Убийство Ярослава Галана: кому это было выгодно

Версия для печати

 Жизнь и особенно смерть Ярослава Галана (1902-1949), известного украинского коммунистического писателя, который жил и работал в Западной Украине, до сих пор является предметом мифотворчества. Скандально-известный писатель не ладил ни с патриотами Украины, ни с коммунистами.

 Более того, его смерть и сейчас является тем водоразделом, который четко разграничивает сторонников и оппонентов бывшего коммунистического режима, а потому становится инструментом политических спекуляций и идеологической борьбы между этими лагерями. Память о Ярославе Галане является особенно раздражающей темой для жителей Львова, где существует определенная тенденция к затиранию памяти о нем.

Как известно, официальная советская версия возлагала вину за убийство писателя на украинских националистов (непосредственными исполнителями были Михаил Стахур и Иларий Лукашевич) и Ватикан, а националисты и другие патриотически настроенные украинцы склонны были видеть в убийцах Галана провокатора от КГБ.

В этой и других публикациях я постараюсь разобраться, какие же существуют реальные факты и доказательства причастности той или иной стороны к убийству наиболее известного галицкого коммуниста во Львове 24 октября 1949 года.

Абстрагируясь от попыток обвинения той или иной стороны, я попробую коротко представить здесь тщательный анализ имеющегося, хотя и достаточно фрагментарного, фактажа и развенчать наиболее откровенные мистификации относительно обстоятельств гибели и последних дней жизни Галана, которые постоянно муссируют в желтой прессе и даже в серьезных исторических исследованиях.

Старый галицкий коммунист и русофил, которого еще в 1937 году польские власти осудили за активное просоветскую позицию, Ярослав Галан был глубоко противоречивой и много-мерной личностью. Будучи ревностным проповедником коммунистических идеалов, он потерял свою первую жену — Анну Геник, которую очень любил — в аду Большого террора в 1937 году.

В общем, отношения между просоветски настроенным писателем и местным ультра-правым лагерем во Львове были далеко от идеальных уже на протяжении межвоенного периода [1], однако они переросли в реальное враждебное отношение уже после Второй мировой войны, когда Галан и его близкий друг Владимир Беляев (1909-1990) стали наиболее известными выявителями (обличителями) так называемого украинского буржуазного национализма и Греко-католической церкви.

В своем письме от 2 января 1948 года Ярослав Галан жаловался Юрию Смоличу, что во Львове кроме него никто не берется за эту «грязную» работу: «Я понимаю: ассенизационная работа — нужная и полезная работа, но почему только я, только я должен быть этим ассенизатором?.. У читателя нашей периодики невольно возникнет мысль, что есть только „маньяк“ Галан, который вцепился в украинский фашизм, как пьяный за плот, [тогда как] огромное большинство представителей пера игнорирует этот вопрос. Какие дальнейшие выводы сделает из этого читатель — не надо Вам говорить».

«Известный своими резкими антиклерикальными памфлетами, такими как скандальные «С крестом или ножом?» (1945) или «Я плюю на папу» (1949), Галан, согласно показаниям, был нон-конформистской фигурой и коммунистом, «зараженным западно-европейским буржуазным «духом».

Получив образование на Западе — в Вене и Кракове, он был своего рода общественным активистом и плодотворным публицистом с очень острым умом и специфическим чувством юмора человеком, в которой, как он сам когда-то признавался, было «больше желчи, чем крови».

Поэтому неудивительно, что его бескомпромиссный характер и страстная натура раздражали не только украинских националистов, но и местных партийных руководителей, которые часто становились объектами его острой критики. Несмотря на это, опираясь на имеющиеся исторические материалы, берусь утверждать, что в октября 1949 года советский режим если и не доверял, то в целом все же был к Галану толерантен.

Основная теория о смерти Галана, которую я называю «теорией заказного убийства» («the KGB murder theory»), утверждает, что Галан был бы убит провокатором КГБ, который планировал его убить уже давно, ибо он им якобы мешал или стал ненужен. Эта история с первого взгляда выглядит довольно правдоподобной. Несколько слов об общей фабуле этой истории.

Принимая отсчет от книги Петра Терещука «История одного предателя. Ярослав Галан» (1962), большинство украинских комментаторов из-за рубежа, многие из которых были связаны с националистической средой северо-американской диаспоры, изображали Галана «предателем украинского народа и двойным агентом», который якобы работал одновременно на польский и советскую спецслужбы.

При этом самое интересное, что советский писатель Владимир Беляев фактически был первым, кто в 1962 году высказал предположение о том, что советская власть накануне смерти Галана не имела к нему доверия, чем фактически запустила мощный процесс мифологизации и политических спекуляций вокруг смерти автора «Я плюю на папу».

Именно он первым подтвердил, что незадолго до смерти Ярослав будто бы «получил письмо из милиции с предложением сдать пистолет, на который имел разрешение. Галан вложил пистолет в кирзовую кобуру, пошел на на площадь Смольки, где находилось областное управление милиции, и сдал его, оставшись таким образом беззащитным».

В общем, как это ни парадоксально, именно тексты Беляева, которому каким-то образом удалось получить доступ к делу убийства Галана и который, по всей видимости, знал очень много интересных деталей убийства [2],были для диаспоры авторов основным источником новой информации о деле в течение всего послевоенного периода.

Именно этот аргумент о сдаче оружия, дополненный новыми сведениями из судебного процесса Богдана Сташинского 1962 года [3], повторяется в выше упомянутой брошюре Терещука и статьях Льва Шанковского (1968), который даже выражал сомнение в причастности Михаила Стахура (которого официально казнили за убийство Галана) к этому делу.

Эта теория получила свое дальнейшее развитие в публикации заключенного тогда в советских лагерях Степана Сороки в журнале «Современность» (Мюнхен) в 1976 году. Где автор убеждал читателей, что, скорее всего, это была работа Сталина, так как «уничтожать нежелательных писателей, ученых, идеологов — типичный почерк Сталина, это большевистский метод, а не бандеровский».

В тему: Николай Арсенич, «432», создатель Службы Безопасности ОУН: живым его взять не смогли

В независимой Украине «теория заказного убийства» является и в дальнейшем очень популярной, хотя в целом уже, кажется, никто не сомневается, что Ярослава Галана убил именно Михаил Стахур, уроженец села Ременов Ново-Яричивского района, хотя причастность к этому другого сообщника — сына греко-католического священника Илария Лукашевича — до сих пор дебатируется.

Однако и в дальнейшем утверждается, что Стахур или кто-то из высшего руководства ОУН(б) обязательно должны быть провокаторами КГБ. Новая волна публичной дискуссии о Галане началась уже в Украине в 1990 году после того, как в одном из украинских СМИ объявили о вероятной причастности КГБ к убийству, а «националистическая» версия получила дальнейшее развитие в длинной статье Стефании Андросив («Літературна Україна», 1992), которая утверждала, что Ярослав Галан, «Павлик Морозов от литературы», мог быть нужен власти в качестве «ритуальной жертвы для развязивания террора в Западной Украине», а Стахур, скорее всего, был провокатором, принадлежавшим к так называемому легендированному вооруженному отряду УПА, созданному НКВД.

В тему: «Перехват» чувств. Портрет предателя

Эта версия является сегодня наиболее популярной среди украинских комментаторов, для колорита часто цитируют две фразы (по моему мнению, очень сомнительные), которые приписываются Михаилу Стахуре. Первая, скорее всего, городская легенда, повествующая нам, что на суде Стахур после объявления приговора вроде воскликнул: «Я не убивал. Мы так не договаривались!» [4]

Вторая, как представляется, принадлежит Мирославу Костиву, который в воспоминаниях в 1991 году писал, что во львовской тюрьме он будто бы видел мужчину (он утверждает, что это был Стахур), которого надзиратели волокли для допроса и который вдруг выкрикнул: «Я Галана не убивал!»

Кроме этого, абсолютно все авторы, пропагандирующие теорию заказного убийства, кроме аргумента об изъятом пистолете обычно (без доказательств) вспоминают, что незадолго до убийства кто-то будто бы убил то ли отравил собаку Галана, а из подъезда, где жил писатель, сняли государственную охрану, что в сумме должно было свидетельствовать о том, что КГБ якобы планировал расправу над «неугомонным» писателем-коммунистом.

Некоторые украинские историки (М. Олексюк, Ю. Шаповал, Ю. Киричук, Г. Генегу) соглашаются с тем, что официальная советская версия — о том, что Галана убил Михаил Стахур при соучастии Илария Лукашевича по приказу украинского националистического подполья — содержит слишком много противоречий и непоследовательностей, что делает версию о «заказном» КГБ-шном характере убийства весьма правдоподобной для них.

Впрочем, такое объяснение не удовлетворяет, например, польского знатока истории ОУН и УПА Гжегожа Мотыку, который считает аргументы своих коллег «неубедительными» и опирающимися на недостаточную базу источников, а также Дмитрия Веденеева (который был первым украинским историком, который получил доступ к документам дела Галана в архивах КГБ уже в 1991 году), который убежден, что «кровавая проза документов не оставит камня на камне от „сенсационных“ версий». [5]

И все же, большинство комментаторов, включая меня, сходятся в одном утверждении — советская власть не до конца доверяла Ярославу Галану в конце 1940-х годов. Мы действительно имеем доказательства. Вопрос, однако, касается другого. В какой степени советская власть считала Галана нелояльным? Могло ли его лицо в какой-то мере представлять угрозу для режима настолько, чтобы советские спецслужбы решили уничтожить его таким грубым способом?

Следует помнить, какую важную роль сыграли антиклерикальные памфлеты Галана при ликвидации Украинской греко-католической церкви (УГКЦ) в марте 1946 года, которые были своего рода «тяжелой артиллерийской подготовкой накануне Львовского собора УГКЦ и сильным наступательным ударом на завершающей стадии разгрома конфессии, когда нужно было убеждать рядовых верующих в правильности акций органов власти». [6]Однако, Галан не был оловянным солдатиком идеологического фронта на службе режима.

Как уже упоминалось, главный советский пропагандист часто занимал достаточно независимую позицию, находясь в близких отношениях с партийными боссами, позволял себе остро критиковать высокопоставленных чиновников за пренебрежение к городу и официально осуждал русификацию и некоторые ошибки партии в претворении в жизнь коллективизации на Западной Украине.

Именно поэтому, вероятно, Галан, бывший член КПЗУ, не хотел вступать в ряды Коммунистической партии, «будучи индивидуалистом, а также ради сохранения свободы рук и свободы мысли и слова», считая, что он мог потерять все это после вступления в партию.

Однако ситуация изменилась кардинальным образом в 1948-1949 годах, когда в условиях «тихого бойкота» Галана в Киеве его пьеса «Под золотым орлом» и сборник избранных памфлетов «Их лица» были запрещены к печати / распространению в 1947 и 1948 годах соответственно — вероятно, из-за того, что у читателя могло сложиться «преувеличенное представление о силах бандеровцев».

С потерей должности репортера в газете «Радянська Україна» в 1948 году (официально из-за сокращения штата), Галан действительно имел многочисленные трудности с изданием своих трудов и, как результат, страдал от финансового кризиса, постоянной темы его писем к друзьям. И все же, как представляется мне, все это трудно назвать полноценными репрессиями или преследованием со стороны коммунистического режима.

Если действительно в 1949 году «Галан уже не был нужен советской власти» и если его публичная деятельность начала «подрывать советский режим в регионе» [7], почему же тогда партийное руководство решило принять его в кандидаты членов КПУ в июне 1949 г., буквально за несколько месяцев до якобы запланированного покушения?

Как известно, в Советском Союзе прием индивидуума в Коммунистическую партию всегда был пропуском наверх и признаком доверия со стороны режима через приобщение к сообществу «избранных». Предположение, что убийство Галана было делом рук советских спецслужб, выглядит еще менее вероятным, если принимать во внимание тот факт, что незадолго до смерти Галана собирались назначить на руководящую должность в обкоме — заведующим облотделом искусств.

Другие аргументы, которыми обычно спекулируют, говоря о смерти Галана, не выдерживают даже поверхностной критики. Например, аргумент о забранном пистолете, похоже, является продуктом фантазии Беляева, поскольку, как мы знаем из партийных документов, Галан действительно имел пистолет системы «ТТ» образца 1933 года (колибри 7,62 мм — патроны именно такого калибра были найдены на месте преступления в квартире писателя), который он добровольно вернул в Министерство государственной безопасности (МГБ) [8] в мае 1949 года.

Согласно протоколу допроса соседа писателя с 1953 года, который был вдобавок платным агентом МГБ, не позднее чем за шесть месяцев до смерти Галана тот рассказал ему, что «кто-то звонил ему [Галану] по телефону и рекомендовал бросить писать».

Когда писатель заявил об этом в областное управление МГБ, ему выдали под расписку пистолет, который он был вынужден вернуть несколько месяцев назад, поскольку он был тяжелый для ношения его с собой и к тому же угрозы прекратились. (До конца непонятно, был ли это ТТ-33 или, возможно, другой пистолет, который ему накануне выдали в милиции. Как видно из рапорта милиции, у Галана был еще один пистолет, полученный ранее в 1944 году.)

В любом случае, мы имеем по крайней мере два других показания от близких друзей Галана, Беляева и Елены Козаланюк, которые утверждают, что Ярослав рассказывал им о том, как однажды вечером во время его вечерней прогулки с собакой в парке возле Цитадели буквально за два дня до убийства кто-то якобы в него стрелял. Возможно, это был плод фантазии самого Галана, но в любом случае он выглядел довольно озабоченным и нервным накануне гибели.

Что же касается подозрительных фраз, которые приписывают Стахуре, то надо отметить, что ни один из свидетелей судебного процесса над ним не упомянул об этом. Более того, свидетель этого писатель Анатолий Димаров открыто отрицал это, вспомнив, что Ирина Вильде, которую иногда называют среди источников, даже не присутствовала на суде, а потому никак не могла об этом рассказывать.

Эпизод с собакой Галана, овчаркой по имени Джим, впрочем, достаточно туманен и не до конца понятен. Мы наверняка знаем, что Джим был жив еще 22 октября 1949 года, однако мы не располагаем достоверной информацией о том, что произошло с ним двумя днями позже. Ни один из покушавшихся — ни Стахур, ни Лукашевич — ни словом не обмолвился о собаке в квартире Галана.

В допросах домохозяйки писателя, Евстафии Довгун, очень фрагментарно упоминание о том, что Джим будто бы начал гавкавать только тогда, когда убийцы начали связывать ей руки. Однако тогда непонятно, почему же собака молчала раньше, когда убивали ее хозяина.

Среди партработников в Киеве, между прочим, ходили слухи о том, что в тот роковой день перед работой жена Галана, Мария Кроткова-Галан, «заперла в подсобке большую собаку, которую Галан держал в своем доме», что, по моему мнению, может быть правдой (и частичным объяснением предыдущего эпизода), поскольку Ярослав Галан часто жаловался жене, что Джим мешает ему работать.

В общем, думаю, нельзя полностью отвергать возможность того, что убийство Галана мог осуществить провокатор советских спецслужб, однако аргументы, которые приводят сторонники этой теории, представляются мне весьма спекулятивными и вообще мало убедительными.

Советские спецслужбы действительно были очень успешными в деле инфильтрации националистического подполья своей агентурой, особенно после 1947 года. Как мы хорошо знаем, советские методы борьбы с украинским националистическим подпольем включали в себя также создание так называемого «мнимого» подполья, спецгрупп, которые в основном состояли из т.н. «оборотней», бывших повстанцев (позднее — советских агентов), которые, в частности, сыграли ключевую роль в захвате последнего командира УПА, Василия Кука («Лемеша»), в мае 1954 года, а также надрайонного руководителя Жовкивщины, непосредственного военачальника Михаила Стахура , «Буй-Тура» (Романа Щепанского) в 1953 году.

В тему: Поймать «Барсука». Арест Василия Кука. Часть 1

Впрочем, как мне кажется, первые советские полномасштабные успехи агентурных операций приходятся на период после 1949 года, когда встревоженный провокационным убийством Галана Иосиф Сталин направил из Москвы и Киева во Львов для борьбы с подпольем своих самых доверенных людей, включая общеизвестного генерал-лейтенанта Павла Судоплатова, которому было поручено убить Главного командира УПА Романа Шухевича («Тарас Чупринка»), что и было сделано менее чем четыре месяца назад.

Поздней осенью 1949 г. львовское управление МГБ докладывало Лаврентию Берии, главе НКВД / МГБ Сталина, о том, что «убийство писателя Галана не был предупреждено в результате плохого состояния агентурно-оперативной работы в УМГБ по Львовской области и, в частности, в отделе 2 Н [тот, что отвечал за борьбу с национализмом] во Львове, которым руководил Лузинов».

Как видно из документов, несмотря на быстрый арест Лукашевича, советской милиции удалось арестовать Михаила Стахура лишь через два года в 1951 году, а поиски Романа Щепанского («Буй-Тур»), которому подчинялся Стахур, затянулись до 1953 года.

В тему: Последний бой последнего командира УПА. Василий Кук. Часть 2

Если один из них был провокатором, чего же тогда МГБ так долго и настойчиво их искало? Зачем рисковали своим ценным агентом Богданом Сташинским, посылая его в подполье в 1951 году, чтобы узнать подробности покушения, если они все и так знали? Более того, почему советская власть была так шокирована и парализована после того, как она узнала об убийстве Галана?

В центральном архиве СБУ находится довольно обширный корпус документов, относящихся к делу Романа Щепанского, из которого мы имеем возможность проследить каждый второй шаг следствия по их отчаянной попытке захватить лидера т.н. «Группировка Стахура».

«Буй-Тур», с мая 1951 надрайонный проводник Жовкивщины (на момент убийства — районный проводник ОУН (б) Ново-Яричивського района), был сыном греко-католического священника из села Звертов и членом ОУН (б) с 1944 года, который во время нацистской оккупации Украины работал учителем на Львовщине.

Его товарищ по подполью Ярослав Литвин, который был осужден Военным трибуналом вместе с ним на закрытом судебном процессе в 1954 году, вспоминал в начале 1990-х гг .: «А о причастности к убийству, то я сам слышал на суде, что Щепанский признал, что сам давал приказ убить Галана ...

Только то, что он сотрудничал с Судоплатовым перед убийством Галана, я не верю ». Не верю в это и я. В деле Щепанского достаточно много коротких био новозавербованих агентов с ближайшей среды «Буй-Тура», поэтому можно буквально день за днем проследить, как советские спецслужбы медленно разрушали надрайонный провод изнутри. Однако там нет ничего, что бы указывало на его возможном сотрудничестве с МГБ перед его арестом 21 июня 1953.

В целом, по делу Галана действительно много неточностей и противоречий, которые в определенной степени можно объяснить естественным процессом проведения следствия и постепенной аккумуляции знания о деле.

Однако я убеждена, что если бы МГБ действительно хотел лишь признаний для проформы, имея в планах развертывание дальнейших репрессий во Львове, для чего же тогда они вели такое ​​долгое, детальное и утомительное следствие, которое затянулось почти на пять лет и задействовало так много ресурсов? Сфальсифицировать все эти тысячи документов советские спецслужбы, думаю, просто физически не смогли бы, и даже если предположить, что они имели таковое намерение, не лучше ли было бы попросту создать четкий и более связанный нарратив?

Хотя существуют другие косвенные и некоторые прямые указания на причастность украинского националистического подполья к убийству Галана (речь об этом пойдет уже в других моих публикациях); стоит здесь упомянуть и о тех «масштабных» репрессиях, которые режим якобы планировал заранее в ответ на смерть Галана.

Как ни странно, но эти репрессии, по данным Тарика Амара, затронули лишь один или два процента львовских студентов, в подавляющем числе местных, и не имели, за исключением разве что ареста Елены Степанив и Ярослава Дашкевича в декабре 1949 года, каких-то очень разрушительных последствий для местной интеллигенции. Амар, в частности, пишет, что в данном случае речь шла скорее о перевоспитании или окончательной совиетизации львовской элиты, а не ее уничтожение, как склонны думать некоторые адвокаты «заказной теории». [9]

В целом же убийство Ярослава Галана стало большим шоком не только для жителей всего города, но и для партийного руководства республики в лице Никиты Хрущева, который вполне логично воспринял это событие как досадное поражение своей борьбы с украинским национализмом.

Как ни парадоксально, но убийство не только ухудшило положение местной элиты и особенно студентов, но и в какой-то степени привело к быстрой ликвидации украинского подполья на территории Западной Украины. Прямым следствием чего было уничтожение Романа Шухевича советскими войсками в марте 1950 года и дальнейшее разрушение краевого провода с арестом «Буй-Тура» в 1953 году и гибель последнего руководителя ОУН(б) на Львовщине «Руты» (Любомиры Гаевский) в январе 1954 года.

В тему: Как погиб Роман Шухевич и что могло произойти с его телом. «Мы не мстим за близких...»

Этот материал является лишь черновиком широкого исследования / будущей статьи об убийстве Ярослава Галана, написанной в рамках моего диссертационного проекта, который будет обнародован позже. Учитывая формат блога, ссылки я не подавала, за исключением разве общедоступных онлайн-материалов.

[1] Во львовских архивах хранится письмо Галана к жене от 18 апреля 1937 года, в котором он называет местных националистов «фашистской братией» и «сволочью», что показывает нам градус напряжения в отношениях между ними.

[2] Вполне вероятно, что Беляев был секретным агентом советских спецслужб, начиная как минимум с начала войны, а то и раньше.

[3] Судебный процесс над Богданом Сташинским (псевдо «Олег»), который, как известно, по указанию КГБ убил лидеров ОУН(б) Николая Ребета в 1957 и Степана Бандеру в 1959 годах, состоялся в немецком городе Карсруе в октябре 1962 года. На этом процессе Сташинский рассказал новые детали дела об убийстве Ярослава Галана. Как оказалось, в 1951 году Сташинский получил свое первое оперативное задание — выяснить детали убийства, находясь внутри националистического подполья в отряде УПА «Кармелюка» (Лабы Ивана). Сташинскому удалось не только втереться в доверие к повстанцев и, таким образом, способствовать ликвидации Лабы и захвату непосредственного убийцы Галана — Михаила Стахура, но и узнать мельчайшие детали убийства самого Стахура и его товарищей, который, как представляется, совершенно не скрывал своей причастности к этому.

[4] Ряд авторов предполагают, что об этом рассказывала Ирина Вильде, которая якобы присутствовала на судебном процессе Стахура в октябре 1951 года. См. Борис Козловский, «Мы так недоговаривались!», Високий замок, 9 октября 2012 г., № 210 (4834).

[5]Дмитрий Веденеев, Сергей Шевченко, «Признался!.. Забирайте!», Украина 2000, 6.2.2002.

[6] Владимир Пащенко, Греко-католики в Украине от 40-х гг. ХХ в. до наших дней (Полтава, 2002), 25.

[7] См. Борис Козловский, «Мы так недоговаривались!», Високий замок, 9 октября 2012 г., № 210 (4834); Роман Генегу,"Участие львовского украинского студенчества в движении сопротивления во второй половине 1940-х — начале 1950-хгодов«, Український історичний журнал, № 3, 2007, 111.

[8] С началом «Отечественной войны» 1941-1945 годов советскую службу внутренней безопасности представляли два ведомства — Народный комиссариат внутренних дел (НКВД) и Народный комиссариат государственной безопасности (НКҐБ), которые в марте 1946 года были переименованы в Министерство внутренних дел (МВД) и Министерство государственной безопасности (МГБ), которые в 1954 году после смерти Сталина стали Комитетом государственной безопасности (КГБ). Поэтому в тексте я использую акроним МГБ.

[9] См. Tarik Yousef Cyril Amar, The Making of Soviet Lviv,1939-1963.PhD Diss. Princeton University, June 2006, 908.

Юлия Кислая, опубликовано на сайте Україна модерна

Перевод: Аргумент

В тему:

• Диверсии, пытки, убийства, террор. Война советской власти со своим народом — урок истории
• 500 000 человек убиты, арестованы и высланы
• Женщины-агенты советских и польских спецслужб в борьбе против ОУН и УПА
• Охота на Полковника
• УПА и нормы международного гуманитарного права. Часть 1 — Сколько было повстанцев?
• Украинский национализм: ликбез для русских
• УПА и нормы международного гуманитарного права. Часть 2 — оккупация, террор, братоубийство