«Революция роз» сегодня: что осталось после ухода Саакашвили

1.00

Нет

Через десять лет после «Рефолюции роз» Грузию покинул новый, «революционный» президент — Михаил Саакашвили, к власти в стране пришли его противники. Тогда многие опасались, что достижения реформ не удастся сохранить. Оправдались ли эти опасения и что сегодня думают грузины о Саакашвили и его реформах через два года после его отставки.

... 12 лет назад, 23 ноября 2003 года, после массовых протестов и успешного штурма парламента, президент Грузии Эдуард Шеварнадзе [2] бежал из страны, а Верховный суд отменил фальсифицированные результаты парламентских выборов. С этого дня начинается новый этап в жизни Грузии, в ходе которого были проведены масштабные политические и экономические реформы (многие из них теперь пытаются повторить и в Украине, где на днях отмечали вторую годовщину Евромайдана). Через десять лет после «Рефолюции роз» Грузию покинул новый, «революционный» президент — Михаил Саакашвили [3], к власти в стране пришли его противники. Тогда многие опасались, что достижения реформ не удастся сохранить. Дмитрий Окрест навестил Грузию, чтобы узнать, оправдались ли эти опасения и что сегодня думают грузины о Саакашвили и его реформах.

Реформа полиции

Реформа полиции [4] стала первой и, как многие считают, наиболее успешной реформой в Грузии. Все полицейские были выведены за штат, а ГАИ упразднена вовсе. Был создан полицейский патруль американского типа. Если в 2003 году уровень доверия полиции по разным оценкам составлял от 5% до 10%, то уже через несколько лет превысил 70%, а к 2011 году составил рекордные 87%, согласно опросу, проведенному IRI. После ухода Саакашвили, был арестован и осужден по целому ряду статей глава МВД Вано Мерабишвили [5], один из организаторов реформы. Сегодня уровень доверия к полиции по-прежнему высокий, но ниже, чем несколько лет назад — 65%.

Гела Васадзе, политолог, экс-мэр Батуми:

Сегодня МВД и госбезопасность разделены — мол, устранили суперминистерство. Я не знаю, насколько это правильно. Грузия — маленькая страна, и для эффективности институтов нужна централизация, сейчас же стоит проблема координации. Разделение ради контроля общества — это не лучший выход. Можно создать десять ведомств, и все будут бесконтрольны. Уверен, что контроль достигается другими механизмами — открытостью, свободными СМИ, омбудсменами, НПО.

Институты, конечно, сохранись, но кадры серьезно поменялись. Например, вернулись полицейские, что были еще при президенте Эдуарде Шевернадзе. Их в свое время вычистили реформой, теперь пошел обратный процесс — произвели замены наверху, поменялись начальники городских отделов. Определенно существует недоверие между старыми и новыми сотрудниками. Начальники прекрасно понимают, что подчиненные работали при Вано, а значит являются как минимум тайными поклонниками.

Софио Хоргуани, правозащитница:

От Саакашвили осталась патрульная служба. Грузины уже привыкли, что у ребят стильная форма, хорошо обуты. При новой власти они сменили «шкоды» на «форды», а еще их перестали использовать в политических целях. То, что их заставляли участвовать в разгонах, висеть на хвосте и штрафовать неугодных — это все, конечно, сильно дискредитировало. Теперь они понимают, что больше никто не прикроет — закричат СМИ. И взятки они по-прежнему не берут. Сейчас же будут образовательные проекты для сотрудников, как себя вести при общении с гражданами.

Борьба с коррупцией

Согласно Индексу восприятия коррупции Transparency International на момент начала реформ в 2004 году Грузия находилась на 133 месте с оценкой 2.0, лишь у семи стран мира оценка была хуже (Россия для сравнения находилась на 90-м месте). В 2012 году Грузия уже находилась на 51 месте (Россия на 133-м). Данных по 2015 году еще нет, но в 2014 году Грузия находилась примерно на том же уровне — 50 место (Россия — 136).

Бесо Аладашвили, полковник в отставке, директор Центра общественного контроля деятельности спецслужб:

С 1991 до 2005 я работал в министерстве госбезопасности по аналитической линии, в частности экономической безопасности. Анализировал действия российских, турецких и армянских спецслужб, сейчас преподаю экономическую безопасность в магистратуре. Когда Саакшвили пришел во власть, мы все поддерживали его, ведь система Шеварнадзе была устаревшей, изнутри сгнила.

Но уже через год все изменилось, изменился подход по кадровым вопросам. Во всех министерствах Саакашвили назначил своих друзей и сторонников, которые были агрессивны и ничего не понимали. При этом один бывший министр МВД показывал мне раз ролик для внутреннего пользования. На видео один из подсадных водителей предлагал патрулю деньги, а те отказывались. Это сохранилось — в полиции случаев коррупции до сих пор нет.

Как и при Саакашвили, у новых властей плохо с открытостью данных по военной реформе. Оборона — боль наша. Когда все спрашивали, где же коррупция при Саакашвили, то ее стоило искать в минобороне. Абсолютно все закрыто. Но закупки до сих пор непрозрачные, в то время как бюджет ведомства доходит до 1 млрд. лари. Сегодня, как и прежде, крайне низкий уровень контрразведывательной работы.

Гела Васадзе, политолог, экс-мэр Батуми:

Я принимал активное участие в оппозиционном Шевернадзе движении с 2001 по 2005. Был участником в ходе Революция роз, затем революции в Аджарии, когда сместили тамошнего главу Аслана Абашидзе. Потом случилась нелепая вещь — государственная работа, я стал вице-мэром Батуми, довольно-таки влиятельный человек, попытался осуществить свои идеалы. Бюджет мал, а делать много что надо. Я предложил лакомый кусок Батуми — прибрежный бульвар — разделить на части, провести конкурс, дать общий план на всех, и выигравшие бизнесмены сделают туристическую инфраструктуру. Мой план отклонили, пришел миллионер, сказал, что сделает все бесплатно, в итоге город не досчитался многих объектов. Вот это один пример из Грузии Саакашвили.

Практически все сделанные в ходе «Революции роз» реформы остались: ну зачем новому правительству менять те вещи, которые эффективно работают? Чтобы население лишний раз возмущать? Вот, например, новую таможню сделали в 2009 — это замечательная система, когда прямо на месте оформляют все грузы, здесь же официально платят — теперь нет нужды кому-то что-то приплатить, с кем-то договориться, чтобы наконец пустили груз. И вот зачем новой власти ликвидировать это и возвращать старую систему очередями? Другое дело, что на армянской границе все чаще слышны нарекания — все стало дольше.

В своё время [глава правительства и МВД при Саакашвили] Вано Мерабишвили решил, что государство должно создавать рабочие места самостоятельно. Вано, скажем так, человек левых взглядов. Для нового проекта потребовалось министерство труда, которое будет вести базу данных безработных и думать, куда их трудоустраивать.

В итоге новые власти дали пять лет за то, что трудоустроил членов своей партии в новом министерстве, созданном им же. И вот это новые власти квалифицирует, как политическую коррупцию [признан виновным в подкупе избирателей, растрате госсредств, злостном использовании должностных полномочий]. Они не удержись использовать правоохранительные органы в политической борьбе против генерального секретаря оппозиционного «Единого национального движения», сажают по делу о политической коррупции.

Софио Хоргуани, правозащитница:

Сейчас прокурор не подойдет к человеку и не потребует подарить государству дедов дом, а в случае отказа — посадить сына. Сейчас ты не идешь в ночь с нотариусом переписывать имущество. Сегодня у нас скопилось 4000 заявлений о таких операциях, и это большая проблема для этого правительства. Кто человеку должен вернуть его дом? Тот, кто купил его на аукционе? Правительство не может сказать «Идите к Саакашвили, мы не причем».

Из-за подобных вещей, случившихся при его президентстве, многие грузины говорили: «Если Миша — это Запад, то я такого Запада не хочу». Те власти своими действиями дискредитировали европейские ценности. Интересно, что вначале говорили, что Грузия строит вторую Швейцарию, потом уже Сингапур. Но это не только географически, но и политические разные вещи. Для меня сейчас главное — как пойдет реформа судебной системы и самоуправления. Пусть лучше будет медленно, но хорошо.

Демократия и права человека

Согласно рейтингу Freedom House в 2003 году Грузия была «частично свободной страной», с оценкой 4 и по политическим, и по гражданским правам (где 1 — лучшая оценка, а 7 — худшая). К 2006 году оценки улучшились, по обеим категориям Грузия имела оценку 3. Правда уже в 2008 оценки вернулись на прежние 4. В 2011 году улучшилось положение в области гражданских свобод (оценка снова 3), а после ухода Саакашвили и в области политических свобод Freedom House повысил оценку до 3 (для сравнения у РФ оценки 6 и 6).

Это, впрочем, все равно недостаточно, чтобы Грузия могла перейти из разряда «частично свободных» в свободные страны. Отчасти это связано с проблемами свободы слова. После «Революции роз», согласно оценке Freedom House, рейтинг свободы слова поначалу лишь ухудшался (с 54 в 2003 до 59 в 2009 году), но затем снова стал выправляться: еще при Саакашвили он вырос до 52 в 2012 году, достиг 47 в 2014, а в 2015 чуть снизился — до 48 (для сравнения в России этот показатель рейтинга составлял 66 в 2003 году, а сегодня составляет 83, что значительно ниже чем, например, в Афганистане, Пакистане, Египте или Конго). В свободных странах рейтинг свободы слова не опускается ниже 30, за редкими исключениями вроде ЮАР или Индии.

свобода

Изменение рейтинга гражданских и политических свобод (где 1 — лучшая оценка, а 7 — худшая)

свобода слова

Изменение уровня свободы слова по оценке Freedom House

Софио Хоргуани, правозащитница:

Я помогала обмудсмену Созара Субари с 2006 по 2009, а потом ушла. Саакашвили сказал, что мы делаем политические заявления. Но если министр МВД Мерабишвили нарушает права человека, то разве я должна молчать? Разве это политическое заявление? Это был протест с моей стороны: раз вы называете это политикой, то я сама пойду в политику. Сказалось и усталость: я делала все возможное, но пока доставала одного, то тонул другой. Единичными случаями ничего не менялось, и наши заявления были лишь сотрясением воздуха.

Сейчас до сих пор есть случаи нарушения прав граждан со стороны МВД, есть нарушения в тюрьме — мне сообщают старые контакты, но нет той системы. Например, недавно новый ответственный за пенитенциарную систему заявил, что после огласки нарушения освободил с должности начальника СИЗО — теперь дело пошло в прокуратуру. Кстати, прокурор теперь назначается не из правящей партией, а избирается прокурорским советом.

Прослушка может и есть, но уже никто не вытаскивает батарейку, уже никто не встречается в лесу ради конфиденциальной беседы. Даже если нас слушают, то всем уже плевать — ну запишут они переговоры, и что дальше? Теперь за политические разговоры не увольняют и не преследуют.

От Миши осталась хорошая система образования — это действительно отлично до сих пор работает. Раньше абитуриент сдавал экзамены в университет, и можно было дать взятку. Теперь этого нет — единый экзамен. Да, нынешние власти пользуются контурами, намеченными Саакашвили. Но не только они: например, при Гамсохурдии мы получили независимость, а окно в Европу открыл Шеварнадзе.

Он так и сказал: «Мы стучимся в двери НАТО», именно при нем мы стали членами Евросовета и почувствовали свободу прессы. При Саакашвили появились институты, хоть и фасадные. Мы хотя бы фасадно увидели, какой должна быть та же полиция. Теперь мы надеемся увидеть, как они реально будут работать. Каждая следующая власть пользуется как плодами, так и огрехами прошлой.

После того, как Миша менял стремительно каждый раз конституцию под себя, в обществе появился консенсус — мы так не будем. Теперь для таких изменений нужно хотя бы две сессии парламента — осеняя и весенняя. Сейчас в стране нет правления в одних руках, как в свое время у Миши. Тогда мы были практически автократией. После прихода [лидера «Грузинской мечты», нового премьера Бидзина] Иванишвили [6] была воля не повторить, сейчас потихоньку реализуем ее пошагово.

В тему: Иванишвили: Европа — вот наш выбор [7]

За один день такие системы не рушатся, улучшения системы госуправления происходят медленно. Я знала, что за новые люди пришли, и это не те, что готовы создать что-то новое. Поэтому я не верила, что новая власть придет, и будет хлеб с икрой. Да, свободной прессы больше. Да, суды стали более независимыми. Да, в отличии от Миши теперь разрешено цифровое телевидение, и его может сделать каждый. Но мы далеки от того, чтобы полностью почувствовать, что такое нельзя повторить — уверенности нет.

Бесо Аладашвили, полковник в отставке, директор Центра общественного контроля деятельности спецслужб:

Сам Саакашвили подходил интуитивно к управлению государством, у него были и удачи и промахи. Но после гибели рационального [премьера] Зураба Жвании у него исчезли тормоза. Первая волна патрулей еще понимала, что и контроль хороший, и зарплата высокая, и поддержка общества большая. Но в 2007 был перелом из-за того, что патруль стали использовать в политических целях. При Саакашвили патруль получал задание — вот сын оппозиционера, катайся за ним и отбирай права за малейшее нарушение. Сейчас такого уже нет.

Те из знакомых, кто в должности остался при Саакашвили всячески отстранялись, чтобы ни в чем не участвовать. Они не хотели участвовать в пытках, разгонах демонстраций, шпионских историях. Некоторые дослужили до нынешних властей, но к ним сдержанно отношусь. Но реформы все-таки прижились — например, полицейская, образовательная и страховая.

Недавно одна журналистка в прямом эфире заявила о прослушке — прежде такую огласку даже представить было невозможно. Больше других примеров за это время никто не обнародовал. Общественный контроль над работой правоохранительных органов очень слаб до сих пор, и все эти институты и механизмы для слежки безусловно остались, однако я надеюсь, что плачевный пример Саакашвили сыграет свою роль.

Нодар Капанадзе, консультант ЮНИСЕФ и Программы развития ООН:

Со времен Саакашвили изменилось то, что тогда освобождали от работы по политическим мотивам. Это было время, что когда ты или твоя жена были близки к активистам оппозиции, то следовали сложные вопросы. Это было не только в госсекторе, но в частном. Сейчас политический пресс попросту сняли, но система трудовых отношений осталась почти прежней. При этом мало кто хочет признать, но при Саакашвили трудовое законодательство было очень близко к рабовладению.

Зураб, экс-чиновник министерства охраны окружающей среды:

После августовской войны я стал в регионе заведовать окружающей средой, у меня 75 егерей было. Наша сфера — охота, рыбалка. Много браконьеров было, но тяжело было только первый год, потом следующие два люди поняли, что давить на меня бесполезно. Я в тот первый год много чиновников, полицейских лично поймал. В основном столичные были. В наших лесах много медведя, кабанов, оленей — их нельзя стрелять было. Мне угрожали, говорили, что сейчас кому-то позвонят. Но меня вызвал к себе тогдашний глава МВД Вано и сказал, что если полицейский будет угрожать, ты сразу скажи. Это все знали — вопросов потом не было. Сейчас законодательство почти не поменялось: и штрафы те же по 1000 лари за убийство детеныша, и угроза ареста. Когда я ушел с работы, то назначили на место человека, которого я 15 раз поймал. Он, конечно, опытный — знает, какие уловки браконьеры используют, но он нечестный.

Говорят, что Саакашвили людей увольняли, боялись. Но молчат почему-то, что после прихода оппозиции к власти несколько десятков тысяч уволили тех, кто придерживался прежнего курса. Все честные ушли после того, как и меня отпустили с работы — сказали: «Давай, гуляй». От нынешних властей ни я, ни мои сослуживцы ничего не ждут — лично я же жду возвращения из Одессы Саакашвили.

Экономика

ВВП на душу населения все последние годы рос примерно с одним и тем же темпом, причем, ни Революция роз, ни уход Саакашвили на этот параметр почти никак не повлияли. В Армении, где масштабных реформ не проводилось, ВВП рос примерно теми же темпами (впрочем, Армения в этот период времени не сталкивалась с войной и экономической блокадой со стороны России). В 2015 году рост ВВП Грузии составит примерно 2% (в России за первые 9 месяцев ВВП сократился на 3,7% в годовом измерении).

ВВП на душу населения по ППС в пост. межд. долларах 2005

ВВП на душу населения по ППС в пост. межд. долларах 2005

Между тем, Грузия добилась невероятных успехов по некоторым другим направлениям. В рейтинге Всемирного банка Doing Business, измеряющем простоту ведения бизнеса, Грузия после реформ сделала резки скачок со 112 места до 37-го, а к 2013 году поднялась до рекордного восьмого. Однако уже в 2014 году Грузия откатилась до 16 места, а в 2015 — до 24-го.

Уровень безработицы в Грузии и сегодня очень высокий, сейчас он составляет 12,5%, что примерно сопоставимо с уровнем до «Революции роз» (в 2008 году после кризиса безработица подскочила до 16% и сегодня вернулась к докризисным показателям).

Иосиф Арчвадзе, профессор экономики Тбилисского университета им. Джавахишвили:

Сегодня ситуация изменилась — теперь так свободно и безо всяких причин освободить работника уже нельзя. При Саакашвили власть многое разрешила нанимателям в отношении прав наемных работников — уволить стало еще легче, социальный налог упразднили. Теперь отменили это, а тогда это была реальная неолиберальная политика, которую, судя по результатам голосования, понравилась вовсе не всем.

В обществе большая доля скрытой безработицы — много самозанятых на рынках и в сельском хозяйстве. От государства по большому счету все что-то ждут, но особо не надеются: мало кто скажет, что за этот год я стал жить гораздо лучше или хуже, чем позавчера. Тут, к сожалению, наблюдается стабильность.

При этом реальная заплата растет, как растет и покупательская способность. Перед Революцией роз средняя зарплата составляла 125 лари при стоимости 5.5 лари за килограмм мяса, то теперь зарплата около 900, а мясо стоит 11 лари.

Нодар Капанадзе, консультант ЮНИСЕФ и Программы развития ООН:

Пришедшие после Саакашвили власти привлекли специалистов, обозначили проблемы в Трудовом законодательстве, появились декретные отпуска для наемных работников — раньше рождение ребенка чуть ли не преступлением считалось. Но эти улучшения были вне какой-либо системы — эффект от новых мер не измерен, кажется, что это просто бантик на коробочке.

Сейчас правительство хочет создать инспекцию труда, но новое законодательство насыщено амбивалентными формулировками — нет пункта, который можно понять однозначно. Теперь сделали послабление в пользу работников, но нельзя назвать их серьезными.

Тем временем доля чиновников продолжает увеличиваться по сравнению с советским этапом. За время всех трех этапов — Шевернадзе, Саакашвили, и новых властей — количество чиновников постоянно росло. Сегодня оно достигает 7% от всего активного населения. Госслужба — это высокая зарплата, престиж. Серая схема с зарплатами в конвертах уже не существует — и в госсекторе, и в бизнесе уже с 2005 все платежи через банки.

Нина, продавщица на рынке «Дидубе» в Тбилиси:

Я работаю учителем младших классов, а летом стою здесь за прилавком. Учила бы старших — могла бы готовить в вуз. Сначала продаем что-то свое, потом везем выращенное соседями. Так было при всех властях — зарплаты мне не хватает, но для нас, скажем так интеллигенции, считается неправильным торговать. Все стараются торговать не в своих селах, не в своих районах. Не то, чтобы стыдно, но неправильно. Реформы сравнивать не могу — сегодня вроде меньше придираются, меньше налогов, но все равно после всех сборов и расплаты от кредитов остается не так много.

—

Дмитрий Окрест, опубликовано в издании The Insider [8]

В тему: