнюю политику Украины, и, в том числе, не давала встать единой, целостной, реформированной Украине. И поэтому Путин не остановится. Ты ему оттуда по носу дашь, он через другую скважину залезать будет.

— То есть военные действия могут возобновиться?

— Могут. Я со страхом ждал завершения сессии Генеральной ассамблеи. Мы же понимаем, что сегодня на передке стоят российские регулярные войска. Потому что так называемые ополченцы или обдолбятся, или напьются и бабахают, во что ни попадя. Поэтому частичный режим существенного прекращении огня, а не полного, обеспечивают как раз российские регулярные войска.

— Местные говорят, что якобы за Донбассом закреплен «смотрящий» от БПП, и он является народным депутатом. Якобы он предопределяет результаты тендеров, например. Насколько это соответствует действительности?

— Руководители департаментов и другие, все — от секретарши до руководителя — предупреждены, что к ним придет прокурор. Когда я со всеми департаментами встречался, я сказал: «Я предупреждаю. Никаких задач руководителю департамента я не даю. Никаких вопросов по определению, с какими компаниями работать, сколько нужно давать вверх ... Это не то, что не обсуждается, это запрещается. И я предупреждаю — пройдет один тендер, можете пропетлять, пройдет второй тендер, можете пропетлять, но на третий вас обязательно хлопнут, если вы будете заниматься непотребные вещами».

Прокуратуре, СБУ, МВД я сказал достаточно серьезно отслеживать все эти процессы.

Я не исключаю, что во время тендеров могут быть манипуляции. Могут выписываться различные условия тендера ... Вроде все прозрачно, но тендеры выписываются под одну компанию, просто компания не называется. Может такое быть.

— Вопрос о деньгах. Какая у Вас зарплата на этой должности?

— Я толком не знаю, где-то до 8000 гривен. Я как главный сержант разведбата получал такую же зарплату, как сейчас получаю как глава ОГА. Я живу за счет дивидендов, иначе я бы на эти деньги не прожил. И это позволяет мне быть независимым и не искать какой-то финансовый ресурс.

Я не хотел никогда быть миллиардером — неинтересно.Я недавно посчитал, что из своих 35 лет рабочего стажа я 23 года работал на государственной службе — армия, милиция, народный депутат, председатель ОГА один раз, председатель ОГА — второй, Генпрокуратура, снова армия. Только 12 лет я работал в бизнесе. Его очень серьезно в 2004 году порвали. Но он позволяет мне не думать о финансировании своей жизни.

Мой оппонент в одном из интервью рассказывал, что в Донецкой области я приехал в Щурово, там такие 5-этажные дома ... Там, где я живу, там домик на две части. В одной части живет мой первый заместитель, во второй части живу я, посередине какая кухонька, маленький такой зал, метров 10-12, спальня метров 8 и душевая. Но это неправильно.

Я сейчас ищу нормальное жилье. И стесняться я точно этого не буду. Если я работаю по 14 часов в сутки, я должен прийти домой и нормально отдохнуть. Просто найти жилье сейчас не могу.

Жебривский был разведчиком в вооруженных силах. Фото с его страницы в FB

— А где Вы ищете?

— В Краматорске. Если бы в Мариуполе, было бы легче найти. А в Краматорске очень трудно найти приличное жилье. Я хочу в приличном жилье жить, я на это заработал, у меня есть легитимные, после уплаченных налогов, деньги. Я прожил 12 лет в общежитии. Но сейчас я должен нормально отдыхать для того, чтобы работать.

— На днях хакеры опубликовали «сливы» о том, что Ахметов до сих пор влияет на «ДНР», что он ездил туда на встречи. Есть ли у Вас какие-то сведения, которые подтверждают эту информацию?

— У меня много информации есть, но не всякая информация должна быть публичной. Я не опровергаю и не подтверждаю.

— Существует точка зрения, что, по крайней мере среди некоторых зарубежных политиков, в неформальных беседах называют Ахметова единственным человеком, который может управлять Донбассом. Вы тоже так считаете?

— Я думаю, что кто-то хочет занять страусиную позицию. Экономика и политика в Донбассе монополизированы. Такая монополизация привела к тем трагедиям, которые сейчас происходят на Донбассе. Поэтому я думаю, что Ахметов — человек, который достаточно эффективно и широко занимается бизнесом, должен это делать.

Но должна быть демонополизация экономики, политики, создание малого и среднего бизнеса и только. Кто бы это ни был, Ахметов или кто-то другой, если кто-то собирается вручить ключи одному человеку от той или иной территории — это фактическое замораживание ситуации, а не ее решение.

Если есть такие намерения, я не знаю о таких мыслях, но если они ест — то хотят решить ситуацию по форме, а не по существу.

— Какие у Вас отношения с мэром Мариуполя Юрием Хотлубеем?

— Нормальные отношения с Хотлубеем. Он не захотел идти в мэры.

— Это под давлением или ...

— Нет, наоборот, я говорил, что, возможно, на два года нужно было бы, чтобы он остался как более или менее равноудаленная фигура. Я говорил, что я приветствовал бы его поход на эти два года, чтобы он стал городским головой. При всех минусах, при всех скелетах в шкафу.

— Патриоты не слишком положительно к нему относятся. Так же, как к секретарю Мариупольского горсовета Андрея Федаю. Патриоты говорят, что он ярый сепаратист.

— По многим позициям я с патриотами согласен. Только в Польше есть такое понятие, как «усрамсь, но не дам». Вопрос стоит в следующем: мы можем более или менее срединную фигуру иметь в два года и вырастить из патриотической среды серьезного человека, который реально может стать городским головой. А можем выставить патриота, он наберет 2%, и отдать город какой-нибудь финансово-промышленной группе.

И вот сегодня я вынужден, простите меня, учитывать все эти вещи. Поэтому я более-менее нейтральную фигуру готов поддерживать на переходный этап.

Сейчас очень много говорят: «Тот мэр -сепаратист, тот мэр — сепаратист».

Я, когда взял Житомирскую область, думаю: «Вот пришли бы сепаратисты, гиркины в Житомирскую область, то сколько бы мэров порвало на груди рубашку за мать-Украину, а сколько бы — спетляло?» Вот просто из какой области, пусть возьмет и посчитает, что будет, если к нему в город зашел Гиркин. И сколько таких на самом деле патриотов, так Рубикон и не перешедших?

— В других областях, по- Вашему мнению, руководители поступили бы также?

— Меня терзают смутные сомнения. Нам сегодня нужно отстраивать, нужно готовить людей, формировать основы. У нас сегодня гречка, админресурс городских голов, манипуляции — в большинстве городах, то есть там, где мэры уже работают по три-четыре срока. Так и хочется сказать: «укради у бабушки паспорт». Потому что этот мэр заигрывает перед теми, кто идет голосовать, а молодежь на выборы махнула рукой. Партии думают, что это они мэра используют, а это он, как правило, использует партии. Одна партия у власти — картуз такой, вторая у власти — картуз такой. И при всех властях, потому что может обеспечить результат выборов...

— Я четко знаю, что у меня два года переходного этапа. За эти два года я должен вырастить плеяду новой украинской донецкой элиты. Далее начинает работать префект.

К концу октября 2017 года мы должны провести децентрализацию. Поэтому председатели областных государственных администраций будут работать до завершения избирательной кампании 2017 года. После этого президент назначает их префектами, либо не назначает, либо они не соглашаются.

— Существует ли вообще план возвращения оккупированных территорий?

— Есть несколько вещей, которые нужны. Нужно максимально сделать так, чтобы наши граждане на временно оккупированных территориях максимально получали информацию со стороны Украины. Сегодня они отрезаны от такой информации.

— Как этого достичь?

— Думаю, нужно строить телебашни, устанавливать фидеры. Мы должны запустить туда сигнал.

— Но они могут просто выключить и не слушать то, что будет транслироваться со свободных от боевиков территорий.

— Они все равно будут. У большинства здесь есть дети, родственники, поэтому им это все интересно. Второй вопрос — это формирование качественной жизни, иной жизни на территории, контролируемой украинскими властями.

А третий вопрос — это формирование боеспособной армии, хорошо вооруженной, обученной, — «мы мирные люди, но наш бронепоезд ...». Я не исключал бы силового варианта возвращения границ Украины, при всех угрозах со стороны русской регулярной армии.

Но это не может быть только военный путь, только наведение порядка здесь, только трансляция туда. Это должен быть микс. Тогда мы выходим на какой-то результат.

—

Оксана Коваленко, Украинская правда [14]

Перевод: Аргумент [15]

В тему: