Феномен Майдана в современной украинской политике заставляет по-новому взглянуть на историю народных восстаний в древнем Киеве. Знакомство с летописными свидетельствами того времени нередко удивляет аналогиями с современностью.

Фото: Древняя София Киевская была не только центром духовности Киевской Руси, но и центром вечевых собраний и народных восстаний.  

Принято считать, что демократические традиции и вечевое правление на Руси достигли своего наивысшего расцвета в Новгороде Великом или Пскове. На самом деле народные веча собирались практически во всех городах, где сохранялись традиции славянского общинного самоуправления, хотя их влияние зависело от местных условий и силы княжеской власти.

В самом стольном граде Киеве, где власть великого князя была практически абсолютной, вече также созывалось — по крайней мере, в экстренных случаях. Из летописей известно, что именно с веча началось киевское восстание 1068 г., когда горожане выступили против великого князя Изяслава Ярославича — старшего сына Ярослава Мудрого.

После смерти последнего участились половецкие набеги на Русь. С одной стороны, этому невольно способствовал разгром Ярославичами племени торков, после чего половцы стали полновластными хозяевами южнорусских степей, с другой — княжеская междоусобица, в ходе которой был схвачен и заточен в Киеве известный военачальник князь Всеслав Полоцкий. В 1068 г. крупные силы половцев во главе с ханом Шаруканом вторглись на Русь и нанесли поражение русскому войску в битве на реке Альта.

Незадачливые князья-Ярославичи — Изяслав и Всеволод — бежали в Киев, а Святослав — в Чернигов. После победы половцы безнаказанно занялись грабежом в Южной Руси. Разбитое киевское ополчение в такой обстановке созвало вече на торговой площади в Киеве и обратилось к Изяславу с речью: «Половцы рассыпались по земле: дай, княже, оружие и коней, мы будем еще биться с половцами».

Изяслав отказался исполнить требование горожан, очевидно, опасаясь вооруженной черни, и это послужило поводом к восстанию. Горожане обвиняли не только князя, но и его воеводу Коснячка, который жил в Киеве «на горе». Участники веча надеялись заручиться его поддержкой для организации отпора кочевникам, но воевода предпочел скрыться и дома горожане его не нашли.

• Тогда часть восставших бросилась освобождать из тюрьмы противника князя — Всеслава Полоцкого. Другие отправились к княжескому дворцу «претися со князем». Учитывая такое развитие событий, дружинники посоветовали князю Изяславу усилить охрану тюрьмы или убить Всеслава, хитростью подманив его к окну, через которое заключенный получал пищу.

Князь не изменил своего решения об отказе дать оружие, и восставшие всем скопом отправились освобождать Всеслава, чтобы он возглавил ополчение. Увидев это, князья Изяслав и Всеволод предпочли спасаться бегством, пока дело не дошло до расправы.

Горожане вышли из повиновения и имели на то все основания, поскольку великий князь не только проиграл битву, но и отказался продолжить борьбу с врагом, оставив беззащитной свою землю. Это означало, что князь не сумел обеспечить безопасность своим подданным, то есть не справился с главной обязанностью правителя. Такой правитель, согласно представлениям жителей Киева, был плохим, и его следовало заменить.

• Тем временем князь Святослав Черниговский, собравшись с силами, решился вторично выступить против половцев и 1 ноября 1068 г. с тремя тысячами воинов нанес поражение 12-тысячному войску противника в битве на реке Снове. Причем, как сообщает Новгородская первая летопись, русичам удалось захватить в плен половецкого хана Шарукана. Продвижение половцев по Руси было остановлено, но власть в Киеве народное вече уже передало князю Всеславу. Опальный Изяслав бежал в Польшу, где надеялся найти помощь у короля Болеслава, который приходился ему племянником.

Надежды великого князя вскоре оправдались, и с помощью поляков ему удалось вернуться в Киев. Когда он подступил к городу, посаженный народом «лидер оппозиции» — князь Всеслав под покровом ночи тайно бросил выступившее с ним войско и бежал в свой Полоцк. Утром ополчение узнало, что осталось без вождя, и отступило к Киеву. Народное вече направило посольство к братьям Святославу и Всеволоду с требованием явиться немедленно в Киев и вступить в переговоры с Изяславом.

«Если вы этого не сделаете, — уведомляло вече, — мы сожжем город, а сами уйдем в греческую землю». Судя по всему, киевские городские люди ждали со стороны Изяслава жестокой расправы. Братья Святослав и Всеволод взяли на себя роль посредников. Они обратились к великому князю с предложением не водить поляков на Киев, потому что в этом нет никакой нужды: Всеслав бежал, а киевское вече сопротивляться Изяславу не будет. «Если же ты, — передали ему братья, — хочешь мстить и погубить город, то знай, что нам жаль отцовского стольного города, и мы за него вступимся».

Изяслав сделал вид, что готов исполнить предложение братьев, но, в конце концов, их обманул. Он выслал вперед, вместо себя, сына Мстислава, который и произвел расправу: 70 человек из тех, кто освобождал из тюрьмы Всеслава, Мстислав казнил, многих ослепил, часть уничтожил без суда. Интересно, что после подавления восстания Изяслав велел перенести торжище, где народ обычно собирался на вече, на гору — поближе к усадьбам бояр, готовых выступить на стороне великого князя.

Исследователи отмечают, что киевские события 1068 г. — первое известное упоминание вечевого выступления в Киеве. Оно свидетельствует о роли и политическом значении вечевых собраний в стольном городе Руси. Произошел конфликт общины с князем, вылившийся не в простой переворот, а изгнание и призвание князя вечевой общиной Киева.

Несмотря на то, что Изяслав вновь установил контроль над Киевом и даже Полоцком, позднее Всеславу вновь удалось вернуть свою вотчину. А сам Изяслав всего через пять лет снова был изгнан из Киева, на этот раз своими братьями. Усмиренные жестокими мерами городские низы притихли, но не сдались. Летописец отмечает, что в Киеве все эти годы было неспокойно.

По городу ходили зловещие слухи и толки. В столицу явился какой-то волхв, который стал смущать народ своими предсказаниями: что якобы Днепр вскоре потечет вспять, греческая земля станет на место русской, а русская — на место греческой. При всей нелепости таких предсказаний, они вносили смятение в умы киевлян и создавали тревожную обстановку в городе.

Другим примером крупного народного восстания в Киеве явились события, развернувшиеся в 1113 г. На сей раз взбунтовавшихся горожан поддержали даже жители окрестных сел, которые были недовольны закабалением и поборами властей. Толчком к восстанию стала смерть ненавистного для низов князя Святополка Изяславича. Этот желчный и нелюдимый правитель умел отталкивать от себя даже своих близких.

Высокого роста, худой, с острым взглядом и длинной бородой, он даже на пиру, как писал летописец, был обычно мрачен: желудочная болезнь не позволяла ему нормально есть, а пил он только по необходимости, «для других». Зато великий князь был чрезмерно сребролюбив и очень скуп, имел постоянные связи с ростовщиками, поддерживал их, давал им льготы.

Однажды, когда в Киеве подорожала соль, Святополк забрал ее запасы в Печерском монастыре, чтобы продавать по высокой цене и нажиться на этом. Когда же игумен стал обличать его корыстолюбие и жестокость, князь заточил своего обличителя. Даже киевские монахи, обычно почтительные к властям, плохо отзывались о князе Святополке. От этого правителя немало насилия и всяческих обид претерпели и обычные горожане.

• Неудивительно, что как только Святополка не стало, народ киевский восстал и, прежде всего, бросился на двор тысяцкого Путяты, который всегда держал сторону Святополка и его сына. Потом разграбили дворы сотских и евреев-ростовщиков. Имущие классы не на шутку испугались и спешно начали отправлять посольство за посольством к Владимиру Мономаху, который не особо желал вмешиваться в киевские дела.

Тогда растерявшиеся бояре стали пугать Мономаха возможностью расширения восстания и полной анархией. Они велели передать Владимиру, что если он немедленно не явится в Киев, то будут разграблены не только отдельные дворы родственников князя, правящей знати и ростовщиков, но и монастыри, и за бездействие самому Мономаху придется отвечать перед Богом. Владимир явился в Киев, вынужденный нарушить правило, принятое на Любечском съезде князей, что каждый князь должен держаться своей вотчины.

Киев не был вотчиной Мономаха. Владимира избрало вече, собравшееся тогда не на площади, где выступал восставший народ, а в храме святой Софии, вместившем в себя «степенную» публику, боявшуюся народного гнева. Избранный князь должен был усмирить восстание, но сделал он это не столько с помощью репрессий, сколько путем компромисса с восставшими. Создавшееся положение подсказало ему, что необходимо в первую очередь облегчить положение должников, стонавших под игом ростовщических процентов, а также помочь тем, кто за взятые у господ деньги должен был гнуть спину на барщине, то есть быть закупом.

Владимир сделал и то, и другое с таким расчетом, чтобы от его «реформы» не очень пострадали ростовщики и землевладельцы. В лице рассудительного Владимира Мономаха киевляне обрели князя, который сумел восстановить на время старые политические порядки. Правда, времена расцвета Киевской Руси уже шли к закату. Торговый путь «из варяг в греки» утратил свое значение, а сам Киев, как ключевой пункт на этом пути, терял свои доходы и, следовательно, влияние. Воскресить полностью славное прошлое было невозможно. В конкуренцию со стольным градом Киевом и великокняжеской властью уже вступали удельные княжества — новые центры силы.

—

Вадим Рыжков, опубликовано в издании  «День» [2]

В тему:

• Не брат ты мне... Миф о трех «братских восточнославянских народах» [3]
• Судьба российской демократии решается на киевском Майдане [4]
• Язык по-украински: маринованный с географией, под историческим соусом [5]
• Создать образ врага. Как учебники истории России формируют ненависть к Украине [6]
• Русь может быть только Киевской. Украина: ассиметричный ответ Кремлю [7]
• Владимир Вьятрович: Майдан — это абсолютная Запорожская Сечь XXI века [8]
• Путешествие российского фотографа по революционной Украине: Майдан — это любовь [9]
• Майдан сломал российскую империю [10]