Виталий Запорожец: зачем следователю лом и противогаз, когда есть Кодекс, бумага и ручка?

1.00

Нет

Уже больше месяца прошло, как Броварской суд назначил Виталию Запорожцу, убийце семиполковского милиционера Николая Симоненко, наказание — 14 лет лишения свободы. Интервью с осужденным.

— Как проходит ваш обычный день в СИЗО?

— День начинается с зарядки и чашки чая. Затем, в зависимости от распорядка и прогулки во дворе — обед. Много читаю — либо исторические, либо научно-популярные книги. Вечером смотрим телевизор — футбол или фильмы. Пишу жалобы относительно своего дела. Апелляцию подал, поскольку меня осудили незаконно. Прокуратура, кстати, тоже подала. Говорит — «приговор незаконен», так как мало дали. Просят 15 лет.

— Как к вам относятся сокамериникы? Охранники? Ведь вы убили милиционера.

— Особых привилегий не имею; отношения, как и ко всем другим. Отношение ко мне администрации, охранников — в рамках законодательства.

— Виталий, расскажите об условиях содержания в СИЗО: как выглядит камера, в которой вас удерживают, сколько с вами людей.

— Камера у нас примерно 6,5×3, 5 метра, на 10 человек. Одно окно с тройной решеткой, у входа туалет, умывальник, столик на 5 человек, розетка, телевизор, вентилятор — который позволили на лето, двухъярусные железные нары. Кроме того, разрешили пользоваться кипятильником, согласно распорядку дня.

В камере, в основном, находимся в горизонтальном положении, так как повернуться негде.

Один раз в день часовая прогулка во дворике, там есть турник, брусья.

Питание не отличается разнообразием, но выжить можно. Глядя на все изнутри, я понимаю, что условия нашего содержания государство переложило на плечи наших родных, за что им большое спасибо!

— Как вы относитесь к героизации Вашего образа в обществе?

— Я негативно отношусь к идеализации или героизации моего образа среди людей. Поймите, в семье покойного, как и у меня, произошла трагедия. И я не хочу, чтобы из меня кто-то делал героя.

— Вы связаны с ВО «Свобода». Расскажите, как именно вы попали в эту организацию, как долго сотрудничаете?

— В октябре 2010 года я баллотировался в депутаты Броварского районного совета. В то время, в соответствии с законодательством, было необходимо, чтобы кандидатов делегировала политическая сила. Поэтому меня выдвинула ВО «Свобода», хотя я беспартийный. Но мою предвыборную программу броварской территориальный избирательный комитет не принял! А моя фотография и автобиография не были вывешены на избирательных участках в нашем селе (Семиполки — Ред.).

А раньше, в марте 2006 года, я участвовал в выборах Броварского районного совета, которой прошел в 17-м номером по списку «Батькивщины». Однако за день до публикации списка в местной газете решением политического совета «Батькивщины», в которую входило три человека, меня исключили из партии. А на мое место, за деньги, поставили предпринимателя из села Заворичи. Тогда меня обвинили в якобы «плохих выражениях» в адрес партии. Я действительно «выражался», однако в адрес местного руководства, которое использовало партийные средства для собственных нужд.

— Планируете ли в будущем заниматься политикой? Возможно, баллотироваться в Броварской горсовет?

— Буду ли я заниматься политикой? Не знаю. Ведь сейчас, как видите, мне есть чем заняться. Хотя политика — это социально-политические процессы, которые касаются и моей жизни. И когда ты с какой-то политической силой — ты идешь на выборы и голосуешь, выражая свою поддержку. А если видишь, что ничего не меняется — ты или соглашаешься и молчишь, или что-то делаешь! Вы посмотрите, на каких машинах ездят сотрудники райотделов милиции, прокуроры, судьи. За зарплату рядового оперативника в 2000-3000 гривен в месяц.

— Расскажите, чем закончилась история с нанесением вам побоев. Сообщали ли Вам о каком-то решении, связанном с запросом, который давал суд?

— Следователь, заместитель Броварского межрайонного прокурора Бургела, умышленно скрыл факт нанесения мне телесных повреждений 4 сентября 2011 года в селе Семиполки, возле кафе «Аист», примерно в 02:30 — было сломано плечо.

Кроме того, Бургела скрыл побои, которые мне нанесли члены следственно-оперативной группы в день задержания (6 сентября 2011 года — Ред.). Однако есть свидетели — например, Удовенко Мария Петровна, которая это подтвердила в суде.

Также следственная группа дважды поднимала меня на пятый этаж Броварского отделения, где в одном из кабинетов, окна которого выходили во двор, угрожали расправой и заставили давать «нужные» показания — например то, что я был пьян, или помнил, как нес ружье. А начальник уголовного розыска вообще обещал «и в Африке меня найти», если вдруг что-то.

Обо всем этом знал Броварской межрайонный прокурор Гарник, и.о. председателя Броварского горрайонного суда Шевчук, где 9 сентября 2011 года, при выдаче санкции на арест, я просил назначить судебно-медицинскую экспертизу телесных повреждений. В тот же вечер заместитель начальника Броварского ГО Хартанович, который видел мое состояние, распорядился дать мне йод и зеленку.

Эксперт Покладий, которая делала экспертизу, зафиксировала лишь перелом плеча, который должен классифицироваться как средней тяжести повреждения. Я бы хотел задать вопрос эксперту — а на видеозаписи воспроизведения событий то не вы присутствовали? Не вы ли задаете мне вопрос в прокуратуре и в Семиполках, возле кафе «Аист»? Неужели вы не видели синяки, шишки, гематомы, выбитый зуб, сломанные ребра? Сотрясение головного мозга также не заметили, хотя меня тошнило, я терял сознание.

Вообще и Покладий была подругой покойного Симоненко, и вся броварская милиция делала Покладый судебные экспертизы, которые им были нужны. О подобных обстоятельствах мне рассказали двое осужденных, которым Симоненко делал экспертизы у Покладий, однако они уже «поехали по-лагерям»...

Все эти люди знали о моем физическом и психологическом состоянии, однако не предприняли никаких действий, чтобы предоставить мне медицинскую помощь.

Суд же, в состав которого входила Тамара Михиенкова, Рябец и Батюк, не делали никаких запросов, они ограничились лишь заключением эксперта Покладий. Все мои ходатайства и ходатайства адвокатов о допросе следователя, следственной группы, эксперта — были отклонены.

— Почему, по Вашему мнению, прокурор потребовала иного наказания? Удовлетворило ли это Вас?

— Прокурор потребовала иной квалификации потому, что ей, вероятно, судьи сказали это сделать. Ведь никакими показаниями и доказательствами не подтверждается то, что Симоненко исполнял в кафе «Аист», в три часа ночи, какие-там служебные обязанности. Он там банально пьянствовал. Дело в том, что следствие не велось и не ведется — ни предыдущее, ни судебное. Они только и выискивают что-то, чтобы обвинить меня в умышленном убийстве. Это им нужно, чтобы тяжелее меня наказать. Об этом свидетельствует представленная прокурором Таран апелляционная жалоба на мягкость наказания. Сейчас прокурор просит посадить меня на 15 лет, хотя на чем основывается такая позиция — пока неизвестно. Вероятно, на словах следователя, которые никто не проверил. Дело находится на личном контроле у Генпрокурора, но что такое «на контроле»? Вы же не думаете, что кто-то будет соблюдать закон?

— И как же бороться с произволом милиции?

— Не молчать. Говорить об этом в СМИ. Если же известно о конкретных преступных действий правоохранителей, прокуроров, судей или госслужащих — не стоит бояться. Нужно выкладывать такую информацию с указанием — кто такой, где работает, что совершил или, наоборот, не сделал, берет или требует взятки... В Броварах недавно СБУ «закрыло» двух правоохранителей, которые продавали наркотики.

Почему возникают мстители типа «Нежинских робингудов»? Государство, по сути, это пирамида, которая зарабатывает на народе. Нужно сделать открытым доступ общественности к милиции и прокуратуре, сделать в кабинетах прозрачные двери и разрешить доступ к ним. А то не понятно, для кого и на кого они работают. Скажите, для чего у нас следователю дубинка, противогаз, лом в кабинете, если его инструменты — это Кодекс, бумага и ручка?

Интервью с осужденным записано с помощью адвокатов по просьбе редакции издания «Тиждень» [2]

Перевод: «Аргумент» [3]

В тему: