"Эти сынки смотрят на нас сверху вниз". Тайный дневник фронтовика

1.00

Нет

Как и многие фронтовики, вернувшиеся в СССР после победы над Гитлером, Алексей Маринат надеялся на то, что жизнь станет более человечной. Однако Сталин и не помышлял о смягчении режима. Студентов в Кишиневском университете готовили к новой войне, теперь уже с бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции.

"Мы живем в мире, где на каждом углу торгуют правами человека, воруют честь и достоинство друг у друга, кричат, что любят закон, а на каждом шагу ищут дорожки увильнуть от закона, издеваются над государством и законом, торгуют законом, где только попадается случай, продают закон за мелкую сумму ради выгоды своего положения. Представители Закона! У вас форма внешняя представляет Закон, и то бывает редко. У вас ничтожное содержание. Вы отбываете долг вашего существования на этой Земле. Жалкие организмы! Противные существа! Проклинаю вас!"

Такую запись сделал в своем дневнике в 1946 году студент Кишиневского университета Алексей Маринат. Ему только исполнилось 22 года, но на его долю уже выпало немало испытаний. С шестнадцати лет он участвовал в партизанском движении, в 1944-м попал на фронт, освобождал от немецких войск Братиславу и Будапешт и был награжден орденом Красной Звезды.

На эту тему: Виктор Некрасов: он первым написал правду о 37-м годе и Великой Отечественной [2]

Как и многие фронтовики, вернувшиеся в СССР [3] после победы над Гитлером, Алексей Маринат надеялся на то, что жизнь станет более человечной. Однако Сталин и не помышлял о смягчении режима. Студентов в Кишиневском университете готовили к новой войне, теперь уже с бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции.

Алексей Маринат (крайний справа) с офицерами на фронте, 1944. Рядом с ним – лейтенант Румовский, о котором А. Маринат написал рассказ "Зона Зет"

"По-моему, война будет молниеносной, страшно разрушительной, и выиграет тот, кто первый ее начнет, – размышляет Алексей Маринат в дневнике. – Весь мир, а в этом мире два блока – коммунистов и антикоммунистов – стоят один перед другим, готовые вступать в смертельные схватки. И чего только этим людям не хватает? Земли, воды, железа?"

Утром 27 мая 1947 года 23-летний Алексей Маринат сделал последнюю запись в тетради дневника, озаглавленной "Я и мир". Алексей не знал, что студенты, которых он считал своими друзьями, выкрали его дневники, перефотографировали и отдали пленки в МГБ [4]. Алексей Маринат был арестован и приговорен к 10 годам лагерей. На комсомольском собрании в университете объявили, что у него найдена рация и он работал на английскую разведку.

"Там была целая группа студентов, которые участвовали в этом сговоре. Он встретился с этими людьми уже после освобождения, они просили прощения, говорили, что их заставили", – рассказывает Андрей Алексеевич Маринат. Сейчас вместе с командой проекта "Прожито" [5] он готовит публикацию уцелевших дневников своего отца.

Видно, что бериевский следователь внимательно читал дневник студента. Некоторые фразы, которые он счел крамольными, подчеркнуты красным карандашом. Выделены абзацы, в которых Алексей Маринат вспоминает раскулачивание и Голодомор. Зажиточный дом его семьи был разорен, мать умерла.

Если бы мой отец с самого начала своей самостоятельной жизни жил бы спокойно и получал бы полагаемое за его труд – сейчас я был бы сыном помещика или князя. Сколько раз разрушали ему очаг, ту маленькую кучу добра, которую он своим упорным и настойчивым трудом собирал, зарабатывая каждый год понемногу, в месяц по копейке… Все рухнуло. Все провалилось. Все пропало. Все, что было собрано днями, ночами, месяцами, годами, своим потом, трудом, все, что накопилось из недоедания, рухнуло и исчезло в один час. Хозяином стал тот, который пропивал свои последние штаны, бродяга дороги пыльной стал хозяином чужого добра – но нехозяину не быть хозяином. Богатый дом разрушался, никто за ним не ухаживал и не доглядывал, богатый сад разломали в один сезон, и всё стало пустым и неузнаваемым…

Когда Алексей Маринат писал эти строки, его отец находился в лагере. Романа Марината арестовывали трижды, в 1937-м – советские власти, затем – румынские, а в 1944 году, когда в Тирасполь вошла Красная армия [6], его выпустили из румынской тюрьмы и вскоре снова арестовали, приговорили к 15 годам лагерей за сотрудничество с румынами и отправили на Дальний Восток.

Страница из дневника с пометками следователя МГБ

"В 1933 году – голодовки. Какие муки, лишенья, несчастья пережили мы в этом году. Пришлось кушать и траву, и всякую дрянь, которую свиньи не едят..." – вспоминает в своем дневнике студент Алексей Маринат. Многие страницы посвящены послевоенному голоду и унижениям, с которыми столкнулись вчерашние фронтовики в мирной жизни.

Хлеб 600 граммов в день. Если я хочу утром наполнить свой желудок чем-нибудь, чтоб он меня днем не мучил – тут уже не думаешь делать удовольствие своим глазам, носу (обонянию), рту (вкусу) и наконец желудку, а просто нужно набить желудок, чтоб он не беспокоил сознание до обеда, – то нужно вставать в 5 часов утра (когда нормально подается электрическая энергия), сварить какую-нибудь крупу в жидком виде и утром позавтракать. И это еще хорошо, что есть у нас кое-какая крупа, это еще праздник у нас, а вот бывают ведь дни, когда кушаешь один раз в день, и вечером мы думаем – зачем кушать, ведь нужно ложиться спать, – сон побеждает желудок, и только во сне часто снится порядочный стол, за которым сидишь и жадно жрешь какой-нибудь кусок украинского сала иль вкусно приготовленную пищу, и тогда хочется спать, спать и не просыпаться.

Один студент, местный – сын священника жалуется на то, что он очень бедно живет, а именно: отец ему ежемесячно высылает только по 500 рублей и несколько продуктов посылок, предоставляя ему возможность есть лишь только из одних посылок.

Вероятно, что этот студент мало знаком с нашей жизнью, с жизнью тех, кто вправе претендовать на лучшую жизнь, жизнью тех, кто проливал свою кровь за спасение отечества, за землю свою, кто потерял половину своего здоровья на фронте, с жизнью тех, над головами которых жадно протягивала руки смерть, отбирая последние нормальности человека, ослабляя и разум, и чувство, и терпение.

Вот мы сегодня! По сравнению с сынками попов, министров и инспекторов. Эти сынки сегодня смотрят на нас сверху вниз. Он думает, что на нем блестит пальто, а у меня рваная фронтовая шинель – значит, он больше прав имеет на жизнь (хотя это в некоторой степени и находит в массах признание).

Алексей Маринат – кавалер ордена Красной звезды, 1945

Он пишет о трупах умерших на кишиневских улицах, о толпе, которая преследует человека, укравшего на рынке кусочек хлеба, о своем однокурснике, жадно облизывающем бумагу, в которой было завернуто повидло. "Именно из-за этих описаний голода и социального неравенства, когда партийные боссы ходили с довольными рожами, а народ бедствовал, моего отца и арестовали", – уверен Андрей Маринат.

После ареста Алексей Маринат продолжает писать. Сохранились его рассказы о допросах, драке политзаключенных с уголовниками в пересыльной тюрьме. За попытку передать письмо своей сестре на волю Алексей Маринат попал в карцер, после чего его перевели в Тайшет, в колонию 48.

Он жил в одном бараке с будущим кинорежиссёром Михаилом Каликом [7], осужденным во время антисемитской кампании в 1951 году по обвинению в "еврейском буржуазном национализме" и "террористических намерениях", и с декламатором и композитором – Лейбу Левиным [8], которого в 1942 году обвинили в работе на румынскую разведку. О Левине Маринат написал рассказ – "Эль Зораб и деликатный вопрос [9]". В рассказе "Беглецы" он рассказывает о знакомстве с переводчиком Яковом Голдманом и с Вячеславом Рихтером, которого, по-видимому, держали в ГУЛАГе [10], чтобы иметь рычаг давления на его брата, пианиста Святослава Рихтера. В женской зоне Озерлага отбывала наказание знаменитая исполнительница русских народных песен Лидия Русланова, которую арестовали в 1948 году вместе с мужем, генерал-майором Владимиром Крюковым, соратником Георгия Жукова.

Среди заключенных было много иностранцев, в том числе высшие офицеры японской армии и австрийский барон Шнайдер. Рассказ Алексея Марината "Место рождения – Бельгийская ССР" посвящен судьбе Альберта Газенбрукса [11].

Первая фотография Алексея Марината после освобождения из лагеря, 1954

"Альберт Газенбрук родился в Брюсселе в 1918 году. Окончил два факультета – философский и журналистику. В 1946 году, сразу после войны, газета послала его в Польшу. Там он проявил профессиональный интерес к бандеровскому движению и неосмотрительно отправился на место событий, желая лично разобраться в происходящем. И тут – надо же! – угодил в облаву, которую войска МВД провели на границе Украины и Польши. "Кто такой? Журналист? Ага, шпион!" Дали десять лет". В формуляре у Газенбрука было написано: "Место рождения – Бельгийская ССР", и каждый день на перекличке ему приходилось рапортовать: "Родился в Бельгийской ССР, статья 58-6, начало заключения – 1946-й, конец заключения – 1956-й!"

"В 1954 году отца нашел в колонии 48, в Озерлаге [12], фронтовой товарищ Росляков, работавший в системе МВД. Отец передал с ним письмо главному редактору газеты "Правда" Шепилову. "Я пишу вам из подземелья. Если вы еще отвечаете за слово "правда", прочтите, пожалуйста, мое письмо".

Это письмо попало к генеральному прокурору, и уже через две-три недели отец был освобождён из лагеря, очень быстро и без досмотра, поэтому он мог взять с собой много разных тетрадей, даже накладную с печатями Озерлага", – рассказывает Андрей Маринат. В 2019 году он отыскал в архиве своего отца папку с материалами из Озерлага – материалы любительских спектаклей, рисунки заключенных и документы. Этой находке посвящен документальный фильм, подготовленный Молдавской редакцией Радио Свободная Европа.

Алексей Маринат выпустил несколько книг прозы, стал известным журналистом и продолжал вести дневник. Тетради, конфискованные в 1947 году, оставались в КГБ [13], и Алексей Маринат настаивал, чтобы их вернули. В 60-е годы, когда он работал в редакции газеты "Молодежь Молдавии", его вызвали в КГБ. Чекист, встретившийся с ним, позволил ему забрать две тетради, а третью, под названием "Черная изнанка", с воспоминаниями о Голодоморе, отказался отдавать и предложил сжечь, чтобы она не попала за границу. Алексей Маринат согласился, тетрадь была уничтожена на его глазах, но позднее он восстановил часть записей по памяти. Опубликованы эти записки были уже в независимой Молдове: книга документальной прозы "Я и мир" трижды переиздавалась, последнее издание вышло в издательстве Cartier в 2017 году.

Дневники и лагерная проза Алексея Марината. На русский язык переведены только 10 рассказов

Андрей Маринат говорит, что многие годы в его семье лагерная тема была табу, отец никогда с ним об этом не говорил. Всё открылось лишь во время перестройки, когда стали публиковаться лагерные рассказы Алексея Марината. "Я тогда только закончил университет и был всем этим ошарашен, и друзья мои были удивлены. Отец тогда много печатался в молдавской "Литературной газете" и был в первых рядах движения национального возрождения", – говорит сын писателя.

В 1989-м лагерные рассказы Алексея Марината были переведены на русский язык и вышел документальный фильм Николая Гибу "Политзаключенный Р-886", Алексея Марината снимали в заброшенном здании тюрьмы, где его допрашивали в 1947 году. Его стали называть "бессарабским Солженицыным".

Алексей Маринат с внучкой. Кишинёв, мемориал павшим солдатам, 1987

На пленуме правления Союза писателей Молдавии 30 октября 1987 года Алексей Маринат задавал рискованные вопросы. Он говорил о русификации молдавских деревень, закрытии национальных школ, насильственном переводе языка с латиницы на кириллицу, Голодоморе.

В моем селе от бывших молдавских школ не осталось даже названия. Отход от молдавского языка всячески поощряется. Таким образом, молдавский язык там перестал существовать как таковой. А если умер язык, значит... Тут можно задать и обратный вопрос: а почему на территории Молдавии, в украинских селах, нет украинских школ? Почему в 30-е годы в моем молдавском селе была еврейская школа, а сейчас на всей территории Молдавии нет ни одной еврейской школы, нет еврейского театра?

Едешь по южным районам Бессарабии, исторически во все времена принадлежавшим Молдавии, – кроме нашего времени! – и вместо бывших молдавских названий, которые складывались веками, читаешь: "Беленькое", "Свободненькое", "Отрадное", "Роскошное"... Это похоже на то, как в 32–33 годах во время страшной голодовки, когда люди мерли как мухи, в селе Бутор Григориопольского района колхоз назывался "Веселые ребята".

И еще один вопрос: о латинском алфавите. В моем селе да и во всей Молдавской Автономной республике до войны существовал латинский алфавит. Он очень хорошо подходил молдавскому языку, даже тому примитивному, на котором мы тогда говорили и писали. Думаю, мы упускаем шанс выйти на более широкую арену и благотворно влиять на соседние с нами страны Балканского региона. А нам уже есть чем показать себя и в науке, и в искусстве.

Публичные выступления на запретные до той поры темы возмутили консерваторов. Андрей Маринат рассказывает:

"16 декабря 1988 года было ещё одно выступление на встрече с первым секретарем ЦК компартии Молдавии в здании ЦК. Тоже по поводу латинской графики. После этого выступления против моего отца возбудили уголовное дело. Прокуратура обратилась в военный трибунал Одесского военного округа, чтобы посчитать недействительным решение от 15.11.1954 года об освобождении Марината из лагеря. В Одессе очень сильно удивились, даже не стали рассматривать дело. Уже во время независимости Молдовы дело закрыли".

Справка об отмене приговора (1994), подписанная Николаем Тимофти, будущим президентом Республики Молдова

На эту тему: Виктор Некрасов. Оборона Бабьего Яра [14]

В 1972 году Алексей Маринат написал в дневнике:

"Кажется, прошел все, что может пройти в жизни человек. Все испытания. Остался без матери с ранних лет, познал тяжелый труд с самых ранних пор, узнал цену кусочку черного хлеба, самого чёрствого, который, может быть, уже не хлебом называется. Горе, безотцовщину и радость во сне, и радость мечты, никогда не осуществимой. Все, что дано было человеку, было дано и мне. Но мне было дано по-особому. И горе познать, и радость предвкушать. Я радость предвкушал по малой порции, но с большим восторгом. Как и мёд, когда приходилось его кушать. Она была дана мне очень редко и малыми долями. А восторгу от нее было много. Я по-особому любил восход солнца, по-особому дождь, и пургу тоже. И бывать мне пришлось с людьми тоже в разных ситуациях, с разных сторон пришлось видеть человека. Я был в подполье во времена фашистского нашествия, я был и на фронте, был в заключении во времена сталинского деспотизма. Вышел потом на свободу после семи с половиной лет, осознал ее. Взялся за перо, за работу, за труд, самый тяжёлый в жизни и вместе с тем самый радостный – потому, наверное, что для него был создан".

Благодарим Центр "Прожито" [5] при Европейском университете в Санкт-Петербурге, предоставивший доступ к расшифровке дневников Алексея Марината

—

Дмитрий Волчек, опубликовано в издании Радио Свобода [15]

В тему: