Взглянем на моральный обликом тех, без кого мировая культура существенно обеднела бы.

Движение #MeToo вскрыло неприглядное поведение некоторых голливудских знаменитостей, и пошло-поехало. Сыплются все новые разоблачения музыкантов, режиссеров и литераторов. Люди признаются, что вынуждены пересматривать свое отношение к их творчеству. Ведутся диспуты вроде: можно ли любить фильмы Вуди Аллена и Романа Полански, если они — сексуальные преступники? Приемная дочь Мии Фэрроу, утверждающая, что Аллен насиловал ее в детстве, еще категоричнее: она требует от зрителей прекратить смотреть его фильмы, а от актеров — перестать в них сниматься. Фэрроу сожалеет, что ее обвинения не нанесли вреда репутации Аллена:

«Мне разбивает сердце, когда мужчины и женщины, которыми я восхищаюсь, работают с Вуди Алленом и уходят от неудобных вопросов».

Фэрроу ошибается: вред репутации Аллена нанесен колоссальный. По его фильму «Манхэттен» делают вывод, что он всегда был педофилом (его персонаж встречается с 19-летней студенткой). Феминистский ресурс Bitchmedia грозит 82-летнему режиссеру: «Берегись, мы идем за тобой». Кейт Уинслет, сыгравшая в его последней картине «Колесо чудес», не была выдвинута ни на одну премию, которую заслуживает ее актерская работа. Компания Amazon, которая должна была спонсировать последующие пять фильмов режиссера, отложила финансирование на неопределенный срок. Наконец, в августе этого года Аллен объявил, что собирается отдохнуть от кино. С учетом его возраста и неутихающего скандала почти нет сомнений, что в кинематограф он не вернется.

Джеймс Ганн, уволенный Marvel за шутки о педофилии в твиттере, тоже рискует больше не снять ни одного фильма. Но Аллен — великий режиссер, один из последних живых классиков. Какую бы победу ни праздновало семейство Фэрроу и движение #MeToo, для кинематографа его уход — огромная потеря.

У нас на глазах обострился старый конфликт между творчеством и морализмом. Во все времена гениев отличало поведение, выходящее за рамки допустимого. Там, где они вели себя прилично, всё равно находились обвинители, которые ставили им палки в колеса. Кроме того, гении всегда были, есть и будут самыми обычными людьми, которые совершают ошибки и обладают пороками.

В издании Нож [2] проследили за поведением и моральным обликом тех, без кого мировая культура существенно обеднела бы.

Томас Мэлори

Автор «Смерти Артура» творил в тюрьме, где провел последние двадцать лет своей жизни. Биография у него была такая, что по ней самой впору писать рыцарский роман, но в духе Джорджа Мартина. Родился в знатной семье, участвовал в войне Алой и Белой розы, отличился в сражениях и был посвящен в рыцари. Его даже избрали членом парламента от Уоркшира, но тут Мэлори начал отличаться иначе.

Сначала это были отдельные случаи нападений и похищений имущества, затем рыцарь ударился в открытый грабеж. Напал на герцога Бэкингема (неизвестно, чем тот ему не угодил) и попытался убить. Продолжил разбойничать, разоряя поместья, угоняя скот и насилуя женщин. Его поймали и посадили в тюрьму, но он сбежал и сразу же ограбил монастырь. Некоторое время так и продолжалось: украл — выпил — в тюрьму. После ряда новых побегов наконец был повязан и посажен навсегда. В неволе Мэлори обратился к перу. Парадоксально, но бессмертную легенду о рыцарском благородстве создал настоящий разбойник.

В тему: Святой Владимир — великий грешник [3]

Франсуа Вийон

Свою репутацию он испортил быстро и оставил об этом полный отчет в стихотворной форме. В юности с удовольствием участвовал в студенческих проказах. Например, стащил с приятелями каменную тумбу, стоявшую у дома некой дамы. Она подала на наглых школяров в суд и установила новую. Они и ее стащили, гордо установив на территории Сорбонны. Парней арестовали, но благодаря университетским юристам удалось «отмазаться». Следующий скандал был уже не таким забавным: Вийон случайно убил в драке священника и, опасаясь ареста, бежал из Парижа. Оказавшись в провинции без денег, он по бедности связался с разбойничьей шайкой, и засосала бандитская жизнь.

Он буквально одной рукой грабил, а другой писал. Дважды сидел в тюрьме, по возвращении в Париж был схвачен и обвинен в краже, которую, вероятно, не совершал. На сей раз удалось оправдаться, но последняя встреча с властями кончилась плохо: тюрьма, пытки и смертный приговор, в ожидании которого Вийон написал великую «Балладу о повешенных». Как ни странно — не повесили, лишь приговорили к изгнанию. После этого Вийон растаял в воздухе, след его затерялся, остались только стихи поэта с большой дороги.

«Нам с виселицы нашей не сорваться,

Не подойти нам к вашему порогу,

Вы можете нас больше не бояться…

Молитесь же за братьев ваших Богу!»

Бенвенуто Челлини

Титаны Возрождения занимались сразу всем: живописью, скульптурой, поэзией, музыкой и т. д. — поэтому времени на беспутство у них не было. Челлини отличался от прочих: он обожал скандалы и считал их поводом для гордости. Обладая темпераментом бешеного быка, он совершил множество вызывающих поступков, а которые не совершил — те придумал. Итальянский историк XIX века де Санктис писал: «Он лишен и тени нравственного чувства, не отличает добра и зла и даже хвалится преступлениями, которых не совершал». Из числа настоящих преступлений можно назвать убийство ювелира и последующую дуэль с неким нотариусом, которого Челлини тоже убил. После этого он бежал из Рима в Неаполь, где убил второго по счету ювелира за то, что посмел о нем дурно отозваться.

Челлини пользовался покровительством папы римского, который довольно долго терпел его выкрутасы, пока мастер не украл его папские драгоценности. Он сидел в тюрьме, совратил толпу девиц, бросался на любого, кто ему не по нраву, а в промежутках между этим ваял шедевры. Последний из них — статуя «Распятие» — создан сразу после того, как мастер отмотал третий срок. Оставил увлекательнейшую автобиографию, в которой превозносил себя до небес и плевал во врагов.

Микеланджело Караваджо

Художник писал святых с уличных девок и буйных гуляк, которых хорошо знал лично. Репутацию Караваджо все знали: алкоголизм и замашки рок-звезды. Кабацкие драки были его любимым видом досуга, и первое убийство ему приписывали еще в юности, но точно это не выяснено. Зато последующие три сомнений не вызывают, и вообще о жизни мастера больше всего известно из полицейских протоколов.

Он странствовал по всей Италии, скрываясь после очередного дебоша. Мог избить трактирного слугу за неправильно приготовленное блюдо или закидать камнями квартирную хозяйку за требование оплаты. Даже его живопись содержала элемент насилия. При работе над полотном «Воскрешение Лазаря» он использовал разлагающийся труп, который побрезговали держать натурщики. Караваджо набросился на них с кинжалом и заставил покориться. За ним посылали наемных убийц, объявляли его «вне закона», и за решеткой он сидел чаще, чем Кит Ричардс употреблял наркотики. На своем самом знаменитом автопортрете изображен с тяжелого похмелья.

Жан-Батист Мольер

В его сатирах доставалось всем: модным авторам, светским львицам, надменным аристократам и коллегам по театральному цеху. Пьесы были злые и реакцию вызывали соответствующую. Аристократы грозили физической расправой. Писаки пачками строчили памфлеты, обвинявшие гения в бездарности и плагиате. Актеры конкурирующих театров издевались в пародиях над его заиканием и ипохондрией. Он болел туберкулезом, но медицина того времени не могла ему помочь.

Тогда Мольер возненавидел врачей и выставлял их идиотами в каждой пьесе. Кончилось тем, что на смертном одре к нему не пришел ни один врач и священник. Для клерикалов он стал врагом номер один после «Тартюфа» и особенно после «Дон Жуана», главный герой которого — законченный атеист — оказывается в чем-то лучше окружающих святош и лицемеров. Парижский архиепископ требовал сжечь дерзкого комедианта на костре. Если бы не личное покровительство короля, Мольеру пришлось бы совсем туго.

Апофеозом стал донос, обвинявший его в женитьбе на собственной дочери. Ситуация напоминала ту, что сложилась у Вуди Аллена и Мии Фэрроу: жена Мольера была дочерью его давней любовницы. В довершение его заподозрили в развращении молодого актера, которого он воспитывал как сына. Скандалы подкосили и без того слабое здоровье, и чахотка с нервотрепкой свели Мольера в гроб. Тот самый парижский архиепископ запретил его хоронить. Помогло последнее заступничество короля. Мольера похоронили ночью, без обрядов, за кладбищенской оградой — как проклятого, самоубийцу или вора.

Джордж Байрон

Он вызывал толки высокомерием, за которым прятал банальные комплексы из-за своей сильной хромоты, и исступленными мрачно-романтическими стихами. Раз пишет мрачно и страстно, не как все, значит, с ним что-то не так. Но после его скандального брака начались настоящие неприятности. Через месяц после рождения их дочери жена бросает Байрона и требует развода. Причины неизвестны, и публика начинает их сочинять. Байрону приписывают преступления и обвиняют в инцесте с сестрой.

Без разрешения публикуют его прощальное стихотворение, посвященное жене, и по нему с лупой изучают их интимную жизнь. У него крадут документы, бывшая поклонница публикует их личную переписку, за ним следят даже за границей, куда он сбегает из Англии. В Швейцарии за его виллой наблюдают в телескопы: ждут возможности разоблачения. Не дождавшись, приписывают ему гарем, и вся Англия слушает повести о страшном разврате, которого еще не видел свет. Всё это благополучно вошло в историю: Байрон так и остался демоническим персонажем и девиантом без единого доказательства, кроме «одна бабка сказала».

Эдгар По

«Проклятый поэт» рано потерял родителей и любимую приемную мать, после смерти которой его начали мучить навязчивые кошмары. Это могли быть первые симптомы психического заболевания. Гениальный разум изгонял внутренних демонов на бумагу, но По прибегал и к лекарству простых смертных — алкоголю. Причем пьянел мгновенно, от бокала шампанского, дело было не в алкоголизме, а в хрупкой психике. Но такие тонкости, конечно, никто не различал. Затяжная депрессия и запой стоили ему первой редакторской работы. Ему удалось найти партнера для издания собственного литературного журнала, но тот выбыл из дела, когда ему нашептали, что По — законченный пьяница.

Когда же писателю наконец удалось открыть свой журнал, жесткая критика, которой По подвергал чужие работы, приобрела ему множество врагов. Безденежье и неудачи преследовали его. Срывались договоренности и отменялись лекции, появились фальшивые обвинения в наркомании. В газетах против него развернулась травля, иногда публиковали откровенную клевету. Сформировался образ аморального пьяницы, используя который, бывший друг По ложно обвинил его в подлоге. Его второй брак сорвался из-за анонимного письма, в котором невесте сообщали, что По видели пьяным. Он умер таким, каким его рисовала пресса: обезумевшим, нищим и не нужным никому, кроме его ненавистников. После смерти По репутация писателя еще долго очернялась клеветниками с использованием поддельных писем и лживых мемуаров.

Эгон Шиле

«В основном я сейчас наблюдаю за физическим движением воды, цветов, деревьев, гор. Глядя на них, я отмечаю их сходство с человеческим телом, подверженным тем же порывам удовольствия и тем же страданиям», — писал художник. Человеческое тело завораживало его, но Шиле показывал своих моделей во всей неприглядности, словно уродцев Леонардо или ведьм Гойи, пропущенных сквозь призму психоанализа и школу экспрессионизма. Современники его искусства не поняли и сочли скандальным. Масла в огонь добавил роман Шиле с семнадцатилетней натурщицей Валли Нойциль, продолжавшийся четыре года. Они перебрались из Вены подальше от любопытной толпы в тихий чешский Крумау.

Лучше бы им было остаться в столице: провинциальное болото забурлило от слухов. Тогда влюбленные бежали в австрийский городок Нойленгбах, где общественное осуждение вылилось в судебное разбирательство. Шиле обвинили в похищении и изнасиловании Нойциль и в производстве порнографии. Он был арестован и провел в тюрьме 21 день. После суда обвинения в растлении несовершеннолетней были сняты, но его приговорили к заключению еще на 3 дня, а его «аморальные» рисунки конфисковали и сожгли. Репутация порнографа закрепилась за Шиле до его ранней смерти. Репутация растлителя проследовала в наши дни.

В тему: Кайф Гитлер! Как наркомания нацистов изменила ход истории [4]

Эрик Гилл

Английский скульптор, график, изобретатель шрифтов и автор знаменитого «Эссе по типографии» считался образцовым гражданином, примерным семьянином и верующим католиком, пока после его смерти вдова не сделала достоянием общественности его дневники. Затем в 1989 году вышла разоблачающая биография за авторством Фионы Маккарти, и шокированный мир узнал, что Гилл не только изменял жене, но и насиловал своих дочерей, состоял в инцестуальной связи с сестрой и даже совершил половой акт с домашней собакой.

Его эротическое искусство немедленно опознали как извращенное и вдохновленное телами его дочерей, чего до разоблачения, конечно, никто не видел. Деревянная кукла, которую скульптор сделал для маленькой дочери, стала выглядеть как пенис. В прессе задавались вопросом: как информация о жизни автора влияет на восприятие его творчества? Кажется, ответ вполне очевиден.

—

Елена Кушнир, опубликовано в издании  Нож [2]

В тему:

• Как мозг человека делает из мухи слона [5]
• Мозг обманывает человека [6]
• Что религия делает с нашим мозгом [7]
• Суперполиглоты: тайна людей, говорящих на десятках языков [8]
• Как бедность угнетает мозг [9]