Клод Ланцман и Холокост

1.00

Нет

Клод Ланцман (Claude Lanzmann - на фото) — французский журналист, писатель и режиссер-документалист. Самой известной его работой стала девятичасовая лента «Shoah», вышедшая на экраны в 1985 году и уже не раз названная лучшим документальным фильмом ХХ века.

Сам Ланцман родился в 1925 году в Париже. Еврей по происхождению, хотя в то время его семья была уже полностью ассимилирована, Клод рос в среде, почти не соприкасающейся с еврейской культурой, религией и традициями, и, наконец, почти ничего о них не зная. С самого юного возраста он был приверженцем левых взглядов. Его выбор пал на Коммунистическую партию, хотя это был скорее случай, чем политическая симпатия [1]: он никогда не читал никакой работы коммунистических идеологов.

Поддерживаемый своими коллегами по обучению, во время Второй мировой войны он участвовал в Движении Сопротивления и даже получил орден Ленина. На тот момент он сильно сблизился со своим отцом, который, как оказалось, был начальником местных сил Résistance. Длительное время Клод был вынужден бежать и скрываться от гестапо и не раз делал ставки на собственную жизнь.

В 1944 году он вернулся в Париж. Примерно тогда и началось его увлечение произведениями и идеями Жана-Поля Сартра. Впоследствии этот период получит название года «все более и более бешеных вызовов» [2]. Он втягивается во всевозможные авантюры и крадет из университетского магазина философские труды.

После окончания войны, в качестве подготовки к вступлению в École normale supérieure, он прошел курс философии в Cорбонне. Но по совету своего друга поехал учиться на «родину философии», в Германию (в Тюбинген [2]), а впоследствии стал преподавать философию и французскую литературу в берлинском Свободном Университете.

Однажды, когда он, по просьбе студентов, проводил семинар об антисемитизме (опираясь на труд Сартра «Размышления над еврейским вопросом» [3]), в аудиторию вошел французский военнослужащий и прервал дебаты, мотивируя это тем, что они, якобы, слишком политизированы . После этого случая Ланцман написал скандальную статью для Berliner Zeitung [4], которая в то время относилась к сектору Ост-Берлин, и в которой он обвинил руководство университета в пронацистских симпатиях.

Именно в то время Клод Ланцман нелегально «проник» в Восточную Германию, где он путешествовал, спал в парках и записывал свои наблюдения. После его возвращения во Францию журнал Le Monde опубликовал целую подборку его статей под названием «Германия за железным занавесом» [5]. Эти тексты вызвали большой интерес у Сартра, и он предлагает Клоду сотрудничество. Начиная с 1952 года, Ланцман начинает работать редактором Les Temps modernes («Новые времена»), издании левого толка, основанного Сартром и Симоной де Бовуар в 1945 году. После смерти обоих Ланцман стал главным редактором, и выдает Les Temps modernes сих пор.

Сартр, де Бовуар и Ланцман проводили много времени вместе. «Они помогали мне думать, я давал им пищу для размышлений», — напишет впоследствии последний. И не только. Несмотря на 17-летнюю разницу, у него завязался роман с Симоной. Это произошло накануне его командировки от Les Temps modernes в Израиль, где он должен был сделать репортаж.

Израиль произвел на молодого Клода неожиданное впечатление: «Я думал, я напишу нечто похожее о НДР [Восточная Германия — Прим. Ред.]. Но Израиль затронул очень личные вопросы. Для меня это был шок. Я открыл для себя иудейскую религию, что-то специфически иудейское, мир Прошлого и Традиции. Это были очень интимные вещи» [6].

Поездка стала для Ланцмана поводом задуматься над темой еврейской идентичности и переосмыслить «святые», до тех пор, тезисы Сартра, в частности тот, что «евреев на самом деле придумывают антисемиты». После возвращения Ланцмана они оба долго дискутировали на эту тему. В конце концов, Сартр посоветовал коллеге написать книгу. Как вспоминает Ланцман: «Эта идея показалась мне грандиозной. Но после сотни страниц я вынужден был прекратить писать. На своем тогдашнем уровне я не мог ответить на свои вопросы. Мне нужно было время. Время, чтобы вырасти».

Ланцман переезжает в квартиру к де Бовуар. Он так и остался единственным, с кем она согласилась жить в одном доме, причем семь лет. Впоследствии она посвятит ему свой роман «Заманчивые картинки» [7]. В 1960 году он подписывает Манифест 121 [8] против войны в Алжире, однако уже скоро его ждет разочарование, потому что Израиль и Алжир не могут сосуществовать мирно.

Клод Ланцман много работает. 5 июня 1967 года, в первый день Шестидневной войны [9], издается специальный, более чем на тысячу страниц, номер журнала Les Temps modernes, — плод двухлетней работы, посвященный арабо-израильскому конфликту. И только в 1973 году, через двадцать лет после первой поездки в Израиль, не написанный в свое время репортаж и нерожденная книга вышли на экраны в виде фильма «Pourquoi Israël» («Почему Израиль»), фильмом о государстве Израиль и его самосознании, его религиозных и политических фундаментах, и самое главное — ее обитателях.

«Я понял, что именно так должен был ответить на свои вопросы, подойти к этому сложному вопросу с эмпатией, не по-манихейской, не боясь правды, не уклоняясь от нее, показывая все проблемы, противоречия, тупики и успехи» [10]. Весь фильм красной нитью пронизывает вопрос: что такое Нормальность? Что такое страна, в которой каждый — еврей? «Я показываю в „Pourquoi Israël“, что Нормальность на самом деле аномальность».

После просмотра этого фильма друг Ланцмана из израильского Министерства иностранных дел произнес очень (как потом оказалось) ценную идею: снять фильм о Холокосте с точки зрения самих его участников, фильм, который «не столько бы рассказывал о Холокосте, сколько сам был бы им». И Ланцман согласился, тем самым подписавшись на авантюру, которая стоила ему двенадцати лет жизни.

После этого фильма были еще фильмы «Tsahal» (1994), «Переходя жизнь» (1997), «Собибор, 14 октября 1943 года, четыре часа после обеда» (2001) и «Отчет Карского» (2010). Но только одно произведение смогло принести Ланцману примерно такое же признание, которое принес ему «Shoah»: в 2009 вышел его роман-воспоминания «Патагонский заяц» [11]. По выражению самого автора, эта книга, уже переведенная на несколько языков, является «одновременно бестселлером и лонгселлером».

В романе присутствует все: война, путешествия, любовь, самоубийство. Уже первая глава начинается с «ужаснейшей из всех видов смертных кар» — гильотины. И следующие разделы так же оставляют читателя в напряженном состоянии. Вообще книга очень напоминает фильмы своего автора.

Без четкой конструкции, в большой степени построенная на ассоциациях и парадоксах, она шокирует прямотой и провокацией и оставляет простор для иллюзии собственных выводов. Книга не размышляет над идеями и убеждениями, не объединяет своего автора в целостный образ, и самое главное — не позволяет этому образу довериться. Можно за многое критиковать Клода Ланцмана и его творения, но трудно отрицать, что он внес неоценимый вклад в понимание нами евреев вообще и Холокоста в частности.

Фильм «Shoah»

Фильм Клода Ланцмана «Shoah», вышедший на экраны в 1985 году, длится около девяти часов. Это очень много, как для кино, поэтому его стоит смотреть частями. В этом фильме автор по-новому раскрывает тему трагедии европейских евреев, отношение к ней их соседей и некоторых представителей Третьего Рейха.

Лента считается одной из лучших в документальном кинематографе XX века и представляет свой уникальный стиль, поскольку не содержит архивных документальных фото-и видеоматериалов. Она передает все ужасы Холокоста и суть происходивших процессов только через рассказы очевидцев и их комментарии. Всего за двенадцать лет работы Клод Ланцман и его команда сняли 350 (!) часов интервью, к тому же часть из них — без ведома респондентов.

Трейлер к фильму:

Методологическая особенность фильма заключается в том, что режиссер с невероятным мастерством вводит нас в контекст Холокоста. Во время просмотра фильма у зрителя складывается впечатление, что это он сам едет в одном из поездов, следующих в концлагерь.

Такого эффекта Ланцман достиг, используя интервью с жертвами преступлений (евреями из разных концов континента, которым удалось выжить), свидетелями этого (поляками, которые жили рядом с евреями, неподалеку от лагерей смерти; политическими деятелями), и немцами, причастными к преступлениям (руководителями ведомств, членами партий и их родственниками). Автор обращается также к документам и воспоминаниям, и, наконец, — к историку Раулю Хилбергу, который их всех комментирует.

Львиную долю фильма занимают записанные разговоры с самими евреями из разных концов Европы, которые побывали в концентрационных лагерях или Варшавском гетто, но которым удалось остаться живыми. Они рассказывают об ужасах жизни и смерти, о жестоком обращении охраны, о методах лжи и запугивания с целью удержания в повиновении смертников, об уничтожении людей и поведении обреченных, о своих надеждах, а также — манипуляции человеческими чувствами со стороны надзирателей.

Эпизод с Шимоном Сребрником, одним двух уцелевших евреев из города Хелмно, где он показывает Ланцману место массовых расстрелов

Еще одна освещенная тема в фильме — отношения жертв Холокоста с другими покоренными Германией народами. Интервьюер раскрывает ее через острые вопросы об уровне антисемитизма у людей, которые были их соседями, и у тех, кто проживал вокруг концентрационных лагерей. То есть он беседует с обычными поляками, которые нередко становились свидетелями уничтожения своих соседей-жертв режима.

Перед нами также стоит проблема грабежа еврейского имущества во время Холокоста. Здесь Ланцман пытается прояснить вопрос о роли в этом польских, греческих и других обывателей. Особое внимание автор обращает на заселение бывших еврейских домов польскими крестьянами.

Расспрашивая своих респондентов-поляков, автор задает множество вопросов о предыдущих жителях этих домов: кем они были, чем занимались, откуда приехали новые поселенцы, каким было их отношение к законным владельцам и их взаимотношения в целом. До конца не понятно, обвиняет ли автор фильма новых жильцов этих домов в присвоении чужого, в выгодах, которые принесло им истребления евреев, или, возможно, Ланцман хочет просто осветить их точку зрения на проблему Шоа.

Другим намерением интервьюера, возможно, были размышления над тем, превратились ли эти дома (которые сейчас заселены польскими крестьянами) в места Памяти (в смысле, в котором об этом говорит в одноименной монографии Пьер Нора), т.е. удалось ли им стать живыми напоминаниями о судьбе людей, которые в них жили, уроками, которые дала человечеству их смерть. В определенной степени режиссер провоцирует рассказчика на какой-то антисемитский ответ, не проявляя понимание того, что респондент находится вне контекста проблемы, освещенной в фильме. Хоть это и не отрицает того, что ответы на вопросы все-таки свидетельствуют об определенном уровне антисемитизма.

Интервью с польскими жителями городка Грабов (Grabów)

Отображение отношения немцев, как простых охранников, так и высокопоставленных, к «окончательному решению еврейского вопроса», также является очень важным разделом фильма. Информацию здесь можно почерпнуть как от сведений о поведении полиции и СС от евреев, так и от самих немецких чиновников высшего звена, большинство из которых пытается оправдаться, утверждая, что они не понимали преступной сущности процессов, которые происходили.

Например, Клод Ланцман анализирует дневник руководителя варшавского Юденрата Адама Чернякова параллельно с записями заместителя комиссара еврейского гетто Варшавы Франца Грослера. В этом ему помогает историк Хилберг. Автор фильма стремится узнать, понимал ли немецкий чиновник, что происходило с населением гетто, и на что были направлены действия нацистских режима, а также как он сам относился к планам немецкого верхушки. Чиновник полностью отрицает, будто он понимал суть тогдашних процессов, подчеркивая, что он был лишь маленьким винтиком в немецкой бюрократической машине.

Позже Ланцман обращается за комментариями к профессиональному историку. И тут Хилберг придерживается абсолютно противоположного мнения. Вооружившись убедительными аргументами, он отвергает возможность непонимания процессов со стороны Грослера.

Похожая ситуация возникает и тогда, когда берут интервью у Вальтера Штирера, главы департамента «Бюро 33 Железной дороги Рейха», чиновника, который имел дело со спецпоездами, что заказывались служащими СС в концентрационные лагеря. У Штирера спросили, возникали ли у него подозрения о том, для чего использовались эти поезда, ведь они прибывали в лагеря полными, а отправлялись оттуда пустыми. Чиновник отвечает, что подозрений, что якобы поезда используют для уничтожения людей, у него не было. Однако Рауль Хилберг снова возражает: это не было нормальное расписание поездов, такие странные маршруты и целый ряд других вещей должны были вызвать подозрение.

Вероятно, особого внимания в картине заслуживает интервью, взятое у польского связного между правительством в изгнании и польским подпольем — Яна Карского. Он имел поручение от главы польской партии Сионистов, которое заключалось в информировании мировой общественности о состоянии европейских евреев, их уничтожении нацистами и о способах, которыми союзники могли бы помочь евреям. Карский дважды был в Варшавском гетто. Его рассказ о своих переживаниях просто поражает и является одним из самых эмоциональных моментов во всем фильме. Впоследствии Ланцман выпустил расширенную беседу с Карским отдельным фильмом («Отчет Карского», 2010).

Отрывок из фильма с Карским

Если сравнивать творение Ланцмана с другими документальными лентами о Холокосте, то стоит вспомнить проект Стивена Спилберга «Прерванное молчание», состоящий из пяти частей, снятых разными режиссерами: «Глаза Холокоста» венгра Януша Саса, «Те, кто пережил» аргентинца Луиса Пуэноса, «Дети бездны» режиссера из России Павла Чухрая, «Я помню» поляка Анджея Вайды и «Ад на земле» чеха Войцеха Ясны. Сходство этих двух проектов заключается в том, что в основе этих работ — рассказы очевидцев Холокоста. Но в «Прерванном молчании», в отличие от «Shoah», используются фотографии и другие материалы документального содержания.

И все же, Клод Ланцман создает удивительный эффект присутствия. Камера снимает разрушенные концентрационные лагеря, а в это время закадровый голос респондента рассказывает о кошмаре, которым было пребывание в концлагере. Этот типичный для фильма эффект — очень действенный по отношению к зрителю, он словно переносит нас в само гетто, дает возможность прикоснуться к страху и отчаянию людей, которые там находились. Уважения заслуживает и сама концепция фильма: режиссер не вмешивается со своими комментариями, зрителю просто демонстрируются записи интервью с очевидцами и участниками событий, дается возможность (якобы) выстраивать самостоятельные выводы. Хотя, если присмотреться поближе, становится понятно, что режиссер своими вопросами и последовательностью изложения материала все же сам подводит нас к размышлениям определенного толка...

Богдан Балабан, Ульяна Кирчив; опубликовано в издании «Україна модерна» [3]

Перевод: «Аргумент» [4]

В тему: