Вся наша жизнь

1.00

Нет

В годы сталинщины, хрущевщины и брежневщины «блатняк» не посмел бы даже пикнуть на официальном песенном уровне. Ему быстро бы кляп в пасть и по этапу. То ли дело теперь, когда автора «Вы, конечно, не блядь...» в Украине наградили званием народного артиста!

Соотечественники удивляют системно и регулярно. Согласно июльскому опросу компании GFK Ukraine, наиболее популярной радиостанцией среди жителей столицы (это серьезная выборка) является «Шансон» (там, где Владимирский централ и ветер северный). Она охватывает 33% киевской аудитории. И это заметно. В спину «Шансону» дышит непотопляемое «Русское радио».

Таким образом, барабанные перепонки весомого сегмента жителей столицы наглухо забиты собирательным «тампоном» страдающих голосов С.Михайлова, Е.Ваенги, М.Шуфутинского, М.Круга, жены Круга. И остального «лесоповала». Тут же, намедни, как многим известно, решением нашего верховного «хурала» в ранг «народного Украины» возведен и исполнитель местного шансона, автор произведения «Вы конечно не б...».

В общем, «вы хочете песен?» Их есть...

Жизнь и культура «шансонизировались». По самое не хотим. И над загадкой бытия, подарившего нам такой стремительный регресс, решил поговорить-поразмышлять с экспертом — выдающимся украинским поэтом и прекрасным драматургом Юрием Евгеньевичем Рыбчинским. Он не понаслышке знаком с подлинником жанра, самым что ни на есть настоящим шансоном, который из Франции.

Его пьеса об Эдит Пиаф с успехом идет уже несколько сезонов в Киеве и Одессе. Этот же человек — активный пропагандист украинской песни. На мой риторический вопрос — «Почему русский шансон сегодня торжествует и побеждает все остальные поющие „разновидности“?» — маэстро ответил замечательно: «А я вообще не приемлю такое понятие, как «русский шансон»! Это эвфемизм. «Русский шансон» — то же самое, что и «американский гопак!»

Отсюда и начнем танцевать.

* * *

Не открою Америки, сообщив следующее. Многие виды-жанры в творческом и историческом пространствах склонны к «ассимиляции», адаптации, аберрации. И нынешний тотальный «русский шансон», закупоривший все дыры нашего быта и стенающий из каждого утюга, на самом-то деле официально оформился не так давно. Как подсказывают некоторые справочники-источники, «русский шансон» — собирательный образ лихих 90-х. И объединяет он целый спектр порой контрастных подвидов русскоязычной песни. Городской романс.

Блатная песня. Песня военная, эмигрантская, специфическая эстрадная etc. В этой собирательной песне душа должна не ныть, а голосить, страдать должно и нужно — о друзьях-товарищах в тюряге, о матушке родной, которая не дождется хорошего сына; важно помнить о светлом образе золотых куполов, которые выступают в этой лирике как маяк для заблудшего странника; самые разнообразные слэнговые проявления воровской хазы-малины тоже вписываются в этот собирательный образ. Впрочем, что я вам объясняю? Разве сами не слышали?

Естественно, в годы сталинщины, хрущевщины и брежневщины «блатняк» не посмел бы даже пикнуть на официальном песенном уровне. Ему быстро бы кляп в пасть и по этапу.

А вот в период поздней горбачевщины и, естественно, в криминальные 90-е, блатная песня, как праоснова нынешнего «русского шансона», начинает захватывать носители и эфиры. ОФИЦИАЛЬНО. Санкционированно. Бандитская и воровская лирика становится программным продуктом постсоветского радио и ТВ.

Мне вспомнилось, как однажды даже такой матерый человечище как Марк Захаров [2] в начале 2000-х не выдержал напора «русского шансона» и разразился в «МК» текстом-погромом в стиле товарища Жданова. Интересная цитата из классика.

«Мурка не только зашухерила всю нашу малину, она еще, шалава, заложила в нас мощную программу рождения даунов, олигофренов, генетических уродов, мощным потоком ползущих ныне из ее пьяного материнского чрева», — констатировал растерянный режиссер. — Не понимают талантливые певуны-недоумки, что их жизнь в государстве, не умеющем бороться с преступностью, становится все опаснее, и заточка в руках отморозка все ближе от ихнего брюха!«

Марк Анатольевич [3], таким образом, ставит в прямую зависимость обострение социально-криминальных гримас 1990–2000-х — от ставшего уже тотальным «блатного» репертуара.

То есть: количество и «качество» преступлений якобы во многом зависит от «саундтрека» современности. Мысль спорная. Но интересная.

А может и правда «заточка в руках отморозка» — это социальная рифма на музыкальный «тампон», закупоривший массовые уши? Психология народных помыслов и вкусов непредсказуема.

И еще из Захарова: «Понимаю, что это („шансон“ в виде блатной песни — Авт.) — неотъемлемая часть нашей криминальной истории, нашей маразматирующей массовой культуры. И, согласен, что без нее трудно почувствовать себя патриотом... И „Мурка“ [4] нынче — не постыдная история злобных недоумков, опустивших страну к замерзающей параше. Ан нет! Она — Мурка, наша поющая и гогочущая душа!».

Красиво сказано, черт побери! «Мурка» (творение Оскара Строка и Якова Ядова) сто раз отредактированная зэками и мирным населением — как гимн гогочущей ненасытной народной души. Бандитский гимн, почитай, популярнее гимна Союза Советских Социалистических республик.

* * *

— А ведь криминальные 90-е таки подло «стырили» у французов их исконный термин — «шансон». И «втюхали» (лексика согласно обозначенной теме;) в эту нишу замечательных французских песнопений — «хазу-малину» русского народного и авторского каторжного творчества. Так ведь, Юрий Евгеньевич? (обращаюсь к Рыбчинскому).

И не кажется ли вам несправедливым подобный исторический поворот, когда «шансон» здесь, у нас, напрочь потерял свое исконное и благородное значение? Ах, Пиаф, ах, Азнавур. А в ушах-умах слушателя «шансон» — исключительно блатное, ресторанное, пошлое, сентиментальное, а-ля криминальное. Хотя часто и искреннее, и даже душевно надрывное.

— Так часто случается в истории подлинной культуры и культуры массовой. Когда разные термины или явления переживают «переоценку». Поддаются переосмыслению или заимствованию. Вы же не будете спорить, что балет возник не в России? Нет? А ведь есть явление «русского балета». И не станете возражать, что матрешка — русский символ? Хотя это тоже своеобразное заимствование, но уже из Японии. А «русский романс»? Все-таки этимология жанра корнями уходит в средневековую Испанию.

— Между тем, до 90-х никто в музыкальном социуме вообще не пользовался подобным словосочетанием — «русский шансон». Но в 1991-м в Санкт-Петербурге организовали фестиваль «Русский шансон. Лиговка». И с тех пор это определение стало жить припеваючи. Хотя, на самом деле, это же оксюморон. Поскольку во Франции — изначально — под «шансоном» подразумевались хоровые крестьянские песни. И никакого криминала. Имела значение специфика исполнения, многоголосица...

— Но в ХХ веке французская эстрадная песня в стилистике «кабаре» — это «шансон». Замечательный. Ив Монтан, Шарль Азнавур, естественно, Эдит Пиаф, Мирей Матье. Это выдающийся французский шансон, образец жанра.

— Как вы знаете, под вывеской «шансона» после распада СССР стали активно выступать не только одаренные люди, но и часто чистые криминальные элементы. Блатные.

— Бесспорно, нужно и должно говорить о подмене понятий. Поскольку то, о чем вы говорите, никакой не «шансон», а блатная песня. Произведения, живописующие нравы уголовной среды и изначально на слушателя этой среды рассчитанные. Просто «русский шансон» стал эдакой крышкой для кипящего музыкального котла 90-х, в котором одновременно варились городской романс, блатные и военные песни...

Впрочем, надо помнить, что в Российской империи (а Украина была частью ее), издавна пользовались популярностью так называемые «разбойные песни» и произведения, рожденные на каторге — «каторжные песни». Среда людей, отторгнутых обществом, и порождала это творчество.

Со временем целый пласт подобного фольклора продолжил ГУЛАГ [5].

То есть сама империя — композитор и автор текстов множества подобных блатных песен.

— Помнится как в 90-е, почувствовав импульсы вспыхнувшей популярности этого жанра, многие откровенно сделали из него бизнес. Например, Михаил Танич, сам сидевший во времена Сталина, создал группу «Лесоповал» (всем знакомая «А белый лебедь на пруду»). Хотя, это все-таки больше подделка под блатоту... Или я ошибаюсь?

— А вы знаете, в «систему шансона» (но только исконно французского) можно вписать и знаменитые украинские «Очи черные» нашего соотечественника Евгения Гребинки. Там чувствуется французская мелодика. Впоследствии, правда, оранжировщики сделали свое дело. Но «Очи черные», как раз — подлинник шансона.

А киевлянин Александр Вертинский с его «Шансонетками»? Вертинский во многом и обозначил одно из направлений эстрады, приобревшей впоследствии огромную популярность в России, СССР [6].

— Однако украинская песня, как мне кажется, сильно далека от «блатняка», переименованного в «русский шансон». Во всяком случае, ярких примеров украинской криминальной лирики я не припомню. Не относить же сюда знаменитое «Товаришам із тюрми» Івана Франко. Это, конечно, шутка.

— Украинцы, в том числе и интеллигенция, даже пройдя жесточайшие испытания тюрьмами, лагерями, репрессиями, действительно никак не проявились в подобном творчестве. Для украинской песенной среды блатная криминальная тематика — нехарактерно. В Западной Украине, например, были популярны городские романсы, городские песни.

Но основа нашей песенной культуры — все-таки почвенная. Это не минус и не плюс. Это факт. Самые популярные украинские песни — «от земли». От родины. Другое дело — «сороміцькі пісні». Но это именно «другое», поскольку в этих песнях наши языческие импульсы, а не криминальный колорит.

— В то же время, порыскав по некоторым сайтам, можно найти целые организованные группировки, обозначенные как «Украинский шансон». Да-да. И в их списках, кстати, и ваш знакомый Игорь Демарин. Есть и много мне не знакомых, но, очевидно, замечательных художников. «Драпак Грыць», «Лукьяновская группа», «Нескучный Саша», «Уличный Сергей», «Донская Ева. Киев», «Кросс Анна», «Ворон Саша»... Все «наши». Есть, естественно, и «Олег Гаврилюк», официальный «народный».

Полагаю, вы не станете спорить, что подобный «украинский шансон» — с песней «Не грусти, братишка, не грусти... Грусть-печаль от сердца отпусти. Пусть надежда греет сердце нам, настоящим крепким пацанам!» — это все-таки наше местное музыкальное «отпочкование» от большого плодоносного русского ствола. Скажем так: семя русского шансона — на украинской почве. Ведь практически все песни «наших пацанов» — русскоязычные. Только вот что интересно, нет в этих списках Поплавского!

— Поплавский [7] — это не шансон. А как раз «почвенное» начало в песне. И если вы ждете, что я его сейчас начну критиковать, то этого не будет. Он и сам знает, «как» поет. Но все-таки, это феномен человека, который сам себя создал и у которого мышление рыночного экономиста.

Вот мы говорим о засилье «русского шансона» в Украине, да? А ведь получается парадокс! Только лишь в двух телепрограммах Миши Поплавского на украинском телевидении и можно сегодня представить собственно украинские песни. Песни на украинском языке. Потому что остальные украинские телеканалы наши песни сегодня не пропускают. Им закрыта дорога. Это — «неформат». Вот о чем надо говорить — снова и снова.

И вот какая еще метаморфоза случилась. Закончилась «эпоха Кучмы» и вместе с ней закончились конкурсы украинских песен. На радио, в ТВ-эфире практически не осталось украинского продукта. Украинского языка. Меня очень тревожит эта ситуация.

И вряд ли в пропаганде украинской песни поможет Интернет. Боюсь, что нынешнее молодое поколение и поколение, которое еще помоложе — вскоре вообще не будет иметь представления о подлинных музыкальных ценностях нашей страны. Даже «Пісня про рушник» или «Два кольори» для многих, увы, могут оказаться пустым звуком.

В тему: На «Наш Шевченко» в Украине денег нет. Если бы Пушкин — не было бы никаких проблем [8]

— На «Шансоне», между тем, активно крутят Высоцкого. Стоит ли его размещать в нишу «русского шансона»?

— Высоцкий — поэт. Бард. Актер. Он создал своеобразную «энциклопедию русской жизни»...

— Как Пушкин в «Евгении Онегине»?

— Да нет, пожалуй, пошире эта энциклопедия. Пушкин [9]-то, в основном, живописал дворянскую культуру. А песни Высоцкого, прошивают все пласты русского советского общества конца ХХ века: спортсмены, воры, инженеры, обыватели, военные.

И знаете, а было бы даже интересно представить ЧТО, глядя на нашу действительность начала XXI века, могли бы написать тот же Высоцкий, Булат Окуджава, Юрий Визбор. Или такой представитель бардовского рока как Игорь Тальков, талантливейший автор и исполнитель.

— Но эти люди действительно, скорее, апостолы бардовской песни. А нынче-то аншлаги в концертных залах собирают другие «мессии». Даже традиционная эстрада уже не «покупается» зрителем, как прежде, скажем, Алла Пугачева. А народ валом валит на «шансон» — Михайлова, Лепса, в последнее время меньше — на Ваенгу. Тот же Михайлов, например, это какая ипостась «русского шансона»?

— Стас Михайлов — популярнейший исполнитель. Его песни ближе к ресторанной стилистике. Его любят женщины. А это всегда надежная аудитория для артиста.

— А Григорий Лепс?

— Это вообще никакой не шансон. Просто хорошая эстрада. Он предлагает своеобразное продолжение исполнительской манеры Высоцкого. Этот надрыв, хрип, безоглядность в манере исполнения. Хотя, если помните, начинал он иначе, и ранние его песни были поспокойнее. При этом хочу уточнить, что Лепс вовсе не подражает Высоцкому. Просто их сценические темпераменты в чем-то схожи. Тем более, он и не автор своих песен. Просто очень точно и умно подбирает репертуар.

— А Ваенга?

— Мне нравится Лена Ваенга. Живая настоящая артистка. У нее есть харизма, сценическая энергетика и способность владеть зрительным залом — эмоционально манипулировать публикой.

— А вы в тексты некоторых ее песен вслушивались, вчитывались? Многие орденоносные графоманы могли бы позавидовать этой писанине. Ну да Бог с ней. Ведь один главный вопрос этих наших «размышлизмов» пока остается открытым. В чем «секрет» нынешней тотальной победы «блатняка» (все-таки не «шансона») над иными видами популярной песни? Дело во времени? Или в нас?

— Дело во времени. И в нас. И в эфирной политике — радиостанций, телеканалов. Закон «неформата», некогда придуманный странными людьми, уничтожает творческое начало в музыке, в песне в частности. «Формат» — это же кирпичная стена, где каждый кирпич — копия себе подобного. Разве в этом искусство?

— Вы хотите сказать, что закон «неформата» (отторгающий индивидуальное творческое начало) и позволил «русскому шансону» расцвести буйным цветом? Поскольку даже в певцах-уголовниках иногда проглядывают нестандартные личности, а среди синтетических форматных фанерщиков личностей нет...

— Это только у нас разные жанры постоянно воюют между собой. А во всем мире эти разные жанры слушатель стремится понять и использовать.

— Ну а то, что «блатняк» и криминал стали не только репертуаром радиостанций, но и одним из способов общественно-политической жизни... Это же тоже — «шансон»? Подмена? «Шансон»-политика. «Шансон»-музыка. И одно практически неотличимо от другого. Как сестры Берри, как сестры Зайцевы. Как Зита и Гита...

В тему: «Донецкие» не стреляют в пианистов. Они их душат [10]

P.S. Тема и проблема «русского шансона» затронута в этих размышлениях лишь частично. Ведь истории и репертуару этого явления посвящены многие книги, статьи. Из книг, например, рекомендую к изучению «Песнь о моей Мурке» Александра Сидорова, живо и остроумно описавшего происхождение главных блатных хитов современности: «Мурка», «Гоп со смыком», «Постой, паровоз», «Купите бублички» и т.д. И, должно быть, никто кроме вас, читателей-слушателей, точнее и не ответит на наш зависший вопрос — «почему же «шансон» победил?

Ваши варианты...

—

Олег Вергелис [11], опубликовано в газете Зеркало недели-Украина [12]

В тему:

Вся наша жизнь - шансон

Вся наша жизнь - шансон