Литературный фашизм 1930-х: от Гамсуна до Вульфа

|
Версия для печатиВерсия для печати
Фото:  Литературный фашизм

Свобода самовыражения всегда была и будет главным принципом писательского мастерства, поэтому тот факт, что многие известные литературные фигуры двадцатого века были втянуты в такое явление как фашизм, может шокировать.

Не так уж просто понять, почему такие писатели как Эзра Паунд, Уиндем Льюис или норвежский лауреат нобелевской премии Кнут Гамсун могли открыто оправдывать режим, при котором публично сжигались книги, поощрялись убийства и жестокие издевательства над людьми, выражающими собственную точку зрения. Томас Стернз Элиот был среди тех, кого обвиняли в склонности к нацизму, в то время как Уильям Батлер Йейтс был сторонником Ирландских синерубашечников1. И даже если эти обвинения беспочвенны и преувеличены, всё же остается вопрос: как такое было возможно, чтобы любой иностранный писатель из чувства совести не стал активно осуждать диктаторский режим, главные составляющие которого — жестокость, цензура и гнёт.

Похоже, подобные вопросы мало беспокоили Генри Уильямсона, чья книга «Выдра по имени Тарка» получила Готорнденскую премию2 в 1928 году. Он видел в Гитлеровской Германии только то, что хотел видеть. Будучи пехотинцем и находившись на передовой, он участвовал в Рождественском перемирии 1914 года. Этот опыт оказал на него сильнейшее влияние и убедил его в том, что, вопреки всей пропаганде, он, по существу, был заодно со своим врагом.

В то время, спустя 15 лет по окончании войны, его собственная страна ещё находилась в тисках депрессии, поэтому он видел в руководстве Гитлера новое светлое будущее для немцев, при котором горячо возрождались и национальные традиции. Нацистская идеология «Кровь и Почва» выражала долгожданный призыв к упрощению жизненного уклада, где крестьяне работали на своей земле в гармонии с природой, все народы и территории были едины. Для Уильямсона, питавшего неподдельную любовь к природе, эта мистическая жизнь имела глубокую романтическую привлекательность. В Гитлере он видел лидера и симпатизировал его взглядам. Кроме того, он считал, что его движение — Гитлерюгенд — вдохновляет молодых.

Читайте также: Биология фашизма - научный взгляд

Ранее, в августе 1935 года, Уильямсон, живший тогда в Девоншире, получил письмо от своего старого приятеля, писателя Джона Хейгейта с приглашением посетить Национал-социалистический конгресс в Нюрнберге и предложением оплатить все его дорожные расходы. Сам Хейгейт после Тирольских приключений, где он распространял нацистскую пропаганду, вернулся на свою работу в Берлинской киностудии. Он объяснил Уильямсу, что приглашение пришло ему от Императорского ведомства по делам печати, несомненно, реального источника денежных средств.

Нисколько не смущённый фактом существования подобного правительственного департамента, Уильямсон охотно принял предложение. Нацисты делали крупные инвестиции. Оказавшись в этой стране, из натуралиста и новеллиста он превратился в пылкого адвоката существующего режима, впитывая пропаганду, которую никогда не ставил под сомнение. Особенно его увлекала идея фюрера («усовершенствованная версия Ленинской»), «по которой каждый человек был обладателем земельной собственности в интересах государства и жил в гармонии с природой».

Описывая свой визит годом позже, Уильямсон рассказал, как ранним утром седьмого сентября они покинули Берлин и отправились в Нюрнберг на машине Хейгейта марки «Morris Garage». «На скорости 82 мили в час мы плавно ворвались в бледный предрассветный туман. Было поистине захватывающе встретить марширующие полевые войска, облачённые в серую форму и высокие пыльные сапоги. Цветы украшали шлем или куртку каждого солдата». Когда они приближались к Нюрнбергу, множество фейерверков осветило горизонт, сделав его «пылающим и постоянно расширяющимся от снарядов».

Во время своей поездки Уильямсон был поражён, увидев множество иностранцев, большинство из которых были размещены в железнодорожных вагонах, поставленных на запасные пути. Он отметил: «Линии вагонов Митропа были заполнены военными атташе, секретарями, подчинёнными посольства, членами Оксфордской группы, боссами Бойскаутов, журналистами, лекторами, промышленными миллионерами, десятками и сотнями иностранцев, включая неофициальных посторонних, какими являлись и мы».

В 8 часов утра следующего дня двое мужчин уже сидели на обширной территории Люитпольдарена (Территория митинга нацисткой партии). «У нас было место в конце прохода, — вспоминает Уильямсон. — Я сидел на краю, закатав рукава, и загорал». Через несколько минут его день был испорчен, но не ужасной демонстрацией проявления тоталитаризма, причиной послужило совсем другое. «Чей-то огромный зад практически вытолкнул меня с моего сидения. Я повернулся и взглянул на этого толстого увальня. В его полных бледных руках был широкий конверт, на котором был написан адрес Оксфордского университета». Имя, представшее перед глазами Уильямсона, сообщило ему, что перед ним был не кто иной, как преподобный Франк Бачмен, американский основатель Оксфордской группы.

«Божественный контроль» являлась крылатой фразой Оксфордской группы, позже известной как Моральное Перевооружение. Главная идея Бачмена состояла в том, что мир во всём мире наступит только через «управляемые богом нации», созданные «управляемыми богом личностями». И поскольку в тот день Бачмен воочию увидел истинную степень власти фюрера, лишь увеличивающуюся обожанием миллионов, он, должно быть, мечтал о том, чего «управляемый Богом» Гитлер мог достичь для своего движения.

Читайте также: Сталинизм глазами генсека Коминтерна

Здесь был лидер, подлинный Сверхчеловек, который уже показал себя, победив Антихриста под маской коммунизма. «Этот дальновидный провидец может показать нам выход», — впоследствии написал Бачмен. Но ни он — человек Бога, ни чувствительный любитель природы Уильямсон, не проявили ни малейшего беспокойства о судьбе евреев, которых, как было объявлено на этом съезде, через несколько дней на законных основаниях лишили гражданства.

Бачмен часто путешествовал в Германию в течение середины 1930-х, в то время Оксфордская группа пользовалась значительным успехом во всей Европе. Его склонность к роскошным и комфортабельным отелям не прошла незамеченной, хотя ему нравилось представлять себя простым человеком («дополнительная дорожная сумка — грех»), кочующим «из страны в страну, от сердца к сердцу».

Он хотел найти тот самый мост, по которому можно преодолеть «пропасть между богатыми и бедными, между классами и нациями». Единственный раз, он позволил себе остановиться между трудными поездками для того, чтобы «позволить тихому голосу указать ему направление для будущего курса». Спустя пару недель после Нюрнберга божественный гид Бачмена направил его в Женеву, где ещё свежие воспоминания о флагах и ударах сапог помогли ему произнести яркую речь: «Нацисты это те, кто чувствуют, что интернационализма недостаточно, — произнёс он, обращаясь к аудитории. — Национализм может создать нацию. Супер-национализм может создать новый мир. Управляемый Богом национализм кажется единственной верной основой для установления всеобщего мира».

Уильямсон был не единственным английским гостем, официально приглашённым нацистами на съезд НСДП. Юнити Мидфорд, её сестра Диана Гиннесс (на тот момент ещё любовницы сэра Освальда Мосли) и их брат Том (вскоре присоединившийся к Британскому союзу фашистов) тоже были в числе почётных гостей. Некоторые из них, такие, как британский военный атташе майор Хотблэк, немедленно объявили о возвращении в Лондон, когда услышали, по их мнению, резкие антибританские взгляды.

Хотблэк отметил Уильямсона как «особо разговорчивого оппонента, утверждавшего, что он специальный корреспондент Таймс». Хотя энтузиазм Уильямсона для национал-социализма был достаточно высок, он начал физически чувствовать переутомление. «Массы и движения утомили мои глаза, привыкшие к траве, деревьям и однообразным деревенским пейзажам», — писал он. По прошествии недели в турне, организованном нацистами для иностранных журналистов, немецкая экскурсия Уильямсона бесславно закончилась в Берлине в отеле «Адлон»:

Читайте также: Профессор Дугин, обычный русский фашист

Мои рейхские чеки иссякли. У меня не было денег. Остальные вернулись в Англию. Я сидел один, гадая, как бы получить несколько марок, чтобы дать на чай камердинеру и оплатить обратный поезд до Бремерхафена и Саунтгемптона. Я не хотел занимать у Джона или идти к берлинскому издателю моего единственного перевода «Тарки», который в любом случае заработал только 11 марок в прошедшем году. Наконец я доверился нашему хозяину из министерства пропаганды, вошедшему в гостиную. Он прошёл в офис отеля и, вернувшись, заказал кофе. Пока мы пили его, он тайком придвинул ко мне через стол 150 марок и пробормотал, отведя взгляд: «Это исправит твоё положение».

Было бы проще чувствовать больше симпатии к Уильямсону, если бы после войны он признал, что глубоко ошибался. Но в 1969 году, во время интервью на радио Desert Island Discs, он сказал, что просто не был достаточно мудр, чтобы знать, что «человек с огромным художественным чувством не может быть ответственным за нацию». Он сказал, что преступление Гитлера было лишь в том, что он был перфекционистом «и когда Вы начинаете применять свой перфекционизм относительно других, то становитесь дьяволом».

Самого известного романиста Норвегии, Кнута Гамсуна, можно охарактеризовать как литературное достояние своей страны и как преданного слугу нацистов. Его книги с их непосредственным стилем, основанным на уникальности и спонтанности, оказали глубокое влияние на всю европейскую литературу. Когда Гамсун получил Нобелевскую премию в 1920 году за книгу «Плоды земли», Томас Манн прокомментировал это событие так: «У этой награды ещё не было более достойного претендента». Хемингуэй рекомендовал роман Гамсуна Скоту Фицджеральду. Андре Жид сравнивал его с Достоевским.

Предвосхищая таких писателей, как Кафка, Джойс и Сартр, норвежец был признан многими ведущими литераторами того времени, как прародитель современной литературы. Эмоциональная и психологическая нагрузка его романов вдохновляла не только членов литературного авангарда. Как это было ни парадоксально, творчество Гамсуна также находило глубокий отклик и у нацистов. В самом деле, он добился замечательного успеха, его часто приводили в качестве любимого писателя Германа Гессе и Джозефа Геббельса.

Нацисты презирали любые намёки модернизма, но Гамсун, рождённый в крестьянской семье и выроший в суровой красоте Полярного круга, высоко ценился ими за нордическое почитание к природе и идеологические темы из «Крови и почвы», которые особенно часто появлялись в его поздних произведениях. Даже более важным с нацисткой точки зрения был тот факт, что этот всемирно известный писатель публично посвящал себя этому делу.

Читайте также: Враг атакует … книгой

Дополнительным бонусом была его глубокая любовь ко всему немецкому, сочетавшаяся с глубокой ненавистью ко всему английскому. Гамсун сильно осуждал британцев, называя их высокомерной и лицемерной нацией, склонной к мировому господству посредством вероломства, предательства и убийства. Гитлер был для него этаким крестоносцем, реформатором, способным выковать великое германское мировое сообщество, в котором норвежцы могли бы играть ключевую роль.

Несмотря на подобное участие в судьбе Германии — «Я норвежец и немец», — однажды телеграфировал он Нордическому сообществу — Гамсун проводил удивительно мало времени в стране. Когда после тридцатипятилетнего отсутствия он вернулся туда в январе 1931 года в возрасте семидесяти двух лет, газеты приветствовали его заголовками «Добро пожаловать, Кнут Гамсун». Более того, вокруг его фигуры была такая шумиха, что он не мог покинуть своего номера в Берлине. Два дня спустя он отправился со своей женой и сыном на поезде в Италию.

Хотя сам Гамсун никогда подолгу не оставался в Германии, он был уверен, что его дети получат лучшее образование только среди «достойных и в высшей степени способных немцев». «Я отправил моих детей, одного за другим, в Германию, — писал норвежец своему другу. — Через некоторое время они нашли там дом, сейчас они находятся в надёжных руках и вернутся домой настоящими людьми». Но это заявление не было подкреплено фактами. Спустя несколько дней после того, как он написал эти слова, его младшая дочь Сицилия, которой на тот момент было 16 лет, отправила домой тревожное сообщение о жизни в Берлине. Гамсун не обратил на него ни малейшего внимания.

Сицилия, ты живёшь в великой и замечательной стране. Ты не должна писать своим друзьям о совершаемых самоубийствах, иначе они будут думать, что в Германии настолько ужасно. Гораздо лучше писать им о тех свершениях, которые Гитлер и его правительство достигают, несмотря на мировую ненависть и враждебность. Ты, я и каждый должен благодарить и благословлять Германию. Это страна будущего.

Несмотря на весь энтузиазм, Гамсун, однако, не был рад, когда его сын Том вступил в ряды СС. «Это одновременно и хорошо и плохо», — сказал он. Также норвежец не приветствовал и дополнительных вложений. «В прошлом письме ты писал, что нуждаешься ни в чём, кроме 250 марок. Я добавил ещё 50 сверх того, но сейчас ты хочешь ещё больше на мундир СС. Помни, что ты из бедной страны. Если бы я был на твоём месте, я бы вёл себя так скромно, насколько это было бы возможно, и скрывай тот факт, что твоя фамилия Гамсун, из-за этого придворного фаворитизма. Подумай об этом, Тор!».

Путешествие американского романиста Томаса Вульфа получило более широкую перспективу. Его глубокая любовь к Германии была, несомненно, усилена тем, что его книги продавались там особенно хорошо — даже нацисты обожали его. Когда он отправился в свой пятый визит в Германию, в мае 1935 года, его недавно выпущенная книга «О времени и реке» уже произвела там большой фурор. Высоко превознесённый в Берлине, он был погребён в «диком, фантастическом и невероятном водовороте из вечеринок, чаепитий, ужинов, ночных застолий, газетных интервью и радиоэфиров».

Его окружало множество знатных людей, среди которых были Марта Доддс и её семья. Уильям Додд (как описывала его жена Трумана Смита — Кей — «высохший морщинистый коротышка с бесцветной кожей и волосами, такими же бесцветными, как и его душа») был американским послом, а Марта — его незаконнорождённой дочерью. В своей книге «Мои годы в Германии» Марта писала: «Среди запущенной интеллектуальной жизни Германии, Томас Вульф был этаким символом её прошлого, где великие писатели были великими людьми».

На своём пути в Берлин Вульф проезжал через Ганновер, где обедал у Кникермайеров. «Роскошный огромный немецкий ресторан Вюрбург, с тяжелыми фигурами Вотанов3, соответствующая пища, великолепные модели кораблей, свисающие с потолка, молодые лётчики за спецстоликами, которых поспешно обслуживали заискивающие официанты». Менее аппетитным был паб, в который случайно заглянул Вульф: «Когда я открыл дверь, в ноздри мне ударил мерзкий зловонный запах гнилых отбросов.

Моё сердце буквально подпрыгнуло при виде тупых откормленных физиономий. Старик, весь покрытый волосами, с мутными глазами и пожелтевшими бакенбардами,  сидел за одним из столиков. Он что-то выковыривал из тарелки на свои бакенбарды». Но эту неприличную сцену Вульф считал исключением, которое не имело совершенно никакого отношения к реальной Германии. Той Германии, что обладала романтической красотой, где «зелёный цвет, был самым зелёным на всей планете, даруя листве своего рода лесную темноту, этот зелёный цвет давал легендарный смысл волшебству и времени». Вульф также был убедителен, описывая городскую сцену:

Кремово-жёлтый трамвай, чистый и сверкающий, как новенькая игрушка, разрывал время со свистящим звуком, который раздавался от контакта вагона с рельсами, кроме этого лёгкого свиста, поезд больше не производил никакого шума. Как и всё, что они делали, поезд был совершенен в эксплуатации. Даже маленькие камушки, что устилали трамвайную линию, сверкали так, будто по каждому из них тщательно прошлись щёткой, а полоса травы по каждую сторону была такой зелёной и бархатной, как газон в Оксфорде.

Хотя его друзья, такие, как Марта Додд, делали всё возможное, чтобы открыть Вульфу глаза на реальное положение дел, он весьма неохотно расставался со своей немецкой идиллией, так как был под воздействием других взглядов. Его иллюзии в большей степени остались неповреждёнными — возможно потому, что он вернулся в Америку, однако эта поездка всё-таки посеяла в нём семена сомнений, которые постепенно начали прорастать в его душе.

Читайте также: 14 признаков фашизма: есть ли они в России или в Украине и в какой степени выражены

Спустя год он вернулся в Германию. Поскольку в то время в Америке был введён закон, запрещающий получать крупные денежные суммы за пределами страны, Вульф решил потратить эти деньги на длительный отпуск в Германии.  Когда он подошёл к концу, он покинул Берлин на Парижском поезде. Его «путь в Дамаск» произошёл в пограничном городе Аахен, где по расписанию у них была пятнадцатиминутная остановка. Установив дружеские отношения со своими попутчиками, он прогуливался с ними по платформе, ожидая посадки.

Но как только они вернулись в купе, случилось то, что положило начало внутреннему кризису писателя. Этому предшествовал знак: «Вы не знаете точных обстоятельств, но то, что вы чувствуете, является заключительным этапом трагедии. По этому красноречивому молчанию плеч, спин и голов Вы угадываете, что произойдёт что-то губительное и ужасное». Как оказалось, центром этой особенной драмы был другой сосед Вульфа — маленький нервный человек, с которым он беседовал всё утро и которому он про себя дал прозвище «Суета и беспокойство».

Только сейчас писатель открыл для себя, что его новый друг оказался евреем. Мужчина был пойман при попытке покинуть Германию с крупной суммой денег. Офицер, который арестовал его, по описанию американца выглядел так: «Он имел высокие тупые скулы, рыжие усы. Всё его лицо было покрыто красными прожилками. Он был гладко выбрит, поэтому толстые складки у основания его черепа, которые переходили в мясистую шею, были хорошо видны». Вульф не испытывал особой любви к евреям, но в тот момент, он нашел себя дрожащим от непостижимого гнев:

Я хотел сдавить эту толстую шею со складками, хотел превратить в желе эту раздувшуюся тупую физиономию. Я хотел грубо избить его, зарыть ноги в центр этого непристойно полного зада. Но я знал, что был абсолютно беспомощен, как и все мы… Я чувствовал скованность, неспособность пошевелиться против стен этой непристойной, но непоколебимой власти.

Однако Вульф не мог не воспользоваться своим главным оружием — его ручкой. Он хорошо знал, что публикация истории может стоить ему слишком дорого: его книги будут запрещены в Германии, и он никогда не сможет вновь посетить страну, которую так обожал. Книга «Мне есть, что сказать вам» была опубликована в New York Republic через несколько месяцев после возвращения в Америку. Этот отрывок явно демонстрирует характер его произведения, которое является «лебединой песней» его отношению к Германии: «Разрушен тот подлинный немецкий мир, где царила справедливость, и всё было окутано магией красоты. Я прощаюсь с той старой древней, окутанной тайнами землей, что так долго была любима мной».


Сноски
1. ↑ Ультраправая ирландская политическая организация, действующая в 1930 году. Синерубашечников иногда описывают как «квази-фашистов, ирландская аналогия коричневорубашечников Гитлера и чернорубашечников Муссолини
2. ↑ Британская литературная премия, основанная в 1919 году Алисой Уоррендер. Авторы награждаются за лучшее художественное произведение, которое может быть написано в любой форме: либо проза, либо поэзия.
3. ↑ Немецкое имя Одина — верховного бога в германо-скандинавской мифологии

Автор: JULIA BOYD. Оригинал: LITERARY FASCISTS OF THE 1930S, GREAT AND SMALL

Перевод: ЕЛЕНА КОРШУН

Опубликовано в издании The Odstavec


 

В тему:

 


Читайте «Аргумент» в Facebook и Twitter

Если вы заметили ошибку, выделите ее мышкой и нажмите Ctrl+Enter.

Система Orphus

Підписка на канал

Важливо

ЯК ВЕСТИ ПАРТИЗАНСЬКУ ВІЙНУ НА ТИМЧАСОВО ОКУПОВАНИХ ТЕРИТОРІЯХ

Міністр оборони Олексій Резніков закликав громадян вести партизанську боротьбу і спалювати тилові колони забезпечення з продовольством і боєприпасами на тимчасово окупованих російськими військами територіях. .

Як вести партизанську війну на тимчасово окупованих територіях

© 2011 «АРГУМЕНТ»
Републікація матеріалів: для інтернет-видань обов'язковим є пряме гіперпосилання, для друкованих видань – за запитом через електронну пошту.Посилання або гіперпосилання повинні бути розташовані при використанні тексту - на початку використовуваної інформації, при використанні графічної інформації - безпосередньо під об'єктом запозичення.. При републікації в електронних виданнях у кожному разі використання вставляти гіперпосилання на головну сторінку сайту argumentua.com та на сторінку розміщення відповідного матеріалу. За будь-якого використання матеріалів не допускається зміна оригінального тексту. Скорочення або перекомпонування частин матеріалу допускається, але тільки в тій мірі, якою це не призводить до спотворення його сенсу.
Редакція не несе відповідальності за достовірність рекламних оголошень, розміщених на сайті, а також за вміст веб-сайтів, на які дано гіперпосилання. 
Контакт:  [email protected]