Последствия отработанного веками механизма уничтожения всего украинского, особенно в печатной сфере, чувствуем и сегодня. Попытки внедрить в отдельных регионах государства второй официальный язык — все это побуждает нас пристальнее вникать и анализировать уроки истории.

18 июля 2013 года исполнилось 150 лет со дня подписания так называемого Валуевского тайного цензурного циркуляра, которым запрещалось печатать и распространять на всей территории империи книги на украинском языке. Что стояло за появлением этого очередного антиукраинского акта и какими были его последствия для украинской культуры. А также — малоизвестный вариант текста документа.

КТО И ЗАЧЕМ ПОДРЫВАЕТ УВАЖЕНИЕ К НАШЕМУ СЛОВУ

Очередные попытки определенных политических сил затормозить процесс утверждения украинского языка как государственного, демонстративное игнорирование высокими должностными чиновниками решения Конституционного суда Украины относительно официального толкования первой части статьи 10 Конституции Украины, согласно которой «украинский язык как государственный является обязательным средством общения на всей территории Украины при осуществлении полномочий органами государственной власти и органами местного самоуправления», попытки внедрить в отдельных регионах государства второй официальный язык — все это побуждает нас пристальнее вникать и анализировать уроки истории.

Такой анализ непременно выведет на те факторы, которые методически и целенаправленно подрывали уважение к украинскому слову, оттесняли его на второй план, на многие годы наложили негативный отпечаток и на психологию украинского гражданства, и на уровень национального сознания определенной части украинцев.

История развития украинского печатного слова связана с десятками, сотнями тайных и гласных, санкционированных на «высочайшем» уровне и в кабинетах местных «держиморд» актов, циркуляров, указов, распоряжений, целью которых было уничтожить язык многомиллионного народа, убедить простой люд во «второсортности», «неестественности», «бесперспективности» «малорусского наречия».

Своеобразную роль «сторожевого пса» относительно запрещения распространения украинского печатного слова во все времена выполняли разные цензурные подразделения, созданные еще во времена Петра І. С особой жестокостью стала расправляться российская цензура с украиноязычной печатной продукцией после так называемого Валуевского (1863 года) цензурного циркуляра.

Последствия этого отработанного веками механизма уничтожения всего украинского, особенно в печатной сфере, чувствуем и сегодня.

ПРИЧИНЫ ВНЕДРЕНИЯ ЦЕНЗУРЫ В РОССИИ

Цензура, в широком понимании слова, означает надзор за печатью с целью предупреждения вредных, с точки зрения правительства, печатных произведений. В более узком значении этого понятия имеются в виду учреждения, которым специально поручен такой присмотр.

Причиной внедрения со стороны правительства такого надзора за печатью книжек в Российской империи стала... деятельность типографий в Украине. Дело в том, что одна-единственная типография, которая возникла в Москве при Иване Грозном и существовала до конца ХVІІ века, была на содержании самой власти, выполняла только ее заказ. Поэтому никакой необходимости в цензуре тогда не было.

В других условиях развивалось это дело в Украине. Украинские гетманы своими универсалами издавна обеспечивали на подчиненных им территориях волю печати. Так в одном из пунктов Гадячского договора, подписанного Иваном Выговским с поляками, специально гарантировалась воля и независимость украинских типографий: «Коллегии, школы и типографии, сколько их будет нужно, свободно учреждать, свободно науками заниматься и печатать разные книжки».

Первую попытку поставить деятельность Черниговской и Киево-Печерской типографий, которые никогда не зависели от каких-либо правительственных факторов, под свой контроль осуществил царь Алексей Михайлович. Дело довершил Петр І, который своим указом от 5 октября 1720 года запретил печатание в Киеве и Чернигове книг, «не согласных с великороссийскими печатями», то есть на украинском языке того времени.

Окончательно деятельность свободных типографий в Украине запретила в 1796 году Екатерина ІІ. Таким образом было положено начало цензуры как полностью самостоятельного ведомства, на которое возлагались обязанности разрешать или запрещать книги.

К УКРАИНСКИМ ИЗДАНИЯМ — ОСОБОЕ ОТНОШЕНИЕ

В цензурном отношении Украина была в значительно худшем положении, нежели, скажем, Польша или Финляндия. Ведь именно для Украины применялись, кроме общих для всей империи цензурных правил, еще и дополнительные. Суть их сводилась к тому, чтобы «в украинских книгах, где трактуется о народности и языке украинском, украинцы не давали преимущества любви к своей малой родине перед любовью к «отечеству».

Эти дополнительные правила стали усиливаться после первой волны возрождения славянских народностей, а особенно — после появления в 1840 году «Кобзаря» Тараса Шевченко, напомнившего «малороссам» об их настоящей родине.

Целью этих специфических цензурных запрещений украинского печатного слова и была полная ассимиляция украинского народа, уничтожение элементов, составляющих национальное бытие этого народа, главным образом языка, литературы, культуры в целом.

После разгрома Кирилло-Мефодиевского общества и объявления приговора суда относительно самых активных его членов 30 мая 1847 года, 19 июня того же года министр внутренних дел граф Перковский своим циркуляром послал в губернские центры такую «издательскую» информацию: «Напечатанные произведения Шевченко — „Кобзарь“, Кулиша — „Повесть об украинском народе“, „Украина“ и „Михаил Чернышенко“, Костомарова — „Украинские баллады“ и „Ветка“ — запрещены и изъяты из продажи. Министром народного образования приказано по цензурному ведомству о запрещении в дальнейшем перепечатки этих произведений новым изданиям».

Указанные произведения на многие годы вперед открывали все новые и новые списки запрещенных украинских изданий.

Судебный процесс над «братчиками» стал своеобразным сигналом для уже нескрываемого наступления царского правительства на украинское движение.

В тему: Юрий Шевелев: как изживали и как выжил украинский язык [2]

НАСТУПЛЕНИЕ НА ИСТОРИЮ

Летопись Григория Грабянки была первым историческим документом, подвергнувшимся политической кастрации. Цензор Мацкевич, к которому попала рукопись на утверждение в 1853 году, увидел в ней немало мест, где слышалась ему большая страсть и пиетет автора к украинской национальности.

Несмотря на настояние руководства Временной комиссии для рассмотрения древних актов, которая готовила эту летопись к изданию в типографии Киевского университета, оставить весь текст без изменений, поскольку это исторический документ, а не произведение современного автора, Летопись Грабянки все же вышла со значительными цензурными купюрами.

Еще один пример. Магистр университета св. Владимира Каленик Шейковский в конце 50-х годов подготовил к печати рукопись словаря украинского языка, которую он по известным причинам назвал «Опыт южнорусского словаря»«.

В журнале «Основа» (число 12 за 1861 год) уже было помещено сообщение об условиях подписки будущего словаря, поскольку из цензурного комитета получено разрешение на печатание этой книги, правда уже с другим названием — «Малороссийский лексикон». Однако выходу книги помешало... предисловие, озаглавленное так: «Несколько слов о южнорусском народе и особенно о его языке».

Уже готовый к печати текст решением специального заседания цензурного комитета был уничтожен. Кстати, фамилия талантливого выпускника Киевского университета, который так и не смог стать преподавателем этого заведения, К. Шейковского через тринадцать лет после этой истории опять встретится в запрещенных цензурных документах. В этот раз — по делу выхода его книги «Будівля світу» тиражом 420 экземпляров далеко от Киева, в белорусском Бобруйске. 5 февраля 1876 года на нее был наложенный арест прямо на складе в типографии.

ПРЕДТЕЧИ ЦЕНЗУРНОГО ЦИРКУЛЯРА

В контексте рассмотрения ситуации с предпосылками внедрения правительственного цензурного циркуляра в конце 50-х — начале 60-х годов XIX века стоит заострить внимание на одном обстоятельстве. Апологеты «единой и неделимой» империи, которые и сегодня встречаются среди наших научных работников, в своих аргументах относительно защиты или, по крайней мере, оправдания политики царского правительства в национальном вопросе иногда заявляют, что никто насильственно украинский язык никогда не запрещал, что запрещались только отдельные произведения отдельных авторов, которые могли расшатать фундаменты империи, на что, мол, ее проводники имели бесспорное право.

Безусловно, лукавят такие научные работники, не желая ознакомиться с десятками, сотнями гласных и негласных документов, которые и сегодня ждут своего первого читателя в архивах бывших цензурных управлений. Обнародуем некоторые из них.

24 мая 1858 года в адрес Киевского, Подольского и Волынского генерал-губернатора с грифом «секретно» поступил из Третьего отдела Министерства внутренних дел пакет такого содержания:

«В Санкт-Петербурге в 1857 году на малороссийском языке вышла книга под заглавием „Граматика“. Убедительно прошу Вас распорядится, чтобы все книготорговцы во вверенных Вам губерниях обязаны были подписками не держать у себя эту книгу для продажи. Если бы у кого-то из них была эта книга, то распорядитесь опечатать все экземпляры печатями и в таком виде ждать особого распоряжения».

В этот раз шла речь не об истории Украины или предисловии к словарю украинского языка, а всего лишь о грамматике, которую немало людей хотели изучать. Более детальное знакомство с этим делом показало, что с депешей в Киев петербуржские цензоры опоздали. Значительный тираж этой книги уже был продан. Так из имеющихся 500 экземпляров у книготорговца Дейкуна удалось изъять только 44, в другом магазине все доставленные 33 книги были уже реализованы. Полиция стала собирать у владельцев магазинов свидетельства о тех, кто конкретно покупал эти книги.

Дошло до того, что стали запрещать отдельные буквы из украинской азбуки. На «малорусском языке» разрешалось читать, но только в русской интерпретации. Красноречивое подтверждение этому — циркулярное письмо Министерства образования в адрес Киевского цензурного комитета. Вот выдержка из него:

«Главное управление цензуры определило: «...Постановить правилом, чтобы произведения на малорусском наречии, писаные собственно для распространения их между простым народом, печатались не иначе, как русскими буквами...»

Подобных циркуляров только по цензурному ведомству вышло к началу 60-х годов больше десятка. Таким образом готовилась почва для запрещения уже на государственном уровне языка многомиллионного народа.

КАК ЗАПУСКАЛСЯ МЕХАНИЗМ УНИЧТОЖЕНИЯ УКРАИНСКОГО ЯЗЫКА

Миссию запрещения родного языка украинцев руководство империи возложило на министра внутренних дел Российского правительства П. Валуева.

В начале пробная пуля была запущена в адрес министерства образования. От имени «большинства малороссиян» П. Валуев изложил в письме к министру образования позицию правительства. Она сводилась к следующему: «Никакого особенного малорусского языка не было, нет и быть не может, наречие же, употребляемое простонародьем, является тем же русским языком, только испорченным влиянием на него Польши. Общерусский язык так же понятен для малороссов, как и для великороссов, и даже больше понятен, чем украинский язык, который теперь творят».

Вторым шагом стало подписание П. Валуевым 18 июля 1863 года циркуляра, который с отметкой «секретно» был разослан по всей Российской империи.

Красноречивая деталь: до октябрьского переворота 1917 года в России настоящий документ нигде не публиковался. Позже, особенно в первые годы советской власти, в разных изданиях приводился его сокращенный вариант вместе с изложением докладной записки, на которую чаще всего и ссылаются ученые. Предлагаемый ниже текст документа, найденного автором в архиве бывшего киевского цензурного комитета, является оригиналом.

Поэтому, учитывая это, его стоит навести полностью: «На основе представления от 27 прошлого июня за № 342 предлагаю Киевскому Цензурному Комитету сделать распоряжение, чтобы в печати дозволялись только такие произведения на малороссийском языке, которые принадлежат к области изящной литературы, пропускание же книг на этом языке как религиозного содержания, так учебных и вообще назначенных для первоначального чтения народа, приостановить до разрешения возбужденного по этому предмету вопроса в установленном порядке, о чем Комитет будет своевременно поставлен в известность».

Появление этого разрушительного для книгоиздательского дела в Украине и позорного в истории всей человеческой цивилизации циркуляра, несомненно, предопределено политическими факторами. После первого десятилетнего антракта в истории украинского движения, связанного с разгромом Кирилло-Мефодиевского братства, неудачными попытками «Молодой Украины» поднять из упадка духовные силы народа стала оживляться культурологическая деятельность.

На твердую почву становилась «Основа» — первый в России украинский по языку и сути печатный периодический орган, повсеместно в городах и селах Украины открывались воскресные школы, опять, как и в период выхода «Сельской библиотеки» Кулиша, к читателям стали поступать украинские книги, в частности учебники. Но, как высказался Сергей Ефремов, этому медовому месяцу украинского движения суждено было иметь слишком короткое существование.

ПОПЫТКИ РОССИЙСКОЙ ВЛАСТИ РЕШИТЬ «УКРАИНСКИЙ ВОПРОС»

«Пропускание книг на этом языке», говоря словами Валуевского циркуляра, приостанавливалось не временно. Уже с начала 70-х годов правительственное давление на украинофильское движение опять усилилось. Финальным аккордом очередного наступления на все украинское стала деятельность «Юго-Западного отделения Императорского Географического общества», которая четко проявилась, в частности, в налаживании выпуска украиноведческой литературы, основании сети специальных магазинов, где продавались именно украинские книги.

По доносу российских шовинистов царь приказал создать специальный комитет для рассмотрения вопроса об «украинофильстве». Как раз для одного из заседаний этой комиссии Главное управление по делам печати подготовило достаточно красноречивый документ, который в который раз проливает свет на причины категорического нежелания царского правительства мириться с последующим существованием на территории Российской империи украинского языка и литературы, в первую очередь в печатном виде. Этот малоизвестный документ (печатается впервые за более чем 90 лет) стоит того, чтобы о нем знал нынешний украинский читатель. Тем более что содержание его слишком актуально сегодня в Украине:

«Цензурное ведомство давно уже обратило внимание на появление в печати значительного числа книг, которые издаются на малороссийском наречии.

Следя с особым вниманием за направленностью всех изданий для народа на малороссийском языке, которых расплодилось в значительном количестве, нельзя было не прийти к позитивному выводу в том, что вся литературная деятельность так называемых украинофилов должна быть отнесена к прикрытому только благовидными формами посягательству на государственное единство и целость России.

В писаниях современных деятелей украинофильства не только просматривается, но и высказывается прямо мысль об отделении Малороссии от всей России, отделении пока только литературном, но за которым естественно и даже неминуемо должно прийти стремление к отделению политическому, ведь ничто не объединяет людей в политическом отношении так сильно, как единство языка и литературы, и наоборот, ничто не разъединяет их так, как отличие языка и письменности. Допустить создание особенной простонародной литературы на украинском наречии, значило бы положить прочное основание для развития уверенности в возможности осуществить в будущем... отчуждение Украины от России» (выделение мое. — Н. Т.).

То, что десятилетиями скрывалось и вуалировалось, наконец было сказано предельно четко и однозначно: чтобы отбросить раз и навсегда всевозможные вопросы об украинском сепаратизме, который за столетия пребывания Украины в составе России возникал систематически, нужно было прежде всего запретить этот язык.

Поэтому запрещение печатания книг на украинском языке, как и запрещение распространения этого языка среди украинского населения Российской империи, стало для ревнителей этой настоящей «тюрьмы народов» главным фактором ее выживания.

О формах и методах антиукраинских цензурных репрессий, попытках отмены цензурных циркуляров и высоком житейском чине выдающихся деятелей украинского возрождения в защите права народа на свой язык, очевидно, разговор не завершен.

Николай Тимошкин, доктор филологических наук, профессор, исследователь истории украинского печатного слова и издательского дела; опубликовано в газете «День» [3]

---

В тему:

• Как уничтожали украинский язык: хроника запретов за 400 лет [4]
• «Языковый» закон: пара слов за дебильность [5]
• «Русский мир» как «Грядущий Хам». Взгляд филолога на законопроект № 9073 [6]
• Признанный врагом. Борьба против украинского языка в эпоху независимости [7]
• Язык по-украински: маринованный с географией, под историческим соусом [8]