Но ведь о российской оккупации части Луганской и Донецкой областей мы говорим давно. Ранее украинский Генштаб сообщал о семи тысячах кадровых военных, уточняя, что вся военная группировка вместе с наемниками, отпускниками и добровольцами, местными сепаратистами, превышает 30 тысяч. До этого СБУ приводила данные, что российских военных на Донбассе от 7 до 9 тысяч, да еще пятьдесят тысяч на границе с Украиной.

Все вооружения в самозваных армиях – от автоматов до танков – российские, как и «Бук», поразивший голландский пассажирский самолет. 9 сентября 2014 года «энтэвешные» «Сегодня» и «Чрезвычайное происшествие» сообщали о подбитом украинском танке «производства Чехии». 14 сентября свой танк, якобы отбитый у хунты, показали «Вести недели с Дмитрием Киселевым». Но специалисты без труда узнали в «военном трофее» российский Т-72Б3: датчик ветра в виде антенны, динамическая защита, тепловизор и гусеницы с параллельным шарниром.

Чтобы не опознать родную броню нужно быть как минимум премьер-министром Дмитрием Медведевым или, в крайнем случае, президентом Владимиром Путиным. Понятно, что на такую технику любого тракториста не посадишь, как хвастался однажды Путин, поэтому танки поставляют на Донбасс вместе с боевыми экипажами. Вскоре, после сюжетов на ростелеканалах,  нашелся и хозяин подбитого танка, выложивший фото «ВКонтакте»: «Александр Лебедев. Мой танчик В бою. Подбили из птура. Сейчас на украине я ) из Ветлуги 21 сентября 1994 г.р.»

Подобных примеров можем привести тысячи. Но убедительнее всего говорят могилы погибших российских солдат да поминки, которые с размахом, как свадьбы, устраивают на похоронные деньги их родственники, залатавшие дыры в семейных бюджетах. До того, как Путин успел засекретить данные о «погибших в мирное время», российские эксперты подсчитали, что на 1 февраля 2015 года российская власть откупились денежной компенсацией более чем от двух тысяч семей. Еще более трех тысяч получили деньги за то, что стали калеками на украинской войне.

После захвата в плен российских спецназовцев их главнокомандующий вынужденно признал: «Мы никогда не говорили, что там нет людей, которые занимаются там решением определенных вопросов в военной сфере, но это не значит, что там присутствуют регулярные российские войска – почувствуйте разницу». Разницу между «вежливыми человечками» и оккупационной армией в Крыму мы уже знаем – никакой. «Решение определенных вопросов в военной сфере» называется просто – оккупация.

Однако, слушать признания Владимира Путина – себя не уважать. Здесь вопрос в другом. Донбасс с 2014 года оккупирован российскими военными и бандами сепаратистов. Почему же Верховная Рада принимает, а президент Петр Порошенко подписывает закон «Об особом порядке местного самоуправления в отдельных районах Донецкой и Луганской областей»? Чем «особый порядок» на Донбассе отличается от крымского? Но полуостров мы официально признали оккупированным, а здесь говорим о выборах, да еще и пытаемся внести изменения в Конституцию.

Получается, мы придумываем правила, чтобы ужиться с «джином войны», выпущенным из российской бутылки. А с ним ужиться невозможно, его необходимо загнать обратно или хотя бы ограничить территорию. Признание Донбасса оккупированной зоной избавит Украину от бесполезного Минского процесса, не только не приносящего мира Донбассу, но и подрывающего политическое поле внутри Украины. Нормандский формат не годится даже для имиджа успешных миротворцев канцлера Германии Ангелы Меркель и президента Франции Франсуа Олланда.

Наверное, Минский процесс был нужен. Но только лишь для того, чтобы доказать свою бесполезность. Чем раньше мы предложим другой формат переговоров и другие принципы для поиска решений, тем быстрее упакуем «джина войны» в родную бутылку. 

Политическая карикатура Алексея Кустовского

—