Новый глава Министерства здравоохранения — о ключевых вопросах в отрасли, стратегии и тактике новой команды.

Со вчерашнего дня многострадальное Министерство здравоохранения имеет нового руководителя — к исполнению обязанностей министра приступила врач, соучредитель волонтерского проекта «Защита Патриотов» Ульяна Супрун. Несмотря на приставку «и.о.», понятно, что Супрун пришла в Минздрав по-настоящему и надолго — читатели могут убедиться в этом, прочитав интервью. В сентябре, когда Верховная Рада вернется из отпуска, правительство сможет вынести на рассмотрение парламента кандидатуру Супрун на должность министра.

Ульяна родилась в украинской семье в Детройте, США, работала в Нью-Йорке; в 2013 году, когда начался Майдан, вместе с мужем Марком переехала в Украину. В прошлом году они получили гражданство.

О ключевых вопросах в здравоохранении, о стратегии и тактике новой команды — Ульяна Супрун рассказала в интервью изданию LB.ua [2].

***

— Расскажите, пожалуйста, кто и когда предложил Вам должность?

— Разговоры начались еще в апреле. Но это были неофициальные разговоры. Где-то за две недели до того, как меня назначили заместителем министра, я встретилась с премьер-министром, потом еще одну, и дальше — встреча с Президентом. После того уже мою кандидатуру вынесли на рассмотрение Кабмина.

С Президентом мы имели хорошую беседу. Он отметил, что здравоохранение является вопросом национальной безопасности, и пообещал соответствующим образом представлять его на заседаниях СНБО.

Встреча президента Украины Петра Порошенко и Ульяны Супрун. Фото: president.gov.ua

— Вы обсуждали вопрос, будет ли внесена в сентябре на рассмотрение Верховной Рады ваша кандидатура на должность министра?

— Да, обсуждали. Посмотрим: я не могу говорить об этом, все зависит от правительства и премьер-министра, которые должны подать мою кандидатуру на рассмотрение.

— Вы выдвигали определенные требования перед тем, как согласиться возглавить МОЗ?

— Да. Уже 25 лет продолжаются попытки реформировать систему здравоохранения. Одной из самых больших проблем предыдущих министров было отсутствие своей команды — людей, с которыми вместе можно было бы работать над общими целями. Многие заместители назначались по политическим соображениям, а не по профессиональным. Поэтому моим требованием и к Президенту и премьеру было зайти в Минздрав вместе с командой. Так мы будем работать гораздо эффективнее.

— Вам это пообещали?

— Да.

— Возможно, были еще требования?

— Также пообещали, что будут поддерживать те изменения в системе финансирования здравоохранения, которые я им представила. Речь идет о принципе «деньги следуют за пациентом» — мы будем финансировать предоставление услуги, а не медицинские учреждения. Также пообещали уделять больше внимания общественному здоровью — это профилактика вместо лечения. Так как сейчас государство не занимается профилактикой заболеваний, люди болеют, и нам остается только их лечить.

— Команду Вы уже подобрали?

— Да, я уже общалась с людьми, и они согласились работать в нашей команде как заместители министра. Не буду сейчас называть фамилии, но это специалисты, каждый из которых разбирается в своем направлении — в медицинском, в общественном здоровье, в евроинтеграции и сотрудничестве с международными партнерами, в реформе системы финансирования, реформе системы первичного звена, ва усилении экстренной медицинской помощи, в военной медицине. Мы — команда.

Также в должности остается один из заместителей предыдущего министра — Роман Илык. Я с ним уже встречалась. Он будет работать в нашей команде, поскольку имеет те же намерения и цели, как у нас — улучшить систему здравоохранения. Также он имеет опыт работы в министерстве, опыт парламентской работы в профильном комитете Верховной Рады, управленческий опыт работы в области (Илык был первым заместителем председателя Львовской ОГА с сентября 2009 по ноябрь 2010 года — Авт.). Он хорошо понимает, что сейчас происходит в отрасли, и каковы насущные потребности в охране здоровья.

— А с Шафранским Вы беседовали перед тем, как он ушел?

— Нет, не имела с ним разговора, поэтому не могу комментировать его решение.

— В сообщении о Вашем назначении на должность и.о. министра было отмечено, что уже на ближайшем заседании правительства вы должны представить концепцию здравоохранения. Речь идет об уже готовом документе?

— Да, есть стратегия, разработанная нашей командой. Частично мы уже обсуждали ее, когда говорили с членами правительства. Но я не думаю, что мы будем готовы представить ее полностью уже на ближайшем заседании, то есть, на следующей неделе. Во-первых, скажу честно, в августе многих людей нет в Киеве, в том числе и в правительстве. Во-вторых, наша команда еще даже не зашла в министерство. Надеюсь, это произойдет до конца августа или в начале сентября. Тогда будем готовы представлять стратегию. К тому же, в правительстве тоже есть требования о том, кого бы они хотели видеть в составе рабочей группы, которая будет заниматься этой стратегией.

— Нужно помнить, что концепций и стратегий было уже очень много, но их никто не воплощает. Так, еще в 2000 году была утверждена правительством концепция, весьма похожая на содержание того, о чем говорят сегодня.

— Да, и очень похожая концепция была в 2013 году, и в 2014, и раньше были похожие концепции. Поэтому как-то трудновато представлять еще одну концепцию. Мы готовы уже что-то делать — заходить в министерство и работать, а не только писать концепцию и говорить о стратегии.

— Насколько я понимаю, многое можно сделать сегодня и без новых концепций и нормативных актов.

— Да. Очень многое можно сделать. И еще много чего можно за короткое время воплотить через постановления правительства или приказы министерства. Но также нужно поработать над новыми законопроектами, привлекать парламент и народных депутатов.

— Как Вы считаете, почему несмотря на все разговоры и концепции, за 25 лет так и не удалось реформировать систему здравоохранения?

Одну причину мы уже упоминали — большинство министров не могли полноценно работать, потому что не имели своей команды. Также большой проблемой является коррупция. И еще одна очень веская причина — не уделялось достаточного внимания охране здоровья.

Фото: Facebook / Защита Патриотов. Ульяна Супрун

Революция достоинства [3] привела к переоценке ценностей. И одна из новых для страны ценностей — это жизнь каждого человека. Наша жизнь очень сильно зависит от качества медицинской помощи, от профилактики заболеваний. Украинцы как нация вымирает — с каждым годом нас все меньше. И если ничего не делать, так будет продолжаться. Каждая мать хочет, чтобы ее дети росли в стране, где есть качественная медицинская помощь, они получат вакцины, которые точно уберегут от инфекционных болезней, они будут ходить в школу, заниматься физическими упражнениями и жить здоровой жизнью. Тогда эти дети будут жениться и иметь детей. И их дети будут здоровы и, надеемся, будут жить на пять лет дольше, чем мы живем с вами.

Те изменения, которые мы сейчас хотим воплотить в здравоохранении, не совсем для нас — они для наших детей, наших внуков. Чтобы они качественную медицинскую помощь воспринимали как нечто такое, что было всегда. Чтобы им не надо было искать правильных людей, чтобы зайти в правильную больницу, а каждая больница была такой, и каждый врач оказывал качественные услуги — за зарплату, достойную профессии.

— Возвращаясь к изменениям, которые можно воплотить уже сейчас: что это может быть? Или, переформулирую вопрос, с чего Вы планируете начать свою деятельность на посту главы Минздрава?

— Есть вещи, которые планируем сделать сразу. Например, улучшить систему экстренной медицинской помощи — ввести курсы оказания первой помощи для полицейских и пожарных. Чтобы любой мог подойти к полицейскому или пожарному и попросить о помощи. Или, если полиция или пожарные первые оказываются на месте событий, где кто-то пострадал, они смогли бы быстро оказать первую помощь — это очень важно и часто от этого зависит человеческая жизнь. Также планируем поработать с экипажами «скорых» и карет экстренной помощи, чтобы повысить их квалификацию и уровень знаний. И с персоналом в больницах, куда «скорая» привозит пациентов.

В течение прошлого года в Украине было более 9 млн вызовов на скорую помощь. И только 2,5 млн пациентов из тех, кому вызвали «скорую», были госпитализированы. Другим или оказали помощь, или «скорая» им была на самом деле не нужна.

Поэтому мы хотим организовать колл-центр, куда могли бы звонить люди и консультироваться с врачами вместо того, чтобы сразу вызвать «скорую». Рассчитываем на то, что во многих случаях совет врача по телефону поможет решить проблему, и «скорая» не понадобится.

Также в первую очередь планируем заняться первичным звеном медицины. Сейчас в основном люди не имеют своего врача. Они звонят знакомым и ищут врачей. Но даже если свой ​​врач есть — нужно прийти в поликлинику и часами сидеть в очереди, чтобы попасть на прием. Мы ведем переговоры с молодыми людьми, которые начинают стартап под названием «Поликлиника без очередей». Идея в том, чтобы можно было записаться на прием в поликлинику к семейному врачу или узкому специалисту через систему по интернету или по телефону на определенное время. Это сэкономит людям время, кроме того, таким образом можно будет увидеть, какие врачи имеют больше пациентов и, возможно, оказывают лучший уровень услуг.

В тему: Хирург-депутат Василий Позиняк: Раз в 5 лет врач едет на переаттестацию, чтобы дать взятку [4]

— То есть, если иметь такую ​​статистику, можно определить, к каким врачам стремится попасть больше пациентов и, соответственно, кто из них является лучшим специалистом?

— Да, в основном это связанные вещи. Пациенты друг другу рассказывают, какой врач лучше, или другие врачи советуют, к кому обратиться.

Хотелось бы, чтобы первичное звено развивалась, и семейные врачи были теми, к кому пациенты обращаются прежде всего. Нужно повышать знания семейных врачей, их образование. Потому что со временем будет введено государственное страхование — деньги, которые сейчас выделяются на здравоохранение, частично будут переданы на страховку. Первичное звено будет на 100% покрываться государственным страхованием, входить в гарантированный государством пакет медицинских услуг.

— В 2011-2012 годах при попытке реформировать первичное звено педиатров и терапевтов принудительно переквалифицировали в семейных врачей. Многие специалисты-медики высказывалось категорически противэтого. Можно ли надеяться на то, что педиатры и терапевты останутся на первичном звене и будут работать рядом с семейными врачами?

— Министерство должно проанализировать, что было сделано, вы слушать мнения пациентов и врачей, в том числе тех, которые переквалифицировались. У врачей спросить, хотят ли они остаться в своих специальностях, или нет. У пациентов — получили ли они лучшие медицинские услуги или ничего не улучшилось. И потом уже принимать решение, что делать дальше. Сейчас мы видим, что многие решения спускается «с верха», без диалога с врачами и пациентами. Никто не знает, какие у них потребности, и что они хотели бы видеть. Надо наладить систему, которая будет охватывать интересы всех участников здравоохранения.

Это большая работа, но так все работает во всех цивилизованных странах в мире, и так оно может работать и в Украине.

В тему: Врачи, «примерившие» на себя реформу медицины: ее писали сумасшедшие враги народа [5]

Еще о первоочередных задачах. Мы понимаем, что не все люди могут позволить себе приобрести необходимые лекарства. Поэтому нужно выделять деньги на реимбурсацию (возмещение гражданам расходов на приобретение лекарственных средств — Авт.). Нужно сформировать перечень лекарств, которые чаще всего выписывают врачи из первичного звена. И пациент, которому врач выписал лекарства из этого перечня, сможет получить их в аптеке бесплатно или с большой скидкой. Тогда люди не только получат нужные лекарства, но и станут чаще обращаться к врачам, и можно будет следить за их здоровьем. В Канаде недавно проведено научное исследование, которое показало, что более 50% инсультов происходит из-за того, что люди с гипертонией не принимают свои лекарства постоянно.

Проще и дешевле предоставлять людям лекарства, чтобы они контролировали свое давление, чем бороться с последствиями инсульта, после которого человек уже является инвалидом и нуждается в очень большом количестве лекарств, госпитализации, реабилитации и т.д.

Надеемся, что больше внимания профилактике уделяться будет после того, как заработает созданный в 2015 году Центр общественного здоровья. Сейчас уже собирают комиссию, чтобы назначить руководителя центра.

Ульяна Супрун в Католическом Университете. Фото: ucu.edu.ua

— Относительно реимбурсации. Ее можно будет внедрить, не увеличивая долю денег, которая выделяется на здравоохранение из госбюджета? Или возмещение будет возложено на местные бюджеты?

— Это еще предстоит решить. Не хотелось бы переводить на местные бюджеты. Но мы должны сначала настроить систему, сделать анализ пилотных программ, а тогда уже будет понятно, откуда брать деньги. Сейчас достаточно много денег выделяется на здравоохранение, но они работают неэффективно. Много выделяется на управление, меньше — на оказание помощи пациентам.

— То есть, Вы не считаете, что нехватка средств — это самая большая проблема отрасли?

— Я думаю, что когда мы научимся эффективно использовать средства, тогда будем иметь основания просить больше финансирования.

Можно выделять много денег и финансировать неэффективные программы. Поэтому мы сейчас не говорим об увеличении финансирования, а говорим об изменениях в системе, которая существует, потому что она неэффективна. Попробуем уложиться в те деньги, которые есть.

Изменения финансирования — это автономизация медицинских учреждений. Автономизация — это не приватизация, это предоставление медицинским учреждениям большей автономии, чтобы они могли самостоятельно решать свои внутренние проблемы, удовлетворять свои требования, решать управленческие вопросы. Чтобы министерство им не предписывало, сколько и каких работников они должны иметь, и как они должны распоряжаться своими деньгами. При этом медучреждения и в дальнейшем будут принадлежать городским советам, или областным советам, или общинам. Никто их не передает на приватизацию.

— В этом году в Украине с определенными трудностями, но не безуспешно внедрялась новая модель госзакупок — через международные организации. Будет ли она использоваться и в дальнейшем?

— Первый год, когда новая программа начинается, всегда есть проблемы, которые нужно решать. Затем можно сделать их анализ и уже на второй-третий год улучшать систему. Были определенные задержки в процессе закупок. Очень многие лекарства надо было регистрировать в Украине, особенно много вакцин. Вакцины преимущественно заказываются в начале года — в январе-феврале, а в Украине перечень нужных лекарств и вакцин появился лишь в конце года. Нужно было найти производителей, которые могли бы продать нам вакцины, которые мы не заказали вовремя.

Уже, я думаю, на 2016 год (госзакупки лекарственных средств в Украине отстают на один год — те препараты, поставки которых продолжаются сейчас, закупленные за бюджет 2015 — Авт.) будет улучшение системы. Недавно на Кабмине приняли перечень лекарств, которые будут в этом году закупаться, но, как видим, уже август, а заказ еще не последовал. И проблема не в международных организациях, проблема в Украине, что мы вовремя не предоставили заказ. И теперь снова будем ждать закупки дольше, потому что производители уже продали свою продукцию другим странам и пообещали продать то, что сейчас делается. Это проблема. Мы, МОЗ, должны работать эффективнее. Я общалась с этими международными организациями, и они мне передали информацию о том, какие есть задержки со стороны МОЗ. Поэтому, надеюсь, что зайдем в Минздрав и сможем ускорить некоторые процессы, по которым задержка длится уже 2-3-4 месяца.

— Планировалось, что международные закупки — это временная модель, которая будет работать до внедрения новой системы госзакупок ...

— Да, это временная программа, рассчитанная до 2018 года. К тому времени должна быть проведена реформа регуляции рынка лекарственных средств в Украине.

— Реформа Государственного экспертного центра, Гослекслужбы?

— Да. И уже идет процесс вместе с американской программой SIАPS через USAID — и ДЭЦ, и Гослекслужба, и Минздрав вместе работают с фармкомпаниями, чтобы улучшить систему сертификации и регистрации лекарств. Также предоставляем возможность фармкомпаниям получить лицензии и начать производство в Украине лекарств, которые сейчас мы закупаем за рубежом.

— Вопрос «Охматдета». Будет ли, наконец, проведен международный аудит строительства нового корпуса?

Многострадальный «новый Ахмадет». Фото: newsradio.com.ua

— Сейчас трудно сказать. Надо разбираться. Хотелось бы, наконец, навести там порядок, завершить строительство и иметь детскую больницу, куда могут обращаться очень сложные пациенты.

В тему: ГПУ до сих пор не объявила подозрение бывшим чиновникам Януковича Лукаш и Табачнику [6]

Что касается лечения детей — я вспомнила еще об одной проблеме, которой мы с нашей командой планируем заняться прежде всего. Недавно был День гепатита. В Украине эпидемия гепатита С [7]. И вместо того, чтобы тратить колоссальные деньги на лечение гепатита С, мы можем эффективно следить за качеством донорской крови. Сейчас этого нет, и большинство онкобольных детей, получающих переливание крови, заражаются гепатитом С. Это очень печально, что такое может происходить. Надо внедрить такую ​​систему проверки крови, чтобы можно было быть уверенным в том, что эта кровь чистая, что она не имеет ни ВИЧ, ни гепатитов, что ее можно с полным доверием предоставлять для трансфузии. Система была разработана еще в прошлом году, но только на бумаге, она не внедрена. Мы будем воплощать ее как можно быстрее. И это не вопрос больших денег, это лишь вопрос налаживания системы.

— Возможно, вы слышали историю Героя Украины Александра Петраковского [8]. Коротко: после ранения его привезли в Харьковский госпиталь, где боец впал в кому, из которой уже два года не может выйти. Родители Александра обвинили врачей в том, что произошло с их сыном. Была комиссия Минздрава, которая действительно нашла целый ряд ошибок в действиях врачей. Но на этом все закончилось — те врачи работают и дальше. Вообще в Украине большая проблема с ответственностью за врачебные ошибки — фактически, какая-либо ответственность отсутствует. Что можно сделать, чтобы защитить пациентов, и чья это должна быть компетенция — МОЗ или правоохранительных органов?

Александр Петракивский с сестрой Светланой. Фото: Макс Требухов

— В Европе и в других западных странах существуют профессиональные ассоциации врачей и других медработников. Ассоциации требуют от своих членов соблюдения протоколов и определенного уровня качества предоставления медицинских услуг. Они также защищают своих членов, если есть какие-то проблемы. Эти профессиональные ассоциации существуют вне государства.

Кроме того, на государственном уровне есть система лицензирования медицинских работников. Врач ли это, или медсестра — государство предоставляет лицензирование на основе рекомендации профессиональных ассоциаций или медицинского совета при департаменте лицензирования. Я, например, лицензирована в штате Нью-Йорк, и каждые два года должна восстанавливать свое лицензирование. Без лицензирования нельзя практиковать медицину.

Если медицинский работник неправильно оказывает помощь, на него жалуются в профессиональной ассоциации или медицинский совет. Там проводят расследование, и если видят, что врач действительно сделал что-то неправильно — лишают его лицензии.

Могут лишить навсегда или временно. Во втором случае он сможет снова подаваться на лицензию после того, как пройдет переаттестацию или переобучение на другую специализацию.

В Украине же для того, чтобы работать врачом, нужен только диплом. Никто не может отобрать диплом — разве что через правоохранительные органы. Я думаю, что украинские врачи должны быть также заинтересованы в создании профессиональных организаций — это поможет им повышать профессиональные качества и защищать свои права. Потому что у врачей также есть права. Недавно читала в интернете блог одного врача, в котором он жалуется на то, что никто не защищает его право отказаться от пациента — если тот, например, не выполняет назначения врача, агрессивно к нему относится. Создание профессиональных организаций помогло бы и врачам, и пациентам.

— В Украине есть медицинские ассоциации, но они не выполняют эти функции.

— Да, и они не признаны государством, не имеют такого влияния, как, например, в американской системе здравоохранения. Врачи должны задействовать свое сообщество, объединиться и требовать от министерства и государства защищать их права, но также должны помогать министерству улучшить уровень оказания медицинских услуг.

— Еще один кейс. Известная история [9] бывшего заместителя министра здравоохранения Романа Василишина, которого обвиняют в том, что он организовал схему вымогательства в урологическом центре Александровской больницы.

В тему: Луценко и Грицак рассказали о системе поборов замминистра МОЗ: «мы были шокированы» [10]

Через несколько дней после задержания Василишина мои знакомые обратились в другой государственный урологический центр, где с них за операцию — удаление камней из почки — требовали 20 тыс. грн плюс деньги на медикаменты (это еще несколько тысяч). В другом медучреждении — 14 тыс. грн плюс деньги на медикаменты. Размер суммы подсказывает, что речь идет не только о гонораре врачу, медсестре и анестезиологу. Конечно, оплата неофициальная. Что в такой ситуации, по Вашему мнению, должен сделать пациент, и каким должно быть вмешательство государства на данном этапе, пока реформа еще не проведена, и больницы еще не имеют права брать деньги за проведенные манипуляции?

Роман Василишин. Фото: metronews.ua

— Больница в Луцке нашла разумное и прозрачное решение. Они показывают, сколько денег получают от государства на лечение пациента, например, 1200 грн в год. И сколько нужно на его лечение — скажем, 5000 грн. Разницу пациент вносит через благотворительный фонд как благотворительный взнос. Эти деньги идут на расходные материалы, а также на гонорар врачу, благотворительный фонд перечисляет ему через СПД или иным способом, и с которого врач платит налоги. Таким образом, неофициальные проплаты выводятся из тени и становятся официальными и законными.

Систему финансирования здравоохранения нужно менять. Правда в том, что люди не имеют 20 тыс. грн, чтобы заплатить за операцию. И также в том, что врачам мы обязаны гарантировать лучшие условия труда, чтобы они не должны были искать дополнительные источники финансирования. Если врач получает 4,5 тыс. грн — по сравнению с тем, каким есть заработок в других профессиях — это неправильно. Система будет меняться — это факт. Уже годами об этом говорится, уже есть законопроекты в Верховной Раде. А до тех пор мы должны жить с тем, что имеем.

— Что Вы посоветуете делать пациентам в таких случаях — обращаться в прокуратуру?

-Я не буду давать рекомендации людям, что им делать — это их решение, идти в правоохранительные органы или нет. Пациенты могут написать в министерство — мы будем действовать. У нас есть руководство по противодействию коррупции. Предоставляйте нам информацию, мы будем проводить проверки.

— Когда в 2013 году Вы переехали в Украину, что Вас больше всего поразило в том, как функционирует наша система здравоохранения?

— Я сталкивалась с украинской системой здравоохранения еще в 90-х, когда мы с моим мужем Марком приезжали в Украину. У него было воспаление аппендикса, и его в Украине оперировали. Еще тогда я увидела разницу между предоставлением медуслуг в Украине по сравнению с тем, что я знала по США и Канаде.

Ульяна Супрун с мужем Марком. Фото: Facebook / Ulana Suprun

Во-первых, разницу в отношении к пациентам. В Штатах долгие годы врачей учили общаться с пациентами, чтобы пациент принимал участие в своем лечении, а не просто выполнял приказы врача. Учили взаимодействию. В Украине я этого не вижу. Вижу, что стало лучше, чем в девяностых, но нет такой культуры.

Во-вторых, различия в скорости. Достаточно посмотреть на действия врачей скорой помощи — как в Украине они медленно приезжают или даже подходят к людям, лежащим на улице и нуждающимся в помощи. Или как медленно решаются какие-то вопросы в больницах.

Также меня поразило количество людей, которые работают в учреждениях здравоохранения, но при этом не видят пациентов. Я думаю, что мы можем гораздо эффективнее использовать их время. С самого начала, когда я училась в США, мы надиктовывала истории болезни на диктофон, а набирал их кто-то другой. Мы очень коротко записывали назначения, которые затем выполняли медсестры. В Украине очень много бумажной и бюрократической работы, которая не нужна.

Еще поразило, как долго лечатся пациенты. В Европе, в США, в Канаде пациента пытаются выпустить из больницы как можно быстрее, чтобы дальше он лечился в реабилитационном центре или дома, но не в больнице. Больницы — только для т очень сильно больных людей. Нет такого, что человек 4-5 недель лечится в стационаре или ложится «на капельницы» раз в год. Подобное лечение проводят в амбулаторном режиме или в частных клиниках. Все организуется таким образом, чтобы это было выгодно пациенту: он не должен на длительное время брать больничный, а, например, идет на два часа с работы, чтобы увидеть своего врача или получить необходимые процедуры. Нынешняя же в Украине система невыгодна ни пациенту, ни экономике в целом.

Также меня иногда очень удивляет, зачем в Украине потребляют такое большое количество лекарств с недоказанной эффективностью, которые не имеют никаких доказательств положительного влияния на здоровье пациента. Украинцы тратят на такие «лечения» очень много денег.

— В Нью-Йорке Вы были топ-менеджером клиники Medical Imaging of Manhattan. Основательницей тоже были Вы?

— Одной из основательниц. Мы основали ее с врачом, которая имела собственную практику в то время.

Специализация клиники — радиология женских болезней. В Америке это называется Women’s Imaging. То есть, все, что касается женщи — мамограмма ли это, или УЗИ для беременных женщин, или биопсия, или исследования специфических женских болезней, или общих, например, остеопороза — достаточно ли кальция в костях наших пациенток: все, что касается женского здоровья. Этой клиникой я со-руководила 8 лет.

До этого я получила свою специализацию (fellowship) в Мичигане, и мы с мужем переехали в Нью-Йорк. И с 1995 года я работала в другой клинике до 1999 года. Практика очень похожая на ту, что была в основанной нами позже клинике. Тогда я вернулась в Мичиган в больницу имени Генри Форда, где я получала свою специализацию и куда меня пригласили возглавить «женский» департамент. Но я побыла там короткое время и в 2000 году вернулась в Нью-Йорк, где мы с упоминавшимся врачом основали клинику, в которой я проработала до 2009 года.

Ульяна Супрун и Ирма Витовская. Фото: Facebook / Ulana Suprun

— Напоследок вопрос не об охране здоровья. Вы с мужем в течение всего времени были на Майдане. Каково Ваше самое яркое воспоминание из того времени?

— Наверное, это 20 февраля.Я была волонтером в медпункте КГГА, и мы с другими гражданскими врачами увидели, что не готовы к оказанию той помощи, в которой нуждались раненые. Это был печальный момент. В нашей комнате уже было пятеро раненых, с которыми работали двое хирургов, а я, как радиолог, не будучи обученным тактической медицине, им помогала в условиях отсутствия элементарного необходимого для такой ситуации обеспечения — у нас даже не было достаточно физраствора или капельниц.

И вот в этот момент ко мне вдруг пришла мысль: мы же не должны здесь находиться. Такую помощь должны оказывать в другом месте, с другим оборудованием и препаратами люди с другим уровнем соответствующей подготовки. Слава Богу, что там были хирурги, один из которых был военным, которые делали все, что могли в тех условиях. Когда хирург посмотрел ближе на рану одного из парней, которую я зажимала, чтобы уменьшить кровотечение, и сказал, что здесь он не может ничем помочь — у меня сердце упало из груди на землю ...

Тогда я осознала: чтобы это не повторилось, мы должны изменить систему. Не только систему Януковича, чтобы мирные люди не получали ранения от правоохранителей, но и систему здравоохранения. С того момента появилась идея Patriot Defence, обучение гражданских и военных тактической медицине, и началось осознание того, что такие навыки и подготовка могут изменить украинскую реальность. Просвещение, наука и образование — это важнейшая часть изменения в системе.

—

Виктория Герасимчук, опубликовано в издании Lb.ua [11]

Перевод: Аргумент [12]

---

В тему:

• Реформа медицины: лечение человека приводит к его обнищанию [13]
• В Украине цены на лекарства выше на 60%, чем в России и Беларуси [14]
• Плати или сдыхай [15]
• Чем болеют и от чего умирают украинцы [16]
• Без денег сдохнешь. В Украине медицина только для избранных? [17]