Исповедь «киборга»: Не хочу, чтоб война изменила меня

1.00

Нет

«Главное на войне - лопата, желательно острая», - шутит Гатило, один из тех, кого террористы называют киборгами донецкого аэропорта. Он знает что говорит, потому что имел возможность не раз убедиться: увидеть врага можно только в тепловизор или в оптический прицел.

Он доброволец пятого батальона Добровольческого украинского корпуса (ДУК) страшных «правосеков». Говорит, что иногда, в отсутствие комбата вынужден исполнять обязанности командира резервной роты, занимающейся фильтрацией и подготовкой добровольцев, но на передовой лучше чувствует «самым обычным рядовым бойцом».

«У нас должность - это наказание, потому что вместо того, чтобы отвечать за себя, ты должен отвечать за ...надцать человек, накормить, одеть, обеспечить боекомплектом и отвечать вообще за все.» В мирное время Гатило - тренер боевых искусств, тренирует ребят и занимается воспитанием детей сирот, организует для них лагеря в Карпатах, строит свою Сечь.

В Киеве он проездом. Встречаемся в военном магазине, где он покупает ребятам заказанное снаряжения и через несколько дней снова возвращается на войну.

О тишине после войны...

Давит. Сильное чувство тревоги. Гуцулы говорят, когда идешь в горы, то хорошо, если идет дождь, потому что есть надежда, что он закончится, а когда идешь в ясную погоду, может пойти дождь. То же и здесь. Тишина это как подготовка перед артобстрелом.

Почему пошел на войну...

Потому что не мог не пойти. Там большинство ребят потому, что не могли не пойти. Не потому, что хотят убивать, гибнуть в борьбе за Украину, а потому, что их мужское естество не позволяет сидеть дома. Один побратим из Луганщины, с типичной российской фамилией, не буду называть какой, но онао чрезвычайно типична, сказал очень просто, что ему стало стыдно сидеть и смотреть, как за его землю, за его страну воюют ребята из Западной Украины.

А я пошел, когда ребята, которых тренировал, учил, которые на меня в жизни равнялись, погибли. Погиб Орест Квач, и для меня это уже было точкой невозврата назад. Я понимал, что мне с этим придется жить всегда, и не воевать я не могу. И вот как эта точка невозврата у меня появилась, я собрался, сел и поехал. Так как перед тем собрались и поехали ребята, которых уже нет…

В тему: «Киборги» из донецкого аэропорта в бою и на отдыхе
[2]

А до того старался максимально быть полезным волонтерской, инструкторской работой. Война, на самом деле, очень многогранное явление. Сейчас большинство людей приносят пользу не автоматами, а кручением болтов и гаек там, на передовой, ремонтируя машины. Можно сказать, что воины на передовой величайшие герои. Да. Но если бы не было б людей в тылу, то те, на передовой, долго бы не продержались. Они не имели бы, что есть, чем воевать, не имели бы ничего. Поэтому всем надо осознать, что любой небезразличный человек - правильный и делает правильные вещи.

Купил оружие, форму

Оружие было куплена немного раньше. Потому что гениальный Тарас Григорьевич Шевченко когда-то написал фразу, что «у Бога за дверима лежала сокира». И видя все эти события... На самом деле что-то там покупалось, но там уже на месте понимаешь, что все эти закупки - это такое... Грубо говоря, чем моднее одет доброволец, тем быстрее он или убежит, или умрет. Проверено.

Как сказал очень хорошо Котляревский, сейчас, кстати, начинаешь как никогда понимать истинное значение этих слов, «любов к отчизні де герої там вража сила не устоїть там грудь сильніша від гармат.» На самом деле снаряжение, бронежилеты - это очень нужно, оно защищает, но если ты имеешь силу духа, характер, если ты готов, это главная твояю защитау и твое самое главное умение. Вот эта готовность к наихудшему, к самому тяжелому там помогает. А какое бы снаряжения не было, оно второстепенно. Очень нужное, но второстепенное.

Да, все покупалось за свои средства, хотя не совсем свои, у меня их никогда не было. Но очень много близких друзей знали, что еду, и просто помогали. В Тернополе зашел в магазин, набрал, что нужно, а владелец вышел и сказал: «Денег не надо». Я говорю, мне стыдно без денег, а он объяснил очень просто. Говорит: «Почему тебе должно быть стыдно? Мне стыдно, что я не еду. Я помогаю, чем могу.»

Таких ситуаций на самом деле очень много. Но были и комические, когда даже патроны покупались за собственные деньги. Смешно. В начале мы, члены Добровольческого корпуса, покупали патроны и везли их на фронт, в то время как военные и другие воровали их успешно и завозили в тыл. Ну не парадокс?

Сейчас эта проблема уже решена, потому что мы воюем с армией и не испытываем нужды практически ни в чем, хотя стрелковое оружие государство и не выдает, и автомата у нас легально не купишь. Добывается, в основном, трофейное оружие. Военные часто помогают. После боя собирают оружие сепаратистов. Вот у меня пулемет героически погибшего сепаратиста из Луганщины. Я им воюю и мне в принципе нормально.

Цена выстрела, или сколько стоит пуля

Да по-разному. Самые дешевые, кажется, семь гривен за штуку, а уже потом зашло и за пятнадцать.

Кто на этом зарабатывает

Отбросы. Бандиты какие-то, контрабандисты или просто мудаки. Кому война, а кому мать родня. Когда ищешь (патроны - А.), не очень интересно, кто это. Кто-то через границу переправил.

Война меняет

Я еще не знаю. Не хочу, чтобы изменила. Покойный Андрей Юркевич, Гризли, об этом написал в одном из своих постов. Он все время старался, когда есть возможность, выходить в Ссеть, писать какие-то новости, с волонтерами общался. Он написал, что, по его мнению, война не меняет человека, просто очень обостряет то, чем человек является. Если человек подлый, он становится мегаподлым, если добрый, то и доброта в нем обостряется. У меня не появилось каких-то там черт жестокости. Хожу собак кормлю.

Это со стороны правда смешно выглядит - разбитые здания, все подорвано. Медики откуда-привезли три мешка собачьего корма, они нашли его, где - не знаю, и мы ходим кормим собак. Богатые люди держали, выехали и оставили. Там ходят здоровенные волкодавы. Одни стреляют в них, а другие ходят кормят. Здесь все очень просто, если человек животных не любил, он в них будет стрелять, если любил, даже на войне будет кормить.

Где-то ребята встретили попугая, мне принесли, то пол-роты искало, что это за попугай такой, собирали по посадкам для него какое-то зерно. А потом мина разорвалась, как раз когда один из парней перед попугаем сидел. Парень погиб, а ударная волна ударила клетку, она открылась и попугай улетел. Как это ни цинично, но человеческая смерть как-то настолько приглушенно воспринималась, а вот за попугая я переживал. Это дико, может, звучит, но психика это так воспринимает, чтоб не сошел с ума.

Поэтому надеюсь, что меня война не изменила. Хотя едешь на автомобиле, видишь водонапорную башню и сразу смотришь, что там может быть корректировщик, который будет вести огонь. Едешь по дороге, ботву от картофеля жгут, а ты анализируешь, чем стреляли, что ложилось: «Град» или мины? Думаю, оно пройдет. Но очень много ребят, которые выходят из ада там, из аэропорта, которые получили контузию, если, даст Бог, будут живы-здоровы, будут иметь проблемы со здоровьем.

Потому что война - это страшная вещь, она очень обостряет многие человеческие штук. Чрезвычайно крепнет дружба. В гражданской жизни друг может опоздать на встречу, или не прийти, или что-то не сделать, и после войны это воспринимается очень остро. Потому что там у тебя такие люди были, когда тебя откуда-то вытягивали, рискуя собой... Там действуют христианские принципы: «нет большей любви, чем отдать жизнь за друзей своих», а тут ты вроде считаешь человека другом, а он какие-то элементарные вещи обещал сделать и не сделал. Это воспринимается болезненно.

А еще, там если думаешь о каких-то вещах, то в основном о том, что не успел сделать. И о чем-то таком банальном. Вот я больше жалею, что сад не успел почистить. Я его пять лет не чистил, а сейчас мне кажется, что это ужас, я же не почистил сад!

О перемирии

Мне интересно на самом деле, как говорящие о перемирии себе его представляют. На востоке воюет множество крупных банд, которые себя называют ЛНР [3], ДНР [4], но это не целостная структура. Даже между нашими войсками нет толком ни коммуникации, ни связи, Генштаб выдает какие-то дебильные приказы и т.д. А теперь представьте, что происходит в этих ЛНР и ДНР.

Там собрались разные бандитские кланы, разные... Бог знает кто. Кто с ними вообще вел переговоры? Кто их спросил, готовы ли они к перемирию, и нужно ли оно им? Им оно не нужно, им нужно, чтобы по ним не стреляли наши военные, что, в принципе, наша власть и делает. Наши не стреляют, а те - стреляют. Ну его, такое перемирие... 5 сентября было объявлено перемирие, и у меня на глазах один побратим стал инвалидом, а второй погиб. И так все время.

Как только объявляется мир - это первый признак, что нам нужно ждать жертв. Поэтому для нас перемирие очень относительно. Мы отвечаем на любые атаки, на любой огонь. Перемирие на самом деле, как такового, нет. Продолжаются артобстрелы, минометный огонь, “град” лупят, аж гай шумит. Идет обычная война, атаки. И оно смешно уже звучит и как-то очень по-дебильному.

В тему: Большинство боевиков, штурмовавших донецкий аэропорт, дезертировало [5]

Действительно ли некем и нечем воевать, как заявляет президент

Дао может армия воевать. При условии, не будут сдаваться планы, сдаваться операции и не будет саботироваться вся работа. Есть и чем воевать. Да, много техники разбито, мало авиации, я не знаю цифр, что и как, но вижу, как оно у нас происходит. Дело обстоит так, что есть и кому воевать, и чем, но людей просто кидают. Вот освободили территорию, но приходит приказ отойти.

Или звонит мне друг из Дебальцево, говорит, нам не позволяют ни артиллерию использовать, ни танки, а им - можно. То есть, это тупо какие-то преступные приказы. Кто их отдает, зачем отдает, о чем они договариваются - мы не понимаем, честно говоря. Мы не знаем. Но нам это и безразлично. Сейчас мы знаем, что можем помочь нашим военным удержать аэропорт, это стратегически важная вещь, и все делаем, чтобы его удержать.

О координации с армией

У нас очень тесная координация. Мы воюем вместе с 93-й бригадой и чувствуем себя полноценными военными, только без государственной поддержки. С рациями, связью, с координацией, и это дает довольно много для всех нас.

Во-первых, мы очень морально поддерживаем военных, чрезвычайно сильно. Мы для них какие-то мифические спецназовцы-фанаты, бесстрашные, которые хорошо воюют и не сдаются в плен.

О киборгах

Да, сепаратисты нас называют киборгами. Хотя, надо отдать должное, солдаты, с которыми воюем, у нас набрались вдохновения, они знают, что мы не уйдем, не дадим заднюю, и они сами начали воевать так, как должны были воевать. Мы сейчас друг друга поддерживаем, друг у друга учимся, друг другу помогаем. Они нам боекомплектом, мы им физической силой и своим присутствием.

Наши функции в Песках, например, это помощь и поддержка действующих войск девяносто третьей. Они там имеют свои расчеты, технику, а мы их полностью прикрываем. Они, соответственно, прикрывают нас своим огнем. Взаимовыручка. То же и в аэропорту. Стоит спецназ и стоят наши ребята. В принципе, пополам. Сейчас, может, дали военное усиление. Работаем вместе. Мы вроде как прикомандированное к ним подразделение.

На самом деле мы умудряемся воевать с войсками, которых уважаем. Там, где есть настоящие офицеры и командиры. Нам везет. С другими просто не находили общего языка. К тем, с кем воюем, только уважение. Им сейчас сказали: кому трудно - писать заявление на отпуск, но никто не написал, остались все.

Очень часто нам помогают волонтеры, и мы делимся с военными медикаментами, буквально всем. Для наших медиков из Правого сектора, мы их называем госпитальерами, вообще нет различия, наш или не наш. Все наши. Военных вывозят в больницы, помогают на поле боя. Очень многих военных вытащили и, слава Богу, спасли.

Об обучении добровольцев...

Многие люди присоединились - те, кто понимает, что надо помогать и надо учить. Хотя война, честно говоря, такая странная. Очень многие из тех же крутых спецназовских фишек действительности неуместны. Потому что ты очень часто врага просто не видишь. Обстрелы идут из посадок, из кустов, из домов, и врага можно увидеть наглядно только в тепловизор или в оптический прицел. Все.

Об отношении местных

Если ненавидят, то не показывают, потому что показывать ненависть человеку с автоматом - это глупость. Трудно, потому что остались, в основном, старики. Мы им помогаем. Там гражданских очень много раненых от обстрелов, то кто ж им поможет? Ни медиков, ни милиции, никого нет, никто и близко в те места и не рвется. Это передовая, прямая линия фронта, Пески. Ходим, пищу раздаем.

Нам привозят много, и чтобы не испортилось - делимся. Ничего взамен не требуем. Люди относятся нормально. Если вес же есть какой больной на голову, коммунист или еще кто, что ненавидит все украинское, то пусть себе ненавидит. Они уже и так наказаны тем, что есть. Я не знаю, как они сейчас зимовать будут. Люди уже запасаются дровами. Если мины свалили какие-то деревья, они их таскают, складывают, из разбитых домов доски сносят. В основном, это старые люди. Есть несколько семей, даже дети есть в одной. Ужасно, честно говоря.

Что происходит на территориях, попавших в буферную зону

На самом деле об этом никто сейчас не говорит, но на Луганщине, в тех городах, где отошли наши войска, где создают так называемую буферную зону, там уже истребляют людей, которые были лояльны или помогали нам. Люди в отчаянии звонят: «Что с нами будет?». Есть информация, что у одного из «грёбанных» казачьих атаманов было день рождения, и наших пленных вывели и просто зарубили шашками. Такой подарок своему атаману сделали. И эта информация правдива, но, к счастью, никто ее не снимал, я бы не хотел это видео видеть.

О жестокости

Для меня вся эта война описана в Священном Писании. Несовершенная греховная человеческая природа. Когда человек очень долго живет в грехе, он настолько портится и внутренне, и внешне, что перестает быть человеком. Почему нельзя воровать, нельзя убивать, творить прелюбодеяние, нельзя презирать родителей. Мы все грешны, но мне кажется, что те люди, которые сейчас воюют на стороне ЛНР и ДНР, они все эти грехи прошли и проходят дальше. И пэтому такая жестокость. Я их даже не хочу судить. Мне просто грустно, что невинные люди сейчас от этого всего страдают.

Что делать с жителями Донбасса, поддерживающими террористов, после освобождения...

Мы их должны забрать. Сейчас я как никогда остро понимаю фразу своей бабушки «не всіх дурних война побила». Не знаю, когда и война закончится, считаю что нескоро, но война всех дурных не побьет, к сожалению. Их все равно будет много. Если бы у нас была сильное, правильное, объединенное государство, то идеальный вариант был бы создать там Сектор Газа, обнести стеной, свезти им туда всех лениных, чтобы они радовались, и пусть живут и не вылезают оттуда. Это, пожалуй, единственная вещь, которая бы что-то там исправила.

А так, это настолько уже запущено, это раковая опухоль. Там есть множество прекрасных, замечательных людей, это однозначно наша земля, но большинство населения там - смертельно больные люди. Потому что когда в начале народ бросается на свою армию, когда армия еще не стреляла и ничего не делала, убивает, режет, то это не нормально.

Ну как я могу относиться к тем дончанам, которые с радостью выходили и чеченцам, приехавших на камазах, кричали им “ура” и “слава”? Что у этих людей вообще в голове? И они называют себя «русская православная армия», и аплодируют исламистам, которые режут всех. Здесь такие нестыковки...

А с другой стороны, там множество нормальных, адекватных людей. А еще есть просто люди, которые, в принципе, просто хотят жить. Они никого не трогают, им все равно. У них сады, виноградники, они просто себе живут. Живут небогато, но честно и правильно. Как к ним относиться? Вот чьи они - их или наши? Они просто люди. И я считаю, что государство должно заботиться о них. Нельзя бросать этот регион.

Но, с другой стороны, опять же, стоит вопрос, насколько справедливо давать им сейчас какую-то амнистию, или еще что, когда они разрушили все, что можно, а мы должны за это платить. То, что эту опухоль надо вырезать, лечить - это однозначно, но боюсь, что она уже дала метастазы. Если мы ее не вылечим, если просто отрезать этот регион, это ничего не даст. Все зашло слишком далеко.

О диагнозе Украины

Для меня события на Востоке - это рак, которым заболела Украина. Заболела, видимо, потому, что неправильно жила. Столько сейчас выбрасывается на войну, если бы это все выбрасывалось на то, чтобы людей научить любить друг друга, показать, кто мы и какие мы, возможно, этой войны бы не было. Я занимаюсь воспитанием детворы, есть среди них и выходцы из Донбасса. Это все русскоязычные ребята, но они не хотят жить в России, потому что там бы их просто убили. Дело обстоит так: пока будет Россия и пока мы не размежуемся каким-либо барьером, эта раковая опухоль будет расти.

Я говорил, что пошел добровольцем, потому что не мог не пойти. Но сейчас у меня есть четкое убеждение, что я не хочу, чтобы эти метостазы дошли до моих родных, до земли моих родителей. Лучше я буду жить в донецкой хате и держать эту сволочь там, а они будут прятаться в лесах, чем мы будем прятаться в лесах, а они будут жить в моей родительской хате.

Я поэтому там, и большинство ребят по той же причине - там. И там надо быть, там сидеть, чтобы они не пришли сюда. Потому что любой наш шаг назад - это их два шага вперед. Если этого не понимает власть, то она обречена на поражение, но самое печальное, что она еще и обрекает на поражение нашу странуе. Но к счастью, они категория не постоянная, а переменная.

—

Роман Малко, фото: Иван Ясний; опубликовано на сайте издания Тиждень.UA [6]

В тему: