Виктор Чалаван: «Обезопасить себя от военных угроз только контрактной армией нереально»

1.00

Нет

«Меня поразили данные нашего Генерального штаба, согласно которым на начало весны 2014 года в Украине насчитывалось 800 тысяч офицеров ВСУ в запасе. Даже если предположить, что часть из них по возрастным критериям и состоянию здоровья не могла взять в руки оружие, то как случилось, что из такого мобилизационного резерва мы не имели возможности быстро сформировать боеспособные воинские части?!»

Тиждень беседовал с Виктором Чалаваном, советником Председателя Национальной полиции Украины, руководителем Департамента организации деятельности подразделений милиции особого назначения МВД Украины (2014-2015).

— Если уже возникла необходимость отдельно выписывать законодательство о резервистах, и в частности — Нацгвардии и ВСУ, то я определила бы этот статус как статус военнослужащего, призванного из резерва. Потому что резервистом он является на военных сборах, но не на фронте, в самом сердце боевых действий.

— У нас система нового законодательства устарела и преимущественно основывается на концептуальных положениях советского законодательства о всеобщей воинской службе и военном призыве. Долгое время оно было неизменным, мы осуществляли призыв в Вооруженные силы Украины по этому законодательству, созданному в начале 90-х годов прошлого века. Основными были законодательные акты о всеобщей воинской обязанности и военной службе, о мобилизации, а также другие законы начале нашей независимости.

В то же время жизнь показала, что это законодательство не всегда отражает реальное положение дел в оборонной сфере, особенно в условиях гибридной войны с Российской Федерацией. С этим Украина столкнулась в 2014 году. Но заложена проблема была раньше, еще когда во времена Виктора Януковича приняли ошибочное решение полностью отказаться от военного призыва, а любые вооруженные силы полностью на контрактной основе не имеют такого важного компонента, необходимого по состоянию войны, как мобилизационный резерв.

Мобилизационный резерв должен быть подготовлен — это не просто мужчины призывного возраста, это люди, которые служили в армии, проходили определенное обучение, а главное — классифицированы, соответствующим образом учтены и приписаны к определенным формированиям, создаваемым в Вооруженных силах во время особого периода для повышения боевой способности нашей армии. Поэтому нам нужно законодательство о территориальной обороне и резерве, и это очень важно.

(Напомним читателям, что РАЗГОВОРЫ об этом тянутся уже 2,5 года, с самого начала российской военной агрессии, но правящая коалиция из Блока Петра Порошенко и «Народного фронта» ничего так и не сделали в этом направлении — и это в условиях войны и гибели уже свыше 30 000 украинцев — Аргумент).

И здесь даже начальный закон, принятый за основу, или основной, который можно затем соответственно доработать с учетом реалий, текущей обстановки и законодательства, нам необходимый, — это законодательство о территориальной обороне. Это как раз тот самый сегмент национального законодательства по вопросам безопасности и обороны, который нужно нормировать с помощью качественных законов: о резервистах, о территориальной обороне, о добровольцах, пусть даже и принятых постфактум. Но добровольцы и их семьи должны получить достойную правовую и социальную защиту.

Здесь я полностью согласен с начальником Генерального штаба Виктором Муженко: Украина нужна как контрактная армия, так и призыв, чтобы наше сорокомиллионное государство имело возможность в случае серьезной военной угрозы или особого периода существенно увеличить мобилизационный ресурс и усилить боевые способности ВСУ. Обезопасить себя от военных угроз только контрактной армией невозможно. Контрактники [2] — это матрица, основа, но все же мобрезерв для наращивания боевых возможностей Вооруженных сил создается за счет резервистов.

В тему: В Минобороны назвали количество контрактников ВСУ [3]

— Возможно ли сейчас создание новых добровольческих батальонов и будут ли работать и дальше, на перспективу, основные принципы, по которым, «горячим способом», в 2014 году они формировались? Правовые проблемы того времени до сих пор решаются, скажем, «самовольные ранения солдат осколками чужих гранат», «бытовые травмы», неоформленности, а следовательно, безстатусность?

— Конечно, формирование новых добровольческих батальонов возможно, поскольку люди, которые составили основу добровольческих подразделений в 2014 году, никуда не делись, они есть. Более того, неформальные связи, которые возникли между ними и укрепились в боях, весьма устойчивы, это достаточно мощные сообщества, тем больше, что эти люди поддерживают друг друга в мирной жизни в решении социально-бытовых вопросов, в частности — в получении принадлежащих им социальных гарантий. У нас много проблем с предоставлением этим ребятам статуса участников боевых действий и решением других вопросов. Например, власть, особенно местная, не показывает никакой динамики в предоставлении им заслуженных и предусмотренных законодательством участков земли под застройку. То есть кроме того, что это боевое братство, закаленное на войне, в бою совместными победами, совместными потерями, совместными подвигами, есть определенные проблемы, которые этих ребят держат вместе.

Другой вопрос — нужно ли нам сейчас формировать добровольческие батальоны? Очевидно, что нет. В 2014 году они выполнили свою функцию, сдержали агрессию врага на острой начальной фазе, дали нашим Вооруженным силам нарастить свои боевые способности до базового минимума. В августе 2014-го мы могли выставить против агрессора не более трех батальонных тактических групп, которые были в полной боевой готовности, и очень трудно собирали свои батальоны.

Но сейчас ВСУ имеют устойчивые боевые и оперативные возможности, есть достаточное количество техники, вооружения, боеприпасов, других ресурсов, есть множество закаленных в боях офицеров, прапорщиков, сержантов и бойцов-контрактников, то есть сейчас Вооруженные силы уже могут гарантированно защищать Украину в сложившихся условиях. Но все это не означает, что нужно прекратить работу по усилению наших Вооруженных сил.

А что касается добровольческих батальонов, то надо вспомнить, какими они были и почему были созданы. Я хочу напомнить события апреля — мая 2014 года, когда российские спецназовцы, так называемые группы содействия из числа пророссийски настроенных, проплаченных сепаров, захватывали и помогали захватывать государственные учреждения Украины в Луганской и Донецкой областях. Вспомните, как разбегались отделы милиции, как части тогдашних внутренних войск где-то оказывали какое-то сопротивление, а где-то не оказали никакого. И реально старая милиция в Луганской и Донецкой областях в основном не выполнила своей задачи: часть вообще куда-то убегала и уволилась из органов, часть перешла на сторону россиян и сепаров. Из всего бывшего луганского «Беркута» только один офицер, Александр Куцепаленко, заместитель командира, остался верен Украине, перешел в Северодонецк, возглавил новосформированное подразделение специального назначения в штатах ГУ МВД Украины в Луганской области. Остальные «беркутовцы» каким очень странным образом на 23-м году существования независимой Украины «сохранили верность» России, «днр», «лнр» и т. д. И это касается большинства спецназовцев из «Беркута» времен перехода от Виктора Януковича к демократической власти. Хотя многие ребята из бывшего «Беркута» славно, достойно воевали в рядах подразделений милиции особого назначения сводных групп по Украине.

Кстати, после Майдана мое отношение к «Беркуту» было более чем негативным. А тут приезжаем в Новый Айдар и в школе, где расположен «Беркут», видим огромный черный флаг на стене, на нем трезубец и лозунг Холодноярской республики «Воля України або смерть!».. Командовал тем сводным подразделением Виктор Иванько, ныне заместитель начальника полиции Черкасской области. Затем мы там создали совместный штаб сводной группы. Все же с профессионалами легче, и вместе нам все удалось.

Это то, что мы имели в начале войны.

14 апреля 2014 года на совещании у министра внутренних дел Украины Арсена Авакова было принято историческое решение о создании спецназа. На основе ребят с Майдана — добровольческих батальонов. Цель их создания состояла в том, чтобы из наших активистов, патриотов, которые прошли Революцию достоинства, создать качественно новые по своей природе подразделения милиции особого назначения.

Мы стали искать организационное решение, чтобы, не нарушая законодательства Украины, которое запрещает незаконные военизированные формирования, создать добробаты. И было принято решение в рамках действующего законодательства, в частности Закона «О милиции», учредить подразделения патрульной службы милиции особого назначения. Юридически, номинально это были подразделения патрульной службы, а неформально ключевыми словами стали «особого назначения». В них могли служить наши патриоты, которые проходили базовый отбор по физической подготовке и психологический отбор.

Такие батальоны создавались не только в составе МВД. Два батальона было создано в составе Национальной гвардии: 1-й и 2-й резервный. В Министерстве обороны — батальоны территориальной обороны (БТРО).

В общем было четыре вида таких формирований: подразделения милиции особого назначения в составе МВД Украины, резервные батальоны Национальной гвардии, первый из которых, «Донбасс», возглавлял Семен Семенченко [4]. Это подразделение наших патриотов, которое действовало в условиях полностью агрессивной среды там, где русские и их спецназовцы захватывали государственные объекты, отделения милиции и СБУ во время, когда местная милиция была полностью нейтрализована, а то и переходила на сторону врага. Именно отряды самообороны, самоорганизующиеся патриоты начали народно-освободительную войну за Украину, войну, в которой победит наш народ.

Николай Шваля, сотник одной из сотен Майдана, стал первым командиром батальона «Золотые ворота». С группой побратимов он тогда боролся таким же, как и Семен Семенченко, партизанским способом против российских наемников-диверсантов. Они воевали, еще не будучи оформленными, используя трофейное оружие. Сейчас некоторые политики называют такие партизанские отряды «незаконными вооруженными формированиями», сознательно замалчивая то, чем были на самом деле сепарские банды и банды русских наемников со снятыми погонами и шевронами — «зелеными человечками».

Николай Шваля получил орден «За мужество». После тяжелого ранения более года восстанавливался. Сейчас служит в рядах Национальной гвардии Украины, является заместителем командира одной из воинских частей.

Сейчас модно говорить о том, что добровольцы «плохие», но обычно так говорят те, кого в 2014 году не было в радиусе 200 миль от Луганской и Донецкой областей. Если кто-то из добровольцев совершил преступление, он ответит, но надо всегда помнить, что они вступили в бой с врагом первыми и именно благодаря их подвигу мы смогли сформировать добровольческие батальоны и выиграть время для того, чтобы наша армия дошла до того базового минимума боевых возможностей, который она имеет сегодня.

Тогда же по инициативе министра внутренних дел в составе нескольких управлений внутренних дел в регионах мы начали создавать подразделения милиции особого назначения и не ожидали, что удастся это сделать так быстро. Уже через месяц мы имели широкий выбор людей. А сейчас некоторые работники прокуратуры тиражируют миф, что эти подразделения набирались из кого угодно, из бандитов и уголовников. Таких людей было мало, и они предстали перед судом. Но надо помнить, что сложные проблемы не имеют простого решения.

Большой очереди из подготовленных профессиональных военных, которые хотели бы поехать воевать на Восток, в 2014 году не было. Меня очень поразили данные нашего Генерального штаба, согласно которым на начало весны 2014 года в Украине насчитывалось 800 тыс. офицеров ВСУ в запасе. И даже если предположить, что часть из них по возрастным критериям и по состоянию здоровья не могла быть мобилизована и взять в руки оружие, то как случилось, что из такого мобилизационного резерва мы не имели возможности быстро сформировать боеспособные воинские части?! Но это вина не только Минобороны и руководства государства. Это беда всей страны. Сектор безопасности и обороны в Украине разрушался в течение всех 23 лет независимости.

По сравнению с маем 2014 года имеем в военной сфере большой прогресс. Поэтому добробаты — это исторический феномен, исторический факт. Россияне не готовы столкнуться с народом, который воюет за свое национальное достоинство и независимость нестандартно, гибко и эффективно, с помощью добровольческого и волонтерского движения. Мне известно, в частности, по данным радиоперехвата лета 2014-го, что они отрабатывали определенные замыслы и операции по перекрытию волонтерской помощи и срыву в Украине волонтерского движения. Планировалось скомпрометировать и даже физически уничтожить лидеров некоторых украинских волонтерских организаций, через определенные контакты и связи в правоохранительных органах возбуждать против волонтеров уголовные дела. И все это — чтобы заблокировать волонтерскую инициативу, но реализовать такие планы оказалось достаточно сложно, поскольку руководит волонтерскими организациями сам украинский народ, он является их сутью. Многие волонтеры, к сожалению, погибли в этой войне. И это тоже историческая миссия. И обязанность государства — почтить этих людей, потому что волонтеры — это тоже добровольцы. Не знаю, что бы мы без них делали. На фронте нас обеспечивали преимущественно именно волонтеры.

Около 7 тыс. человек, в батальонах милиции особого назначения, и это только в милиции, не говоря о том, что мы постоянно общатлись с нашими боевыми побратимами из «Правого сектора», «Айдара», батальонов территориальной обороны, с героическими бойцами и командирами 1-й танковой, 92-й, 93-й, 79-й, 80-й, 81-й, 128-й, 24-й бригад — собственно, я могу перечислить все бригады ВСУ, вовлеченные в АТО. Мы общаемся и на уровне командиров, и на уровне бойцов. Мне очень жаль, что подвиг бойцов 51-й бригады и ее погибшего в бою командира Павла Пивоваренко замалчивается. А это именно они приложили максимум усилий, чтобы освободить более 20 населенных пунктов Луганской области.

В тему: Как геройски сражался и погиб командир 51-й бригады Павел Пивоваренко [5]

Всего батальонов милиции особого назначения со времени их формирования было 37. Сейчас их 22. Выполняют боевые задачи во всех секторах зоны АТО, в частности в Марьинке, Авдеевке, Северодонецке, Мариуполе. За все время было 303 погибших и около 700 раненых.

Я хотел бы отдельно сказать о социальном составе добробатов. Там очень много людей, которые бросили свой бизнес, много юристов, учителей, кандидатов наук. Они не являются, как сейчас говорят некоторые горе-политики, которые хотят скомпрометировать добровольческое движение, «социальными низами», наоборот, это верхушка среднего класса, системообразующая, это самодостаточные люди, достойные, спокойные и уравновешенные, которые пришли защитить страну. И у нас, добровольцев, есть еще один козырь по сравнению с теми, кто где-то в определенных структурах делает карьеру: мы не пришли в МВД или Минобороны делать карьеры — мы пришли защитить страну. После защиты страны каждый из нас вернется к гражданской жизни. Я, например, имею в планах докторскую диссертацию.

В тему: Добровольческий «феномен» Украины или где служить патриоту [6]

— В начале войны добровольческие батальоны имели заметные победы. В чем был секрет успеха?

— Я не назвал бы наш военный прогресс победой — мы сдержали агрессора. Согласно моих полномочий мне пришлось отвечать за функционирование подразделений милиции особого назначения почти на всех 586 километрах фронта от Новоазовска, Широкино, Павлополя в Донецкой области в Станице Луганской — в Луганской, за исключением Донецкого аэропорта.

Основной период боевых действий — конец августа и по ноябрь 2014 года — пришлось провести в секторе А, секторе С — Луганская область и части Донецкой. Сначала мы вывели группу из нескольких наших батальонов на Волноваху, это район Мариуполя, приняли участие в боевых столкновениях с русскими под Мариуполем на дальних подступах к городу и в районе Оленевки, обеспечили отход ребятам из района Иловайска и Старобешево, провели ряд оперативных мероприятий по поиску наших раненых, погибших и тех, кто сам добирался до своих.

После этого по указанию руководства меня перебросили в Сектор А, где пришлось заниматься сводной группой подразделений милиции, причем всех, за исключением ГУ МВД в Луганской области. В частности, и тех подразделений, которые были дислоцированы там и которые по своей сути были сводными отрядами региональных УМВД Украины. Мы воевали на достаточно широком объеме фронта — от Станицы Луганской и российской границы до тогдашней разграничительной линии между сектором А и сектором С АТО. Это была наша полоса ответственности.

Я лично видел много фактов героизма наших ребят: милиционеров, бойцов армии и подразделений Национальной гвардии. Это и бойцы, и командиры Олег Беркеля, Александр Турчин, Олег Ластовский, Александр Куцепаленко, Александр Губанов, Виталий Гевлич — очень много и добровольцев, и кадровых милиционеров, и военных, и ребят из «Айдара». Бывший командир 1-й танковой бригады Андрей Грицков осенью 2014 года на подступах к городу Счастье стабилизировал линию фронта.

Невозможно не поблагодарить наших боевых побратимов-чеченцев, представителей Республики Ичкерия. Это Адам Осмаев, Амина Окуева, погибший в последний день января 2015 года Мунаев.

В тему: Заявление пресс-офицера Международного Миротворческого батальона имени Дудаева по поводу гибели комбата Исы Мунаева [7]

Они добровольцы, не все из них были оформлены, однако имеют право, если являются иностранцами и воюют за Украину, на то, чтобы президент предоставил им украинское гражданство как лицам, предоставление украинского гражданства которым относится к национальным интересам нашего государства.

А что касается всевозможных легенд о «преступности» того или иного военного образования — всегда следует помнить, что во всех войнах есть люди, которые совершают уголовные преступления. К сожалению, война — это среда, где есть постоянная опасность для жизни, где психологический стресс является постоянным и куда очень часто, кроме патриотов, тянутся другие люди: искатели приключений, уголовники и др. Но их меньшинство, и абсурдно утверждать, что их большинство, да они ничего и не определяют, поскольку война — это столкновение организованных масс людей. Важен поступок человека на войне.

И так же ребятам не нравится, когда некоторые нынешние руководители из МВД, ВСУ и т.п. рассказывают, что являются «легендарными комбатами» и «героическими полководцами» — это печальный результат войны, печальный в том смысле, что когда боевые действия закончатся, то очень много звезд на погоны и наград получат те, кто к реальным подвигам не имел никакого отношения, но делал многочисленные селфи на фоне боевой техники.

А на войне очень быстро становится понятно, ты боец или трус. Или ты действенный командир, не даешь обижать своих бойцов и не «кладешь» их бесполезно, а сам водишь в бой, или ты пустое место, и от твоих приказов нужно просто дистанцироваться, воздержаться. Сразу все понятно, в первом же бою!

— Как вы охарактеризуете состояние украинской техники и качество управления войсками?

— Да, действительно, техника устарела, советская. Да, чем-то помог Укроборонпром, чем-то волонтеры. Но в то же время я не сторонник того, чтобы США опредоставляли нам летальную оружие, о чем так кричат некоторые СМИ. Считаю, что мы способны выполнять боевые задачи и защищать независимость и территориальную целостность Украины тем летальным вооружением, которое у нас есть. Единственное, что нам действительно нужно было бы получить от западных партнеров, — станции контрбатарейной борьбы, радиолокационные станции разведки наземных целей, тепловизоры и другое оборудование для тактического звена, цифровые системы связи различного характера и различного назначения. Ну и, конечно, содействие в получении оперативно-тактической грамотности высшего комсостава.

—

Ирина Кириченко, опубликовано в издании Тиждень.UA [8]

Перевод: Аргумент [9]

В тему: