О вреде эвфемизмов в военное время

Версия для печати

Украина находится в фактическом состоянии войны.

 Это очевидно и не требует доказательств. Это логично и закономерно, поскольку к этой войне всё шло не один десяток лет. Но юридически этой войны не существует.

Есть некая эвфемистическая «антитеррористическая операция», понятийный эрзац, в прокрустово ложе которого заинтересованные политики, украинские и неукраинские, пытаются втиснуть реально происходящее. На то у них есть много своих резонов, однако факт остаётся фактом: это война. Локальная война, сторонами которой являются Россия и Украина. Две страны, о пресловутом «братстве» которых говорилось много, долго и часто...

Как и всякая война, она приносит смерти и увечья тех, кто в ней участвует, тех, кто находится в местах боёв, разрушения, разграбления, голод, холод и страдания.

Как и на всякой войне, противостоящие стороны захватывают пленных. Как и всякая война, она сопровождается разведывательно-диверсионной деятельностью противостоящих сторон в тылах каждой из них, и, соответственно контрмерами, приводящими к задержанию диверсантов, которые, помимо собственно диверсий, оказываются виновными и в целом ряде уголовно наказуемых деяний, не связанных непосредственно с выполнением ими своих разведывательно-диверсионных и подрывных задач.

С точки зрения закона, они являются банальными уголовниками, за что заслуженно получают свои сроки и отправляются их отбывать. С точки же зрения другой, не тороссийской, не то «новоросской» стороны, их диверсанты — пленные, и их следует обменивать на пленённых «ополченцами» украинских военнослужащих.

Украинской стороне трудно игнорировать эту точку зрения, зная, что она, отказываясь от таких обменов, обрекает своих пленных солдат на продолжение плена, издевательства, унижения, голод, увечья и смерть. Соглашаясь же с ними, она нарушает собственные законы. Точнее сказать, те украинские должностные лица, которые вовлечены в такие обмены, реально рискуют в будущем вполне обоснованно оказаться на скамье подсудимых, а их увод от ответственности уже другими должностными лицами — это снова-таки преступление.

А в целом-то, какие пленные могут быть там, где нет никакой войны? Никаких пленных. Только заложники с одной, и подозреваемые (а часто — обвиняемые или уже осуждённые) в совершении тяжких преступлений — с другой стороны.

Получается, что на украинских заложников необходимо обменивать преступников. Массово. Ладно ещё, когда речь идёт о некоем уникальном, единичном случае, когда возможна сделка с правосудием, пересмотр дела, учёт ранее не принятых во внимание судом обстоятельств. Но массово — это уже беззаконие, которое не может не породить новую волну беззаконий.

И в такое положение украинских солдат, офицеров, следователей, прокуроров и судей ставят те, кто подменяет реальное название происходящего эвфемизмом «антитеррористическая операция», и они же создают этим возможности для вражеских пропагандистских манипуляций. Потому, что очень многим в Украине и вне её «так надо».

Так одна политически, да и не только, мотивированная ложь в итоге обращается чередой беззаконий, в которые втягиваются многие и многие люди, чаще всего верой и правдой служащие своей стране и своему народу.

Эта проблема в дальнейшем будет только усугубляться до тех пор, пока политики не решатся назвать вещи своими именами.

Игорь Барышев, специально для «Аргумент»

В тему:

• Боевики при обмене заложниками требуют освободить преступников, - Минобороны
• О чем договорились с бандитами в Минске? Шесть вопросов к власти, оставшиеся без ответов
• О пользе вторжения
• Президент Еврокомиссии Баррозу требует от Путина прекратить военные действия в Украине
• Добровольцы из батальона «Азов» требуют от власти решимости в проведении АТО
• Информационно-психологическая война, Восточный фронт