Тюрьмы и лагеря - еще не весь сталинский Харьков. Но очень четкий его отпечаток.

Составить объективное впечатление о советском прошлом незаангажированному человеку чрезвычайно трудно. Потому что главный сегодня источник знаний - всемогущий Интернет, забит крайне противоречивой информацией, отмечает Медиапорт [2].

Одни утверждают, что «Страна Советов» уверенно двигалась от победы к победе, распевая и танцуя по дороге. Другие - что тяжело работала за убогую пайку. Да еще и под конвоем.

Наименее популярна третья точка зрения: всякое случалось. С выдающимися достижениями включительно. Вот только оплачены они были чрезвычайно дорогой ценой. А показная бодрость и трудовой энтузиазм интересными методами стимулировались. Захочешь досрочно освободиться - будешь не только работать, как вол, но и запляшешь за решеткой.

Во всяком случае, такой вывод вытекает из уникальных документов, датированных маем-июнем 1932 года. Их оставила любознательным потомкам специальная бригада, сформированная для обследования мест заключения из депутатов городского совета и работников межрайонной прокуратуры.

Конечно же, тюрьмы и лагеря - это еще не весь сталинский Харьков. Но очень четкий его отпечаток. Очень контрастный и ужаснее в разы. Максимально упрощенная модель тогдашнего общества.

Тюремный замок на нынешней ул. Малиновского простоял от Александра I до Брежнева. Успел побывать и губернской тюрьмой, и следственной тюрьмой ХГЧК, и ДОПР №2

Одним из ее признаков было умелое жонглирование словами. Обследовав несколько мест заключения, уважаемый комиссия не побывала ни в одной ... тюрьме. Потому что официально такое название носило только единственное учреждение - то, куда инспекторы даже не совались: внутренняя тюрьма ГПУ УССР [3] на Чернышевской.

Что же касается Холодногорской каторжной, то она еще в 1920-м стала «Домом принудительного труда» (ДОПРом). А бывшая губернская, остатки которой и сейчас можно увидеть на ул. Малиновского, получила такое же название чуть позже - в начале 1922-го. Когда перешла от губчека в наркомат юстиции.

В октябре 1927 из двух тюрем создали пенитенциарный монстр - Харьковский объединенный дом принудительного труда, который возглавил старый большевик Савва Брунько. 1-й и 2-й ДОПРы стали официально именоваться «отделениями».

Не позднее 1931-го объединенный ДОПР обрел еще более приличное название - Харьковская исправительно-трудовая промышленная колония. Здесь уже и намека на наказание не просматривалось - работаем, исправляем! Правда, не только в быту, а часто и в документах, недавние отделения продолжали называть ДОПР №1 и ДОПР №2.

В каких условиях «исправлялись» на ул. Малиновского (тогда - Тюремной) красноречиво свидетельствует вот этот доклад:

«Выявлена общая перезагруженность ДОПРа №2. Все постройки на территории ДОПРа рассчитаны на 1250 человек, а вмещают сами по себе 3500. В отдельные камеры вместо 50 человек помещают по 150. Пересыльные иногда помещаются в подвалах… В связи с перезагруженностью были тифозные заболевания».

Угловой штамп испрвительно-трудовой промышленной колонии и ДОПРа (дома предварительного заключения)

На эту тему: Тюрьма больших возможностей [4]

Заметьте: это еще относительно спокойный май 1932-го. Пик «раскулачивания» уже минул, а на «ежовщину» еще и не рассветало.

В Холодногорской тюрьме (ДОПР №1) на момент ее обследования отбывали свои сроки 2780 заключенных. Еще 1180 нашлось в лагере ГПУ УССР на Журавлевке. О котором, скорее всего, будет когда-то отдельный рассказ: другое ведомство, другие порядки, почти однородный контингент заключенных.

Итак, суммируем: 3500 + 2780 + 1180 = 7460. Вроде, не так много как для полумиллионного города. Но это только верхушка айсберга. По тогдашним порядкам, отбывать срок в Харькове могли только те, у кого он не превышал трех лет. Всех остальных отправляли в северные лагеря [5].

Количество высланных за предыдущий, 1931 год, уважаемая комиссия установить не смогла. Хотя и пыталась. Зато оставила после себя шокирующий документ. Специально для тех, кто до сих пор искренне верит, будто «при Сталине был порядок».

Цитируем:

«По сводке, представленной бригаде этапным столом, значатся высланными на Север с 1 января по 25 декабря 1931 года 9038 человек. По утверждению же администрации, это число не соответствует действительности. Выслано гораздо больше — в полтора-два раза».

Пятый корпус ДОПРа №1. Именно здесь формировались этапы

Уцепившись за эту разницу, спецбригада много интересного накопала об отправке этапов. Например, такое:

«По действующему положению, лица высылаемые на Север, должны быть подвергнуты осмотру отборочных комиссий с участием врача. Однако комиссия этапов не проверяет, а предоставляет в распоряжение этапного стола подписанные пустые бланки и этапный стол их самостоятельно заполняет».

Вопиющее нарушение администрация объяснила просто: когда начнем всех тщательно проверять, это может вызвать задержку этапа. И узников накопится больше, чем может вместить промышленная колония и дом предварительного заключения.

Во время проверки было зафиксировано еще одно, совсем не лестное явление:

«Бывают случаи неправильной высылки заключенных в Северные лагеря по приговорам, не вступившим в законную силу, впоследствии отменяемым. Это объясняется тем, что суды несвоевременно присылают копии определения кассационных инстанций».

Главные ворота Холодногорской каторжной тюрьмы (ДОПР №1) с внутренней стороны

Не повезло дождаться за полтора месяца вожделенной бумажки - езжай «к белым медведям»! Потому что постоянно поступают новые несчастные. А тюрьма же не резиновая!

Тем больше удивились инспекторы, когда нашли в колонии аж 117 человек, которые, по логике, должны были давно лес в тайге валить. Но с разрешения администрации остались в Харькове. Причем «проверить причины невысылки невозможно».

Зато можно предположить: колонии были крайне нужны рабочие руки и светлые головы. Ведь она имела как производственную, так и культурно-просветительскую часть. И тут интересы тюремной администрации часто-густо не совпадали с идеологическими установками, направленными «сверху».

«Классово чуждые», по тогдашним правилам, могли работать только на наружных работах. Но вопреки строгим предписаниям, руководство колонии отказалось считать «детей кулаков». Отдать кому-то молодую и наиболее работоспособную часть узников?! А дудки вам: сын за отца не отвечает! Таким и в ДОПРе работа найдется: своя типография, деревообрабатывающий, механический, пошивочный и обувной цеха.

Типография ДОПРа №1. Фото 1925 года

Как производственники за кулацких сыновей, культурно-просветительская часть держалась за «бывших людей». Ведь всей КПЧ - пять человек, согласно штатному расписанию. Работы - море! Одних только кружков тринадцать штук. А еще - собственная газета (тираж 1000 экземпляров), оркестр, курсы по ликвидации неграмотности, профессионально-технические курсы. Конечно, можно записать преподавателем и уркагана с образованием «два класса - три коридора». А когда проверят?

Но инспекторы прицепились к другому. Безобразие: у вас на курсах преподают двое заключенных, осужденных «за контрреволюцию». «Должно быть признано недопустимым, что профессор Пенкославский читает проф. гигиену»! Ведь он не только к/р, а еще и бывший дворянин.

Казалось бы, неплохая вещь, что «классовые враги примерно работают в ДОПРе». Во всяком случае, администрацию этот факт вполне удовлетворял, ведь с нее строго спрашивали за производственные показатели. Но у почтенной комиссии была своя точка зрения: беда! Ведь «складывается обстановка для затушевывания классовой дифференциации».

В библиотеке культ-просветчасти ДОПРа №1. Фото 1925 из журнала «Вселенная»

Как раз во время проверки в пошивочном цехе 1-го ДОПРа проходил летучий митинг. И один из заключенных публично провозгласил крамольное:

«Мы здесь все одинаковые, все правонарушители, не должно быть никакого деления».

Советская власть [6] считала иначе. На «классово чуждых» не распространялась система зачетов, когда два рабочих дня, отработанных с перевыполнением плана, зачислялись за три дня отсидки. Для «бывших людей» максимальным поощрением считалась «выдача нового обмундирование».

Кого считать «своим», кого «чужим», решал специальный отдел тюремной канцелярии, в деятельности которого тоже нашлось немало нарушений. Например, было отказано в рассмотрении заявления на досрочное освобождение ударнику труда с целой кучей соответствующих справок. Только на том основании, что он был сыном дьякона.

Явно постановочное фото 1927 года: «исправленные» правонарушители выходят на свободу из 1-го ДОПРа

К счастью узника, комиссия усмотрела, что сел потомок духовного лица уже как курсант кавалерийских курсов. Поэтому объявила его представителем трудящихся, достойным досрочного освобождения.

Очень тщательное отношение к «соцпроисхождению» имело вполне предсказуемые последствия. Не отбыв полностью срока, чаще других освобождались «социально близкие» - воры-рецидивисты. «Процент ударников среди них очень высок», - с невыразимым удовольствием резюмировала уважаемая комиссия. Как и за чей счет тот процент достигался, инспекторы не интересовались.

Весьма порадовал их и такой факт: «Одна из рецидивисток в настоящее время - секретарь ячейки ЛКСМУ [7]». Не факт, что им бы гордилась комсомольцы [8], скажем, брежневских времен. Но в 1932-м это считалось одним из показателей эффективности воспитательной работы.

Ее масштабы можно оценить из приведенных ниже цифр.

Есть и целый ряд других, не менее интересных. Украинским драматическим кружком за 1931 год было проведено 22 постановки, российским - 14. Украинские представления посетили 8140 человек, русские - 5130. А еще узникам продемонстрировали за год 105 кинокартин. И интерес к ним был значительно выше, чем к театральному искусству - 73500 зрителей в целом.

На эту тему: Как навести в тюрьме порядок [9]

Кроме количества лекций, докладов, концертов, проведенных в тюремном клубе и на выездах, отчет комиссии содержит и такой пункт: «Проведено по камерам 60 бесед».

Цифры впечатляют. Но можно ли им полностью доверять? Особенно, если учесть условия, в которых кипела вся эта культурная жизнь - чрезмерная перегрузка тюрем, болезни, бедная пайка и такая же одежка.

Если не ответ на вопрос, то серьезная подсказка нашлась в материалах проверки производства. Проанализировав огромный объем данных, который мы здесь не будем приводить, комиссия пришла к интересному выводу:

«При таком положении вещей следовало ожидать повышенной против плана прибыли, однако же прибыль показана в размере 75% от плана».

Есть основания считать, что такое случалось часто, когда советские цифры анализировали с помощью обычной логики.

И не только за решеткой, но и на свободе.

—

Эдуард Зуб, историк, сотрудник УИНП;  опубликовано в издании Медиапорт [2]

Перевод: Аргумент [10]

---

На эту тему:

• Харьковский СИЗО № 27: уникальные ФОТО [11]
• История Харьковской Холодногорской тюрьмы [12]
• Лукьяновка. ТЮРЬМА № 1 [13]
• В Лукъновском СИЗО при «новой власти» ничего не изменилось (ФОТО) [14]
• Смерть в СИЗО: убил - на повышение?! [15]