«Донецкие» вопросы к власти

1.00

Нет

Может, кто-то скажет, что донецким слова не давали? Но вопросы к власти есть, и чем дальше, тем острее и болезненнее они будут становиться. А главное — их не избежать. Кто бы ни спросил: донецкие, львовские или киевские. Ответить «новой власти» придется все равно.

Украина повзрослела. Конечно, не везде и не каждый почувствовал свою ответственность за то, что произошло, и за то, как будет развиваться наша Отчизна. Однако тот факт, что, взявшись еще летом за создание и помощь армии, попечительство над переселенцами, ранеными, люди не прекращают этого дела, не опускают рук, не отдыхают и ни на йоту не уменьшают активности, свидетельствует о взрослости и ответственности того самого, критически необходимого для выздоровления страны количества граждан.

Все, кто внезапно сознательно проснулся в ноябре 2013 года взрослым и с тех пор забыл, когда спал, четко различают страну и государство. Однако в перерывах между поездками на линию фронта, поиском транспорта для эвакуации беженцев, неприятными, тяжелыми переговорами о судьбе заложников ... Между всеми этими делами взрослые люди мечтают о том, чтобы между страной и государством разницы не было.

Хочется гордиться. Хочется понимать. Хочется ставить государство в пример. А деятелей ее — наших — вписать в Книгу великих правителей.

И именно поэтому к власти-государству есть вопросы. Не чтобы «нож в спину», а ради будущего. Простите за пафос.

Понимаю, конечно, что донецким слова не давали. Даже упорное клеймение, которое позволяют себе не простые люди, без которых донецкие и луганские умерли бы уже просто под небом от голода и нищеты ... а чины, которые сплевывают в информационное пространство то «лугандонию», то «нет там украинцев», кажется, является сознательным . Профессиональным. Подобно действовали 20 лет, участвуя в демонизации Донетчины и Луганщины. Клеймят, стигматизируют именно для того, чтобы раз и навсегда избежать неприятных вопросов от «самивиноватых», «самисепаратистов».

Однако вопрос есть. Пусть не на «сейчас». А на «после Победы». Точно знаю, что они никуда не денутся. Жалею, что их становится все больше.

О границах и пограничниках. Когда и как банда Гиркина [2] попала в Украину? Была ли она вооружена? Чем именно? Или оружие было завезено отдельными путем-коридором и скрыто до времени Ч?

Известно ли власти, что уже в марте местные пограничники масштабно скупали золотые изделия? Так масштабно, что заказывали даже специальную машину из Киева, потому что ассортимента здешних магазинов для всех желающих не хватало?

Каким образом лидеры террористических организаций, например, Болотов [3], ездили туда-сюда через границу, даже если он был объявлен в розыск?

В тему: Путинский террорист Болотов официально пересек границу, никаких поручений о его задержании не было [4]

Какие усилия были приложены для остановки первых танков, прошедших из РФ?

Было ли понятно, что летом следовало укреплять те участки границы, которые худо-бедно контролировались и через которые могли вывинуться российские войска? У Новоазовска, например? Можно ли было создать там минное поле? Поставить «Грады»? Что-то еще?

Когда же мы потеряли контроль над границей в Донецкой и Луганской областях? И почему не потеряли, например, в Харьковской?

Кто наказан за все это, кроме Нели Штепы, которая точно не служила на украинско-российской границе?

О 6 апреля и 5 июля. Почерк террористов в разных городах на Востоке Украины был одинаков: они захватывали административные здания с такой репутацией, что ни один человек в сознании никогда не пошел бы отстаивать их право на свободное существование. Более того, ОГА, СБУ и прокуратура ассоциировались с сытыми ворами, которым вообще-то надо было перестать вести себя как цари.

Однако постепенно эти здания из мест мести ворам превращались в штабы боевиков. И государство должно было вмешаться в процесс освобождения городов Востока Украины от террористов. В Харькове все именно так и произошло: хорошо организованный штурм захваченной ОГА, 70 арестованных боевиков, а затем относительно спокойнаяю жизнь. До сих пор. Такой же штурм планировался на 6 апреля в Донецке. Приехал Ярема [5]. Были готовы спецназовцы ... А ночью вместо штурма начались переговоры.

А потом Ярема уехал. А ОГА осталась под захватчиками. Что или кто помешал ее штурму? Или руководитель операции не готов был признать, что жертвы, которые могли быть тогда, 6 апреля, не идут ни в какое сравнение с теми, которые есть по состоянию на сейчас? Кто и когда объяснит украинцам причины оставления ОГА в руках преступников? Или кто-то наконец извинится за ошибочное решение? Просто извинится. Потому что никто из нас не ожидал войну и не готовился к ней. И каждый имеет право на ошибку. Даже на такую трагическую. Но сначала ошибка должна быть признана. Или нет?

5 июля ... Для кого-то это фанфары и ордена. Для кого-то — ожидаемый день освобождения. Славянск, Краматорск, Дружковка, Константиновка задышали полной грудью.

Но для Донецка это день траура. Оккупанты зашли в город. Две тысячи, три ... Они ехали по улицам на БМП, грузовиках, шли колонной по пустым тротуарам. Никто не встречал их цветами. Никто не плакал от счастья. Город дрогнул и замер.

Как это произошло? Как четыре часа по трассе могли беспрепятственно ехать вооруженные люди? Почему Гиркину позволили войти в Донецк? Кто разменял победу на севере области на ее центр? Джентльменское соглашение? Продажа одного города по цене пяти? Выгодный бизнес?

Почему никто даже не пытался остановить войско русского Гиркина, которое без всякого сопротивления захватило Донецк?

На эти вопросы нужно начинать отвечать. И следует сделать это раньше, чем сам Гиркин станет озвучивать свои версии. В последнее время он очень разговорчив.

О словах и необходимости разговаривать с людьми. Знаете, почему многие люди в сентябре вернулись в Донецк, Горловку, Енакиево и другие оккупированные города и села? Ибо кроме безденежья, безработицы и сплошной переселенческой безнадеги они услышали о минской сделке. И услышали следующее: будет украинский контроль над границей, украинские законы, местные выборы, социальные гарантии. Плюс особый статус.

В тему: Ничтожный президент или «Пакт Путина — Порошенко» [6]

Люди поехали не к сепаратистам. Они вернулись в Украину. По крайней мере, в ожидании окончательного пришествия Украины.

Кто-то сказал им, что Путин вряд ли будет выполнять соглашения? Что это война, а не АТО? И не важно, как мы называем все это официально и какие у нас резоны не называть войну войной. Потому что по факту — война.

Когда люди слышат правду, какой бы ужасной она ни была, у них появляется возможность действовать соответственно. Слово «война» включает правильную систему образов, среди которых ключевым является угроза жизни. Сознание и память работают безупречно: картинки выжженных войной городов и сел возникают в голове сами собой.

Мучительная логика дает ответ на вопрос, кем являются на войне мирные. А являются они collateral damage. Сопутствующим ущербом. Ущербом, который возникает случайно, не специально, вследствие атаки на запланированную цель. Военных учат, что для каждой битвы и для каждой войны есть даже формула, по которой высчитывается сопутствующий ущерб: количество случайных смертей простых граждан и количество разрушенных помещений.

Очевидность такой судьбы людей на территории войны свидетельствует уже то, что никому и никогда не пришло в голову обвинять Сталина или союзников в том, что во время освобождения городов от нацистов очень пострадали инфраструктура, здания или мирные люди.

То есть почва для произнесения страшной правды в нашем обществе была, потому что была и есть историческая память о Второй мировой.

Если бы люди услышали о своей перспективе стать сопутствующим ущербом, разве уехали бы они с детьми на оккупированные территории? И оставались бы на них теперь?

Кто виноват в том, что до сих пор в этом вопросе — стыдливое молчание? Почему слова закончились, так и не начавшись? Чья здесь ответственность? Чья функция, а с тем — и вина?

Об эвакуации и беженцах. Война продолжается. С каждым днем становится все более жестокой и беспощаднее. Не на жизнь, а на смерть. Потому что в случае поражения Украины не будет.

Кто точно знает, сколько все это будет продолжаться? Две недели? Перемирие? Потом месяц — и снова? Или просто сейчас сплошная эскалация без всяких остановок?

Однако не важно, три дня или три месяца не будет прекращаться безумная агрессия РФ. Не важно в смысле спасения мирных. Их эвакуации. На эти три дня или три месяца они должны выехать и где-то жить, есть, лечиться, спасаться.

Волонтеры тянут на себе «дороги жизни» возле Углегорска и Дебальцево. Но где же государственный план эвакуации? Кто отвечает и кто делает все возможное и невозможное, чтобы ежедневно вывозить людей, которые потеряли все, но живые и должны быть живыми?

Потому план пограничной зоны, как ни странно, есть. Мерзкая эпопея с пропусками есть. То есть процесс создания препятствий для эвакуации идет полным ходом. А самой эвакуации — нет?

И это вопрос к власти. К той самой, что недостаточно занята реформами, самосокращением и самоограничением. К той самой, которая по старой памяти ходит и ходит на телеэфиры и забалтывает одну проблему за другой.

Тем временем продолжается война и гибнут люди. И мы должны победить, а до этого — никаких Майданов. Никаких!

Но иногда кажется, что новые правила нашей взрослости государству уже известны. И именно на них оно активно и нагло паразитирует, потому что пока война, вопросов у взрослых людей не будет. Взрослые сдержатся и все сделают сами.

—

Алена Стяжкина, опубликовано в издании Тиждень.UA [7]

Перевод: Аргумент [8]

В тему:

Будут бить [9]