Политбеженцы из России: куда едут, какие нужны документы, что такое интеграционный период

1.00

Нет

Все больше россиян вынуждены покидать родину из-за политически мотивированных преследований со стороны властей. О том, как в Европе обстоят дела с предоставлением иммигрантам статуса политических беженцев, Открытой России рассказала Дженни Курпен, координатор гуманитарной организации Human Corpus.

На фото: Акция против ужесточения порядка предоставления политического убежища. Берлин, апрель 2015 года. Фото: Markus Heine / NurPhoto / AFP

Human Corpus [2] оказывает правовую помощь гражданам России и других государств бывшего СССР, которые решили покинуть родную страну из-за политических преследований и систематического нарушения их прав

— Есть какие-то универсальные советы для российского активиста, который решит уехать из страны, чтобы избежать репрессий?

— Нужно иметь загранпаспорт и, в идеале, визу в какую-то более или менее приличную страну. Для людей, которые составляют классическую группу риска, это первое правило техники безопасности. Если человек полез в какую-то гражданскую или политическую активность, имея намерение потом, «если что», уехать и просить убежища, но при этом не имеет загранпаспорта, — то по нынешним временам это довольно странный человек.

— Что такое в данном случае «приличная страна»?

— Это одна из стран Шенгенской зоны, более широко — Евросоюза. Это один из наиболее реалистичных вариантов. Есть еще трудные в плане получения визы США и Канада.

Но мы, говоря о статусе беженца, в большинстве случаев имеем в виду все-таки Европу.

Еще один универсальный совет: нужно понимать, что такое Дублинская конвенция, какой список стран она охватывает, как работает.

На самом деле человек крайне редко может выбрать страну для убежища. Он или едет в страну имеющейся визы, или он просит убежища в первой стране Дублинского соглашения по пути своего следования, если едет нелегально.

Еще один важный момент: после получения статуса беженца заявитель не может поехать не только в страну происхождения, но и в ту третью страну, из которой его забрали, если была процедура переселения. Например, если человек уехал из России в Украину, а оттуда был переселен в одну из стран ЕС.

— Что такое Дублинское соглашение?

— Так называемый регламент «Дублин-III», который регулирует миграцию на территории Шенгенской зоны и состоит в максимально быстром определении государства-члена, ответственного за рассмотрение ходатайства о предоставлении убежища, установлении разумных сроков для каждой фазы определения ответственного государства-члена и предотвращении злоупотреблений процедурами убежища в форме подачи нескольких заявлений.

В рамках этого регламента происходит сдерживание и перераспределение потоков беженцев. В соответствии с Конвенцией, которую подписали все страны Евросоюза, человек может претендовать на статус беженца только в стране, выдавшей ему визу, если он едет легально. Если, например, у человека шведская шенгенская виза, то он должен просить убежища в Швеции. Если он попросит его в другой стране Шенгена, его депортируют в Швецию.

Вот еще одна важная штука: например, есть такая страна — Греция, которая в данный момент представляет собой страну, абсолютно непригодную для получения в ней статуса беженца и не годится в качестве гаранта международной защиты, однако многие принимающие страны, в частности,Австрия, Финляндия, Франция, Италия, Нидерланды, Норвегия, Швеция,подписали временно действующий документ об отмене депортации по Дублинской конвенции заявителей с греческими визами.

Как и все политические решения, это — лишь временная мера, связанная с нестабильной и небезопасной обстановкой в Греции, и рассматривать такой вариант выезда с последующей легализацией можно только как запасной.

Иммигранты из Азии в греческом порту Пирей. Фото: Panayiotis Tzamaros / NurPhoto / AFP

— А если человек попал на территорию Евросоюза нелегально?

— Если, например, из России через Белоруссию человек нелегально попал в Литву, но решил в Литве убежища не просить, а ехать дальше, и попросить убежища в какой-то более соответствующей его желаниям стране, то в ходе «дорожного интервью» (первая беседа, которую назначают, когда человек вступает в процедуру соискания статуса беженца) будет установлено, что первая страна его маршрута — это Литва, и его отправят обратно в Литву.

— Какие нужно иметь документы, подтверждающие, что ты имеешь право претендовать на убежище?

— Для упрощения рабочих задач мы для себя и для потенциальных заявителей выделили три примерные группы документов.

Первая — документы, подтверждающие преследование. Это постановления о привлечении, обвинительные заключения, вызовы на следственные действия, протоколы обысков, допросов, материалы уголовного дела. Даже если это документы, подтверждающие, что человек проходит по делу в качестве свидетеля, в Финляндии, например, можно объяснить, что уже через месяц заявитель запросто может обнаружить себя в другом процессуальном статусе и быть подозреваемым.

Это могут быть решения судов по административным делам, протоколы задержаний, рапорта сотрудников правоохранительных органов, квитанции об уплате штрафов или постановления, обязывающие оплатить их. Также в эту группу документов могут входить списки, подобные списку экстремистов и террористов Росфинмониторинга, документы о признании каких-либо принадлежащих заявителю текстов, видеороликов, музыкальных произведений и другого экстремистскими материалами. Словом, это документы, условно говоря, ментовского, следственного и судебного происхождения.

Вторая группа документов — это свидетельства дискриминации и насилия. Это особенно касается заявителей — представителей ЛГБТ. Тут могут быть медицинские документы — зафиксированные побои, а также видео и фото с акций, где происходит насилие, свидетельства дискриминации на учебе, на работе, свидетельства о попытках органов опеки отнять детей.

Третья группа документов — подтверждение активистской деятельности и участия в протестном движении, сотрудничества с правозащитными организациями, волонтерская работа. То есть свидетельства того, что есть мотивы для преследования. Это и публикации в СМИ, и письма поддержки, и рекомендации от медийных персон, уважаемых и известных правозащитных организаций.

— Поговорим о конкретных странах. Например, Нидерланды. Все мы помним мрачную историю российского активиста Александра Долматова [3], просившего в этой стране убежища. Он получил отказ, его должны были депортировать в Россию, и он покончил с собой. То есть в Нидерланды лучше не ехать?

— Вот тут как раз возможность давать универсальные советы заканчивается, потому что для каждой конкретной категории лиц, претендующих на убежище, для каждого типа дела, есть более и менее подходящие страны.

Нидерланды — одна из не очень подходящих стран и для россиян, и вообще для беженцев. Дело Долматова очень ярко свидетельствует об определенной стратегии голландского миграционного ведомства. Первое его решение почти по 100% заявителей — это отказ. Это не касается только тех соискателей убежища, которые попадают туда по квоте — например, через Управление верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН).

Но квоты в большинстве случаев по понятным причинам касаются «гуманитарных беженцев» — людей из Сирии, Сомали, Афганистана и так далее. Не мандатным, не квотным беженцам я не рекомендую ехать в Голландию. Они стремятся дать отказ сразу, а потом, ссылаясь на всякие технические проблемы, нехватку персонала, занятность адвокатов, пропускают сроки апелляции, и человек подлежит депортации.

В тему: Пермский художник сбежал в Украину — пока в России не рухнет «путинскоий режим» (ВИДЕО) [4]

Акция протеста беженцев, которым отказали в убежище, в Гааге. Фото: Jaap Arriens / NurPhoto / AFP

Зато с соседней Бельгией дела обстоят несколько лучше. Да, это сложная страна в смысле получения визы. У этой страны сложная внутренняя структура — там есть французская часть, и есть фламандская часть, которые сильно отличаются друг от друга, в том числе и техническими аспектами процедуры. Но в Бельгии короткая процедура получения статуса, и миграционное ведомство действительно изучает дела в ходе решения вопроса о предоставлении статуса.

— А как обстоят дела в Северной Европе?

— Это страны с разными миграционными законодательствами, с разными политическими климатами внутри, с разными миграционными и интеграционными стратегиями, с разными отношениями с Россией.

Что касается Финляндии, то тут ситуация для россиян, просящих статус беженца по политическим мотивам, в принципе нормальная. Если у человека действительно есть веские основания просить убежище, есть подтвержденная история, то это вполне реально. В Финляндии хорошо понимают, что происходит в России. Это относительно нормальная, простая страна с точки зрения процедуры получения статуса, с точки зрения работы миграционной службы. В Финляндии есть другие проблемы, но они не касаются процедуры и принятия решения об убежище.

Швеция — тоже неплохая страна. Она тоже хорошо знакома с ситуацией в России. Также она хороша и для убежища для представителей ЛГБТ. У меня, правда, большие вопросы к социальной политике Швеции: я вижу серьезные противоречия между цифрами — теми показателями количества беженцев, которое они готовы принимать и озвучивают в начале каждого года, — и тем социальным обеспечением этих намерений, которое они готовы гарантировать. Тут одно явно не соответствует другому, это вызывает различные технические и бытовые проблемы, конфликтные ситуации, различные публичные жесты отчаяния, такие как, например, самосожжение и так далее.

Но в Швеции относительно несложно получить убежище, если на то, опять же, есть реальные причины. Там хорошо работает механизм установления фактов по миграционному делу; в том, что касается самых разных политических, социальных, экоактивистов, сотрудников НКО, журналистов, блогеров, — это вполне нормальная страна.

Норвегия — сложная. Я даже не уверена, что есть смысл о ней как-то слишком много говорить. Попасть туда практически невозможно, виз россиянам туда дают мало, беженцев она и в целом принимает мало. Например, Швеция приняла одних сирийцев в 2014 году 60 тысяч, а Норвегия приняла полторы.

При этом раньше была целая волна беженцев из России в Норвегию — это кавказская история, связанная с трагическими событиями обеих чеченских войн; подавляющее большинство в то время попадало в Норвегию нелегально.

Я думаю, что в будущем в Норвегии ситуация для российских политических беженцев изменится — в Норвегии хорошо понимают, что происходит в России, есть здравый смысл, вдумчивость, рациональность и воля к переменам. Я очень многого жду от этой страны в будущем.

— Самая крупная западноевропейская страна, о которой в России часто любят говорить как о стране для убежища, — это Германия. Что у нас с Германией?

— Это умеренно удачная страна для ЛГБТ — там уже есть какое-то количество положительных случаев предоставления убежища этой категории.

Но это неудачная страна для людей, которые просят убежища по политическим мотивам. Причин тут несколько.

Во-первых, Германия является лидером по числу обращений. Там не очень хорошо понимают, что происходит в России, не очень любят заниматься выяснением причин, по которым человек решил приехать, не сильно озабочены оценкой предоставленных доказательств и так далее. Плюс ко всему, нужно понимать, что Германия — это страна, в которых своих политзеков уже около 300 человек.

Акция против ужесточения порядка предоставления политического убежища. Берлин, апрель 2015 года. Фото: Markus Heine / NurPhoto / AFP

— Что это за политзеки?

— Это самые разные люди — анархисты, антифа, правые. Они сидят по итогам участия в массовых акциях, закончившихся столкновениями с полицией.

Поэтому отношение к людям, которых обвиняют, например, по статье 212 УК РФ («массовые беспорядки»), или 318 УК РФ («применение насилия в отношении полицейского»), или 319 УК РФ («оскорбление представителя власти) там будет как минимум подозрительным, и как максимум — негативным по определению: у них свои такие сидят.

— Имеет ли смысл пытать счастье в Британии и Франции?

— Великобритания имеет особую и весьма жесткую миграционную политику, особый режим въезда на свою территорию. Россиянам без стабильно хорошего дохода, без приличного счета и иных гарантий туда достаточно сложно попасть.

К тому же, это не самая дружественная страна для беженцев вообще — и объективно, если анализировать миграционную стратегию, и по духу, по внутренним установкам.

Что касается Франции — я всегда упоминаю Францию в паре с Италией. Обе эти страны сильно перенаселены беженцами, с точки зрения социальной политики это неблагополучные места. Туда имеет смысл ехать, если у тебя просто железные основания для получения статуса беженца, чтобы просто там жить, полагаясь на свои силы и средства, на самостоятельное решение всех бытовых вопросов — от быстрого трудоустройства до аренды приличного жилья (что крайне непросто для человека в обсуждаемом нами статусе), и ни на какое содействие государства особо не рассчитывая.

Подавляющее большинство людей попадает во Францию и Италию по воде. Это в основном Африка — Сомали, Ливия. И на фоне этого вала дел, безумного трагического фона, связанного со смертью как повседневностью, какие-то там россияне, которые прилетели и что-то рассказывают про репрессии, — это на грани комичного.

— Схожая история, наверное, и с Испанией?

— Да, в Испании тоже есть жуткая перенаселенность, к тому же там идет сейчас сокращение бюджетных расходов на миграционные центры. У нас есть человек, который вступил в процедуру в Испании. Он поначалу был поселен в хостел вместе с другими новоприбывшими. Затем, после первых формальных действий по вступлению в процедуру, соискателей переселяют в места длительного проживания.

И таким местом длительного проживания может запросто стать городская ночлежка для бездомных, которая представляет собой просто помещение с койками. Там можно переночевать, за твои вещи никто не несет никакой ответственности, а в шесть утра оттуда нужно уйти, потому что там можно только ночевать. Питаться людям могут предложить в бесплатных столовых для нищих — правда, кормят в этих столовых неплохо. Большинство людей стремятся попасть на проживание в центры в Мадриде или Барселоне, но мест не хватает, и за места приходится биться.

Но вместе с тем Испания — это место, в которое можно ехать представителям ЛГБТ. Там есть много государственных и негосударственных организаций, которые этой категорией заявителей действительно занимаются. После того, как в Испании был принят закон о равных браках, такие дела начали рассматривать с несколько иным вниманием и отношением. Формально процедура получения статуса такая же, но на деле к этим людям особое отношение.

При этом людям с ВИЧ, онкологией и другими серьезными заболеваниями, требующими постоянного наблюдения и терапии, я бы не советовала туда ехать: социалка не предполагает там должного в таких случаях медицинского обеспечения ни после, ни, тем более, до получения статуса.

Иммигранты из Африки в испанском городе Тарифе. Фото: Marcos Moreno / AFP

— Вернемся на восток. Каково положение дел в Центральной Европе — Польше, Чехии?

— Про Чехию я ничего не знаю. Я знаю лишь, что там работают очень сильные и серьезные правозащитные и гуманитарные организации, и прекрасные люди в них. И думаю, что мы не слышим про Чехию именно потому, что там все вопросы решаются нормально.

Что касается Польши, то если есть возможность туда не ехать — то не надо.

— То есть поляки — недружелюбные, правые ребята?

— Поляки — разные ребята, как и все остальные. Дело не в этом. В Польше нет никаких условий для проживания в ожидании получения статуса, там чудовищная коррупция, все деньги, которые выделяются на реформирование миграционной системы, на ремонты центров содержания мигрантов, на обеспечение хотя бы минимально приемлемых условий, — все это оседает в карманах чиновников разных уровней.

Вот совсем недавно люди присылали нам фото и видео из одного из польских лагерей, где они сейчас находятся. Условия там действительно ужасные. И речь не только об антисанитарии, питании и повседневном быте; речь уже о нетерпимости, перешедшей из вербальной стадии в стадию реального физического насилия.

— Мы неизбежно должны коснуться в нашем разговоре Украины. Для огромного количества российских политических активистов Украина является самой притягательной страной в плане эмиграции. Это обусловлено как их политическими пристрастиями, симпатиями к украинской революции (то есть, по большому счету, эмоциональным фактором), так и сравнительной легкостью попадания туда.

Ну то есть мы знаем, что для российских граждан мужского пола есть определенные препятствия — усиленная проверка на границе по линии погранслужбы и СБУ. Но при этом для поездки в Украину пока не нужна виза. Также многие считают благоприятным моментом отсутствие языкового барьера, воспринимают Украину как страну, похожую на Россию, только без Путина.

— Это безумно смешно. Действительно, многие всерьез верят, что всех, кто не любит Путина и поддерживает Украину, примут и дадут статусы беженца, гражданство, квартиру в Киеве и прочее. На самом деле за все время, которое прошло после революции, в Украине получил статус беженца один-единственный гражданин России — алтайский активист Андрей Тесленко с семьей. О нем есть подтвержденная информация.

— Но ведь при Ющенко ситуация в этой сфере была иная? В чем отличие Украины Ющенко от Украины Порошенко?

— При Ющенко статус давали всем, кто обратился. Я думаю, тут ситуация простая. Украинская власть всегда строилась на чистом популизме, это стиль, особенность, традиция. Если популизм Ющенко заключался в том, что «мы поддержим всех, кто против российской власти», то популизм Порошенко заключается в том, что «мы пошлем подальше всех, кто как-то связан с Россией». Сегодня по вполне понятным причинам массовый общественный запрос в Украине таков.

В тему: Гражданство Украины по упрощенной процедуре — для россиян, которые против войны [5]

Андрей Тесленко с семьей. Фото: Sarah Hurst / Facebook

Есть еще одна неожиданная страна, довольно благоприятная для беженца: это Аргентина. В нее не нужна виза, достаточно загранпаспорта. Там свободное пребывание в течении 90 дней, легко получить вид на жительство и достаточно легко получить статус беженца, особенно для ЛГБТ.

— В заключение поговорим о Прибалтике. Это три страны, они сами по себе довольно разные, и, надо полагать, разные они и в миграционном вопросе?

— Самая популярная прибалтийская страна для российской политэмиграции — это Литва. Это вообще одна из самых благоприятных, наряду со Швецией и Финляндией, стран для политических беженцев, там реально получить статус. Минус Литвы — там нет никакой социалки для беженцев, плюс достаточно высокая безработица и коррупция.

Что касается Латвии, то недавно латвийский парламент концептуально в первом чтении одобрил [6] новый закон о предоставлении убежища, который будет регулировать их права. Думаю, благодаря этому закону Латвия станет более благоприятной для беженцев страной и станет новым фактором распределения потока.

В Эстонии сложнее с русским языком, сложнее с интеграцией. Ситуация с социалкой и безработицей в целом сравнима с латвийской и литовской; в этой стране есть собственный отток населения.

Помимо получения самого статуса беженца, нужно задумываться об интеграции. Есть ряд стран, где интеграционные процессы очень сложны, и для получения гражданства там необходимо прожить не менее 10 лет, например, в тех же Латвии и Литве.

Есть страны, в которых есть социальное обеспечение беженца во время интеграционного периода — пособие в тех или иных пределах, субсидирование жилья, помощь в трудоустройстве, какие-то права на медицинское обслуживание, на учебу. Но есть страны, где ничего этого нет — человек получает статус и все. И ему нужно самому как-то найти жилье, работу, как-то выучить язык. В статусе беженца это все очень и очень непросто — в большинстве принимающих стран эта категория неизменно остается самой уязвимой и бесправной, несмотря на наличие полного пакета документов и прав, гарантированных конституцией и миграционным законодательством.

Например, в Финляндии интеграционный период длится как минимум три года, на протяжении которых человек получает пособие, в течение года с небольшим учит язык. После окончания учебного заведения человек продолжает получать обычное пособие по безработице, а также в определенных пределах может подрабатывать, получая сумму не выше определенной законом. Если появляется ребенок, то интеграционный период продлевается еще на три года.

—

Роман Попков, опубликовано на сайте Открытая Россия [7]

В тему: