Известная судья о давлении, которому ежедневно сталкивается судья-обличитель, об участии в конкурсе в Антикорсуд, почему она не общается ни с кем в суде, где работает. И почему, несмотря ни на что, быть обличителем важно для общества.

«Деятельность обличителей не всем нравится. Особенно тем, кого разоблачают», — говорит Лариса Гольник. В 2015 году она отказалась за взятку закрыть дело против бывшего мэра Полтавы Александра Мамая.

В тему: Как судья восстала против коррупции и беззакония [2]

Но это не прошло для судьи даром. В ноябре 2017 года на нее и ее мужа напали [3]. А в августе прошлого года после жалоб председателя Октябрьского райсуда Полтавы Александра Струкова, в котором работает Гольник, Высший совет правосудия объявил [4] ей выговор. Именно поэтому судью не допустили к конкурсу в Высший антикоррупционный суд [5].

В тему: Як нас вбивають. Історії нерозкритих нападів на активістів, про які важливо знати сьогодні [6]

Лариса Гольник говорит, что иногда у нее возникает чувство безысходности. Хотя только что она вернулась из Лондона, где получила [7] специальную награду организации Blueprint for Free Speech «за смелость, честность и борьбу с коррупцией».

Изданию Слідство.Інфо [8] Лариса Гольник рассказала о давлении, которому ежедневно сталкивается судья-обличитель, об участии в конкурсе в Антикорсуд, почему она не общается ни с кем в суде, где работает. И почему, несмотря ни на что, быть обличителем важно для общества.

О давлении на обличителей коррупции

— Сегодня я общалась с инспекторами Высшего совета правосудия, рассказывала о ситуации, сложившейся в Октябрьском райсуде. Они очень удивлялись и говорили: «Вы нам такие ужасные вещи рассказываете, в Киеве такого нет».

Когда судья дискриминирует другого судью, то вряд ли он может ровно относиться к участникам судебного процесса. Я обращалась в НАПК по поводу давления на меня со стороны председателя суда Александра Струкова. Он лишил меня отпусков, дал характеристику, что я не отвечаю занимаемой должности, хотя судья не может давать такую характеристику, это делает ВККСУ (Высшая квалификационная комиссия судей Украины — ред). И в НАПК определили это давлением на меня и внесли предписание.

В тему: У Полтаві суд виправдав екс-заступника мера, обвинуваченого у підкупі судді [9]

Об общении с коллегами

Сейчас я не общаюсь ни с кем в суде, где работаю. Была ситуация, когда у коллеги возникли проблемы с автораспределением дел. Я пыталась ей помочь, выяснить, в чем именно проблема, возможно, ее права нарушают. Она не хотела ничего говорить, а потом вообще стала меня избегать. Мне трудно это объяснить, это боязнь, очевидно, того, что кто-то узнает, что она со мной общалась.

Были судьи, которые ожидали, куда же склонятся весы, на мою сторону или председателя суда. И когда увидели, что Струков фактически избежал реального наказания, перестали поддерживать меня. Пожалуй, появилась какая-то установка меня избегать.

Несмотря на это, в городе все же есть определенная среда — активисты, общественный сектор, которые поддерживают и понимают меня. Они часто пишут, мы общаемся.

О выговоре и Антикоррупционном суде

Выговор, который я получила из-за жалобы председателя суда, стал препятствием для участия в конкурсе в Антикоррупционный суд. Я доказывала Высшему совету правосудия, согласно закону «О предотвращении коррупции» (53 статья — ред.) что обличителя не могут привлечь к дисциплинарной ответственности или даже подвергнуть такой угрозе. Однако они не учли это.

Учитывая общественный интерес, им было бы проще меня допустить, а потом уже на этапе собеседований, если мы не обжаловали выговор, исключить из конкурса. А так этот орган фактически присоединился к преследованию обличителя.

Вчера я решила все-таки попробовать податься повторно на конкурс, хоть и вернуться, наверное, невозможно. Но все же мы можем обратиться с заявлением в ВККС, чтобы они рассмотрели этот вопрос.

Мы живем во время, когда создаются прецеденты. Уже то, что судья стала обличителем и публично высказывается о давлении, с которым столкнулась вследствие разоблачения — это уже прецедент. Я думаю, это стоит сделать, а уже государственный орган должен подумать, как исправлять свою ошибку.

О нападении

Сейчас ведется досудебное расследование нападения на нас с мужем. Успехов нет, и вряд ли будут успехи. Изначально я очень переживала, чтобы не назвали виновным того, кто таковым не был, абсолютно непричастного человека. Это было бы даже опаснее, чем нерасследованное преступление.

В тему: Поліція так і не встановила нападників на суддю з Полтави Ларису Гольник [10]

По делу затягивали время. Все ходатайства проходили через Октябрьский райсуд, где я работаю. Для моих коллег рассматривать это дело было бы конфликтом интересов, поэтому они заявляли о самоотводе, что также затягивало время. Однако, если пострадавший работает в этом суде, производства передаются другому учреждению, есть такая норма закона, это определяет Апелляционный суд.

Иногда, честно говоря, появляется чувство безысходности: я знаю, что у них есть возможности сделать все оперативно. Но нет, это делают настолько медленно, что теряется сама суть следствия. Я считаю, что нападение может иметь связь с окружением экс-мэра Мамая или председателя суда Струкова. Человек, который представлял интересы Мамая на суде, является одновременно и очень близким к Струкову, поэтому я связываю это именно с ним.

И я знаю, что на уровне областной прокуратуры блокировали следственные действия, которые могли бы проверить такую версию. (напомним, что заместителем прокурора Полтавской области работает сын презседателя СБУ [11] Василия Грицака — Олег Грицак [12], который так и не ответил за преследование активистов Майдана и Революции Достоинства. Подробнее в публикации Чинити злочин проти активістів Майдана Грицака-молодшего змусили керівники — прокуратура [13] — А.).

О статусе обличителя

Конечно, деятельность обличителей не всем нравится, особенно тем, кого разоблачают. Но делать это важно для общества — без обличителей не будут раскрываться преступления, в том числе коррупционные.

Когда я отказалась закрывать дело за взятку и рассказала об этом, раскрыла коррупционное преступление, многие мне говорили: «Если получится у вас, то и у нас есть шанс». Но то, как это происходит, создает так называемый «охлаждающий эффект», и люди все еще сомневаются — говорить им откровенно о коррупции, с которой они столкнулись, или все же замолчать этот факт, чтобы не иметь лишних проблем.

Быть обличителем в нашей стране все еще опасно. Признание общества — это хорошо, но когда человек оказывается наедине с давлением, которое на него оказывается, продолжать очень сложно. Я понимаю, как трудно людям, которые на это решились.

Нужно принять закон «об обличителях», который реально мог бы их защищать. Сегодня есть только декларативная норма, и даже судьи не понимают, как это работает. Я даже как-то слышала вопрос: «А у вас есть справка, что вы обличитель?»

—

Мария Горбань, опубликовано в издании  Слідство.Інфо [8]

Перевод: Аргумент [14]

В тему:

• Государство воров или «Нарик» для Президента [15]
• Дровишки Юрия Луценко. Что известно о контрабанде леса из Украины [16]
• САП: реестр «слитых» предателями дел [17]
• Лучше купить бронежилет: как расследуют покушение на активиста Сергея Мазура [18]
• САП: реестр «слитых» предателями дел [17]