Проституция в Минске - при царях и при большевиках

1.00

Нет

Дореволюционный Минск был тихим и уютным губернским центром, жители которого рассматривали проституцию, как один из видов предпринимательской деятельности. Она существовала на абсолютно законных основаниях. В 1891 году городская дума приняла постановление «О санитарном надзоре за проституцией».

Все заведения были учтены, зарегистрированы, платили налоги и функционировали в рамках строгих правил, делая определенные отчисления на полицейское и санитарное обеспечение, пишет издание FreeSmi.by [2]. В своем исследовании доктор исторических наук З.Шибеко пишет, что в 1912 году в городе существовало 12 публичных домов, в которых трудились 223 «сотрудницы», и 3 дома свиданий.

В те годы никто тему моральности «свободной любви» не поднимал, а о проституции, как социальном явлении, упоминали лишь вскользь, наравне с другими бытовыми вопросами. Единственной заботой властей в этом направлении было поддержание высокой культуры обслуживания и сокращение издержек. За этим следил специальный комитет, который размещался в Татарском переулке на задворках современного кинотеатра «Москва». Каждая из работающих девушек имела специальный паспорт, как бы сейчас сказали «санитарную книжку», в которой отмечались результаты еженедельных медосмотров.

На эту тему: Проституция сквозь призму искусства: от античных богинь до парижских куртизанок [3]

Тихая жизнь губернских обывателей начала кардинально меняться с началом Первой мировой войны. Городское население стало резко расти и качественно меняться. Появилось достаточно большое количество людей с шальными деньгами, прожигающими жизнь без остатка, как в ее последний день, а также солдат и офицеров, отправляющихся на фронт, с похожим настроением.

В годы Первой мировой войны

В августе 1914 года через Минск — крупный транспортный узел — двинулись в сторону фронта тысячи военных. В мгновение ока он стал городом «золотых эполет», на блеск которых со всех сторон слетелись «ночные бабочки», причем даже из Украины и Польши. Еще недавно тихий и приличный губернский центр неожиданно превратился в столицу разврата.

Фото: planetabelarus.by

На эту тему: Секс в СССР: воспоминания ровесников Октября [4]

По различным оценкам, осенью 1914 года «древнейшим ремеслом» в Минске занималось около двух тысяч женщин. Самый крупный эпицентр находился в районе Татарского и Раковского предместий, а наибольшее количество домов терпимости располагалось на Ново-Красной улице (сегодня Максима Танка).

Название напрямую ассоциировалось с профессиональной деятельностью новых жительниц старых деревянных домов под красными фонарями, которые по вечерам обязательно зажигали, чтобы было «как в Европе». Однако в отличие от Амстердама и прочих западных городов, окна не освещались подобно магазинным витринам, а наоборот, завешивались плотными шторами, а на ночь закрывались ставными.

Еще одним, если так можно выразиться, «историческим» центром продажной любви была Ляховка — район современных улиц Октябрьской и Ульяновской. Кстати, последняя из них в описываемый временной период имела недвусмысленное название «Веселая». До наших дней на ней сохранились пять разноцветных двухэтажных зданий, в которых гетеры принимали полковых офицеров из частей, расквартированных в непосредственной близости от «центра услуг» — на улице Кошарской (Красноармейской). После Великой Отечественной войны эти дома хотели надстроить, но министр госбезопасности БССР [5] Лаврентий Цанава [6] не позволил. На соседнем холме он собирался возвести резиденцию, из окон которой должен был открываться живописная панорама окрестностей.

Если в начале войны взаимоотношения жриц любви с клиентами существовали в рамках строгих правил и ограничений, то с течением времени уровень сервиса в местных притонах резко упал. В первой половине 1916 года врачебный инспектор Уварцов докладывал в военно-санитарную комиссию, что минские дома терпимости превратились в приюты «темных» личностей с продажей водки и поборами с посетителей. Город буквально кишит проститутками, и вряд ли в Российской империи еще найдется такое место, которое в этом отношении могло бы конкурировать с Минском. «Прогрессируют венерические заболевания, кабинеты врачей переполнены», — констатировал чиновник.

Пожалуй, самым известным «злачным местом» был клуб-ресторан «Аквариум», который находился на современной Октябрьской площади примерно на том клочке земли, где еще недавно стоял музей истории Великой Отечественной войны. Кроме традиционных утех, здесь предлагали совершенно новое развлечение — просмотр живых фотографий на первом американском праксиноскопе – прадедушке мультипликации.

В «Аквариуме» и других престижных заведениях подавали модное в Европе «кокаиновое вино» и настойку опиума — так сказать, в медицинских целях. Но самым ходовым товаром был местный спирт «Раковщикъ», который, согласно рекламе того времени, действовал сильнее морфия.

Фото: planetabelarus.by

На карте современного Минска мест, где столетие назад порхали «ночные бабочки», почти не сохранилось — разве что считать таким восстановленный отель «Европа». Остались в далеком прошлом сияющие огни гостиницы «Одесса» с шикарным рестораном «Медведь». Забыт «Старый Берлин» и «Ново-Московская», «Вена» и «Рояль».

На эту тему: Проституция в Германии: дас ист фантастиш! [7]

И все же местные краеведы считают, что здание одного из вероятных дореволюционных притонов сохранилось на улице Мясникова. Согласно легенде, когда в августе 1920 года проституцию в Минске «окончательно и бесповоротно» запретили, то в трехэтажном здании из красного кирпича фонари «революционного цвета» заменили на такие же знамена. Сегодня в этом доме находится факультет журналистики БГУ.

Бордель закрыт – все на фронт

Фото: planetabelarus.by

Накануне Октябрьского переворота в революционном Петрограде «Минская жизнь» писала: «На собрании ответственных работников городской милиции, на котором председательствовал исполняющий дела начальника И.Р.Гамбург, постановили: публичным домам специальной охраны не давать. Предложить владельцам обеспечить порядок собственными силами. Исходя из того, что большинство посетителей составляют солдаты, обратиться с просьбой к коменданту гарнизона о назначении воинских патрулей в ночное время в данном районе».

Наступил февраль 1918 года. Страна жила на революционном подъеме, грезила построением нового бесклассового общества, но ситуацию со свободной любовью держали под неусыпным контролем. Приводим выдержки из пламенной статьи «Проституция», опубликованной в большевистской газете «Звезда»:

«На территории 5-й части (северо-западнее Немиги) города Минска до революции находилось девять домов терпимости, которые в настоящее время закрыты. Однако, число подпольных заведений выросло в пять раз. Появились, так называемые «хозяйки», которые эксплуатируют труд проституток, платя им половину положенного месячного заработка, а остальное отбирают за «рабочее место», кров и еду. Картины самые ужасные. Грязь невероятная. Положение женщин скверное. Многие не имеют нижнего белья. Они готовы бросить свое постыдное занятие, если получат работу. Основные посетители — красноармейцы.

Ужаснее всего, что милиция все видит. Знает, но не принимает никаких мер. В одном здании с Комиссариатом работают три проститутки, что вообще выходит за рамки здравого смысла».

«Комиссар милиции тов.Лоханич, энергичный и честный коммунист [8] заявляет, что бессилен что-либо сделать без помощи других заинтересованных организаций и ведомств. Единственное, на что хватает его возможностей, это следить за чистотой и осуществлять профилактику преступности. Глядя на этого сильного и честного товарища, его становиться искренне жаль. Рабоче-крестьянская власть не позволит процветать проституции. Она примет неотложные меры к ее искоренению».

Написано ярко и убедительно, но времени для решительного наступления на проституцию большевикам немного не хватило, поскольку в 1919 году город заняли польские интервенты. Как утверждают историки, газету «Минский курьер» в те годы полностью контролировал Разведывательный отдел польского Генерального штаба. Публицистика имела характерную направленность: каждый номер должен был содержать «смачный плевок» плевок в сторону москалей и большевиков.

В частности, 27 сентября печатается заметка, посвященная «Распространение венерических заболеваний»:

«В Минске колоссальный рост числа венерических заболеваний. При большевиках принудительные медицинские осмотры проституток и их регистрация не проводилась, что создало условие для развития нелегальной сферы услуг. Отсюда и корни проблемы. В настоящее время контроль возобновлен, а Отдел здравоохранения открыл госпиталь для жриц любви на 200 коек».

Заметьте, что при царизме в городской управе состояло на учете полтора десятка борделей, а профильный больничный фонд составлял всего 27 кроватей. Если оттолкнуться от этих цифр и вывести пропорцию, то получится весьма неожиданная картина: в 1919 году население белорусской столицы составляло 150 тысяч человек, на которых приходилось свыше сотни домов терпимости и порядка двух тысяч легальных проституток.

В июле 1920 года Красная Армия [9] выбила из Минска польские части генерала Станислава Шептицкого. Власть в городе перешла к Военно-революционному комитету, который возглавил Александр Червяков. Наступление Советов на Западном фронте нарастало. Минск стал своеобразной отправной точкой, с которой начинался поход за победой мировой революции. Ежедневно через белорусскую столицу проходили десятки тысяч красноармейцев, повсеместно звучали слова буденовского марша «Мы — красная кавалерия», в припеве которого находились призывы «Даешь Варшаву и Берлин!».

Губернский Минск после разоренной России виделся солдатам западным, сытым и буржуазным. Им казалось, что он отдан на «разграбление» победителям, которое выражалось в настоящей осаде публичных домов — зарегистрированных и тайных. Местная милиции сдержать наступление на «веселые кварталы» была не в силах. Весь штат губернского управления вместе с начальником Григорием Гудзенко и курьером Мордухаем Люберштейном составлял всего 47 человек. Они занимали здание дома 14 на улице Преображенской (Интернациональной), который сегодня находится напротив старого здания Центрального РУВД.

Великая «асексуальная» революция

Фото: minsk-old-new.com

Исходя из сложившейся ситуации, городские власти пошли на экстраординарные меры — 9 августа 1920 года вышло постановление о задержании владельцев минских публичных домов и запрете их деятельности. Так свершилась великая Августовская «асексуальная» революция, о необходимости которой неоднократно говорили белорусские большевики.

Постановление издали, но механизм его исполнения предварительно не разработали. Вся «инфраструктура» осталась на прежних местах, включая здания с населением, администрацию и обслуживающий персонал. Конечно, можно было выгнать «представительниц сферы интимных услуг» на улицу, а двери в домах заколотить. А куда их расселить и трудоустроить, если они до этого работали там, где жили? Более того, неизвестен был и истинный масштаб проблемы. Примерно через неделю, прошедшей после выхода распоряжения, заместитель начальника милиции Василий Порецкий приказал в двухдневный срок составить списки зарегистрированных и незарегистрированных проституток с фамилиями, адресами и другими установочными данными.

Рапорт сотрудника угрозыска Рувима Онефатера (служил в полиции при поляках) был написан на нескольких разграфленных страницах. Читатель имеет уникальную возможность увидеть Минск образца 1920 года по именам, указанным в списке: Маруся, Роза, Рая, Анна, Леокадия, Этка, Хая-Роха, Прасковья, Хана, Вера, Александра, Клементина, Феодосия, Фаня, Ида и так далее. Полный интернационал. Возраст контингента – 17…36 лет с преобладанием диапазона 22…26.

Графа «Состояние здоровья» содержит пометки типа «бол. сиф.» или «2 раза бол. гонор.». Добыть информацию такого рода опытному сыщику Онефатеру труда не составило – достаточно было изучить учетные карточки профессионалок. Они не имели другого жилья, кроме «стационаров» в районе улиц Замковой и Новозамковой (нынешние задворки гостиницы «Юбилейная»). Иногородние лица, находившиеся в Минске «на гастролях», в графе «Местожительство» указывали отели «Вена», «Метрополь» или «Пассаж».

В те дни специальная Комиссия по борьбе с дезертирами трудового фронта занималась отправкой «тунеядцев» на строительство укреплений. В ней работали неглупые люди, понимавшие, что направлять подобный контингент на рытье окопов категорически нельзя, поскольку они моментально разложат дисциплину всего укрепрайона и ближайших окрестностей.

По иронии судьбы 17 августа красные части Западного фронта попали в катастрофу под Варшавой. В ходе кровопролитного сражения, по самым заниженным оценкам, 25 тысяч красноармейцев погибли, примерно 60 тысяч были пленены. Зато в Минске большевики захватили 75 проституток.

Как жить дальше

В революционном Петрограде нарком госпризрения Александра Коллонтай [10] согнала профессиональных жриц любви в специальный воспитательно-исправительный дом, в котором они сходили с ума от безделья. В Минске таковой не нашлось, поэтому «бывшим» пришлось самим искать способы дальнейшего выживания. Они довольно быстро сообразили, что в условиях новой власти наиболее удобным, доступным и простым способом социальной легализации является получение статуса замужних домохозяек.

На эту тему: Голубая ленточка и просверленные мозги: макаренковская коммуна в цифрах [11]

Уже в десятых числах августа была зафиксирована массовая «скупка» мужей, поскольку на заре Советской власти браки регистрировались мгновенно. Когда уловку наконец-то раскусили, ситуация вышла из-под контроля.

В своем рапорте за 20-е число начальник городской милиции докладывал: «Добропорядочные граждане и красноармейцы массово ходатайствуют об освобождении знакомых, с которыми состоят в гражданском браке. Гарантий, что заявители не являются их эксплуататорами, нет. Вполне вероятно, что они принуждают своих жен к тайному занятию проституцией. В связи с изложенным, полагаю зарегистрированных проституток не освобождать даже при наличии поручителей. Прошу указать, как поступать с содержательницами публичных домов и экономками».

Примечательно вот что. Получается, что примерно месяц после восстановления власти Советов в Минске городские службы проводили регистрацию проституток, в результате которой делали соответствующие отметки в профессиональном удостоверении. Другими словами, в нашей послереволюционной истории было время, когда «свободная любовь» не запрещалась.

—

Источник: FreeSmi.by [2]

На эту тему: