Заочное судопроизводство тормозит дела Майдана

1.00

Нет

Как специальное судебное производство может развалить одно из важнейших дел Майдана.

Суд по делу о расстрелах на Институтской [2] продолжается четвертый год. За это время в Святошинском районном суде, который его рассматривает, успели допросить всех пострадавших - около 130 человек, заслушали не менее 50 свидетелей, исследовали часы видеозаписей и гигабайты фотографий, сотни томов дела. Собственно, именно этот суд можно назвать ключевым среди других «майдановских», пишет издание " Тиждень [3]". Ведь речь идет о преступлении, которое стало кульминацией трехмесячных протестов в центре Киева: убийстве 48 протестующих утром 20 февраля 2014-го. Более того, именно этот процесс можно назвать показательным по организации работы - заседания проходили минимум раз в неделю и обычно длились с 11 утра до 6 вечера.

На эту тему: Расстрел на Институтской: как это было [4]

При этом среди других дел Майдана есть примеры, когда только подготовительные судебные заседания, то есть те, на которых суд должен решить, брать ли в работу обвинительный акт, продолжались несколько лет. По оценкам и прокуратуры, и адвокатов экс-беркутовцев, уже в этом году от Святошинского райсуда можно было ожидать приговор: ориентировочно это могло произойти летом или осенью. Однако с начала 2020-го темпы судебных заседаний снизились. И за 9 месяцев суд собрался лишь трижды: в январе, марте и июне.

История освобождения

Причина такого замедления работы проста. В конце декабря прошлого года состоялся обмен пленными с Отдельными районами Донецкой и Луганской областей (ОРДиЛО). Украина смогла вернуть себе из подвалов «ДНР» и «ЛНР» десятки людей, в том числе журналиста Станислава Асеева. Вместе с тем, пророссийским боевикам отдали лиц, которых судили за участие в войне против Украины. Также сепаратисты «выменяли» себе и пятерых бывших бойцов «Беркута», которых обвиняли в убийствах на Институтской 20 февраля 2014-го: Сергея Зинченко, Павла Аброськина, Александра Маринченко, Олега Янишевского и Сергея Тамтуру. Активное участие в этом принимали Офис президента и Генеральная прокуратура.

Стоит объяснить, что обмен [5] бывших силовиков мог произойти по двум сценариям. Первый: суд за очень короткий срок выносит приговор, а президент Владимир Зеленский [6] своим решением отпускает осужденных на обмен. Однако такой вариант казался маловероятным. Второй: суд меняет обвиняемым экс-беркутовцам меры пресечения и они свободно едут на неконтролируемые Украиной территории.

Собственно, накануне обмена среди активной общественности, отслеживавшей дело в отношении расстрелов на Институтской, начали распространяться слухи о подготовке именно второго сценария для обмена. И именно Святошинский суд якобы должен был отпустить бывших спецназовцев на свободу (из СИЗО и домашних арестов их якобы должны освободить под личное обязательство - то есть обещание появляться на судебные заседания при необходимости). Суд, вместо того, продолжил всем обвиняемым меры пресечения и, чтобы избежать лишних разговоров, перенес заседание на дату после обмена - 14 января.

В освобождении обвиняемых экс-бойцов «Беркута» в результате помогли Апелляционный суд и Генеральная прокуратура. Произошло это через несколько дней после заседания Святошинского райсуда. Апелляция через несколько дней приняла к рассмотрению жалобу, в которой адвокаты бывших беркутовцев просили изменить их клиентам меры пресечения (по словам собеседников Тижня среди адвокатов, обычно Апелляции для прохождения всех бюрократических процедур в таких делах нужен минимум месяц).

В то же время прокуроры, представляющие государственное обвинение по делу о расстрелах на Институтской, отказывались менять обвиняемым экс-беркутам меры пресечения. Поэтому Генпрокуратура решила заменить «непослушных» прокуроров на более лояльных: Александра Шевеленко, Дениса Субботина, Марину Мазепину и Сергея Куцого.

Они принесли в Апелляционный суд письмо от генпрокурора Руслана Рябошапки, в котором тот требовал от своих подчиненных срочно изменить меры фигурантам будущего обмена - речь шла о более 10 фамилий, среди которых были и бывшие беркутовцы. Фактически, это письмо свидетельствовало о вмешательстве руководителя Генпрокуратуры в работу прокуроров, однако Апелляционный суд этот факт проигнорировал. Сам обмен состоялся 29 декабря. Пятеро бывших силовиков, подозреваемых в убийствах почти 50 протестующих, выехали на оккупированные территории Донбасса.

Как будут заседать дальше

После обмена встал вопрос: как дальше будут происходить судебные заседания? Генпрокуратура убеждала: суд будет продолжаться, только перейдет в режим «заочки». Правда, Святошинскому районному суду такие комментарии не слишком понравились.

«Накануне нового года из украинских СМИ суд узнал, что Генпрокуратура сделала заявление о работе нашего суда присяжных, а именно о том, что после изменения меры пресечения подозреваемые (экс-беркутовцам. - Ред.) будут являться на судебные заседания. Также ГПУ заявила, что если этого не произойдет, Святошинский райсуд примет решение об их розыске и продолжит свою работу в формате заочного производства. Мы возмущены тем, что ГПУ позволяет себе указывать, как должен действовать суд. Такого права не имеют никакие чиновники ... Генеральной прокуратуре целесообразно было бы комментировать действия работников прокуратуры, а не говорить, что должен делать суд», - заявил председательствующий по делу судья Сергей Дячук.

Фактически после обмена бывших беркутовцев у Святошинского райсуда оставалось два основных варианта для работы. Первый: обвиняемые возвращаются в Украину и судебные заседания продолжаются, как и раньше. Этот вариант был оптимальным. Второй: обвиняемые остаются на оккупированных территориях или переезжают в Россию. При таких условиях Святошинский районный суд должен переходить на специальное судебное разбирательство, более известное в народе как «заочный суд».

То есть заседание должны происходить только при участии адвокатов, без обвиняемых. Ситуация же получила неожиданное развитие. Весной в Украину вернулись двое из пяти обвиняемых в расстрелах на Институтской: Маринченко и Тамтура. Еще трое, Зинченко, Аброськин и Янишевский, якобы остались на оккупированном Донбассе. И не могли выехать в Украину из-за, по меньшей мере, двух проблем: отсутствие украинских паспортов и закрытых из-за вспышки COVID-19 контрольных пунктов въезда-выезда (КПВВ). Собственно, об этом во время попытки судебного заседания в июне говорил один из адвокатов обвиняемых, Стефан Решко.

«Готовясь к судебному заседанию я делал запрос в командование Операции объединенных сил, которая сейчас контролирует линию разграничения на Донбассе. И буквально 3 июня получил электронный ответ о том, что все контрольные пункты въезда-выезда (КПВВ) закрыты и пропуск граждан через них не осуществляется. Наши подзащитные хотят участвовать в судебных заседаниях, но физически не имеют такой возможности. Ведь ситуация с коронавирусной болезнью», - объяснял Решко в комментарии журналистам 4 июня после завершения судебного заседания.

Собственно, в июне суд так и не состоялся. Не только из-за неявки обвиняемых, но и из-за проблем с судом присяжных: Киевсовет не смог вовремя продлить им сроки полномочий. Теперь же эта проблема решена. И следующее заседание должно состояться 10 сентября, во время которого окончательно станет ясно, вернутся ли прежние беркутовцы в Украину. И если этого не произойдет, суд обязан решить, как строить свою дальнейшую работу. В частности, переходить ли к специальному судебному производству.

Заочный суд

В 2014 году, еще во время президентства Виктора Януковича, Верховная Рада приняла норму о специальных досудебных и судебных производствах, более известных в целом как «заочное расследование [7]» и «заочный суд [8]». Правда, тогда эти нормы голосовали в пакете с законами 16 января, а саму зачоку прописали таким образом, что, фактически, позволяли уголовное преследование граждан без достаточной аргументации. Впоследствии этот пакет законов отменили, а парламент принял новые нормы о специальных досудебных и судебных разбирательствах.

Суть такова: следователь или прокурор имеют право просить суд дать разрешение на специальную процедуру расследования, без участия подозреваемого. А потом - и для специального судебного разбирательства. Существует целый ряд требований, при которых такое разрешение предоставляется. Например, есть исчерпывающий перечень статей Уголовного кодекса, по которым заочное расследование возможно.

Это, в частности, подозрение в захвате власти, государственной измене, шпионаже, умышленном убийстве и т.д. (полный список можно посмотреть в ст. 2971 Уголовного процессуального кодекса). Также такое расследование можно начать только после того, как следствие докажет факт, что подозреваемый скрывается от суда и объявит его в межгосударственный или международный розыск. Вместе с тем, даже если подозреваемый скрывается, его интересы должен представлять профессиональный адвокат. Только при соблюдении следующих условий заочное расследование и суд могут произойти.

Собственно, проголосованная уже после побега Януковича заочка также несовершенна. И ее минусы годами отмечают и прокуроры, и адвокаты. Например, уже несколько лет представители прокуратуры требуют от законодателей конкретизировать понятие международного и межгосударственного розыска. Поскольку, по словам собеседников Тижня в Офисе генпрокурора, для части судей достаточно простого решения следователя об объявлении человека в межгосударственный розыск, еще одной части - это розыск по базам Интерпола. С последним возникают проблемы, поскольку эта структура часто отказывается искать подозреваемых в преступлениях, потому что видит в этом политические мотивы. Например, в свое время такие проблемы возникли с объявления в розыск Виктора Януковича.

Вторая проблема больше касается судебных заседаний. Законодательство предусматривает, что в случае возвращения подозреваемого в Украину заочный суд останавливается и дело начинают рассматривать с самого начала, в традиционных судебных заседаниях. Если предположить, что суд по делу о расстрелах на Институтской таки решит судить экс-беркутовцев заочно и однажды они вернутся в Украину, то напрасно уйдет около 4 лет работы. Ведь нужно будет снова исследовать сотни томов дела, допрашивать 130 пострадавших, десятки свидетелей и тому подобное. И не факт, что суд сможет, как прежде, допросить всех.

«За эти годы часть пострадавших или свидетелей умерла. Также часть людей, особенно если они получили на Майдане увечья, просто отказываются говорить с прокуратурой, следователями. Они не хотят нас слышать и вспоминать те события. И их можно понять. Однако это может негативно сказаться на процессе», - комментирует Тижню ситуацию источник в прокуратуре. Он также отмечает: если жестко соблюдать нормы УПК, то при переходе от обычного суда на заочное все также надо начинать с нуля.

Вместе с тем, УПК предусматривает: в случае исчезновения части обвиняемых заочный суд возможен лишь в отношении тех, кто бежал и скрывается от правосудия. В то же время, если в деле есть другие обвиняемые, то прокурор может подать ходатайство о заочке в том же судебном производстве. То есть, если двое из пяти бывших беркутовцев таки остаются в Украине, суд будет продолжаться и дальше. Просто других обвиняемых осудят заочно, без их присутствия в зале суда.

Хотя даже если предположить, что судьи Святошинского суда смогут обойти эти проблемные моменты и вынесут приговор по делу о расстрелах на Институтской, существуют другие нюансы, которые могут поставить на нем крест. Например, норма о «надлежащем уведомлении» о подозрении.

«Если начинается заочный суд, повестки подозреваемому надо направлять по последнему известному месту его жительства или пребывания. Но если лицо скрывается на оккупированных территориях? Как отправлять документы? Куда? Кому? И где подтверждение, что человек эти документы получил? Фактически это сознательное минировании дела и повод для отмены приговора, ведь речь идет о ненадлежащем сообщении о судебных заседаниях. И таких нюансов в вопросах заочного судопроизводства хватает», - убеждает собеседник Тижня в прокуратуре.

Собственно, над изменениями к процедуре заочки начали работать еще в Генпрокуратуре Юрии Луценко. Впоследствии продолжили эту работу при Руслане Рябошапке (который и помог отпустить обвиняемых беркутовцев). Сейчас разработка изменений якобы идет и при Ирине Венедиктовой. По словам адвокатов семей Небесной сотни, представители Офиса генпрокурора и Офиса президента после декабрьского обмена обещали внести изменения в законодательство, которые обезопасят дело о расстрелах на Институтской от “захоронения”. С тех пор прошло восемь месяцев.

«Еще в прошлом году действовала рабочая группа, которая должна была разработать изменения в УПК. Среди прочего речь шла и о заочке. В той группе были разные люди: представители и правозащитников, и Европейский суд, и прокуратуры, и Нацполиции. Мы свои наработки передавали. Около месяца назад в прокуратуру пришло письмо от Верховной Рады. Они просят направить своего представителя в комитет, где будут работать над изменениями в УПК. Обмен состоялся перед Новым годом. Прошло восемь месяцев. Это более чем достаточно, чтобы урегулировать проблемные моменты заочки. Там не так много законов нужно менять, в отличие от КПК», - отмечают собеседники Тижня в Офисе генпрокурора.

В целом же проблема заочного суда актуальна не только для дела о расстрелах на Институтской. Есть менее известные расследования, которые из-за законодательных проблем специального судебного производства «зависли». И в отдельных случаях прокуроры просто объявили подозреваемых в розыск и остановили расследование, поскольку опасаются потерять результаты своей работы из-за несогласования украинского законодательства и нечетко выписанных процедур.

На эту тему: “Как жить нам с тем, что за убийства никто не наказан?” [9]

«В делах Майдана около 70% досудебных расследований - это те дела, где подозреваемые в розыске. Они бежали из Украины [10]. И скрываются или в Крыму, или в ОРДиЛО [11], или работают в полиции в России. Часть из них видим по телевизору. Например того же Сергея Кусюка (бывший полковник милиции, заместитель командира полка «Беркут»). Поэтому нам нужна заочка. Более того, даже есть дела, где проходит заочное расследование. Но дальнейшая передача таких дел в суд - это пан или пропал. У нас просто нет уверенности, что дальнейший судебный приговор не разрубят на куски из-за несогласованности украинского законодательства», - признаются на правах анонимности Тижню прокуроры, ответственные за дела Майдана.

—

Станіслав Козлюк [12]; опубликовано в издании Тиждень [3]

На эту тему: