Книги не для чтения: как столичный Харьков продовольственный кризис преодолевал

Версия для печати

Скажи кому, что в советском городе когда-то вводили крепостничество - не поверят. Но такое было. В марте 1929-го. Потому что не только селян к колхозам прикрепляли. Но и городских жителей - к конкретным распределителям: вот только здесь и будешь покупать хлеб по твердой цене! Когда станешь в очередь в четыре утра. И если его вообще завезут.

Теперь мало кто вспоминает, что «гиганты первых пятилеток» были построены на голодный желудок. А золотые времена «первой столицы», о которых и сейчас мечтают тысячи наивных, пересекаются с эпохой нормированного распределения хлеба - с марта 1929 по 1 января 1935 годов. И вводили то распределение совсем не от хорошей жизни ...

Длинные очереди за хлебом появились в Харькове в начале февраля 1929 года. Но объяснить их «кулацким саботажем» тогда еще не догадались. Список «крайних» был длиннее и разнообразнее, чем в 1932-м.

Такими призывами «подбадривали» харьковчан в феврале 1929-го

На эту тему: Приют подневольных чернорабочих

Если верить газетам, появление очередей спровоцировали панические слухи, которые специально распространяли враги советской власти. Мол, скоро введут карточки на хлеб, потому что его не хватает. Поэтому и гребли на сухари, кто сколько мог.

Второй причиной называли «ослабление внимания со стороны ОТДЕЛЬНЫХ работников и ОТДЕЛЬНЫХ организаций к делу регулирования снабжения населения хлебом». Там распределитель с опозданием открыли, туда немного хлеба не довезли, а где и завмаг с кладовщиком прокрались.

Кивали также на фактор №3: «Началась выкачка хлеба селянами и молочницами для корма скота».

И харьковчане рассуждали просто: все выше упомянутое наблюдалось и раньше. А длинных «хвостов» не было! Поэтому на каждое официальное заявление о том, что выпечку хлеба никто не уменьшал, реагировали очередным приступом паники. И гребли, гребли, гребли.

Систему снабжения накрыли волной проверок. Пошли выговоры, увольнения и «посадки». Но хлеба от того больше не стало. В конце концов, 14 февраля 1929 года коллегия наркомата торговли «приняла завести в Харькове нормированную продажу хлеба по заборным книжкам». Как это сделать, должны были решать уже местные власти.

Заборная книжка Харьковского Церобкоопа

На время принятия судьбоносного постановления 60% населения города обеспечивал хлебом Харьковский центральный рабочий кооператив (председатель правления - Гитис Израиль Абрамович). ХЦРК (он же - Церобкооп) имел две сотни распределителей. Менее мощным, но тоже заметным игроком было Транспортное потребительское общество Южной железной дороги (ТПТ), а остальные рынке делили между собой мелкие пекарни. В том числе и частные, еще не добитые налогами.

Новая система снабжения, внедрять которую доверили ХЦРК и ТПТ, базировалась на ... сегрегации. Советская власть четко определила несколько категорий населения: очень нужные, менее нужные и те, которые ей были все равно. Существовала еще и четвертая категория - совсем не нужные.

В нее входил так называемый «нетрудовой элемент» - лица, лишенные избирательных прав, и члены их семей. Появился на свет в семье священника - о гарантированной пайке и не мечтай. Иди за хлебом на базар! Туда же должна была идти и родня стопроцентных пролетариев, если отец семейства отбывал срок заключения. А также женщины, которые получали алименты.

Вот кто должен был пострадать от введения заборных книжек

Компанию им должны были составить кустари, которые не догадались вступить в профсоюз, и население многочисленных в то время харьковских землянок, пусть даже и трижды трудовое. Кто же подтвердит твою личность и социальный статус, когда землянка не имеет ни коменданта, ни домоуправления? Не было их, кстати, и в значительной части бараков.

А именно соцпроисхождение и род занятий играли решающую роль при делении на категории снабжения. К высшей, обозначенной буквой «А», отнесли рабочих, занятых непосредственно на производстве. Ведь они «тратили наибольшую мускульную силу».

Туда же попал командный состав Красной Армии, рабочие телеграфа, телефона, железнодорожного и автомобильного транспорта.

Зато не повезло милиционерам: их отнесли к категории «Б». Вместе со служащими и студенческой молодежью. О чем городская власть очень скоро пожалела.

В категорию «В» попали инвалиды-пенсионеры, кустари-члены союза и официально зарегистрированные безработные.

Харьковчане сдают анкеты на прикрепление. Март 1929-го

Чтобы осуществить на практике это четкое и, на первый взгляд, логичное распределение, надо было принять от желающих прикрепиться десятки тысяч анкет. Проверить изложенные в них данные и выписать и раздать целую гору заборных книжек. Которые, между прочим, еще надо было напечатать.

По самым оптимистичным подсчетам, все это должно было забрать, по меньшей мере, две недели. А показать экономию хлеба хотелось как можно быстрее. И здесь какого-то разумника из ХЦРК посетила «гениальная» идея: существует простой способ отличить трудовой элемент от нетрудового. Каждый официально трудоустроенный должен иметь медицинскую книжку страховой кассы. Показываешь - покупаешь хлеб!

И тут данные источников существенно расходятся. Печатный орган ХЦРК утверждает, что кооператоры быстро пришли в себя сами. Решение о выдаче хлеба по медицинским книгами приняли утром 27 февраля и выдали распределителям соответствующие инструкции. Но уже в ночь на двадцать восьмое догадались, что между теорией и практикой могут существовать разногласия. Поэтому разослали по городу курьеров из числа кооперативного актива, чтобы те сообщили завмагам, что хлеб нужно продавать «по-старому». К шести утра 28 февраля курьеры должны были успеть ...

Так выглядел «ангел» голодных лет. Хлебная развозка ХЦРК. Октябрь 1929-го

Более реалистичную картину рисуют «Известия ВУЦИК»: явную глупость, прежде чем ее стали воплощать в жизнь, завизировал горсовет. А если курьеры и были, то передвигались слишком медленно. Потому что еще и в первые дни марта продажа хлеба происходила по медицинским книгам. Со скандалами и драками.

Совсем не с каждого рабочего требовался документ. Зато счастливые обладатели медицинских книжек сдавали их «в аренду» по несколько раз в день. Не бесплатно. Какой продавец рискнет сказать, что книгу показывают в третий раз, когда рядом бурлит разъяренная толпа?

В принципе, следить за порядком должны были милиционеры. Но их не только отнесли к категории «Б», но и специальным постановлением заставили стоять в очереди, как и всех остальных. Пусть вам собака злая наводит порядок среди озверевших пролетариев!

На распределители бросили депутатов горсовета. Чтобы отбирали медицинские книжки у любителей подзаработать и следили, чтобы милиционеры не покупали хлеб вне очереди. Это привело к многочисленным конфликтам.

Забавный произошел возле магазина Харпромкомбината по улице 1-го Мая (начало Московского проспекта). Младший милиционер 3-го района Лю-Дажан избил депутата горсовета, который пытался призвать его к порядку. По иронии судьбы, это был тот самый Лю, который в 1928 году стал героем очерка в журнале «Вселенная». О том, что харьковские китайцы хорошо ассимилировались и прекрасно работают.

Младший милиционер Лю-Дажан. Фото 1928 года

Но не китайцем единым. Выгнали со службы милиционера Ковырялкина за взятые вне очереди две буханки. Пять суток ареста получил милиционер Андросов, который сделал то же на заказ посторонних лиц. В конце концов, решили торговать хлебом «по-старому», пока не раздадут заборные книжки.

На эту тему: «Китайская» милиция Луганщины. Что делали «ходя» в Украине в Гражданскую и после (ФОТО)

По состоянию на 13 марта 1929 года в магазины ХЦРК было подано 320 000 анкет на прикрепление. Еще 35 000 приняли магазины Транспортная потребительского общества. И уже на 16-е власть назначила выдачу первых книг. Но по ряду проблем долгожданная процедура началась только 22-го.

Очень затянулась проверка анкет. Ибо народ жульничал. Сама идея лежала на поверхности: работающий человек записывал в содержанки свою жену, которая на самом деле тоже работала. А жена писала иждивенцем своего мужа. Таким образом количество ртов в одной семье увеличивалось вдвое.

Графическое объяснение простейшей схемы мошенничества с книгами

Разве что не толпой рвались к «пролетарской» категории «А» труженики пера и чернильницы. А работники магазинов, неожиданно заваленные горой канцелярской работы, не слишком стремились копаться в подробностях.

Почему, можно понять, если разделить количество поданных анкет на количество торговых точек ХЦРК. В среднем полторы тысячи приходилось на один магазин! Те анкеты о нужнбыло «распределить по категориям, по алфавиту, а внутри алфавита - по душевому признаку». Причем основных обязанностей с торговых работников никто не снимал.

Нарисовалась и проблема чисто техническая, связанная с внешним видом заборных книжек. Заветные синие страницы, по которым продавали хлеб, представляли собой то же, что и блок почтовых марок. Один талон - один день. Сделал покупку - талон оторвали. Но для изготовления такой полиграфической продукции не хватило полиграфических машин. Некоторое время ушло на поиски необходимого оборудования.

«Первым днем закрытого распределения продуктов» в Харькове стало 26 марта 1929 года. У магазинов ХЦРК (совсем не у всех - всего несколько начали продажу по новым документам) выстроились очереди счастливых владельцев заборных книжек.

А это уже август 1929-го! Давно ввели книжки. А «мантру» повторяют ту, что и в феврале

На эту тему: Сталинщина, военный коммунизм и гибель миллионов

У пайщиков были страницы трех видов, у не-пайщиков - двух. Как те, так и другие могли купить, кроме хлеба, еще и сахар - 1,2 кг в месяц на человека. Больше, чем во времена Горбачева. Члены ХЦРК имели и дополнительную привилегию - 500 граммов мыла на одного человека

Героями дня стали харьковские дворники. Их, как занятых на производстве, занесли вместе со служащими в категорию «Б». Хотя долбить ломом лед ничуть не легче, чем стоять за станком, токарь получал 600 граммов хлеба, а дворник - только 400. Ох, и наслушались от них продавцы!

Новая эра в истории города началась с той лексики, которую она и заслуживала.

—

Эдуард Зуб, историк, сотрудник УИНП;  опубликовано в издании Mediaport.ua

На эту тему:

• Голодомор языком фотодокументов
• О сталинских прорывах, нищете и продовольственных карточках
• «Жрать нечего и праздник в голову не лезет». Советские праздники: часть 1
• Левобережные повстанцы Киевщины и Черниговщины: их сравнивали с Махно
• Трагедия непокоренных: движение сопротивления в украинском селе в 1920-1930-х годах