Доктор исторических наук, профессор и заведующий Кафедрой связей с общественностью МГИМО Валерий Соловей поделился с изданием Newsader своим экспертным мнением, побеседовав с нами о темах уходящей недели. Его резюме таково: Россия окончательно потеряла лицо в деле о сбитом «Боинге», Китай надавил на Москву в вопросе о продлении оружейного эмбарго против Ирана, а «партия мира» в Кремле заняла доминирующую позицию по вопросам дальнейшей судьбы Донбасса.

А. К.: Валерий, чем объясняется, по-Вашему мнению, настойчивый отказ Кремля поддержать формирование международного трибунала по делу о крушении малазийского «Боинга» в Донбассе? Оцените международные и внутриполитические последствия такого шага для российской власти.

В. С.: Полагаю, причины отказа Кремля поддерживать идею международного трибунала по «Боингу» совершенно очевидны и могут быть выражены поговоркой «чует кошка, чье сало съела». В данном случае, на мой взгляд, Москвой изначально была занята ошибочная позиция и сейчас власти вынуждены ее придерживаться, чтобы «сохранить лицо». Но подобное упорство скорее ведет к потере лица – имиджевым и репутационным потерям. И чем дальше, тем заметнее.

Россия может и дальше упорствовать в своем нежелании принимать очевидные всему миру факты. 

Характер и объем последствий дела «Боинга» для России оценить довольно сложно. Во многом они будут зависеть от ее поведения. Россия может и дальше упорствовать в своем нежелании принимать очевидные всему миру факты. А может «внезапно» обнаружить виновных в этом преступлении в лице «неподконтрольных Москве групп ополченцев». И даже организовать над ними судебный процесс. Но вот выдавать кого-то международным инстанциям в этом случае не станут.

А. К.: Помощник госсекретаря США по вопросам Европы и Евразии Виктория Нуланд приветствовала внесенные Киевом поправки в конституцию, заявив, что они позволяют говорить о выполнении Украиной ее обязательств по минским соглашениям: речь идет об особом порядке местного самоуправления в некоторых районах двух областей. Является ли данный эпизод уступкой Кремлю со стороны Киева и Вашингтона?

В. С.: Свежие поправки в украинскую конституцию в нынешнем их виде не могли бы состояться без американского (шире – западного) участия и даже давления. Запад в целом настаивает на выполнении и Киевом, и Москвой минских соглашений. Плюс к этому не обошлось без участия иранского и, вероятно, сирийского факторов, которые мотивировали американцев потребовать от Украины покончить с проволочками.

Эти поправки в конституцию, конечно же, выгодны Москве, и она вправе рассматривать их как победу. Но ведь следующим шагом по минским соглашениям должен быть переход восточного участка границы под контроль Украины. И вот здесь уже Запад может начать давить на Россию.

А. К.: Как российское руководство оценивает соглашение по ядерной программе Ирана — как достижение, поражение или как меру, не имеющую прямого отношения к интересам Москвы? 

В. С.: Российская позиция на переговорах с Ираном принципиально совпадала с западной и американской в частности, что изрядно способствовало их успеху. Вместе с тем, по экономическим соображениям (цены на нефть) России было выгодно, чтобы переговоры затянулись. Или чтобы оружейное эмбарго было снято немедленно.

Китайские товарищи убедили русских умерить требования и не откладывать заключения сделки по Ирану.

Более того, по некоторым сведениям, Россия даже предъявляла что-то вроде ультиматума по последнему пункту: немедленное снятие оружейного эмбарго или срыв переговоров. Однако, — и это крайне интересно, — китайские товарищи убедили русских умерить требования и не откладывать заключения сделки по Ирану.

Что касается стратегических последствий этих соглашений, то они остро дискуссионны. Их противники в первую очередь работали, конечно, в США, но и российскому руководству они пытались донести приблизительно следующее послание: у Ирана без санкций прекрасные шансы превратиться в региональную сверхдержаву; тогда он точно сделает ядерное оружие; нужно ли это вам, русским? Ответ на подобный вопрос способно дать только время.

А. К.: Какова реакция Кремля на недавние новости о том, что НАТО намерен развивать потенциал ВМС Украины, и что Киев уже получает летальное оружие из более чем 10 стран Запада? Может ли эта информация повлиять на эскалацию конфликта на Востоке Украины?

В. С.: Хотя реакция в СМИ носила истерический характер, собственно для российской власти в этом не было ничего принципиально нового. Так что на эскалацию конфликта это вряд ли способно повлиять.

А. К.: Как изменилась позиция Москвы по итогам годового противостояния с Украиной и Западом? Каков сейчас баланс сил между так называемыми «партией войны» и «партией мира» в Кремле? Рассматривает ли российское руководство полномасштабную войну на Донбассе как реальный способ давления на Киев, или подобный проект обозначается в СМИ лишь на уровне пропаганды?

В. С.: Все больше обоснованных сомнений в том, что Москва рассматривает дальнейшие планы военных операций в Донбассе как реалистические и все больше свидетельств в пользу ее настроенности на замирение Донбасса. Другое дело, что пугало военной эскалации не считают нужным убирать в чулан, ибо оно, с точки зрения кремлевских стратегов, способствует успеху мирных переговоров.

Сейчас в правящей группе российской элиты сложился консенсус по поводу Донбасса: мир!

Так что, думаю, сейчас в правящей группе российской элиты сложился консенсус по поводу Донбасса: мир! Это не то, что год с небольшим тому назад, когда довольно влиятельные голоса требовали начать наступление на Киев и уже в предместьях Киева подписать соглашение, гарантирующее территориальную целостность и суверенитет федеративной Украины.

А. К.: Как российская власть оценивает перспективы собственной стабильности, и какими они видятся лично Вам, Валерий? Существует ли для Кремля реальная внутренняя угроза в обозримом будущем? Какова в этом контексте цель нового законопроекта о расширении прав полицейских на применение оружия?

В. С.: Российская власть делала и будет делать вид, что ситуация под контролем. Однако у нее самой в этом нарастают сомнения, а потому предпринимаются все возможные шаги для предотвращения протестных выступлений и/или их жестокого подавления на начальной стадии.
Проблема в том, что власти не понимают, когда и откуда появятся угрозы. И это приводит к параноидальным страхам. Всего боятся и все хотят запретить.

А. К.: Аманда Тауб в интернет-издании Vox заявила о том, что сила, демонстрируемая руководством России, на самом деле маскирует глубокую системную слабость политического режима. Насколько, по-Вашему, это утверждение соответствует действительности?

В. С.: Вряд ли здесь можно ответить лучше, чем перифразом Черчилля: Российская власть не так сильна, как она пытается себя представить, но и не так слаба, как ее представляют со стороны.

Серьезные сомнения в отношения Путина элита испытает лишь в случае, если и когда в России начнутся масштабные и незатихающие протесты

Хотя в стратегической перспективе Тауб, на мой взгляд, права: у режима имеются неискоренимые встроенные дефекты, ведущие к его ослаблению. А дефекты эти можно ликвидировать только с ликвидацией режима.

А. К.: Как бы Вы ответили на три вопроса, которые ставятся в статье?

- Как разрешить проблему Кадырова?

В. С.: «Проблема Кадырова» имеет вполне технологичное и относительно безболезненное разрешение. О путях этого решения я по естественным причинам рассказывать не стану. Но сравнительно недавно один из вариантов такого решения мог быть запущен в действие. Причем зондаж показал, что это было бы воспринято позитивно и в самой Чечне.

— Что будет, если от Путина отвернутся его собственные союзники?

В. С.: Властвующая элита России в полном смысле слова испытывает «стокгольмский синдром» в отношении своего вождя и в целом сохраняет ему верность. Хотя некоторые любопытные изменения, происходящие последние полгода, свидетельствуют, что даже некоторые приближенные люди стали задумываться о том, как им выжить «после Путина».

Тем не менее, никакого заговора против Путина нет, и вряд ли он появится. Серьезные сомнения в отношения Путина элита испытает лишь в случае, если и когда в России начнутся масштабные и незатихающие протесты. Тогда Путин перестанет в глазах элиты и общества быть гарантом стабильности, а это откроет путь для целенаправленных действий элиты.

— Может ли то, что придет вслед за Путиным, быть еще хуже?

Конечно, в жизни всегда может быть хуже, чем сейчас. Мне кажется, это заложено в генетическую память русских. Но лично я не верю в трагическое развитие ситуации. Через какие-то неприятности, включая, возможно, вооруженные стычки в центре столицы нам придется пройти, но никакой гражданской войны и распада страны не будет. Кризис политического перехода пройдет относительно безболезненно и завершится довольно быстро, и страна начнет выкарабкиваться.

Беседовал Александр Кушнарь, опубликовано в издании  Newsader [2]