За годы независимости количество украинских ученых сократилось втрое. Доктора и кандидаты наук, физики, биологи и медики массово выезжают за границу. О том, в каком состоянии оказалась украинская наука.

Как свидетельствует статистика, больше всего украинских «светлых голов» работают в США, России и Германии.

Те, кто не поехал заниматься исследованиями в другие страны, пытаются найти финансирование для проведения своих опытов в Украине. Это удается не многим, ведь здесь почти не осталось научных лабораторий, а главное — нет запроса на результаты их исследований.

«Мой университет имеет мало возможностей для коммерческой деятельности, а потому нет возможности внедрять свои разработки», — говорит ученый Юрий Халавка.

Юрий выбрал один из немногих доступных в Украине способов заниматься настоящей наукой. Он преподает на химфаке Черновицкого национального университета, а параллельно проводит исследования, получая финансирование от международных организаций.

«Процесс заказа от частных фирм и до дальнейшего внедрения ими сейчас практически не действует из-за того, что у них нет желания тратить на науку какие-либо средства. По статистике очень мизерное количество фирм занимается разработками, а еще меньше — делегирует их сторонним организациям», — описывает Юрий печальные реалии.

Впрочем, Халавка продолжает болеть за украинскую науку, а для лучшей коммуникации исследователей основал сообщество «Украинские ученые в мире».

На этот раз мы связались с несколькими учеными, которые много лет живут и работают за пределами Украины. Все они делают свои исследования в разных странах мира и являются успешными в своих отраслях.

В Украине эти люди вынуждены были буквально выживать в условиях развалившихся НИИ, отсутствия необходимых лабораторий и реактивов, а также элементарного понимания, нужны ли их исследования государству или бизнесу.

Мы спросили у ученых, видят ли они перспективу в Украине, и что должно измениться, чтобы они вернулись и осуществляли свои исследования здесь.

Ответы получились эмоциональными и откровенно пессимистическими. В них ощущались разочарование и обида людей на то, что их таланты и способности не оценили в собственной стране. Впрочем, ученые продолжают верить в украинский научный потенциал и предлагают конкретные шаги для его раскрытия.

Состояние украинской науки. Инфографика издания «Тексти» [2]

Вопрос возвращения украинских ученых уже неактуален. Надо думать, быть ли науке в Украине вообще

Руслана Радчук, 41 год, научный сотрудник отдела молекулярной генетики, Институт генетики культурных растений, Гатерслебене, Германия. Занимается генетическими механизмами, которые регулируют развитие семян у культурных растений. Уехала в Германию в 1996 году вместе с мужем, который тоже является специалистом в этой области.

«Когда я была в Украине, то думала, что трудности — это отсутствие финансов, оборудования, реактивов. На самом деле, главные трудности я уже поняла позже. В той области, где я работала, главной проблемой было отсутствие научных целей и идей», — так госпожа Руслана характеризует проблемы украинской науки.

Ученый признается, что решение уехать из Украины было несложным и выглядело как спасение.

«90-е годы были очень трудными для ученых и не только. Приходилось работать одновременно в разных учреждениях, чтобы хоть как-то прокормить семью. У нас только родился сын, и ситуация без жилья и доходов стала совсем невыносимой. Она выглядела бесперспективной. Я оставалась дома по уходу за младенцем, муж пытался делать диссертационную работу», — говорит она.

Исследователь добавляет, что не может похвастаться весомыми научными достижениями за период работы в Украине.

«Наша отрасль научных исследований достаточно финансовоемка, требует реактивов и оборудования для проведения экспериментов. Шансов сделать приличную научную работу фактически не было, поэтому ни о каких достижениях речи не шло. Вместо этого в Германии мы попали в нормальную научную среду, где проводим свои фундаментальные исследования», — говорит Руслана.

Сейчас она оставила мечты вернуться в Украину. «Если и были такие планы, они остались в прошлом».

— Какова основная разница научной среды в Украине и за рубежом?

— В Европе наука — значительно динамичнее, очень конкурентная, часто меняются приоритеты, к работе привлекаются специалисты со всего мира.

Работа ученого финансируется преимущественно кратковременными грантами, за которые нужно бороться и постоянно доказывать свою компетентность. Большинство ученых редко задерживаются на одном месте дольше пяти лет.

Украинская наука в сравнению будто бы менее гибкая, со стабильно с очень низким, но гарантированным финансированием, общий уровень подготовки специалистов низкий.

Хотя, думаю, и в Украине есть оазисы высокого уровня исследований.

— Что должно измениться в украинской науке, чтобы вы проводили свои исследования здесь?

— Современная наука не знает границ. Происходит интенсивный обмен научной информацией, формируются крупные межнациональные консорциумы для проведения совместных исследований. Я вполне представляю, что смогу сменить Германию на любую другую страну, которая предложит соответствующие условия.

Ответ на ваш вопрос должна дать сама украинская наука. А именно — сформулировать прежде всего, что сама наука ожидает от возвращения ученых и только ли украинских. Уже потом — искать пути, которыми она собирается решать эти вопросы.

Я не совсем понимаю, есть ли вообще сегодня потребность возвращать украинских ученых домой, если это та ситуация, которую нужно сдвинуть с места. На мой взгляд, это вопрос вчерашнего дня.

Сейчас более актуален вопрос — должна ли быть наука вообще. Если да, то вопрос, кто в ней будет работать — украинские ученые, которые вернутся, или новая смена, русские, индусы или китайцы, не имеет значения. Для науки важна не национальность, а компетентность, научные достижения и прогресс.

— Есть ли, по вашему мнению, перспектива качественных изменений в украинской науке?

— Я довольно давно уехала из Украины, чтобы объективно судить о динамике изменений. За последние 15 лет не слышала ни об одном научном прорыве в украинской биологической отрасли. Таким образом, изменения, если таковые есть, не очень оптимистичны.

В тему: Максим Стриха — о глобальном: образовании, науке и особенностях перевода [3]

Для того, чтобы в украинской науке хоть что-то изменилось, нужны или огромные усилия, или маловероятное стечение обстоятельств

Сергей Силантьев. 36 лет, кандидат биологических наук. Занимается нейрофизиологией и нейрофармакологии в Institute of Neurology, Лондон. Из Украины уехал в начале 2003 года. Сначала работал на Тайване, затем в Австралии, затем — в Великобритании.

«Сразу после защиты диссертации передо мной встала знакомая тысячам ученых экс-СССР [4] проблема. Хотя на самом деле она возникает не обязательно после обретения кандидатской степени, а задолго до этого. И каждый так или иначе ее должен решать», — рассказывает Сергей.

«Итак, сначала каждый отвечает себе на вопрос: хочешь ли ты заниматься наукой? Именно наукой, а не пусканием пыли в глаза и просиживанием брюк в полуразрушенном институте? Если нет — то ты счастливый человек, ведь можешь все это выбросить из головы и заняться гораздо более полезными для собственного быта вещами», — добавляет он.

По словам Сергея, если же украинский ученый решил все-таки оставаться в профессии, то у него остается всего несколько вариантов.

«Первый — заниматься наукой как хобби. Но это возможно для гуманитарных дисциплин, но никак не для естественных на современном уровне развития. Второй — попасть в научныеы групп внутри Украины, которые имеют хоть какие-то деньги, и при этом все-таки делают науку, а не просто пилят правительственные гранты. Как ни странно, такие и в нашей стране есть, но попасть туда непросто, особенно из провинциальных вузов. Мне так и не удалось, несмотря на неоднократные попытки. И тогда остается третий вариант: ехать за границу. Что я, методом исключения, и выбрал», — говорит ученый.

«Впрочем, у меня был и облегчающий фактор: основным источником моих доходов на момент выезда за границу была работа грузчиком на железнодорожной станции (при этом уже тогда Сергей был кандидатом наук — УП), а такое покидать нетрудно :)», - добавляет он.

На вопрос, думает ли он возвращаться назад, Сергей отвечает: «Хотел бы, но сейчас для этого нет условий».

— Какова основная разница научной среды в Украине и за рубежом?

— Если выразиться афористично, то в Европе наука функционирует в цикле «деньги — исследования — открытие — публикации — деньги», а у нас «деньги — отчеты — деньги». В Украине лишние элементы цикла исключены, поэтому сам цикл намного более устойчив, а отклонения от него носят чисто случайный характер.

Буду откровенен: одна из самых больших проблем нашей научной среды — узкий кругозор, и, как следствие, вполне искреннее преувеличение достижений своих и коллег. Но когда поработаешь в лабораториях действительно мирового уровня, подавляющее большинство «успехов», полученных дома, вызывает горький смех, а еще некоторая часть — стыд.

— Что должно измениться в украинской науке, чтобы вы проводили свои исследования здесь?

— В ней должны кардинально измениться структура подчиненности и распределения средств. Обращаю внимание: не количество средств, а именно структура их распределения. Поскольку при существующей постсоветской научной иерархии любое количество денег провалится, как в черную дыру, без малейших научных достижений.

Хорошим примером в этом плане является российский проект «Сколково» [5]. То есть, в случае Украины, России и других постсоветских государств мы имеем классический опыт с контролем, что доказывает: имеющаяся научная система не дает практически никаких результатов что при наличии больших денег, что при наличии малых, что при полном их отсутствии.

В тему: Азаров поищет инновации для Украины в российским Сколково [6]

К сожалению, у нас до сих пор реализуется инерционный сценарий разложения советской научной системы. Что может закончиться или быстрым крахом (если начать реформировать его, приводя к советским образцам) или медленным (если ничего не делать).

Судя по всему, нынешняя власть настроена на медленный сценарий или из ностальгических соображений, то ли банальной лени. Лично я не могу сказать, какой из этих двух сценариев лучше или хуже. Но очевидно, что в современную производительную научную систему наша структура эволюционным путем преобразована быть не может.

Поэтому, приезжая в Украину для чтения лекций, я сразу говорю студентам: если кто-то из вас, несмотря ни на что, хочет заниматься наукой, то делать это нужно за западной границей.

Став учеными действительно мирового уровня там, вы сможете сотрудничать с кем захотите в Украине (как это стараюсь делать я), и есть шанс при изменении ситуации вернуться и полностью работать здесь. Если, конечно, тогда еще этого будете желать.

— Есть ли, по вашему мнению, перспектива качественных изменений в украинской науке?

— Несмотря на все, мысли «здесь ничего не получится» у меня нет до сих пор. Все может получиться, только для этого нужны или огромные усилия, или маловероятное стечение обстоятельств. Но иногда и то, и другое случается.

Прежде всего, нужно изменить организационную структуру науки в государстве. Желательно осуществить перестройку по англосаксонскому образцу, поскольку он исторически показал наибольшую эффективность.

Если для начала: система распределения средств по рейтингу публикаций, при распределении зачисляются публикации только в англоязычных (это обязательно) реферируемых журналах, входящих в международные рейтинги (Thomson Reuters и подобных); грантовые комиссии состоят полностью из зарубежных ученых; НАНУ и Миннауки на распределение средств влияния не имеют.

Это только начало, но уже одно это может дать огромный толчок для тех институтов и лабораторий, которые еще что-то из себя представляют по сравнению с мировым уровнем.

Потому что, при отсечении бесперспективных потребителей финансирования, денег начнет хватать на вполне серьезные работы: бюджет НАНУ сейчас не так уж и мал, вполне возможно финансировать на приличном европейском уровне 2-3 исследовательских института.

Разумеется, переход к такой системе без коренной перестройки государственного строя невозможен, ибо невозможно сделать чистую от коррупции и кумовства отрасль в государстве, где все только и может работать благодаря коррупции и кумовству.

Итак, или революция (настоящая, а не Оранжевая), или и в дальнейшем будем иметь академиков с индесом научного цитирования 0.0, как у господ Литвина, Гееца и Данилишина.

В тему: Канадские врачи: нашим профессорам до их «участковых» — как до Торонто ползком [7]

Ученые могут быть полезны собственному народу, но для этого нужна политическая воля и изменение «правил игры»

Вячеслав Хаврусь, кандидат химических наук, 41 год. С 2008 года постоянно живет в Германии, «с удовольствием работая» в Институте исследований твердого состояния и материалов им. Лейбница в Дрездене.

Хаврусь разрабатывает методы синтеза композитных материалов на основе углеродных наноструктур для дальнейших применений в области энергосбережения, в биомедицине и как новых материалов с нужными свойствами.

Вячеслав рассказывает, что в Украине его ничего не держало, поэтому он и решился на эмиграцию.

«Большую часть своей жизни я прожил в общежитии с условиями» койко-место в комнате на 3 человека с удобствами в конце коридора". Это еще как-то можно было бы терпеть, если бы была возможность прилично работать в науке с современным оборудованием и были бы шансы для сотрудничества с иностранными коллегами и участие в международных научных проектах«, — говорит Хаврусь.

По его словам, оборудование НАНУ — технически и морально устарело, так как работает с советских времен. Да и к нему трудно получить доступ, иногда нужно ждать недели и месяцы.

В тему: Из Украины выезжают образованные люди, а их место занимают неквалифицированные азиаты [8]

«Работая в химической лаборатории, ты лично должен думать о том, как приобрести необходимые реактивы, запрещенные „положением о прекурсорах“, или как втащить на себе на второй этаж по лестнице при сломанном лифте 80-кг баллон со сжатым газом, или лично отремонтировать электрическую проводку, так как, видите ли, электрика днем ​​с огнем не найдешь, ибо „у него маленькая зарплата“. Где здесь время для творчества?», — возмущается Вячеслав.

«Сильно уменьшала желание оставаться бюрократия и „бумаготворчество“ в НАНУ. Для поступления или расходования каждой копейки нужно списать кипы бумаги, хотя в действительности это нужно не для науки, а для прикрытия чиновников. Все это вместо научных исследований, на которые оставалось очень мало времени» , - говорит он.

На волне эйфории после оранжевой революции Хаврусь с коллегами пробовали что-то изменить: писали концепции развития научной сферы и обращение чиновникам. Однако они были проигнорированы как на уровне НАНУ, так и тогдашним премьером Юлией Тимошенко.

«Стало понятно, что надо ехать, если не хочешь прожить бесцельно до пенсии написанием никому не нужных бумаг и выбивая разрешения на приобретение самых необходимых в работе вещей», — говорит Вячеслав.

В тему: 14% населения Украины работает за пределами страны — эксперт [9]

На вопрос, думает ли он когда-нибудь вернуться в Украину, Хаврусь отвечает:

«Очень хотелось бы жить в своей стране рядом с друзьями и родными, но это возможно только, если забыть о своем желании заниматься настоящей наукой на приличном уровне. Если придется возвращаться, то это будет вынужденный шаг из-за болезни или немощности кого-то из близких в Украине, требующих моего личного присутствия в течение длительного времени. Понятно, что после этого вернуться обратно будет почти невозможно».

— Какова основная разница научной среды в Украине и за рубежом?

— В Европе значительно меньшее количество «туфты», дружеская атмосфера, все работают коллегиально над решением поставленных задач в равных условиях.

Сразу после приезда в Германию мне было дико встретить где-то в столовой директора Института, с которым запросто за столом во время обеда можно было обсудить научные и не только проблемы.

В отличие от Украины, нет тщеславия или превосходства со стороны руководства или клерков, потому что из-за конфликтов и неэффективности работы реальна угроза расформирования соответствующей структуры.

— Что должно измениться в украинской науке, чтобы вы проводили свои исследования здесь?

— Должна заработать процедура отбора, поддержки и продвижения наиболее успешных студентов, аспирантов и ученых на основе четко установленных и прозрачных критериев с тем, чтобы они часть времени могли достойно жить и работать в Украине.

Какая польза Украине с того, что после окончания школы с золотой медалью и НТТУ КПИ с красным дипломом я работаю за границей?

Имею публикации в солидных иностранных журналах и индекс Хирша выше, чем у значительной части директоров образовательных и исследовательских учреждений Украины? Хотя их никем не ограниченные зарплаты и блага часто и не снились моим начальникам в Германии. Где тут справедливость? Куда возвращаться?

Ключевая вещь, которую нужно изменить, чтобы сдвинуть ситуацию с места — это сделать отбор, поддержку и продвижение наиболее успешных кадров на основе признанных в мире критериев с привлечением их к принятию решений.

Уже давно известно, что иметь в Украине диплом о высшем образовании, быть кандидатом / доктором наук или даже профессором недостаточно, чтобы быть качественным специалистом или эффективным в науке. Плюс развитие связи «наука — решение потребностей украинской промышленности и общества» для дополнительного финансирования научных исследований.

К счастью, прошли те времена, когда наука существовала преимущественно для поддержки военно-промышленного комплекса. Давно пора направить интеллект на более полезные обществу вещи на взаимовыгодной основе.

Мне, например, непонятно, почему в Украине до сих пор ученым не ставилась задача эффективного решения проблемы с давно забытым в Европе колорадским жуком? Где научные решения для построения энергоэффективного жилья и сокращения энергопотребления в быту и на производстве?

Где вклад ученых в обучение заинтересованных, включая создание научно-популярных журналов, передач и проведение ярких просветительских акций?

Существует множество вещей, где ученые могли бы быть полезными собственному народу, но для этого нужна политическая воля и изменение «правил игры» как в науке, так и в организации системы собственности на землю и средства производства на основе опыта успешных стран.

Лучшие ученые должны стать интеллектуальным локомотивом таких изменений, знакомясь с этим опытом и предлагая решения для украинских реалий.

— Есть ли, по вашему мнению, перспектива качественных изменений в украинской науке?

— Перспектив я не вижу, только проедание созданного ранее, упадок и деградация страны. Какая может быть перспектива у страны, где постоянно рапортуют про «подальше покращення» без признанных в мире научных результатов?

Какая может быть перспектива, если большинство выпускников школ Украины идут «учиться» в вузы, где не дают знаний, а лишь выдают дипломы после высиживания оговоренного времени и внесения определенной суммы на обучение?

Это уже не говоря о коррупционных способах получения «корочек». Была бы возможной ситуация в нормальной стране с нормальными научными структурами и экспертами, когда проходимец Слюсарчук [10] одурачил двух президентов Украины и их многочисленную свиту?

В тему: Как стать «проФФесором» в Украине [11]

Это и наказание, которое ежедневно нужно нести всем гражданам Украины в виде безнадежности и низкого качества жизни.

PS: Журналисты  издания «Украинско правда. Жизнь» в течение недели пыталась связаться с чиновниками Минобразования и науки для комментариев по печальной статистики «утечки мозгов» за границу, однако ответа до сих пор не получили.

В просьбе об интервью с президентом Национальной академии наук Борисом Патоном им отказали.

Галина Тытыш, Анна Григораш; опубликовано в издании «Украинская правда. Жизнь» [12]

Перевод: «Аргумент» [13]

---

В тему:

• Украинские ученые покидают Украину и эмигрируют в США, Россию и Германию [14]
• Через 10-15 лет украинская наука умрет естественным путем — Максим Стриха [15]
• Азаров пообещал, что Украина поработает в «Сколково» [16]
• За мракобесие в науке — Шевченковскую премию?! [17]
• Профаны во власти убивают украинскую науку [18]