Роман Ивана Багряного «Сад Гефсиманский» давно уже называют «энциклопедией русской политической тюрьмы». Однако проверка одной из ее «статей» принесла неожиданный результат: обнаружилась досадная ошибка. Чекист Барбаров, «утопленный» писателем в параше камеры №12 2-го корпуса харьковской Холодногорской тюрьмы, неожиданно вынырнул во времена горбачевской перестройки. Только на южном Урале!

Бывший начальник 3-го отдела УНКВД по Харьковской области начал там в 1985 году читать лекции о совместной работе с педагогом Антоном Макаренко.

Чего нет? Детище Макаренко - трудовая коммуна имени Дзержинского, изначально была подразделением ГПУ УССР [2]. А кадровый чекист Петр Барбаров в 1930-1932 годах работал в должности ее политического руководителя. Поэтому и заявил не без гордости челябинским журналистам в 1991-м: «Работа в коллективе Макаренко переродила меня как человека»!

Об итогах этого «перерождения» лучше говорят материалы служебного расследования. «За искажение в следственной работе, за фальсификацию, получение заведомо ложных показаний и необоснованные аресты Барбарова Петра Иосифовича арестовать и отдать подсуд»,- резюмировал 25 января 1940 особоуполномоченный Герш Мордухович.

Корпус №2 харьковской Холодногорской тюрьмы, увековеченный Иваном Багряным

Четкая формулировка! В одном предложении, как в капле воды, отразился весь «большой террор», его методы и судьбы исполнителей. Поэтому показалось целесообразным рассказать об этом деле подробнее.

В тему: История Харьковской Холодногорской тюрьмы [3]

К сожалению, не повезло документально подтвердить сам факт пребывания Барбарова в Холодногорской тюрьме. Не говоря уже о его возможной встрече там с Иваном Багряным.

Знаем только, что «соратник Макаренко» попал за решетку уже гражданским лицом. Потому что еще в мае 1939 был уволен со службы «за невозможности дальнейшего использования на работе в органах НКВД [4]». Причина «невозможности» - целый ряд серьезных болячек, добросовестно перечисленных в акте медицинского обследования.

На тридцать четвертом году жизни Барбарова признали инвалидом третьей группы. Правда, свои чекистские врачи. Вопрос об их добросовестность открыто - со всеми теми болезнями Барбаров чуть ли не до девяноста лет дотянул. И материалы расследования заставляют осторожно относиться к эскулапов из областного управления.

В декабре 1937-го следователь Петр Павлюк, один из подчиненных Барбарова, забил в своем кабинете гражданина Желиховского, уже приговоренного к высшей мере наказания. Перестарался с «методами физического воздействия». Выход из неприятной ситуации нашелся быстро: Барбаров приказал перенести покойника в спецкорусу. А там уже врачи тихонечко «признали» Желиховского расстрелянным.

Старший лейтенант госбезопасности Петр Иосифович Барбаров. Фотография 1936 года

Примерно в то же время «макаренковец» совершил еще одно служебное преступление: подделал подпись на документе. Обстоятельства заставили! Надо было отправлять в Москву уже законченное групповое дело, и оказалось, что где-то потерялся протокол допроса гражданина Громицкого. А заставить его подписать еще один не смог бы и сам товарищ Ежов [5]. Потому что не раздают с того света автографы: Громицкого уже успели расстрелять.

Выход предложил уполномоченный Вольф Скраливецкий: изготовить печатную копию протокола, настоящую подпись снять с помощью папиросной бумаги, а затем с нее, через копирку, впихнуть автограф в протокол.

Когда расследовали этот эпизод, Скраливецкий признал за собой лишь идею. А от технического ее воплощения отмазался с помощью интересного аргумента: «Я от руки писать не умею»! Что оказалось ... чистейшей правдой.

Оба приключения выпали на время так называемой «польской операции», когда «агентов» соседнего государства вылавливали на Харьковщине целыми пачками. Потому что разнарядка соответствующая сверху поступила. Согласно приказу от 19 августа 1937 года, подписанным начальником областного УНКВД Рейхманом, аресту подлежали 16 категорий граждан. Фактически все, кто имел хоть какое-то отношение к Польше.

Интересно, что Петр Барбаров, тогда - начальник 2-го, «польского» участка 3-го отдела УНКВД, сам попадал под категорию 14-ю - «лица, имеющие родственные и другие связи в Польше». Тетя его жены проживала в Соколке.

Чекист [6], который возглавит позднее 3-й (контрразведка!) отдел областного управления, имел чрезвычайно «грязную» анкету. На несколько дел хватило бы, если подойти с его же мерками. Двоюродный брат в Иране, две тетки и родной дядя в Соединенных Штатах. Тесть получил десять лет за хищение социалистической собственности, а жениного брата за то же лицом к стенке поставили в 1934-м.

Краткий список «заслуг» Петра Барбарова из аттестационного листа, 1938 год

В тему: Харьковский СИЗО № 27: уникальные ФОТО [7]

Однако, когда началось следствие в отношении действий самого Барбарова, цепляться к анкете не стали: достаточно было его собственных «подвигов».

Целое ведро компромата вылил на Петра Иосифовича его бывший подчиненный, лейтенант госбезопасности Григорий Дрешер, который возглавлял первый, «немецкий» участок 3-го отдела. Пока не подверг сомнению «мудрые» указания своего руководства.

В марте 1938-го, во время оперативного совещания, у Дрешера сдали нервы: где же я вам еще тех немцев возьму? Уже арестованы 1560 человек, раскрыто несколько резидентур и шпионских сетей. А вы еще требуете найти подпольные штурмовые отряды! Заканчиваются немцы [8] в Харьковской области!

Запомнив этот демарш и собрав еще несколько фактов подобного рода, Барбаров накатал на Дрешера рапорт: «Не наш человек ... Не исключено, что он пролез в органы с предательской целью». От начальника областного управления документ попал к наркому внутренних дел УССР Успенскому, и тот дал санкцию на арест Дрешера.

Восемь месяцев просидел за решеткой экс-лейтенант госбезопасности. Без предъявления обвинения! Еще и дикие издевательства потерпел от бывших коллег. Поэтому и разговорился, когда оказалось, что и Успенского объявили врагом народа ...

Из показаний Григория Дрешера: «В польском участке, которым руководил непосредственно Барбаров, арестовывали лиц только по признаку знакомства с людьми польской национальности. Причем били всех без исключения».

Здание УНКВД по Харьковской области. Фотография времен немецкой оккупации

Есть там и о «спущенных сверху» цифрах: «У меня по интересному делу фирмы «Гельферих-Саде» (ныне - завод «Серп и Молот») были арестованы 17 человек ... Барбаров ... требовал по этому делу 100 человек».

То же самое было и во время расследования дела «активного немецкого резидента Вольфа». Тот назвал 40 человек, якобы причастных к немецкому подполью, а Барбаров требовал арестовать еще столько же. Чем, по мнению Дрешера, заставлял своих подчиненных прибегать к незаконным методам ведения следствия.

Когда возникала необходимость, Барбаров мог и сам «показать класс», как это произошло во время расследования дела Фроима Ляща, главного инженера Харьковского паровозостроительного завода имени Коминтерна.

Подчиненные «верного макаренковца» за месяц интенсивных допросов смогли выдавить из бедолаги лишь признание об участии в контрреволюционной право-троцкистской организации. Барбаров же за считанные часы заставил Ляща «вспомнить» о связи право-троцкистов с повстанческой организацией красных партизан, которая, якобы, тоже существовала на предприятии.

Согласно протоколу допроса Ляща от 5 мая 1938 года, в нынешнем заводе имени Малышева готовилось восстание с использованием танков! Уже в январе 1940-го эти показания, полученные Барбаровым, признают «заведомо ложными».

Майор госбезопасности Лев Рейхман руководил Харьковским УНКВД в августе 1937-го - марте 1938 года

Немного ранее, в декабре 1939 года, гикнулась Петру Иосифовичу и грандиозная «польская операция». Проверяя дело братьев Ильи и Леонида Вандерманов, осужденных к высшей мере наказания, особоуполномоченный Герш Мордухович обнаружил, что они провинились перед советской властью разве что фактом рождения в Польше. И тем, что имели несчастье переехать в Харьков. Свидетельства об их участии в контрреволюционной организации были признаны неконкретными, противоречивыми и не вызывающими доверия.

В тему: Как террор стал бойней. Трагедии 1937 года — 75 лет [9]

В списке должностных лиц, виновных в незаконном осуждении Вандерманов, фигурировал и старший лейтенант госбезопасности Барбаров. Правда, преднамеренной цели и злого умысла в его действиях Мордухович не узрел. Сам же Барбаров оправдывался «перегруженностью в тот период большим количеством арестованных». Мол, должен был тщательно изучить материалы на Вандерманов, но некогда было: тогдашний начальник областного УНКВД Лев Рейхман требовал «ежедневно заканчивать большое количество следственных дел и как можно быстрее направлять их на внесудебное рассмотрение».

На Рейхмана можно было «валить, как на мертвого»: к тому времени он уже год, как находился под следствием в Москве. Бывшего начальника Харьковского УНКВД приговорят к расстрелу 25 января 1940 года. Именно в тот день, когда сержант госбезопасности Мордухович предложит передать дело Барбарова в суд.

А вот сколько просидел в тюрьме он и почему не пошел по пути своего начальника - загадка. Известно, что войну Барбаров встретил заместителем директора танкового завода по охране. Вместе с предприятием эвакуировался на Урал, где и остался доживать.

... Тот самый случай, когда можно только пожалеть, что художественное произведение разошлось с действительностью.

—

Эдуард Зуб, опубликовано в издании  ЛИКБЕЗ [10]

Перевод: Аргумент [11]

---

В тему:

• Красный террор. Зверства советской власти : документы и фото (+18) [12]
• Красный след красных. Кто кого и за что убивал в Киеве в 1919-м [13]
• Атаманы Гражданской войны в Украине. И их палачи [14]
• Гимн ненависти и мести. Почему 7 ноября — праздник врагов народа [15]
• ФСБ в Украине: террористы на марше [16]