Татьяна Чорновол: Гиены

1.00

Нет

Письмо человека, который жалеет, что его не добили во время Майдана.

Оснований ненавидеть жизнь у меня все больше и больше.

Вот одно из них: воспользовавшись смертью моего мужа, Минюст провел через Кабмин законопроект, который в случае его принятия создаст еще один орган, который будет «бомбить» бизнес и похоронит борьбу с коррупцией в Украине.

Речь идет о законопроекте о создании «Национального антикоррупционного бюро Украины». Якобы это тот орган, который был обещан создать, как инструмент для борьбы с коррупцией, когда на Майдане меня было объявлено руководителем Антикоррупционного Комитета. Вроде это тот орган, который должен расследовать топ-коррупционные дела, в которых задействованы высокие чиновники (такие дела, которые я расследовала, как журналист).

На самом деле этот проект закона имеет целью создание органа, который не сможет бороться с мега-коррупцией, а будет уничтожать средний бизнес.

То есть под святыми лозунгами борьбы с коррупцией правительство, в котором я официально работаю (Яценюк не подписал мое увольнение), создает еще один орган, который будет уничтожать бизнес!!!! А с коррупцией бороться не будет. Для понимания: в подследственность этого органа не попадает дело «вышек Бойко», да и вообще, все что я расследовала, как журналист (а я специализировалась на коррупции в схемах, где проходило от 1 млрд. грн. государственных средств).

В тему: «Вышки Бойко»: новые подробности старой аферы [2]

Это и не удивительно, потому что этот законопроект выписывался во времена Януковича. ВФЯ также было выгодно продемонстрировать Западу, что он борец с коррупцией (вспомните, как Янукович посадил Волгу [3] и Галицкого [4]), также под маркой борьбы с коррупцией он хотел получить еще один орган для «отжима» бизнеса.

Однако Януковича нет, а преступный законопроект прошел Кабмин и АП, и будет вынесен на сессию ВР, как важнейший и срочный 1 сентября...

Чтобы не быть голословной, я дам фото важнейшей части законопроекта, которая была спрятана в переходные положения. В ней как раз говорится о том, что будет расследовать новый орган, и любой человек, даже не юрист, поймет, что этот орган создан для того, чтобы не бороться с коррупцией, а возглавить коррупцию.

Например: читаем законопроект — пункт 4 переходных положений и узнаем, что следователи Национального антикоррупционного бюро Украины осуществляют досудебное расследование преступлений, предусмотренных статьей 191, если размер предмета преступления или нанесенного им ущерба равен или превышает сумму, которая в 500 раз превышает минимальную заработную плату (600 000 гривен сегодня).

Начнем с того, что сумму убытков может устанавливать только суд (закон безграмотный и пустой). Однако забудем на минутку об этом, а посмотрим, что такое статья 191.

Открываем Уголовный кодекс и читаем: 1. Присвоение или растрата чужого имущества, которое было вверено лицу или находилось в его ведении. 2. Присвоение, растрата или завладение чужим имуществом путем злоупотребления служебным лицом своим служебным положением.

Что такое должностное лицо? В пункте 1 и 2 Примечания к статье 364 Уголовного кодекса Украины содержится понятие должностного лица. Становится понятно, что это не только представители власти, но и лица, которые занимают должности постоянно или временно на предприятиях, в учреждениях или организациях независимо от формы собственности.

То есть созданное этим законопроектом Национальное антикоррупционное бюро получит возможность влезать в бизнес-разборки (где интересами государства и не пахнет) и бросать за решетку директоров и бухгалтеров. А ГДЕ КОРРУПЦИЯ? О, коррупция в этих историях тоже, безусловно, будет присутствовать. Антикоррупционное бюро очевидно будет уничтожать конкурентов бизнеса, который принадлежит представителям власти.

Итак, как антикоррупционный этот орган будет «нулевой», зато сможет делать успешную статистику, «раскуркуливая» средние бизнес.

Именно поэтому этот законопроект имеет все возможности легко пройти через Верховную Раду. Ведь ВР — это место концентрации коррупционеров. Так что они почитают законопроект, обрадуются, что их схемы не попадают в подследственность, и будут голосовать. (Заметьте, законопроект о Бюро не предусматривает ответственности за создание коррупционных схем или коррупционной группировки, на чем настаивала я).

Проблема в том, если государство сейчас создаст такой «ноль», ничего нормального оно не создаст до следующего Майдана. А новый Майдан в нынешние времена войны с Россией — угроза для нашей государственности. Поэтому я его поднимать не буду. Поэтому выхода я не вижу. Просто не вижу!

Именно поэтому, как правительственный уполномоченный, я много месяцев воевала за нормальный законопроект, за создание органа, который был бы реальным инструментом борьбы с коррупцией. Однако он не прошел через Кабмин. Почему? Ниже выкладываю мои субъективные соображения по этому поводу.

Первое: потому что с этим «нянчился» Яценюк.

Потому что в принципе Арсению Яценюку «фиолетово», какой законопроект. Ему нужен любой, главное — чтобы прошел Верховную Раду, ибо создание антикоррупционного органа — это требование МВФ для предоставления кредита. Яценюк думает о кредите, так как думает, как стране пережить зиму. У него таких проблем, как этот законопроект — тысячи, он концентрируется на актуальных масштабных вызовах.

Именно поэтому в правительстве работает не один Яценюк. Хотя его слово последнее. Именно поэтому я пишу этот блог. Других возможностей донести информацию я не нашла за месяцы работы. Поэтому Яценюк, мне кажется, просто не в курсе, что ему подложили законопроект о создании органа, который будет «бомбить» бизнес.

Кто подложил — сейчас опишу. Если одним словом — гиены. Они «порвали» меня в момент моей наибольшей слабости — когда был убит мой муж [5]. Поэтому я молчать не буду.

Итак, как все было.

За два дня до смерти моего Николая я разговаривала с министром юстиции Павлом Петренко.

Он меня убедил, что на заседание правительства будет подаваться законопроект о создании органа по борьбе с коррупцией, который нарабатывался мной. Единственное замечание Петренко было о назначении руководителя органа. Петренко рассказал мне, что Арсений Яценюк имеет свое мнение по этому поводу.

По словам Петренко, Яценюк считал, чтобы Кабинет министров должен подавать кандидатуру руководителя антикоррупционного органа Президенту, а тот будет ее вносить в ВР. В результате мы рискуем получить очень компромиссного главного антикоррупционера страны, который устраивает всех. Это плохо. Однако гораздо лучше, чем орган, который борется с коррупцией в частном секторе. Поэтому я согласилась.

Однако Петренко воспользовался моим горем. Когда у меня погиб муж, министр юстиции вместе с министром кабинета министров Семераком быстренько подали на рассмотрение правительства другой законопроект. Причем Петренко врал премьеру.

Мне принесли стенограмму. Арсений Яценюк спросил Петренко, почему правительственный уполномоченный против законопроекта о Национальном антикоррупционном бюро.

Петренко ответил: «Национальное бюро по нашему предложению должно расследовать преступления государственных служащих 1-3 категории, то есть только высших должностных лиц. По предложению Черновол Татьяны этот орган будет расследовать все коррупционные преступления, в том числе и в райгосадминистрации».

На самом деле в законопроекте, который предлагаю я, так же — «1-3 категория». Кроме того, на последней консультации в Минюсте я даже предлагала «1-2 категорию». Я была принципиальна в другом: орган должен расследовать коррупционные преступления руководителей государственных предприятий и НАКов с любой долей государственной собственности.

Дело в том, что самые масштабные коррупционные схемы у нас прокручиваются через государственные предприятия и НАКи (Национальные акционерные компании — А.) — «Нафтогаз», «Укрзализнычпостач», «Черноморнефтегаз» (как с вышками Бойко). Законопроект, который сейчас проведен через Кабмин, никоим образом не замечает этот невероятный пласт коррупции, где в частных карманах исчезают суммы, равные бюджетам таких министерств, как здравоохранения.

Почему независимо от доли государства? А для того, чтобы стимулировать бизнес выкупать миноритарные государственные пакеты. Потому что пользы от такого владения государство не имеет (из-за коррупции). Продать их не может, потому что коммерсанты не видят необходимости тратиться? А вот когда бизнесмены будут знать, что предприятие будет под бдительным оком антикоррупционного органа — тогда будут выскупать, еще и за хорошие деньги для государства, и честно платить дивиденды.

А теперь объясню, почему мои предложения не прошли, а прошел вредный для страны законопроект. Причина не в высокой политической воле. Причины на самом деле мизерные, и люди, которые двигали процессами, особенно не известны обществу. Оказывается, когда гиены объединяются в стаи, с ними бороться труднее, чем с Януковичем.

Главные приспешники законопроекта о создании преступного антикоррупционного бюро: председатель комитета по борьбе с коррупцией Верховной Рады Чумак («Удар») (Виктор Чумак — А.), квота «Удар» в Минюсте замминистра Рябошапка (Руслан Рябошапка — А.), антикоррупционное крыло общественного объединения, которое называется Пакет реанимационных Реформ. Сейчас также присоединилась Администрация Президента — потому, что законопроект по сути «ударовский», а у Порошенко обязательства перед «Ударом».

Чумак и Рябошапка приятели и близкие коллеги. Еще во времена Януковича Чумак планировал создать Национальное антикоррупционное бюро, чтобы его возглавить. (Он мне лично признавался в таковых в своих амбициях). Рябошапка, который три года работал в Кабмине Азарова, помогал ему разработать и пролоббировать «тему». За это Чумак после Майдана пролоббировал Рябошапку в Минюст по квоте «Удара». И это при том, что Рябошапка 3 года обслуживал преступную власть (работал на различных антикоррупционных должностях в правительстве Азарова, а во времена Майдана бежал за границу).

У Рябошапки и антикоррупционного крыла Пакета реанимационных реформ тоже много общего. В частности, коммерческий интерес — они профи в «переваривании» грантов. Рябошапка перед назначением в Минюст несколько месяцев работал в ТО «ТОРО» (когда прятался за рубежом). Президент «ТОРО» — Алексей Хмара, по сути возглавляет «антикоррупционное» направление Пакета реанимационных реформ.

(Хотя Хмара судим за квартирную кражу. И проблема даже не в грехах молодости, а в том, что когда Хмара изменился и выбрал для себя путь антикоррупционера, он... выкупил !!! информацию о своей судимости из милицейской базы).

И опять же, проблема не в моральных портретах отдельных личностей. Проблема в том, что подавляющее большинство антикоррупционных инициатив Пакета реанимационных реформ и Рябошапки (он в Минюсте как раз отвечает за борьбу с коррупцией) — вредны для государства.

Почему они не могут лоббировать что-то полезное? Потому что мотивация Рябошапки и «антикоррупционеров» из РПР (Шабунин, Хмара, Котляр) — не польза для страны, а (аж противно) — получить несколько тысяч евро грантов и посидеть на конференциях где-нибудь за рубежом.

А чтобы достичь нужного им результата, нужно:

1. Красиво наззвать законопроект. Украинцы и международное сообщество требуют борьбу с коррупцией, поэтому слово «антикоррупционный» — это пароль, чтобы договориться о финансировании из источников различных международных донорских структур.

2. Если речь идет о законопроекте, основное тело гранта выплачивается в случае его прохождения в Верховной Раде в первом чтении. Поэтому антикоррупционное крыло Пакета реанимационных реформ разрабатывает нечто общее, беззубое и компромиссное, за что охотно проголосуют депутаты.

Именно поэтому законопроект о создании Национального антикоррупционного бюро такой — никакой.

А теперь мои рассуждения о том, как эта стая гиен смогла протянуть свое детище, по сути — «ударовский» законопроект через Кабмин Яценюка.

Итак, чтобы через правительство пропихнуть это «антикоррупционное», нужно содействие, в первую очередь, министра юстиции (он единственный имеет право инициировать антикоррупционные постановления и законопроекты), далее содействие министра Кабинета Министров (его инструмент влияния -бюрократия, он может затормозить прохождение вопроса или ускорить), и уе потом «добро» премьер-министра.

Меня всегда мучил вопрос, каким образом стая гиен перетянула к себе министра юстиции Павла Петренко.

Мне кажется, он по своей сущности не подлый, я заметила — он даже краснеет, когда говорит не всю правду. Я себе сто раз задавала вопрос: почему?

Почему он стал на сторону коммерческих, корпоративных и политических интересов своего заместителя Руслана Рябошапки?

Мне лично Петренко говорил, что он поддерживает мои инициативы, Рябошапка «неуправляемый» и «неприкосновенный», потому что это квотное назначение «Удара». Однако в результате Рябошапка и Петренко проявились, как единое целое. Почему?

Может потому, что Рябошапка как заместитель министра был хорошо знаком с внутренней кухней Минюста, а Петренко его поддерживал во всем, чтобы тот только не выносил сор из избы?

Какой сор?

Ну, например, приведу такой факт: в Минюсте Департамент кадровой работы и государственной службы (достаточно серьезный инструмент админресурса) по представлению Петренко возглавил Николай Грищук.

Это бывший советник министра АПК Присяжнюка (самого коррумпированного министра АПК за всю историю Украины, близкого к Юрию Енакиевскому). Деятельности Присяжнюка в интересах Семьи и самого Присяжнюка автор посвятила не одно журналистское расследование.

В тему: Бывший министр агрополитики Николай Присяжнюк уличен в махинациях с государственной недвижимостью [6]

Однако это еще не все. Николай Грищук близок к Николаю Вашешникову. Они оба из Житомирщины, вместе основали ОО «Федерацию хоккея Житомирской области», вместе сотрудничали там с Присяжнюком, когда тот был заместителем губернатора. И если прогуглить новости о Януковиче, можно увидите все эти фамилии вместе.

Так вот, Вашешников во времена министра Присяжнюка официально возглавлял одну из самых коррумпированных структур АПК — Госссельхозинспекцию. А Грищук был его правой рукой.

За один маркетинговый год Госссельхозинспекция неофициально собирала от 800 млн — 1 млрд. грн. Коррупционный доход получался благодаря торговле сертификатами качества зерна и качества услуг зернохранилищ. Официально владелец зерна должен был заплатить 4 грн. за тонну за сертификат. Однако приходилось платить куда больше.

Это достигалось благодаря тому, что ведомство имело 3 дня на предоставление инспектора для проверки груза. Если не оплатить «калым», инспектор приходил в последний день. Трейдерам это было невыгодно. За сутки простой вагонов «Укрзализныци» или судна стоил 4 грн. за тонну. Чтобы трейдеры не звали инспекторов заранее, черкасская инспекция требовала документ об оплате аренды вагонов, а в Хмельницкой области — номера вагонов. Как платились неофициальные взносы? В одной области это был кэш, в другой — оплата счета какой-то «прокладке» за «услуги страхования» или «лабораторный анализ». Плюс другие фокусы: Госссельхозинспекция Вашешникова-Грищука часто накручивала 32 грн. на тоне зерна.

А теперь эта команда работает в Минюсте, и привел туда ее не Рябошапка, а Петренко. А Рябошапка, конечно, знал, и, возможно, шантажировал. И мне кажется, это и есть ответ, почему я столько раз была свидетелем, как заместитель министра юстиции Рябошапка руководил министром Петренко.

(Что касается меня лично, я как уполномоченный писала заявления в Генпрокуратуру с требованием проверить причастность Вашешникова и Грищука к коррупционным схемам Госсельхозинспекции. Мне отвечали, что работают).

Что касается министра Кабинета министров Остапа Семерака, мне кажется, я также понимаю, как Рябошапка привлек его в свои союзники. Думаю, через заместителя Семерака — Олега Паракуду, возглавляющего антикоррупционное направление секретариата Кабмина. Этот очень молодой работник правительства замечен журналистами за рулем супер дорогих авто.

У Паракуды есть отец — Василий Паракуда, который возглавлял государственное предприятие «Научно-исследовательский институт методологии Госпотребстандарта (ГП НИИ «Система», который специализировался на сертификации товаров, импортируемых в Украину, в том числе и автомобилей.

Коррупционная схема сертификации автомобилей во времена Януковича работала подобно вышеописанной схеме сертификации зерна в АПК Присяжнюка. Была лишь одно отличие: это не была схема Януковича или приближенного к нему круга людей. Тогда центр коррупционной выдачи сертификатов находился в Днепропетровске, и в 2012 году Кабмин взялся ломать эту схему. В числе борцов с коррупцией был и Рябошапка. Отец Паракуда, который не был в системе, вызвался сдавать информацию.

Однако все закончилось тем, что схема сбавила обороты, однако продолжила работать, причем игроков на коррупционном рынке сертификации стало больше. К их перечню, в частности, присоединилась и львовская «Система» ... Василия Паракуды. И уже в следующем, 2013 году Львов заработал славу одного из самых коррупционных центров сертификации. Решать вопрос к Паракуде приезжали со всей страны.

Сейчас сын Паракуда — заместитель Семерака в сфере антикоррупции, ближайший к нему человек в Кабмине. Это же Паракуда обязан Рябошапке семейными доходами, за то, что тот помог его отцу войти в систему. А что связывает «антикоррупционеров» более всего, нежели коррупционные схемы?

Поэтому и сложилась такая широкая коалиция ключевых лиц, которые смогли продавить через Кабмин вредительский для страны законопроект Чумака-Рябошапки. К сожалению, этот законопроект идет в так называемом антикоррупционном пакете неотложных законопроектов, и два его законопроекта-спутника так же вредны. В конце концов, они — детища тех же родителей.

В такой ситуации особенно больно мне, что среди активистов Пакета реанимационных реформ, который лоббирует «антикоррупционный мусор», есть дорогие мне люди — те, кого я называла друзьями. ПРП также поддерживает целый ряд журналистов и СМИ, с которыми я работала.

Однако пора поставить точку. Когда я жаловалась своему мужу, он говорил: «Забудь их. Они все понимают. Они — внутренний враг. Только посмотри, сколько в ПРП крутится так называемых представителей общественности, которые раскалывали Майдан, которые кричали „Майдан без политики“ только для того, чтобы сделать себе рейтинг, хотя понимали, как стране нужно было единство Майдана».

А теперь этой — так называемой общественности — нет среди тех, кто на фронте. Они вместо этого занимаются туризмом (ездят по зарубежным конференциям). Прикрываясь тем, что они общественность с Майдана, пропихивают в Верховной Раде вредные законопроекты только для того, чтобы получить очередной грант. Получается, ребята гибли на Майдане, а теперь погибают в АТО, чтобы кто-то этим манипулировал, чтобы у некоторых «жизнь удалась» — пролился золотой дождь грантовых средств, чтобы пролезть на телевидение, а еще лучше пролезть во власть? Хотя те, кто сейчас громче всех кричит: «Мы общественность» ничем сами не пожертвовали ради страны в этой жизни. Одним словом, гиены.

Вообще не люблю обобщать. Это от того, что наболело. И понимаю, что после этого блога так называемая «общественность» бросится меня догрызать. Что ж, пусть грызет... Я так много уже потеряла, что не знаю, что еще меня может достать, кроме подлости.

А теперь о главном: Законопроект «Национальное антикоррупционное бюро» вреден для страны. Я прошу Арсения Яценюка обратить на это внимание. Ведь я убеждена, что премьер-министр с Майдана (в этом случае настоящий, а не фейковый премьер-министр с Майдана) вовсе не желает, чтобы был создан еще один силовой орган, который будет уничтожать бизнес.

—

Татьяна Чорновол,опубликовано в блог автора на УП [7]

Перевод: Аргумент [8]

В тему: