Исраэль Бар: шпион за пазухой

1.00

Нет

Он был агентом советской разведки, проникшим в израильский военно-политический истеблишмент: подружился с премьер-министром Давидом Бен-Гурионом, получил доступ ко всем секретным материалам страны и чуть не дослужился до поста заместителя начальника израильского генштаба. А «на пенсии» стал главным израильским военным историком и экспертом.

Самое полное описание шпионской деятельности Исраэля Бара – человека-легенды, в жизни которого ложью оказалось абсолютно всё.

К 1949 году Исраэль Бар был уже руководителем отдела оперативного планирования при генштабе Армии обороны Израиля и ближайшим помощником генерала Игаэля Ядина. И когда в ноябре 1949-го Ядин возглавил генштаб, став вторым его начальником в истории молодого еврейского государства, Бар приложил все усилия, чтобы стать его заместителем.

Назначение сорвалось в последний момент и по политическим мотивам: Бар был слишком тесно связан с руководством МАПАМ – Объединенной рабочей партии, которую называли чуть ли не просталинской, в то время как у власти находились менее радикальные социалисты из МАПАЙ – Партии рабочих Земли Израильской. В итоге Бару пришлось уйти из армии, однако на протяжении целого десятилетия он оставался в военной элите Израиля и сделал впечатляющую академическую и публицистическую карьеру. А в начале 1960-х годов выяснилось, что Исраэль Бар – советский шпион.

Как такое возможно, чтобы один из крупных израильских военачальников, имевший доступ к самым сокровенным секретам страны, написавший наиболее полное исследование по истории Войны за независимость, друживший с командирами «Пальмаха» – легендарными Ицхаком Саде и Игалем Алоном, а также с премьер-министром Давидом Бен-Гурионом, хотя последний это и отрицал, оказался советским шпионом?

Ответить на вопрос, кем на самом деле был Исраэль Бар, непросто и сегодня, спустя полвека после его смерти в тюрьме. Биография Бара, известная с его собственных слов, в конечном счёте оказалась полностью опровергнутой. В ней было ложью всё, начиная с года рождения и заканчивая легендами о его военном прошлом, и похоже, включая происхождение – вопреки всему, что Бар утверждал, он был неевреем. Даже имя он позаимствовал у другого человека, по всей видимости, убив его.

Поэтому мы знаем, как развивалась и закончилась эта фантастическая история изворотливого и успешного шпиона, но не имеем ни малейшего представления о том, с чего она началась. Ответы на эти вопросы, вероятно, можно было бы найти в архивах КГБ [2], но они находятся под грифом «Совершенно секретно», и доступа у нас туда нет.

В тылу врага

Известно, что в самом конце лета 1938 года, вскоре после того, как нацистская Германия совершила аншлюс, аннексировав соседнюю Австрию, из Вены в Иерусалим в самый разгар арабских беспорядков, бушующих в подмандатной Палестине, прибыл молодой человек в очках, назвавшийся Георгом Баром. Сменив имя Георг на Исраэль, он пошёл на учёбу в Еврейский университет, а также вступил в ряды подпольной военной организации еврейской самообороны «Хагана».

Он рассказал своим новым однополчанам, что обладает богатым военным опытом как бывший офицер австрийской армии и член боевого крыла «Шуцбунда» – Социал-демократической партии Австрии, чьё восстание было подавлено в 1934 году. Также Бар рассказал, что участвовал в гражданской войне в Испании, разумеется, на стороне республиканцев, под именем полковника Хосе Григорио и даже командовал целым батальоном.

Правда, в ходе тренировок навыки, продемонстрированные Баром, выглядели не столь впечатляюще. На что не преминул обратить внимание другой молодой подпольщик – Моше Даян, ставший в будущем, пожалуй, самым известным израильским полководцем. Даян открыто усомнился в том, что «этот вояка вообще когда-либо держал оружие в руках». Не он ли и придумал этому «выпускнику Терезианской военной академии» шутливое прозвище «пипке», намекающее, видно, на то, что Бар не обрезан, и ставящее под сомнение его еврейство, так как в начале XX века большинство евреев даже из светских семей были всё же обрезаны. Сам Бар объяснял этот казус тем, что родился в совсем уже ассимилировавшейся семье.

Кроме того, среди живущих в то время в подмандатной Палестине евреев-участников испанской гражданской войны никто ни разу не слышал и слова о «полковнике Хосе Григорио». Ноописание Баром испанских сражений было столь подробным и чётким, а его обширные знания в области военной истории, аналитические способности и стратегическое мышление так поразили руководителей «Хаганы» и «Пальмаха», что о сомнениях поспешили забыть.

В числе хороших знакомых Бара, помимо Саде, Алона и Исраэля Галили, занимавшего спустя годы министерские посты, очень быстро оказались и сам легендарный создатель «Хаганы» Элияу Голомб, и командиры отряда Яков Дори и Игаэль Ядин – впоследствии два первых начальника генштаба Армии обороны Израиля. И совсем скоро Бар оказался в отделе планирования «Хаганы», где писал высокопрофессиональные аналитические материалы. Шли годы, образовалось еврейское государство, Бар так и не стал заместителем начальника израильского генштаба, но, уволившись из армии, он сохранял самые тесные связи в верхушке оборонного ведомства.

В тему: «Моссад» против «Аль-Кахир» [3]

На службе Коминтерну

В июле 1962-го, уже после того, как Бар был раскрыт, предстал перед судом и признан виновным в шпионаже, в одном из швейцарских журналов было опубликовано интервью с британским писателем Бернардом Хаттоном, автором книги «Шпионская школа. Азбука деятельности российской секретной службы», а в прошлом – агентом советской разведки, который утверждал, что прежде был знаком с Исраэлем Баром.

По словам Хаттона, зимой 1934-го они оба жили в коминтерновском общежитии в Москве на улице Горького, ныне – Тверской. «Товарищ Курт», как тогда звали Бара, родился не в 1912 году, а четырьмя годами ранее. Он не был ни евреем, ни социал-демократом, а состоял в австрийской компартии. Хаттон также рассказал, что в руководстве Коминтерна очень ценили «товарища Курта» и готовили к секретной миссии. А ещё в самом начале 30-х годов, после двухлетней подготовки, Курт был направлен в Вену в качестве информатора. И к тому времени, как они встретились с Хаттоном, Курт стал уже одним из главных представителей советской резидентуры в Австрии.

В середине 30-х, пройдя дополнительную подготовку, Курт действительно был отправлен в Испанию, в Барселону. Однако что-то не заладилось, и спустя несколько месяцев он был возвращён в Москву, откуда снова направлен в Вену руководить шпионской сетью в австрийской столице. А после аншлюса – переброшен с новой легендой в Палестину.

Всё это известно со слов Хаттона, который, кстати, рассказал, что настоящий Исраэль Бар действительно был евреем и учился в Берлинском университете, а в 1938 году бежал от нацистов в Вену, надеясь с помощью молодёжной сионистской организации «Хехалуц» добраться до Земли Израиля, но пропал без вести. Позднее Курт всё же признался, что подрался однажды с этим студентом «насмерть за документы», позволяющие покинуть Австрию. Похоже, что выражение «насмерть» следует понимать буквально: Курт убил Бара, избавился от его тела и присвоил себе его идентичность.

Даян подозревал Бара, а точнее – Курта, с самого начала, называя его «шпионом». Эйтан Авишар, начальник отдела планирования в «Хагане», учившийся в прошлом в Терезианской военной академии, которую якобы закончил и Бар, не был с ним знаком. Вскоре их подозрения разделил и Иссер Харэль – начальник службы безопасности «Хаганы». Именно он спустя годы, став во главе израильских спецслужб, и поймал шпиона.

Однако это случилось не скоро. А пока в 50-х Бар превратился в известного лектора, востребованного и в Израиле, и за рубежом. Он стал вести колонку в популярной тогда ежедневной газете «Маарив» и армейском журнале «Маарахот», а также стал военным комментатором сначала в издании «Давар», а затем в газете «Гаарец». Фактически он оказался для СМИ ведущим в стране военным экспертом. Тогда же Бар завязал дружеские отношения со сторонником радикально-левых и даже антисионистских взглядов политиком и журналистом Ури Авнери, регулярно сливая через редактируемый последним журнал «А-олям А-зе» сенсационную информацию из кулуаров военно-политической кухни.

Пробовал Бар свои силы и в политике: на первых выборах в Кнессет он был кандидатом в депутаты от партии МАПАМ, ставшей второй по величине фракцией, правда, ему самому кресла в парламенте не досталось – слишком далеко он оказался в партийном списке кандидатов.

В тему: Как спецслужбы борются с терроризмом: опыт Израиля [4]

Работа под прикрытием

В 1953 году на фоне антисемитской политики Сталина и разворачивающегося «дела врачей», которые окончательно оттолкнули израильский политический истеблишмент от ориентации на СССР (а процесс расхождения начался еще в 1952-м после «Процесса Сланского»), от МАПАМ откололась небольшая фракция, сохранившая верность «отцу всех народов», во главе с Моше Снэ – бывшим начальником штаба «Хаганы», ставшим на долгие годы одним из лидеров лидером израильских коммунистов. Бар вроде бы примкнул к ним, но уже год спустя заявил о поддержке куда более умеренной и правящей социалистической партии МАПАМ.

В то время начиналась холодная война, усиливалось противостояние между социалистическим и западным блоками, и в израильской политике сложились три подхода к тому, что же должно делать еврейское государство в сложившейся ситуации, какую позицию занять. На первом, откровенно предлагающем Израилю стать сателлитом СССР стояли радикальные левые вроде Моше Снэ.

Второй подход предполагал умеренно просоветскую позицию и «нейтралитет» в борьбе блоков. Его лоббировали партия МАПАМ и националисты-ветераны подразделения «Лехи» – подпольной еврейской организации, воевавшей с англичанами в подмандатное время, в том числе и Ицхак Шамир, ставший впоследствии премьер-министром Израиля. Третий, направленный на сближение с США, железной рукой продвигал сам Бен-Гурион.

МАПАМ после раскола стала неуклонно терять влияние. Зато политический зигзаг Бара в МАПАЙ оказался более чем оправданным. Вскоре, вслед за скандальным «Делом Лавона» [5] ушедший было в отставку Давид Бен-Гурион вернулся к политической жизни и стал министром обороны. Именно он по рекомендации Шимона Переса обеспечил Бара кабинетом в министерстве обороны, в котором тот занялся написанием официальной истории Войны за независимость, получив, разумеется, доступ к секретным материалам. По сути, Бар стал главным специалистом Армии обороны Израиля по военной истории.

Однако Моше Даян, ставший к тому времени начальником генштаба, продолжал подозревать Бара. Он запретил ему носить военную форму, а также лишил доступа к работе секретных заседаний накануне Суэцкого кризиса.

В 1959 году Бар возглавил кафедру военной истории в Тель-Авивском университете. Параллельно он завязал тесные связи с руководством армии Западной Германии, пытаясь добиться своего назначения на должность координатора между израильской и западно-германской спецслужбами. Находясь в Берлине, он также посещал восточную часть, где, в частности, по его словам, встречался с министром обороны Польши.

В тему: Александр Осовцов: Две тысячи лет вместе [6]

Банальный провал

Восемь лет прошло с того момента, как в 1953 году Иссер Харэль начал наблюдение за Баром. В 1955-м он впервые провёл с ним «беседу», которая больше походила на допрос. А год спустя заставил сознаться, что тот встречался с представителем советского посольства.

Потом Харэль запретил Бару общаться с журналистом агентства ТАСС Сергеем Лосевым, являвшимся на самом деле представителем советской разведки и занимавшимся вербовкой агентов, в первую очередь, среди просоветски настроенных радикальных левых. Образ жизни Бар тоже вёл далеко не безупречный: был завсегдатаем тель-авивских злачных мест, много пьянствовал, менял женщин, хоть и был женат. Однако Харэль был слишком погружён в одну из важнейших своих операций – поимку Адольфа Эйхмана, чтобы заниматься Баром.

В тему: Как нашли Эйхмана или История одной любви [7]

Тем временем израильская разведка узнала, что православная церковь Апостола Петра в яффском квартале Абу-Кабир стала местом встречи резидентов КГБ. Харэль приказал вести наблюдение за вторым секретарём советского посольства Владимиром Соколовым и выяснил, что тот передал папку с документами некоему израильтянину, скрывшемуся от слежки в доме номер 67 по улице Брандис в Тель-Авиве. Харэль хорошо знал, кто там живёт… Уже на следующий день слежка за домом дала результаты: Исраэль Бар встретился с Соколовым возле своего дома и вернул ему папку.

В ночь на 12 марта 1961 года, накануне праздника Песах, в дверь дома Исраэля Бара постучали люди в гражданском. Виктор Коэн, агент Службы общей безопасности (ШАБАК), спросил Бара, когда тот открыл, встречался ли он с представителями советского посольства, и получив отрицательный ответ, арестовал его.

Ни одного секретного документа в доме найдено не было. Зато там был обнаружен чрезвычайно характерный документ под названием «План Левиафан», который, судя по стилю, был в значительной степени сформулирован ещё Игалем Алоном. К делу о шпионаже этот текст отношения не имел, да и написан он был, как минимум, за десять лет до обнаружения и к тому времени уже стал историей, но этот документ, безусловно, является важной иллюстрацией просоветских настроений израильских левых в первой половине 1950-х годов. План предусматривал организацию военного переворота в Израиле и захват власти региональными подпольными ячейками партии МАПАМ. Кто знает, возможно, регулярные по сей день, раз в несколько лет, обнаружения заброшенных тайников с оружием в киббуцах по всей стране как раз свидетельствуют, что план этот не только оставался на бумаге, но его действительно готовили к реализации?

В ходе расследования Бар сообщил, что был завербован в 1956 году Лосевым. Он также признался, что передал спустя два года Соколову, ставшему его куратором, план американской военной базы в Турции. Бар признал факт получения денег за свою шпионскую деятельность, но при этом подчёркивал, что исходил из желания превратить СССР в дружественную Израилю страну. Он также утверждал, что собирался рассказать израильским спецслужбам о своих контактах с «советскими», но просто убоялся «враждебности» Иссера Харэля. Соколов тем временем успел покинуть Израиль.

Известие об аресте Бара повергло израильское общество в шок. «Громом среди ясного неба» назвали факт задержания в «Маариве». «А-олям А-зе» выпустил специальный номер, посвящённый аресту. А Бен-Гурион немедленно отмежевался от знакомства с Баром.

В 1962 году Бар был осуждён на 10 лет тюремного заключения, которые после поданной им апелляции не сократились, а наоборот, увеличились до 15 лет – решение об ужесточении наказания приняли три самых авторитетных судьи Верховного суда, включая его председателя.

В тему: Лавров нашел в Израиле «русский мир» и намерен его защищать [8]

В тюрьме Бар успел написать свою последнюю книгу «Безопасность Израиля: вчера, сегодня, завтра», в которой, по сути, отразил идеологию старой партии МАПАМ. За несколько лет до Шестидневной войны Бар призвал освободить оккупированные тогда Иорданией Иудею и Самарию, после чего создать конфедерацию трёх государств: Израиля, Иорданского королевства и «расположенного к западу от реки Иордан арабского государства». В книге, помимо прочего, Бар попытался очистить своё имя от подозрений. Он скончался спустя пять лет после своего ареста, в тюрьме, от инфаркта, а день его смерти символически выпал на 1 мая 1966 года.

—

Александр Непомнящий, опубликовано на сайте Jewish.ru [9]

В тему: