«Таких боев в Афганистане не было, мы сражались практически в полном окружении и не подвели, без приказа не отошли». Герой интервью — киевлянин, учитель физкультуры и педагог по специальности. В 2014-2015 годах Владимир стал добровольцем батальона «Айдар», и на его долю выпало немало испытаний. О некоторых из них он согласился рассказать.

— В «Айдар» вы попали с Майдана?

— Я был в 8-й «афганской» сотне «Самообороны Майдана». В 1987-1988 годах служил срочную службу в составе 345-го отдельного парашютно-десантного полка (Баграм, Афганистан [2]), был награжден медалью «За боевые заслуги», а потому на Майдане присоединился к своим — к сотне Олега Михнюка.

— После победы Майдана 8-я сотня сохраняла свою организацию?

— Да, у нас было немало функций. К примеру, мы помогали Киевской городской государственной администрации в освобождении административных помещений от разного рода «протестующих», которые не хотели их оставлять, а работа правоохранительных органов была парализована.

— Затем вся сотня поехала в «Айдар»?

— Олег Михнюк хотел из нашей сотни сформировать отдельное подразделение с большим процентом опытных бойцов. Но переговоры об этом очень затянулись. Пока договаривались, 4-й взвод сотни пошел в 1-й резервный батальон Национальной гвардии Украины. Еще часть (7-8 человек) вступила в батальон «Киев-1» [3], наконец, еще одна группа (6-7) не удержалась и отправилась в «Айдар». Мы ждали достаточно долго и, когда стало понятно, что это все затягивается, также отправились в «Айдар». 28 июля 2014 года наша группа из 28 «афганцев» прибыла на одну из баз этого батальона в село Половинкино.

— Каким был батальон тогда?

— Там было почти все, как на Майдане: отдельные сотни, группы («Медведи», «Черные», «Терминаторы», «Золотая рота» и т. д.), каждая жила по своим правилам. С дисциплиной были большие проблемы. Поэтому мы решили создать собственную роту. Сначала она называлась 3-й штурмовой, затем 2-й штурмовой («афганской») ротой по новой штаткае. Официально мы все были зачислены на военную службу 2 августа 2014-го: перед тем буквально за полчаса прошли медицинское обследование в Старобельском военкомате.

Мы заняли заброшенную автобазу в Старобельске [4], где сделали ремонт: обустроили отопление, горячую воду и тому подобное. В других подразделениях такой «роскоши» не было.

Из ваших слов следует, что сотня была какой-то отдельной частью, не совсем принадлежала к «Айдару»?

— Тогда все группы себя так чувствовали. Те, кто непосредственно подчинялся командиру батальона Мельничуку, дислоцировались в Счастье [5], относительно других подразделений, то «черные» — на дачах, пулеметный взвод — на кемпинге, отделение Монаха из «афганской» роты — у моста через Северский Донец на «Фасаде», люди «Берета» на ТЭЦ. Мы были отдельной ротой, однако в составе батальона «Айдар».

— Но во время проведения военных операций вы действовали вместе?

— Да, правда, никогда нельзя было понять, сколько нас реально. Впервые наша рота участвовала в боевых действиях 2 августа: в наступлении в районе Вергунского разъезда и взятии населенного пункта Красный Яр [6]. Нас сопровождали два танка из 1-й танковой бригады. Вошли в него почти без боя. К вечеру того же дня передали свои позиции частям 30-й бригады, но после минометного обстрела они покинули эти позиции, и 4 августа «Айдар» занял их повторно.

В тему: Как геройски сражался и погиб командир 51-й бригады Павел Пивоваренко [7]

Серьезная операция началась 12 августа. «Айдар» получил приказ осуществить глубокий обход Луганска с севера через запад на восток и занять населенные пункты Новосветловка и Хрящеватое. Этим переризалась трасса Луганск — Краснодон. Дальше мы должны были наступать на Николаевку и Станицу Луганскую и так окончательно замкнуть кольцо вокруг города.

Задача ставилась на полнокровный батальон — 600-700 человек. Фактически из Счастья нас отправилось лишь 210. С 12 на 13 августа мы заночевали в Георгиевке, а в 4 утра пошли двумя группами на Новосветловку и Хрящеватое. Ожидалось, что мы при поддержке нескольких танков из 1-й бригады должны были продержаться трое суток. Затем нам на смену должна была прийти 128-я отдельная горно-пехотная бригада.

80 бойцов пошло на Хрящеватое, а 130 (среди них и наша рота) — на Новосветловку. Поскольку я не был в Хрящеватом, то всех подробностей боев не знаю. Но там ребята имели большие потери, потом рассказывали, что сдержали три танковые атаки. В частности, там погиб командир роты Филипп Слободенюк (Филипп), тоже наш «афганец». Он был в трофейной БМП-2, недавно захваченной у сепаров.

В Новосветловку нас повел Толя Василейко, тоже «афганец», местный, родом из Новоайдара. Мы взяли Новосветловку почти без боя, охватив ее с обеих сторон и разоружив блокпост в центре села. Навстречу нам продвигалась какая-то колонна: один танк шел по центральной улице, второй за ним, дальше БМП, зенитная установка на КрАЗе и пехота. Андрей Марунчак и Мирослав Криль из нашей роты пошли навстречу, думая, что это наши. Но танкисты, которые были с нами, вовремя разглядели, что перед ними Т-72. Они первыми попали в головной танк, искусно попав ему под башню. Началась стрельба. Под перекрестным огнем Марунчак погиб. Остальная техника врага повернула и сбежала, пехоту мы рассеяли. Нам удалось захватить только неповрежденный грузовик с зенитной установкой, которую передали в мое пользование.

— То есть, для противника ваше появление в Новосветловке было полной неожиданностью?

— Более того, в течение следующих дней нам удалось захватить машины с 25 сепаратистами и россиянами, некоторые из них были вооружены до зубов. Они останавливались по нашему требованию, потому что думали, что мы свои. В одной из машин мы взяли редкую снайперскую винтовку. Отчасти из-за нее потом погиб наш командир Олег Михнюк.

Одна из машин — инкассаторскую (бронированную) — нам не удалось задержать. По ней начали со всех сторон стрелять, из машины выбросили гранату, от взрыва которой ранило священника, который был с нами еще с Майдана.

Среди пленных было трое россиян из ГРУ. Они долго отбивались, но мы их все равно скрутили. За ними приехали сотрудники СБУ. Куда потом делись эти трое — не знаем. Что касается остальных, то их удерживали в помещении магазина. Когда сепаратисты поняли, что в Новосветловке украинские войска, стали ее безжалостно обстреливать.

Во время одного из таких обстрелов несколько пленных были ранены. Их пришлось срочно отправлять в Луганский аэропорт. Примерно в это же время мы остановили микроавтобус, в котором, как оказалось, перевозили двух погибших противников. Их тела оттуда достали и закопали за сельским памятником Ленину. Ну а раненых упаковали в микроавтобус и увезли в аэропорт. Интересно, что местные жители были искренне убеждены, будто именно наши войска обстреливают Новосветловку. Направление обстрелов со стороны Краснодона и наше присутствие в селе для них отнюдь не были аргументами.

Вслед за «Айдаром» в Новосветловку прибыли четыре БМП из 24-й отдельной механизированной бригады. Но они были укомплектованы лишь на 20%: по два-три парня на боевую машину. Ребята хорошие, но техника была в ужасном состоянии: на двух БМП пушки не стреляли. Позже прибыли еще два БТР, и через несколько дней мы со «Штурмом» завели усиленную танком роту 80-й отдельной аэромобильной бригады.

В тему: Мариновка: стратегическая ошибка с фатальными последствиями [8]

Среди некоторых айдаривцив, которыми командовал Женя Начкар, начались «брожения», мол, обещали заменить через трое суток, а фактически должны драться неизвестно сколько. Из-за этого часть бойцов самовольно покинула позиции и вернулась в Северодонецк. Если учитывать потери и раненых, число которых постоянно увеличивалось после каждого обстрела Новосветловки и Хрящеватого, нас осталась только половина.

— Враг прибегал к контрнаступлениям?

— Потеряв танк, имея много убитых и раненых, некоторое время они не решались атаковать, но нас очень обстреливали. Кроме того, была «вырублена» абсолютно вся связь. Чувствовалось, что у врага много артиллерии. Били из минометов, «Градов», затем самоходных артиллерийских установок. Новосветловка расположена в низине: утопает в зелени, садах. Сепары лупили наугад, но очень плотно. 16 августа артиллерийский снаряд попал в УАЗ с пятью десантниками — расчет миномета. Все погибли на месте. В тот же вечер погибли еще пятеро офицеров и солдат из 80-ки: они на одной из высоток возле села пытались наладить связь через спутник. Были потери и в 24-й бригаде.

Чтобы враг не догадался, что нас мало, по инициативе Олега Михнюка мы начали делать вылазки в разные стороны, демонстрируя, будто собираемся наступать. Одна из таких вылазок произошла утром 18-го. Я имел задачу с зенитной установкой занять позицию на холме и прикрыть выход нашей боевой колонны во главе с танком, Михнюк возглавил пехоту на машинах. Заняв позицию, я совершенно случайно увидел танк, скрывавшийся в засаде. Враг устроил на нас хорошо спланированную засаду. Потом мы узнали, что нас ждали два танка, БМП, а также немало пехоты в ячейках для стрельбы. Рация на такое расстояние не работала. Мобильной связи, как я говорил, не было. Времени на размышления тоже. Чтобы остановить колонну, я решил открыть огонь из зенитки по танку. Вреда ему большого не нанес (срезал триплексы и активную броню), однако вызвал огонь на себя. Сразу по мне заработал второй танк: с первого же выстрела он попал в КрАЗ, уничтожил зенитку и часть ходовой. На удивление, водитель Хмара и двигатель не пострадали. Меня слегка ранило в ногу и контузило, когда открыл глаза, придя в себя, то не поверил, что остался жив после прямого попадания танкового кумулятива. Я сполз с зенитки и крикнул: «Заводи!». Водитель сразу дал газу, и наш КрАЗ попрыгал на разорванных колесах в глубь зеленки. Вслед прилетело еще несколько снарядов, но уже не попали, они думали, что уничтожили нас с первого выстрела. Наша же колонна остановилась и открыла шквальный огонь. Сепары не приняли бой и отошли.

Вторую половину дня 19 августа и всю ночь артиллерия врага молотила по Новосветловке от злости, что нас не удалось уничтожить. Михнюк со старшиной прятались в технической яме в гараже, возле которого стоял наш УАЗ. В эту машину попала 120-миллиметровая мина — загорелся гараж, сгорели почти все боеприпасы, радиостанции, продовольствие и сам УАЗ. Михнюк тогда спасся: выскочил один, старшину я вытащил.

— А как погиб Михнюк?

— Я последний, кто видел Олега живым. Это было 20 августа. Рано утром Михнюк поставил задачу: «Выходим и занимаем ту высоту, где на нас была сделана засада». Сепаров мы не нашли, но обнаружили хорошо оборудованные позиции, построенные строго по уставу, а также коробки российских военных сухпайков. Пошли дальше в сторону Станицы Луганской. Там с помощью маленького «игрушечного» дрона мы обнаружили шесть танков. Лично я искал высотку, где можно было бы поймать хоть какую-то связь: хотелось позвонить домой и сказать родным, что жив. На одной из высоток действительно заработал телефон: поступила sms «приветствуем в России». Это было 20 августа в 15:22. Эта sms до сих пор в моей мобилке — на память.

Мы вернулись в Новосветловку, там застали одного бойца — Рыжего. Он выпросил у Михнюк трофейную снайперскую винтовку и выстрелил рядом с нашим домом 10 патронов подряд. Сепары засекли и открыли минометный огонь. Одна мина легла далеко, вторая ближе, третья совсем близко, между тем Михнюк начал загонять всех в погреб. Я забежал последним, Олег передо мной. Закрылись, но здесь Михнюк начал меня выталкивать: «У меня там автомат остался!». Начал рваться вверх, выскочили, Олег меня оттолкнул. Слышу: неистовый шелест мины, я отскочил в сторону за стену, сильный взрыв 120-ки ...

Когда обстрел закончился, мы увидели Олега неподалеку дерева с автоматом. Разрыв случился рядом, раны были несовместимы с жизнью. Мы были такими расстроенными, что, когда отправляли тело Михнюка, забыли вытащить из кармана ключи от микроавтобуса. Так он и остался в Новосветловке. Такого человека не уберегли!

— Сколько вы еще были в Новосветловке?

— Пока нам не приказали отступать. Хорошо помню, как на рассвете 24 августа по селу начали бить тяжелой артиллерией. В те минуты, когда шел парад в Киеве на Крещатике, мы под градом снарядов вышли из подвала, пели гимн, чтобы сепары слышали, что мы их не боимся.

Приказ покинуть Новосветловку поступил примерно 26 августа. Мы шли полями по разбитому вдребезги Луганскому аэропорту на Георгиевку, проходили мимо штаба сектора А: там было множество военной техники, много танков. До сих пор не знаю, почему их бросили на Станицу Луганскую замыкать окружение?

Добрались до Половинкино, потом на несколько дней разъехались по домам, многие ребята, кто официально не был женат, после такого поженились, а некоторые и обвенчались. Таких боев в Афганистане не было, мы сражались практически в полном окружении и не отступили, и без приказа не отошли!

— То есть, до 5 сентября вы не принимали участия в боевых действиях?

— Не совсем. 2 сентября на нашего Мишу Шутака (Румын, из Львова) вышли двое бойцов с разбитого врагом львовского 3-го батальона территориальной обороны «Воля». Они выходили из окружения, пытались перейти реку Северский Донец. Мы отправились к ним на помощь, готовы были в любой момент форсировать реку. Два дня группа айдаровцев искала ребят, но те, к счастью, сами переправились, смастерив плот из подручных средств.

— А сколько людей было в «Айдаре» накануне боя 5 сентября?

— Очень трудно сказать. Наша рота вообще держалась отдельно. У нас оставалось менее 50 бойцов, в других подразделениях не знаю.

— Как вы узнали о трагедии, которая произошла 5 сентября?

— Я уже точно не помню. Помню, пришла информация, что погибли группы «Гризли» и «Терминатор». Медработник «Айдара» Тетя Таня и священник поехали на переговоры с сепарами, их взяли в плен.

Между тем у переправы убили командира разведгруппы сепаров. Тело его осталось на нашей стороне — все в татуировках. На следующий день пошел на переговоры Бодя (Богдан Беримов). Он договорился, что мы отдаем его тело, а нам привозят к мосту наших погибших.

В тему: Как армия России заходила в Донбасс 23 августа [9]

— Почему вы поехали забирать погибших?

— В нашей роте единственной был бортовой КамАЗ, который под расписку мы одолжили на Луганской ТЭЦ (в 2016-м за этим КамАЗом пришла прокуратура, мы его вернули). Поэтому поехали два водителя к грузовику: я и 27-летний Андрей Янчук с Волыни, а также Бодя. Из Половинкино прибыли в Счастье, забрали погибшего сепара, пересекли под белым флагом мост через Северский Донец и заехали на территорию нашего бывшего блокпоста 12-го батальона.

Перед поездкой мы оставили оружие, военное снаряжение, вообще все, что могло бы выдать нас как бойцов. Я предупредил ребят, что мы будем позиционировать себя как похоронная команда, «низшая каста»: смотрим в землю, будут оскорблять или бить — не отвечать: наша задача — собрать погибших.

На прежнем блокпосту нас встретили четыре сепара: велели раздеться, обыскали, завязали глаза, приказали залезть в кузов КамАЗа. Повезли на место боя.

— То есть вас повезли самых собирать тела. А во сколько это было?

— Мы приехали примерно в 7-8 утра 8 сентября. Всего там было восемь сепаров: как местные, так и, очевидно, россияне. Главный был какой-то россиянин с бородкой из «Русичей». Среди сепаров был представитель какого-то восточного народа, он обратился ко мне с вопросом, который меня сначала поразил: «Эй, укр, дай зажигалку. Укр, ты что, не слышишь, дай зажигалку ». Потом я часто слышал слово «укры» по отношению к нам. Иногда машины останавливались, выходили сепары: рассматривали нас, как в цирке, хотели посмотреть на живых «укров».

— Вы втроем собирали тела? Имели какое-то защитное снаряжение, перчатки?

— Ничего у нас не было. Дали перед выездом целлофановые перчатки, в таких в супермаркетах овощи фасуют. А у меня еще руки были избиты-порезаны, думал все — точно что-то подхвачу.

— А каким было к вам отношение врагов?

— Соответствующее. Я думал, что когда мы закончим работу, нас тоже доложат в КамАЗ. Правда, это уже было в конце работы, потому что большинство времени я думал: хватит ли нам черных мешков для тел или нет? Мы работали ориентировочно до 2-3 часов дня. Тела пролежали под солнцем почти три дня. Вид, запах — все это было слишком сложно воспринимать. Ребят очень тошнило, кружилась голова, им было сложнее, чем мне: на афганской войне я многое видел. Поэтому за несколько часов работы даже враги начали к нам относиться с определенным уважением.

В тему: Авантюра. Иловайская трагедия: цифры и факты [10]

— Сколько вы всего собрали погибших?

— Я насчитал примерно 38 тел. Точно трудно сказать, потому что многие из них были разорваны и сожжены. В мешок мы могли складывать части разных погибших. Сначала собирали айдаровцев у грузовика ЗИЛ и легковушки Nexia. Позже я общался с тремя бойцами, которые выжили. Скандинав был за рулем грузовика. Он сказал, что когда их остановили, то кто-то из руководителей группы, или «Терминатора», или «Гризли», вышел объяснять, кто они. Скандинав заподозрил, что творится что-то неладное, и с первыми выстрелами выскочил из кабины. Там еще остался кто-то третий, сожженный, кого мы потом вытаскивали. Еще двое выжили из тех, кто был в кузове. Один из них раненный, добежал до десантников, рассказал о засаде, но они его разоружили и посадили под стражу.

Когда мы приехали, ЗИЛ был сдвинут танком с середины дороги на обочину, загруженный боеприпасами и горючим. Поэтому, когда враги попали в него из «шмеля», все вспыхнуло. Этим и объясняется то, что большинство тел были обожжены.

Хорошо помню, что пять обгоревших тел лежали на зеленой разделительной полосе, два на обочине напротив Nexia: они есть на сепарском видео. Одного дострелили (но у него было очень тяжелое, практически несовместимое с жизнью ранение), второй частично обгоревший. Еще дальше фрагменты, наверное, попали в кого-то гранатой или снарядом. Еще с одной стороны пятеро вряд: они отстреливались до последнего. Еще подальше двое: один с перетянутой тряпкой ногой (в белом свитере), который стал розовым от крови, и второй, который, вероятно, его тянул — тот, что с татуировкой на шее. Бодя его узнал: это был его товарищ. На свитере дырочка от пули (дострелили). Непосредственно в ЗИЛ было два совершенно сгоревших тела и одно в кабине грузовика.

— А БТР десантников далеко был?

— За 60 метров от ЗИЛа. Мы оттуда забирали тела последними. Всего их было 12 или 14. Как мне рассказали сепары, в БТР они попали из ПТРС (возле водителя), и он слетел с дороги.

Визуально я на БТР пробоин не увидел. Наверное, десантники заняли оборону вокруг БТР и отстреливались. Думаю, что некоторое время они еще вели бой, а потом их сожгли с помощью ручных огнеметов — «Шмель». Внутри БТР мы обнаружили остатки двух погибших, другие лежали вокруг.

— С вами связывались из 80-й бригады, чтобы разъяснить дело со своими погибшими, ведь там полегло три офицера?

— Они пытались выйти со мной на связь через одного общего знакомого, спросили: шанс у кого-то из десантников выжить был? Я сказал, что нет. Затем они якобы не раз собирались со мной встретиться. И мы стояли длительное время в 15 км друг от друга. Но, наверное, им это так было надо, что они в течение полугода не нашли времени со мной увидеться. Теперь я понимаю, почему так. На этом БТР было 19 человек, а собрали 14, а где еще пятеро? Скорее всего, когда он потерял управление и слетел с дороги, те, кто был на броне, пытались соскочить и были взяты в плен живыми. Если бы они погибли, то лежали бы там.

Руководство бригады знало, что там засада: почему повело людей на смерть? Разве нельзя было разделиться на две группы, обойти тот отрезок боковыми полевыми дорогами и избежать боя? Даже когда решили проскочить — подошли вплотную и расстреляли место из танков: сепаров там было, думаю, не больше чем 25-30. А получилось, что, проскакивая засаду, БТР был подбит, и вся колонна, насчитывавшая 2 танка, 5 БТР и более 100 человек личного состава, «полетела» дальше, не останавливаясь, бросив своих побратимов на верную смерть. Настоящие десантники так не поступают!

—

Ярослав Тынченко, опубликовано в издании Тиждень.UA [11]

Перевод: Аргумент [12]

В тему:

• Накануне Иловайского котла. Свидетельство майора Шмигельского [13]
• Дело Безъязыкова: СБУ оправдывает свое существование? [14]
• Славянск: не сработавший капкан [15]
• Как были добыты и сохранены доказательства вторжения РФ в августе 2014-го [16]
• Темур Юлдашев. Национальный герой, погибший в День Независимости [17]