11 апреля весь мир отмечал годовщину освобождения узников фашистских концлагерей. В этот день вспоминали не только жертв Освенцима или Бухенвальда, а также сотни тысяч тех, кого принудительно выслали на работы в Германию.

Преимущественно, это были женщины, более того — молодые девушки в возрасте 16-17 лет. iPress.ua удалось пообщаться с женщиной, которую в 17-летнем возрасте забрали из родного села в немецкую провинцию работать на благо III Рейха.

Текля Иосифовна Чоп была выслана на принудительные работы в Германию в 1942 году. Текля Иосифовна с правнуками. Фото автора

Село Волыця Сокальского района на Львовщине радует глаз новыми домами и ухоженными дворами. Да и во дворе нашей героини идет строительство. «Это уже внуки стараются», — скажет нам после Фекла Иосифовна.

88-летняя женщина не выходит встречать журналистов, которые посетили ее. «Еще позапрошлой зимой сломала ногу, теперь хожу разве что возле кровати», — жалуется старушка.

В тему: Украинские коллаборационисты. Штрихи к портрету [2]

В небольшой комнате несколько вышитых подушек, образа под рушниками, а еще большой телевизор. «Смотрю „взвешенных и счастливых“ и вяжу, ибо какая от меня больше польза? И ​​скучно вот так все время сидеть, — Текля Иосифовна демонстрирует часть пряжи и большой клубок зеленых ниток. — Вот начала вязать жилетку для правнука. Их у меня уже пять».

«Мне было 17 лет — куда такого ребенка папа отпустит?»

Прожив почти всю жизнь в родном селе, Текля Иосифовна Чоп до мельчайших деталей помнит свое четырехлетнее скитание на чужбине. На момент вывоза в Германию она была сиротой с четырьмя классами образования в польской школе. Отец взял вторую жену, где были также дети.

В 1942 году, отмечает доцент кафедры истории и теории социологии исторического факультета ЛНУ им. И. Франко Татьяна Лапан, была разработана специальная программа, по которой в Германию должно было попасть от 400 до 500 тысяч украинских женщин. «В историографии встречаются данные о том, что в Рейх было вывезено лишь 15 тысяч украинок из запланированного количества. Однако не можем отрицать и тот факт, что на работы в Рейх все же попало значительное количество украинок», — отмечает историк.

В тему: Как Украина встречала освободителей в 1939-м и в 1941-м годах. Фото [3]

Отправка на принудительные работы в Германию, лето 1942 года. Фото: joanerges.livejournal.com

«Помню, как сначала записывали на работу в Германию добровольно, — рассказывает Текля Иосифовна. — Некоторые люди из села уехали. А потом уже люди перестали записываться, а рабочие были нужны. Так получилось, что записали и меня. Принесли мне карточку из сельского совета, по которой я должна была поехать в Германию на работу. Мне было 17 лет — куда такого ребенка папа отпустит? У меня мамы не было, была мачеха, но меня немного прятали».

Несколько ночей она провела у соседей, спала на чердаках. «А в ночь, когда меня поймали, нигде не ночевала. Пришли домой полицейские, и папа мне говорит: „Сколько тебя буду прятать?“. Пришли ночью, сразу повели в сельсовет. Там уже было немного людей: и женщин, и мужчин. Нас вместе закрыли и так держали до утра», — вспоминает Текля Иосифовна.

В тему: Украинские коллаборационисты. Штрихи к портрету: мотивы, зарплаты, условия службы [4]

У меня с собой ничего не было. Потом папа принес мне какого-то узелок, чтобы у меня было хоть во что-то переодеться. Нас посадили в душегубку (грузовик, покрытый брезентом), завезли во Львов на Главный «двирець» (железнодорожный вокзал), где начали всех сортировать: старых отдельно, молодых отдельно.

Там держали где-то целые сутки. Утром нас снова начали сортировать, но уже с медицинской проверкой. Тогда двух девушек из моей деревни отпустили домой. Одна была с больными легкими, другая тоже почему-то не подошла. Нас тогда не кормили совсем, посортировали, загрузили в машины и так мы поехали до самой Вены».

Украинские работницы во время медицинского осмотра. Фото: joanerges.livejournal.com

Большой процент отобранных на принудительные работы в Германию (как «остовок», так и принудительных работниц из дистрикта Галичина (шире генерал-губернаторства) составляли несовершеннолетние девушки 15-16 лет.

«Старосты или коменданты сел, получив соответствующие распоряжения от немецкой военной администрации, по своему усмотрению отправлялись из сел определенный контингент. В первую очередь отправляли асоциальный элемент, а также детей из многодетных семей или тех, кто не имели близких родственников», — отмечает историк Татьяна Лапан.

В тему: Украина на фотографиях железнодорожников Рейха [5]

Текля попала в их число. В Вене снова немцы продолжали сортировку: снова разделили приезжих на группы, повели на медицинскую комиссию.

«Нас проверяли, делали рентген. Хотя какой там рентген? Так, для отвода глаз, надо было работать. Из Вены мы поехали в Германию. В городок, как же он назывался?.. О-о-о, Горн. Это было небольшое местечко Горн. Затем мы поехали в деревню, к бауэру».

«Это было где-то в августе, потому что помню, что на Спаса (19 августа) я была в Вене», — вспоминает женщина.

На службе у бауэра

Текля Иосифовна называет хозяина фермы, на которого работала, или «бауер», или «хозяин», или просто «немец». Вспоминает, что приехал забирать ее в красивой бричке, запряженной лошадьми.

«Со мной тогда была девушка из Калуша, другая из Коломыи, а также были две сестры. Одной из них только 15 лет было. Ее поймали и хотели отправить в Германию. Мать этих девушек, Михайлины и Юли, говорит: „Михайлинка, ты старшая, пойди попроси, чтобы ее отпустили, поедешь вместо нее“. Получилось так, что забрали обоих. Так эти сестры целую войну проработали в том же селе, что и я».

Татьяна Лапан утверждает, что большинство девушек из дистрикта Галичина работали в сельском хозяйстве. Девушки из рейхскомиссариата Украина направлялись преимущественно на работу в промышленности в лагерях труда. Положение принудительных работниц из дистрикта Галичина и рейхскомиссариата Украина у бауэров было в целом лучше, чем положение в лагерях труда.

Украинки в немецком лагере труда. Фото предоставлено историком Татьяной Лапан

Женщина вспоминает, как приехала во двор к бауэру, у которого было 12 коров, из которых две сразу поручили доить ей. Также было много свиней, лошадей и прочей живности.

«Я ничего не понимала по-немецки. Но наш немец умел говорить по-чешски, а чешский мы понимали, потому что он похож на наш язык. Понимали его почти как польский. Хозяйка не умела ни на одном языке — была такая ярая немка», — вспоминает Текля Иосифовна.

Кроме девушки из Галичины, в хозяйстве у бауэра служила девушка из Чехии, один поляк и два француза. Женщина вспоминает, что в супругов было два сына, которых мобилизовали в армию.

«Сначала, как только приехали, я много плакала. Ну а как же, ребенок уехал из дома, неизвестно куда, к чужим людям. Мне тогда хозяин сказал: „Почему ты плачешь? Вот они моих детей под пули отправили“. И все-таки правда была — оба на фронте погибли».

В тихом немецком селе, примерно где-то за сотни километров от Франкфурта-на-Майне, война не была столь ощутима, как возле передовой.

Старший сын бауэра как-то получил отпуск. Его отпустили домой только из-под Ленинграда. Он пришел тощий, шинель на нем висела просто. Он пришел во двор, а мать ему сразу сказала: «Разденься!». Я обратилась к своей соседке, чешке Ани: «Что это за мать, даже в дом не пустит?». Между тем хозяйка приказала Ани разжечь печь. Мы подумали, неужели хлеб печь? Ее сын начал раздеваться, и я никогда не забуду той картины: он весь был во вшах, все вещи во вшах — кишело«.

Текля Иосифовна вспоминает и кривится. А потом, как-то глядя в сторону, снова вспоминает: «Старая немка очень плакала, мы ее жалели, потому что она не виновата, что ее детей на войну забрали. Разве они не имели хлеба и к хлебу?»

«Можно было жить»

«Не могу сказать, что мне там было плохо, но и хорошо не было. Язык не знаешь. Вечер, только начинает смеркаться, не дай Бог, выйти на улицу. А мы этого не знали. Как-то вышли с соседскими девушками, а еще было светло , и сели на скамейку перед домом. Пришел полицейский, который ходил по улицам и смотрел за порядком, и как огреет нас плетеным кнутом. Мы ничего не понимали — за что? А он нас бил и кричал. Я еще до сегодня имею знак на спине с того вечера. Не дай Бог, чтобы к нам какой-то мужик подошел и что-то заговори ».

Украинки на работах в Германии. Фото предоставлено историком Татьяной Лапан

Женщина вспоминает, что хозяева никогда не давали есть больше, чем было принято. Утром давали чашку кофе и кусок хлеба, обед — суп и каша, а на ужин — в основном картофель в кожуре и молоко.

«Около полудня давали нам еще краюху хлеба, — показывает на руке, — может редко „подурит“ (намажет, — ред.) тот кусок какой-то мармулядой или еще чем-то. А на обед давали какой-то суп и какую-то кашу. Так что можно было жить».

Текля Иосифовна вспоминает, как жена бауэра спрашивала у нее, ходит ли в церковь и умеет ли креститься. «Я перед ней крестилась — показывала, что умею».

«А раз захотели мы пойти в костел. Выбрали лучшие шмотки, которые имели, хотя не имели ничего, потому что нам не давали новой одежды, да и не платили ничего. Когда я хотела подать одно письмо в месяц, как разрешалось, то должна была давать через хозяина, чтобы он подал, потому что не было денег. Вообще не платили нам ни копейки. Некоторые хозяева были немного совестливее и могли купить своим рабочим какую-то рубаху или что-то другое. А так — ходишь в том, что имеешь».

Порой удавалось получить уже изношенную вещь от хозяев. «Хуже всего было с обувью. Нам давали деревянные кломпены, ну эти вырезанные из дерева башмаки, мы и так шлепали в них целый день. Когда у меня полностью порвались ботинки из дома, хозяйка отдала свои старые туфли».

Девушкам не позволяли куда-то ходить самим, разве что под наблюдением хозяев. Если ходили в костел, женна бауэра всегда сопровождала их.

«Однажды мы шли из церкви мимо леса. Смотрю, а там такие лисы (грибы), аж оранжевые, такие большие, красивые. Хозяйка шла с нами. Я пошла их нарвать. Немка спрашивает: ты точно знаешь, что это можно есть. Я говорю — знаю. Вечером она сварила лисички, хорошо их помазала, присыпала манкой. Я до сих пор помню вкус тех лисичек, такие были хорошие».

В селе у бауэров были условия, к которым рабочие привыкли дома: помещения, продукты, но была нехватка своего общества, нехватка развлечений.

Украинцы на работе у бауэров. Фото предоставлено историком Татьяной Лапан

«В городе, в лагерях труда — плохое жилье (бараки), полуголодное существование, зато общество своих земляков. Пребывание как остарбайтеров, так и принудительных рабочих из генерал-губернаторства в лагерях труда было похожим и очень тяжелым. Судьбы принудительных рабочих двух категорий очень разные и похожие одновременно. Их общим горем была оторванность от своего жизненного пространства, от своей среды — семьи, семьи, друзей, любимых», — утверждает историк Татьяна Лапан.

Дорога домой

День окончания войны не стал большим событием в жизни Феклы, ведь у них еще несколько месяцев сохранялись те же порядки. Женщина работала в хозяйстве вплоть до августа 1945 года, пока ее не забрали советские военные.

«В наше село русски добрались уже летом, а меня забрали уж в августе. Никого ничего не спрашивали, приезжала машина и забирала всех. Те, кто был в Западной Германии, многие остались, там были американцы. А нас принудительно возвращали „на родину“. Приехали, бумаги на руки и забрали», — вспоминает женщина.

«Некоторых везли в лагеря, они могли только через три месяца домой вернуться. Мне повезло. Мы приехали на станцию, а там стоял поезд — ехал в Россию: пару товарных вагонов. Там стоял какой-то человек и спрашивает: куда едешь? Домой. Куда домой ? А это уже было на мадьярской границе. Так меня с малым забрал товарняк, и мы доехали до Львова».

Здесь возникает пауза: «С малым?», — Переспрашиваю. Со стороны отвечают: «Да, у бабушки там был сын».

«Боялась, что семья не примет с ребенком на руках»

«Вы приехали домой с сыном? А...», — переспрашиваю.

«Где хлопец?», — не дожидаясь моего ответа спрашивает Текля Иосифовна. «Там остался. Он был пленным. Все время мне говорил: война вот кончится, уедем отсюда». А война кончилась, и его сразу забрали, я осталась одна с ребенком. Он был украинцем, правда, не из Галичины. Он попал в плен, его отправили работать к моему бауэру«.

В Германии нельзя было жениться украинцам, нельзя было иметь половые отношения между украинцами и немцами, за это наказывали. Если рождался внебрачный ребенок, то такую ​​женщину в начале войны отправляли обратно домой, делали аборт. Однако бывали разные случаи, отмечает Татьяна Лапан, но только по доброй воле самих немцев.

Текле повезло — немцы ее не ругали за рожденного сына, позволили ребенка окрестить в местной церкви. Женщина назвала сына Иосиф в честь отца. Приехав домой, она очень переживала, примет ли ее семья с ребенком на руках.

«Когда мы вернулись, ему было 7 месяцев. Вернулась в село, все были дома. Никого не выслали. Отец в политику никогда не лез, поэтому все остались дома», — женщина потирает руки, на глазах выступают слезы.

«Я сначала боялась, что отец не примет меня домой с ребенком. Пришла, все вышли ко мне, а я стою с ребенком на руках и со слезами на глазах спрашиваю: Примете?».

Позже Текля вышла замуж второй раз, у нее родилась дочь Мария, которая присматривает за матерью сегодня. А сын, рожденный в Германии, умер в 19-летнем возрасте.

«Имел порок сердца. Такой красивый был парень, сейчас у меня перед глазами стоит. Я всю жизнь работала в колхозе. О тех, с кем была в Германии, никогда ничего не слышала. И когда было? Надо было работать. Вот она моя маленькая и бедная судьба», — опускает глаза вниз Текля Иосифовна.

К сожалению, у семьи женщины не осталось никаких фотографий из ее молодости. После нескольких ремонтов и переездов фотографии исчезли и никто их не искал. «Кому оно надо?», — говорит женщина.

Сегодня она живет вместе с дочерью, внуками и правнуками. Раздражается, что должна все время сидеть, не может помогать по хозяйству, поэтому много вяжет. «Раньше вышивала все в церковь. Много фелонов вышила, а теперь даже пройтись в храм не могу, все эта нога».

Из всех односельчан, которых забрали на работу в Германию, только Текля Иосифовна дожила до этого времени. Женщина жалеет о своей украденной молодости: «Никогда не лезла ни в какую политику. Хотела только хорошо жить. Так и там было, у бауэра: мы думали только о том, чтобы выжить».

Галина Чоп, опубликовано в издании ipress.ua [6]

Перевод: «Аргумент» [7]

В тему:

• Украинцы на принудительных работах в Третьем рейхе. Сколько их было? [8]
• На работу в Рейх: как это было — в Украине. Фото [9]
• На работу в Рейх: как это было. Часть 2 — в Германии. Фото [10]
• Миф Великой Отечественной [11]
• О «Великой Отечественной» и других мифах советской эпохи [12]