Преувеличенное количество нападений на польские села стала ложным посылом, из которого сделан вывод о масштабной операции по всей Волыни. Оттуда же сделан вывод о существовании приказа, который предписывал полное уничтожение поляков, этническую чистку.

Приближение семидесятой годовщины трагедии польско-украинского конфликта на Волыни интенсифицирует не столько исторические, сколько политические дискуссии.

Горячей темой дискуссии в медиа стал проект постановления Сената об установлении 11 июля Днем памяти и мученичества кресовян [36 — см. список источников в конце текста]. То есть — о чествовании жертв конфликта лишь с одной стороны.

Такое предложение не новая для польского парламента — еще в июне 2011 года аналогичную идею озвучил депутат сейма Францишек Ежи Стефанюк [40]. В обосновании указано: именно 11 июля 1943 года состоялась массовая антипольская акция, охватившая около сотни населенных пунктов.

Насколько исторически корректным является данный тезис, попробую разобраться в этой статье.

Что именно произошло 11 июля 1943 года?

Ответ важен не только для выяснения деталей течения противостояния между украинцами и поляками, но и для общей его оценки.

Ведь концептуальные выводы многих историков о том, что антипольская акция УПА имела скоординированный характер и ставила целью уничтожение всего польского населения, базируются на тезисе, что в ночь с 11 на 12 июля состоялась масштабная операция, которая одновременно охватила десятки, а то и более сотни населенных пунктов.

Причем размах операции в историографии постоянно растет: в книге Гжегожа Мотыги «Украинская партизанка» говорится о 96 населенных пунктах [33, 328]; во вступительном слове к сборнику документов, изданного Институтом национальной памяти Польши и Службой безопасности Украины в 2005 году, — о 99 [11, 54]; в работе Владислава Филяра — 150 [38, 37-38], о более полутора сотен в монографии Игоря Ильюшина [5, 261], и наконец, у американского историка Тимоти Снайдера приведено наибольшее пока количество — 167 [ 24 207].

В частности, эти цифры и выводы историков стали основанием для юридических обоснований об антипольских акциях как геноциде — а, следовательно, и почвой для подготовки соответствующих политических решений Сейма и Сената [нижняя и верхняя палаты парламента Польши — ИП].

Верификация тех или иных фактов истории всегда начинается с верификации источников. Поэтому следует выяснить, на какие источники опираются выводы о масштабной операции 11 июля 1943 года.

Проанализировав польскую историографию, нетрудно заметить: главным источником информации для таких выводов послужили воспоминания, изданные в сборнике Владислава и Евы Семашко [39].

В своих работах я неоднократно подчеркивал: воспоминания, особенно записанные через десятки лет после описываемых событий, являются довольно неопределенным источником, а потому историки должны использовать их осторожно, обязательно сопоставляя с другими видами источников [1, 21-23].

Что касается конкретно собранных Семашко материалов, то иногда еще имеем дело и с умышленными попытками подстроить устные показания под собственные концепции.

Воспоминания, собранные украинскими краеведами Ярославом Царуком, Иваном Пущуком и Иваном Ольховским из этих же мест, часто подают диаметрально противоположную картину событий семидесятилетней давности [8-9;13-22, 25].

Историк Роман Кутовой провел интересное сравнение показаний, записанных в 607 населенных пунктах 11 районов современной Волынской области, упомянутых у Семашко и названных украинских поисковиков.

Число жертв, приведенное польскими и украинскими исследователями, совпадает или несущественно отличается лишь примерно в 20%; примерно для такого же количества случаев расхождение в оценке количества жертв колеблется в диапазоне 20-100%.

В около 60% случаев различия в информации огромны: по количеству украинских жертв доходит до разницы в 50 раз, а по численности польских жертв — даже в 150 раз [6, 102].

Поэтому есть серьезные основания сомневаться в достоверности воспоминаний (независимо от того, обнаруживаются они польскими или украинскими исследователями) как объективного источника.

Попробуем выяснить, какую информацию о 11 июля 1943 года содержат документы того времени. Прежде всего, материалы главных участников противостояния — польских и украинских подпольщиков, а также, дополнительно, материалы немецкой оккупационной администрации и советских партизан.

Развернутая сеть польского подполья в своих отчетах тщательно описывала нарастание польско-украинского конфликта, начиная с весны 1943 года.

Самое раннее из известных на сегодня сообщений, касающихся антипольских акций на Волыни в июле 1943 года, датировано 31 июля. Неизвестный подпольщик под псевдонимом «Соболь» информировал министра внутренних дел эмиграционного правительства Владислава Баначика:

«Убийства польского населения Волыни, осуществляемые украинцами, усиливаются. В период с 13 по 18 июля массовые убийства имели место в: Гурове, Гурове Великом, Гурове Малом, Выгнанци, Здзярах, Забoлотци, Садовий, Новынах, Загаях, Порцке, Олени и Ожешини . В луцкой епархии с 11 июля этого года убито 40 ксендзов» [12, 518].

Описанные в документе события не касаются дня, который нас интересует — ведь согласно отчету они произошли на следующей неделе, однако в более поздних документах польского подполья большинство из названных населенных пунктов будут отнесены именно к тем, которые были атакованы в ночь с 11 на 12 июля.

Зато в отчете генерала Тадеуша Коморовского, командующего Армии Крайовой, от 19 августа 1943 года упоминаются антипольские акции именно в эти дни. Здесь указано: «11 и 12 июля вырезано 60 польских сел на Владимирщине и Гороховщине» [28, 59].

Это короткое предложение в отчете, по сути, является единственным документальным подтверждением большого географического масштаба акции. Никаких деталей генерал не передает, хотя с момента описываемых событий прошло достаточно много времени — больше месяца. Документ не содержит ударения на одновременной атаке в течение одной ночи, а речь идет о результатах нападений за двое суток — 11 и 12 июля.

20 августа 1943 года министр внутренних дел Владислав Баначик отчитывается о ситуации на оккупированных немцами бывших территориях Второй Речи Посполитой за последние полгода:

«В последнее время эти формации — пишет он об отделах бандеровской и мельниковской ОУН, а также отряды Тараса Боровца „Бульбы“, — на которые большое влияние оказывают советские агенты, начали массовое убийство польского населения.

Акция изначально была направлена ​​против поляков, привлеченных к немецкой администрации, сельской и лесной, а затем распространилась и на местных польских крестьян. В уезде Ковеля в селах Голобы, Мельница, Порицк, Велицк, Жмудче и других украинские банды вымордовали около 150 польских семей.

Во Владимирском уезде украинские убийства затронули 360 семей. Кровавые расправы украинцев над поляками имели место также в Костопольском уезде. Всего жертвами украинских преступлений стали около двух тысяч лиц польской национальности» [30, 45].

Никаких конкретных хронологических привязок это сообщение не содержит, из контекста понятно лишь, что речь идет о лете 1943 в целом. Важно, что, вспоминая о тех же территориях, что и Коморовский (Владимирский уезд), Баначик не пишет ни о какой масштабной одновременной акции в течение 11-12 июля.

В декабре министр внутренних дел, получив дополнительные отчеты с мест, разработал подробный отчет о событиях на восточных территориях в июле — августе 1943 года. Здесь в разделе «Волынь» находим конкретную информацию об уничтоженных польских населенных пунктах.

Баначик уже пишет о том, что «в середине июля одновременно в ряде местностей украинские банды напали на польское население в западных уездах Волыни, а именно Владимирском, Гороховском, в которых в прошедшие месяцы царило еще относительное спокойствие» [29, 44].

Далее, опираясь на показания беженцев с Волыни, которые оказались в Галиции, он приводит перечень местностей, атакованных в Гороховском (25 сел и колоний), Луцком (8 сел и колоний), Дубенском (17 сел и колоний) и Владимирском (27 сел и колоний) уездах [29, 44].

Тела убитых УПА поляков в селе Липники в Костопольскогоо района на Волыни, 26 марта 1943 (Фото Mark Skorupski / FORUM) 

Итак, речь идет о 77 населенных пунктах (цифра, близкая к приведенной Коморовским), но точной информации о времени этих атак не приводится, и опять-таки, из контекста можно понять, что речь идет либо об июле и августе 1943 года или в целом о населенных пунктах, уничтоженных с начала конфликта в августе 1943 года.

Зато далее в тексте представлен подробный отчет о событиях в окрестностях села Порицк, которые непосредственно касаются дней, что нас интересуют. Поэтому позволю себе развернутую цитату из этого документа:

«На этом поприще банды 11-13 июля одновременно провели нападения на ряд местностей. В состав этих банд входили между прочим украинцы-крестьяне из сел Самоволя, Грушев, Печихвосты, Стрельцы, причем в этих бандах было немало женщин и подростков.

Украинцы были вооружены разнородным оружием от автоматических карабинов и гранат до лопат и вил. Огнестрельное оружие было как советского, так и немецкого происхождения. Акция началась массово и почти одновременно 11 июля.

В местности Ожешин из тамошних 350 поляков живыми оставалось едва ли 60. Уцелели в основном те, которые в момент нападения находились вне дома, и только они смогли убежать за границы Волыни.

Банда пришла в 9 часов утра под руководством известного местным полякам Гжегожа Возняка, одетого в какую-то советскую униформу, в своем распоряжении имели тяжелое «машинованый» (? — «А») карабин и 6 автоматических карабинов. Польское население забрали из домов и убили на краю леса.

В городке Порицк 11 июля около 11 часов появилась большая банда в немецких мундирах. Польское население на тот момент находилось в костеле на воскресном богослужении. По людям, которые вышли из костела, был открыт огонь из карабинов и забросали их ручными гранатами.

Убиты около 100 поляков, тяжело ранен перед алтарем ксендз, также разрушены алтарь подрывом под ним орудийного снаряда. Банда ограбила городок и около 17 часов ушла в леса.

В местности Заболотцы украинская банда замучила 12 поляков, среди них одного священника.

В колонии Здзяры около 17 польских семей были убиты местными украинцами.

В местности Садовая убиты около 400 поляков. Учинила это банда, состоящая из 100 человек, вооруженных лопатами и вилами. Банда гуляла по окрестностям, долгое время вылавливая поляков, которым удалось сначала спрятаться в соседних лесах.

В местности Новыны убиты 35 поляков.

В местности Загаи из около 300 поляков, проживавших там, уцелело едва пять. Проводниками банды, состоявшей из 100 человек, были известные местным полякам украинцы Федак и Жук" [29 44-45].

Итак, здесь есть перечень из семи сел, которые были атакованы между 11 и 13 июля 1943 года.

Информацию об антипольских выступлениях 11 июля на Владимирщине подтверждает отчет командования Армии Крайовой Львовского региона. Здесь речь идет о нападении на шесть населенных пунктов, которые включали все упомянутые в отчете Баначика (не учтена колония Здзяра) [5, 262].

Упоминание об антипольской акции 11 июля 1943 года содержится в польской листовке «Украинцы за Збруч», изданной в июле 1944 года [23 74-75].

Следует напомнить, что те же населенные пункты согласно уже цитируемому отчету от 31 июля указаны как атакованные между 13 и 18 июля.

Дополнительную информацию об антипольских акциях, которые произошли в ночь с 11 на 12 июля в двух южных гминах Владимирского уезда, содержит воспоминание неназванного очевидца, предоставленное МВД как приложение к отчету в Лондон от октября 1943 года.

Этот рассказ открывает важные детали: по мнению автора воспоминания, подготовка к акции стартовала накануне, 10 июля, когда началась мобилизация украинцев в селах. Вечером на местах сбора прошли вече, где мобилизованным было объявлено, что ночью состоится акция против поляков.

«В час 2:30 по полуночи 11 июля 1943 года, — читаем в показаниях, — началась резня. Каждый польский дом окружили не менее 30-50 крестьян с холодным оружием и двое с огнестрельным.

Приказывали открыть дверь, а в случае отказа рубили двери. Бросали внутрь домов гранаты, рубили людей топорами, кололи вилами, тех, кто бежал, расстреливали из автоматических карабинов» [31, 48].

Убийства продолжались до 11 часов утра. После этого начался грабеж имущества разгромленных колоний. Кроме перечисленных в других показаниях семи населенных пунктов, здесь фигурируют еще пять: Гуров Великий и Малый, Выгнанка, Зигмунтивка, Витолдивка. При этом, опять-таки, три из них в отчете за 31 июля фигурируют как уничтоженные между 13 и 18 июля.

В целом, по утверждению очевидца, в результате этой акции погибло более тысячи человек. Похожая атака, по его мнению, произошло и на севере Владимирщины, но он не был ее свидетелем, поэтому никаких деталей об этом воспоминание не содержит.

В несколько более позднем отчете МВД, написанном в начале 1944 года, эти события названы организованной «национальной революцией», которая вылилась в убийства польского населения в «нескольких селах Владимирского уезда 11-12 июля» [32, 40].

Итак, в польских документах того времени находим довольно подробные описания нескольких (то есть от 11 до 19) акций, которые произошли в ночь с 11 на 12 июля, точно названы 12 местностей (хотя датой уничтожения части из них также назван период между 13 и 18 июля).

Однако нет свидетельств приведенных Коморовским масштабов — 60 населенных пунктов — поэтому можно предположить, что в отчете генерала говорилось о результатах антипольских операций в течение целого июля 1943 года.

Тем более нигде в польских документах нет подтверждения о более 150 сел, атакованных в течение одной ночи.

Очевидно, что операция, которая предусматривала бы одновременную атаку хотя бы 60 населенных пунктов, требовала серьезной координации, и поэтому должна была оставить хоть какие-то документальные следы и в материалах УПА, в отчетах различных ее территориальных подразделений. Но такой информации (по крайней мере, пока) не обнаружено.

Есть только два украинских документа, подробно рассказывающих о антипольских акциях 11 июля. Одним из них является обращение к полякам штаба отряда УПА «Сич» (действовал на территории Владимирского уезда) от 15 июля.

Здесь речь идет о попытке установить договоренности между украинским подпольем и штабом какого-либо из польских партизанских отрядов. Из монографии Рафала Внука и Гжегожа Мотыки узнаем, что речь идет о Зигмунте Румеле — «Кшиштофе Порембе» и Кшиштофе Маркевиче — «Чарте». В версии польских авторов отсутствуют детали этого инцидента, указано только, что польские командиры были убиты украинцами в ходе переговоров [34, 75-76].

Эти договоренности были сорваны атакой поляков в ночь с 10 на 11 июля на украинском штаб. Украинские повстанцы атаку отбили и в ответ «решили наказать польский штаб с наибольшей строгостью, что и сделали, причем пострадало польское население, на территории которого этот штаб находился» [7, 754].

Подробнее о ситуации, описанной в документе, можно прочитать у Ивана Ольховского. Исследователь указывает, что в апреле 1943 года воины повстанческого отряда «Сич» освободили от немецкой оккупационного присутствия несколько сел Турийского района. Среди этих населенных пунктов было польское село Доминополь.

Несмотря на то, что вокруг уже бушевала война между украинцами и поляками, здесь до противостояния не дошло. Более того, командование «Сечи» обратилось к местному населению с предложением сформировать военный отряд, который бы вместе с воинами УПА держал оборону против возможного наступления немцев.

Такой отряд в 90 человек был создан, однако мирное сосуществование было непродолжительным и завершилось кровавыми событиями в Доминополе.

По версии командования отряда «Сич», польские солдаты начали передавать информацию о повстанческом штабе, его расположении, особенности охраны и планах немецкой полиции, а в ночь с 10 на 11 июля попытались захватить сам штаб. В ответ украинские повстанцы на следующий день уничтожили польский отдел и все село Доминополь, которое было его базой [9, 16-18].

Итак, имеем информацию об антипольской акции, проведенной 11 июля, признание того, что во время нее пострадало гражданское население. Но в этом документе не найдем данных о том, что упомянутое событие было элементом более широкой антипольской операции, начатой ​​в тот же день.

Напротив, здесь содержится оправдание убийства гражданского населения: «...поясняем, что мы не намерены ликвидировать польское население, а то, что произошло, — было необходимым для собственной обороны. На кровь мирного польского населения не посягаем» [9, 16-18].

Об этих событиях рассказывает еще один документ украинского подполья «Отчет по боям отряда „Сич“». В нем читаем: «11.VII. На Бискупчин в боевку Ч. 6 выехало 30 человек, чтобы провести ликвидацию сексотов, рекрутируемых преимущественно из польского населения. Уничтожено около 2 тысяч человек.

По нашей стороне жертв не было. 12.VII. выехало на Доминополь 150 стрелков, где проводили ликвидацию польского штаба и польских сексотов. Уничтожено около 900 человек, в том числе 10 польских партизан, находящихся в этом штабе» [4].

Итак, на территории деятельности отряда «Сич» в течение двух дней, 11 и 12 июля, были проведены антипольские операции, жертвами которых стали около трех тысяч человек, среди них гражданское население. По мнению украинского историка Ивана Патриляка, эти акции «вписывались в общую канву т. н. борьбы с польскими „сексотами“ и ячейками польской самообороны, которые терроризировали окружающие украинские села и были „базами нападения“ для немецко-польской полиции и советских партизан.

Однако довольно масштабные потери, понесенные польским населением во время этих нападений, и откровенное нежелание повстанцев разбираться, кто был „сексотом“, а кто нет, породили последующие представления об особом размахе акции» [10, 408].

Похожее объяснение своих действий затем давало именно командование отряда «Сич», при этом пыталось успокоить поляков, живших на контролируемых им территориях.

В листовке «К польскому населению» от 17 июля 1943 года отмечалось: «Меры, которые были применен к полякам некоторых общин, были средством защиты украинского населения от планового предательства, и не будут распространяться на граждан-поляков, стоящих на почве сотрудничества с нами [...].

Призываем лояльное польское население не поддаваться вражеской агитации и не покидать свои дома, а спокойно работать в своих хозяйствах» [3].

Документов УПА из других мест Волыни, которые бы рассказывали об акциях 11 и 12 июля и должны были подтвердить тезис о масштабной операции, не обнаружено, по крайней мере — до сих пор.

В отчете командира «Ворона» за период с 11 июня до 10 июля 1943 года упомянуты уже проведенные в то время антипольские акции, в результате которых «на территории редко можно встретить какого-то ляшка. Они, как и немцы, сплотились в большие окружные города по районным центрам и только время от времени делают нападения на территории» [26].

Воспроизвести из этих ограниченных данных масштабы акций или какие-то детали их проведения, к сожалению, невозможно. Вероятно, речь идет об итогах многомесячного противостояния с поляками с начала весны 1943 года. Хронологические рамки самого отчета ограничиваются периодом с 11 июня по 10 июля — соответственно дата, которая нас больше всего интересует, оказалась вне поля зрения составителя отчета.

В других отчетах говорится об акциях второй половины июля, при этом подается тщательная информация об их ходе. В показаниях Юрия Стельмащука рассказывается о масштабных антипольских действиях, проведенных его отрядами, но не в июле, а в августе 1943 года. Здесь нет никаких упоминаний о «общем антипольском наступлении» в ночь с 11 на 12 июля.

Много информации о польско-украинском противостояние летом 1943 года можно найти в архивно-уголовном деле на взводного УПА Степана Редешу. Он, в частности, подробно рассказывает об уничтожении польских сел на Любомльщине в августе [2].

Ни в этом деле, ни в десятках других, заведенных против бывших повстанцев, которые просмотрел автор в архиве СБУ, не отыщется информации о масштабной операции 11-12 июля.

Несмотря на предубеждение автора этих строк к таким документам как объективному источнику, трудно предположить, что советские органы следствия почему-то бы скрывали такую ​​информацию. Скорее, наоборот, она была бы использована не только следователями, но и мощно раскручена советской пропагандой как доказательство преступности украинского национализма.

Никаких немецких документов об акциях этого дня пока тоже не обнаружено. Очевидно, что немецкая оккупационная администрация не могла не заметить большой операции.

Как, впрочем, и советские партизаны, которые подробно информировали свое руководство о событиях на Волыни, в частности, об антипольских акциях. К примеру, среди их донесений можно найти достаточно подробную информацию о трагических событиях, произошедших 18 июля во Владимире-Волынском.

«В городе, — читаем в сообщении соединения партизанских отрядов имени Шукова, — происходило массовое избиение поляков бандеровцами (украинскими националистами), собравшимися на воскресное богослужение.

Поляков били в костелах и на улицах, в результате чего были убиты 18 ксендзов и до 1500 граждан. Немцы этим избиениям не мешали и только через несколько дней выпустили обращение к полякам идти на службу в полицию и жандармерию для борьбы с бандеровцами» [27].

Другое сообщение отряда Бегмы за 28 июля является менее подробным и содержит следующую информацию:

«Несколько тысяч человек бульбовцев с 10-го по 20-го июля повели наступление против польских сел Чутаетев, Вафы, Голы, Писочна, Тур, Сошныкино [названия сел искажены составителем отчета — В.В.] и других. На пути все сожгли, по-зверски мучили население, впоследствии отошли на север.

Основное сопротивление дали вооруженные поляки села Быть под руководством ксендза. Потери поляков — 400 человек убитыми. Отряд командира Дорошенко, пришедший на помощь из Ровенской области, вместе с поляками уничтожил сотню националистов. Захвачено 6 пулеметов.

Для оказания помощи полякам на борьбу с бульбовцами и для вывода польского населения нами направлено 3 партизанских отряда».

В тему: Советские партизаны: мифы и реальность [2]

Итак, в сообщении говорится об антипольской акции с участием значительного количества повстанцев, которая произошла примерно в тот отрезок времени, что нас интересует. Но и здесь не находим подтверждения об операции, которая должна была охватить более сотни сел и осуществлялась в течение одной ночи.

 

Итак, тезис о масштабной координированной акции, которая 11-12 июля охватила значительные территории Волыни, пока не нашел документального подтверждения.

Сомнения относительно способности повстанцев осуществить такую ​​масштабную операцию обосновал в своем исследовании Иван Патриляк.

«Если предположить, — пишет он, — что для атаки на село нужно было бы выделить хотя бы одну чету (30-40 вооруженных человек) и сотню мобилизованных и вооруженных топорами и вилами крестьян, то мы получим цифру 1,8 — 4 тысяч повстанцев, которые должны были участвовать в акции 11-12 июля. Это слишком большое количество как для нескольких районов.

Учитывая, какими силами УПА располагала на юге Волынской области в июле того года, очевидно, речь могла идти о нападении на 20-25 населенных пунктов, но не более. Даже при таких условиях это была довольно сложная с технической точки зрения операция» [10, 408].

Попробуем суммировать обнаруженную информацию о событиях 11-12 июля 1943 года. Очевидно, в эту ночь (как и во многих предыдущих и последующих) имели место антипольские выступления, которые привели к потерям среди польского населения. Особенно значительными они были в двух населенных пунктах на территории деятельности отряда УПА «Сич».

Однако информация о географическом масштабе акций (тезис о том, что они охватывали почти всю Волынь, тогда как в документах говорится только о южной части Владимирского уезда; указания на более полтораста атакованных польских населенных пунктов, хотя в польских документах речь идет о нескольких) существенно преувеличена.

Именно преувеличенное количество нападений на польские села стало ложным посылом, из которого сделан вывод о масштабной антипольской операции, «генеральном антипольском наступлении», которое, якобы, должно было состояться одновременно чуть ли не по всей территории Волыни.

И оттуда, опять-таки, сделан вывод о существовании приказа, который приписывал полное уничтожение поляков, предписывал антипольским выступлениям четко продуманный характер масштабной этнической чистки.

Общественные дискуссии вокруг вопросов прошлого часто приобретают острый характер, особенно в государствах, которые длительное время были лишены права на объективный, незаидеологизованный взгляд на свою историю.

Конечно, активную роль в них принимают и профессиональные исследователи. Их задача в таких спорах — сдерживать чрезмерную политизацию и приближать к фактам. При этом историки должны использовать свои профессиональные навыки работы с первичными источниками и специальные исследовательские методики.

К сожалению, в оценке событий 11 июля 1943 года некоторые исследователи, занимавшиеся этим вопросом, сыграли совсем иную роль. Выдвинутые ими гипотезы, несмотря на то, что не опиралась на надежную базу источников, послужили основанием для различных политических спекуляций вокруг тяжелых страниц прошлого.

Жертвы польско-украинского противостояния заслуживают памяти, и лучшим проявлением уважения к ним со стороны историков есть скрупулезные исследования правды о причинах, ходе и масштабы этой трагедии.

А ее масштабы были значительными и без преувеличений. Достаточными для того, чтобы понять, какой ценой оплачены сегодняшние дружеские отношения между нашими народами. И чтобы быть готовыми защитить их от попыток неумных политиков эти отношения разрушить.

Источники:

1. В’ятрович В. М. Друга польсько-українська війна. 1942–1947. — К.: Вид. дім «Києво-Могилянська академія», 2012.

2. ГДА СБ України. — Ф. 13. — Спр. 1020. — Арк. 164–176.

3. ГДА СБ України. — Ф. 13. — Спр. 376. — Т. 34. — Арк. 92.

4. ГДА СБ України. — Ф. 13. — Спр. 376. — Т. 66. — Арк. 7.

5. Ільюшин І. А. Українська повстанська армія і Армія Крайова. Протистояння в Західній Україні (1939―1945 рр.). ― К.: Вид. дім «Києво-Могилянська академія», 2009.

6. Кутовий Р. С. Спогади як джерело даних про цивільні жертви українсько-польського збройного конфлікту на Волині в роки Другої світової війни // Наук. вісн. Волин. нац. ун-ту ім. Лесі Українки. — № 10. — 2011.

7. Літопис УПА. Нова серія. — Т. 11: Літопис УПА. Нова серія. — Т. 11: Мережа ОУН(б) і запілля УПА на території ВО «Заграва», «Турів», «Богун» (серпень 1942 — грудень 1943). — К. — Торонто, 2007.

8. Ольховський І. А. Кривава Волинь. Кн. 1: Українсько-польське протистояння на теренах Любомльського та Шацького районів у 1939―1945 роках. ― К., 2008.

9. Ольховський І. А. Кривава Волинь. Кн. 2: Українсько-польське протистояння на терені Турійського району Волинської області у 1939–1945 роках. — К., 2011.

10. Патриляк І. К. Встань і борись! Слухай і вір...«: українське націоналістичне підпілля та повстанський рух 1939–1960 рр. — Львів, 2012.

11. Поляки і українці між двома тоталітарними системами. 1942–1945. — Варшава — К., 2005. — Т. 1.

12. Польща та Україна у тридцятих-сорокових роках ХХ століття. Невідомі документи з архівів спеціальних служб. ― Т. 4: Поляки і українці між двома тоталітарними системами. 1942―1945. ― Ч. 1 / Ред. Є. Тухольський, Ю. Шаповал та ін. ― Варшава ― К., 2005.

13. Пущук І. А. Трагедія українсько-польського протистояння на Волині 1938–1944 років. Володимир-Волинський район. — Луцьк, 2011.

14. Пущук І. А. Трагедія українсько-польського протистояння на Волині 1938―1944 років. Горохівський район. ― Луцьк, 2010.

15. Пущук І. А. Трагедія українсько-польського протистояння на Волині 1938–1944 років. Іваничівський і Локачинський райони. — Луцьк, 2010.

16. Пущук І. А. Трагедія українсько-польського протистояння на Волині 1938–1944 років. Камінь-Каширський, Любешівський, Ратнівський і Старовижівський райони. — Луцьк, 2011.

17. Пущук І. А. Трагедія українсько-польського протистояння на Волині 1938―1944 років. Ківерцівський район. ― Луцьк, 2008.

18. Пущук І. А. Трагедія українсько-польського протистояння на Волині 1938–1944 років. Ковельський район. — Луцьк, 2011.

19. Пущук І. А. Трагедія українсько-польського протистояння на Волині 1938―1944 років. Луцький район і м. Луцьк. ― Луцьк, 2009

20. Пущук І. А. Трагедія українсько-польського протистояння на Волині 1938–1944 років. Любомльський і Шацький райони. — Луцьк, 2011.

21. Пущук І. А. Трагедія українсько-польського протистояння на Волині 1938–1944 років. Рожищенський і Маневицький райони. — Луцьк, 2009.

22. Пущук І. А. Трагедія українсько-польського протистояння на Волині 1938–1944 років. Турійський район. — Луцьк, 2009.

23. Сивіцький М. Історія польсько-українських конфліктів: у 3 т. — К.: Вид-во ім. О. Теліги, 2005. — Т. 3.

24. Снайдер Т. Перетворення націй. Польща, Україна, Литва, Білорусь 1569–1999. — К.: Дух і літера, 2012.

25. Царук Я. В. Трагедія волинських сіл. Українські та польські жертви збройного протистояння. Володимир-Волинський район. ― Львів, 2003.

26. ЦДАВО України. — Ф. 3833. — Оп. 1. — Спр. 112. — Арк. 8.

27. ЦДАГО України. — Ф. 62. — Оп. 1. — Спр. 247. — Арк. 84.

28. Armia Krajowa w dokumentach. 1939―1945. ― Т. III. Kwiecień 1943 ― lipiec 1944. ― Londyn, 1976.

29. Ministerstwo Spraw Wewnętrznych. Wydział Społeczny. Sprawozdanie № 11/43 // Hoover Institution Archives. Poland. Ministerstwo Spraw Wewnętrznych. Box 8, folder 9.

30. Ministerstwo Spraw Wewnętrznych. Wydział Społeczny. Sprawozdanie № 4/43 // Hoover Institution Archives. Poland. Ministerstwo Spraw Wewnętrznych. Box 609, folder 9.

31. Ministerstwo Spraw Wewnętrznych. Wydział Społeczny. Sprawozdanie sytuacyjne z Ziem Wschodnich № 5/44. Październik 1943. — Londyn, 1944 // АЦДВР. — Ф. 30. — К. 10.

32. Ministerstwo Spraw Wewnętrznych. Wydział Społeczny. Sprawozdanie sytuacyjne z Ziem Wschodnich № 8/44. Listopad, grudzień 1943, styczeń 1944. — Londyn, 1944 // АЦДВР. — Ф. 30. — К. 10.

33. Motyka G. Ukraińska partyzantka 1942–1960. — Warszawa, 2006.

34. Motyka G., Wnuk R. Pany i rezuny. Współpraca AK-WiN i UPA. 1945–1947. — Warszawa, 1997.

35. Nasze Ziemie Wschodnie. Dodatek miesięczny Rzeczypospolitej Polskiej. — Sierpień — październik, 1943. — № 5 // Mykola Lebed Papers. Ukrainian Research Institute Library, Harvard University.

36. Projekt Uchwały Sejmu Rzeczypospolitej Polskiej o ustanowieniu 11 lipca Dniem Pamięci Męczeństwa Kresowian [Електронний ресурс] // Режим доступу: http://www.senat.gov.pl/gfx/senat/userfiles/_public/k8/dokumenty/druki/300/331.pdf

37. Projekt Uchwały Sejmu Rzeczypospolitej Polskiej w sprawie ludobójstwa dokonanego przez OUN-UPA na ludności polskiej Kresów Wschodnich w latach 1939–1947 [Електронний ресурс] // Режим доступу: http://www.orka.sejm.gov.pl/Druki7ka.nsf/Projekty/7-021-204-2013/$file/7-021-204-2013.pdf

38. Przed akcja «Wisła» był Wołyń / Praca zbiorowa pod red. W. Filara. — Warszawa: Swiatowy Zwiazek Zolnierzy Armii Krajowej. Okreg Wolyn, 1997.

39. Siemaszko W., Siemaszko E. Ludobójstwo dokonane przez nacjonalistów ukraińskich na ludności polskiej Wołynia 1939―1945. ― Warszawa, 2000.

40. Sprawozdanie stenograficzne z 94 posiadania Sejmu Rzeczypospolitej Polskiej w dniu 7 czerwca 2011 (pierwszy dzień obrad) [Електронний ресурс] // Режим доступу: http://www.orka2.sejm.gov.pl/StenoInter6.nsf/0/a944529cea8b1b15c12578ae0033b350/$FILE/94_a_ksiazka.pdf

Владимир Вьятрович, историк, директор отраслевого архива СБУ (2008-2010гг.), председатель Ученого совета Центра исследований освободительного движения, руководитель Центра истории государства Украина в ХХ в. НаУКМА; «Іторична правда» [3]

Перевод: «Аргумент» [4]

---

В тему:

• Сенат Польши назвал Волынскую трагедию «этнической чисткой с признаками геноцида» [5]
• Польская оккупация Западной Украины в 1918-1939 годах. Как это было [6]
• УПА и нормы международного гуманитарного права. Часть 2 — оккупация, террор, братоубийство [7]
• Непокоренные. Почему украинские повстанцы не стали нацистскими и советскими пособниками [8]
• «Вина украинцев»? Покаяние должно быть взаимным! [9]