Реабилитация воинов АТО: правда и вымыслы

1.00

Нет

По словам специалистов, не существует никакой государственной программы реабилитации бойцов. И вообще за полтора года АТО государство не сделало практически ничего, чтобы улучшить условия психологической адаптации военных.

Не все бойцы возвращаются с фронта такими, какими шли туда. Но у всех ли воинов была постфронтовая психологическая травма?

Недавно государство обязало каждого участника антитеррористической операции на востоке страны проходить психологическую реабилитацию при возвращении в мирную жизнь. Корреспондент издания INSIDER [2]пообщался с врачом-психологом одной из западноукраинских больниц, Павлом Зоренко (имя, фамилия изменены по просьбе собеседника), на базе которой происходит реабилитация участников АТО, и узнал, как государство занимается своими героями и в состоянии ли Украина обеспечить квалифицированную помощь всем участникам АТО.

Условность статистики

Оказывается, что на данный момент невозможно установить, какое количество бойцов выходит здоровыми из АТО, а какое нуждается в помощи. Для того, чтобы иметь такие данные, нужно проводить специальные исследования, а у нас их не проводят.

«Чтобы иметь цифры больных и здоровых, нужно исследовать всех военных, которые мобилизовались и демобилизовались. Например, сейчас мы можем говорить точно только о тех, кто лежит в госпитале (у кого есть соматические травмы). Потому что с ними, по крайней мере, можно провести несколько бесед и занести какие-то данные в статистику. Но и такое исследование у нас пока не производится. А учет пришедших с фронта без физических повреждений не ведется», — рассказал психолог.

Миф о том, что все участники АТО — «психи»

По словам профессионалов, в обществе существует миф о том, что почти каждый боец АТО возвращается с фронта если не с букетом, то хотя бы с одним психическим расстройством. На самом деле, ситуация не столь ужасна.

«В обществе так много говорят о посттравматическом расстройстве, что создается представление, что оно у каждого второго бойца. Но это не так. Оно встречается значительно реже. На самом деле, отдельные симптомы могут быть у того или иного бойца, но расстройством они не станут — пройдут в процессе терапии. Например, бессонница, тревожное состояние, депрессия, раздражительность, кошмарные сны — это все симптомы посттравматического синдрома. Но чаще всего, они поддаются лечению и до расстройства не доходит. Дело в том, что для определения посттравматического синдрома необходимо выдержать определенный срок. По медицинской классификации у нас ставится этот диагноз через 6 месяцев после начала диагностики», — рассказал психолог.

Чаще всего бойцы после фронта обращаются за помощью к психологу с нарушением эмоций и сна, психозами, навязчивыми и депрессивными состояниями, но при должной терапии от их можно избавиться за месяц-два.

По словам специалистов, больше всего к психологическим расстройствам склонны люди, у которых и до войны было не все в порядке с психикой. А также те бойцы, которым ... не к кому, или некуда возвращаться.

Главное, чтобы сами бойцы хотели получить помощь

Одно из самых любимых выражений психологов звучит так: «Помочь можно всем, кто осознает, что нуждается в помощи». Иными словами, кризис доверия к психологам в украинском обществе очень велик. Низкий уровень культуры психологической помощи, плюс наследие Советского Союза, когда все слова с корнем «псих» вызывают панический страх, ассоциации со смирительной рубашкой и успокаивающими уколами, приводит к тому, что участники боевых действий не спешат идти за помощью к специалистам.

«Радует, что в последнее время есть тенденция увеличения уровня доверия к психологам. Доверие формировалось постепенно и большей частью благодаря „сарафанному радио“. Сначала все открещивались от помощи. Причины разные — личные предрассудки, недоверие к возрасту и квалификации психолога и т. п. Но теперь стало значительно лучше — потому что появились бойцы, рассказывающие о том, как им помогли. Еще есть такой вариант: не рассказывают, но друзья и товарищи воочию видят изменения и убеждаются, что идти к психологу стоит, ведь результат налицо», — говорит Павел Зоренко.

По его словам, сотрудничество психологов с бойцами начало формироваться на базе госпиталя, где лежали раненые бойцы. «Демобилизованные первой волны не хотели к нам идти, открещивались, как черт от ладана. Теперь, к счастью, приходят — и они, и те, кого демобилизовали позже, вдохновляясь положительными примерами», — подчеркнул врач.

В тему: Сохранить в себе человеческое: военные журналисты о том, как война меняет людей [3]

Государство не помогало раньше, не помогает и сейчас

По словам специалистов, на данный момент не существует никакой государственной программы реабилитации бойцов. И вообще за полтора года АТО государство не сделало практически ничего, чтобы улучшить условия психологической адаптации военных.

«Не существует никаких специальных центров адапатции — они сконцентрированы на базе психбольницы. А это дополнительный отпугивающий фактор для бойцов. Более того — в психбольницах не увеличивают штат врачей, которые должны помочь военным. Соответственно, дополнительная нагрузка ложится на тех психологов, которые уже в штате. При этом, конечно, на зарплате это никак не отражается, ведь в бюджете не предусмотрены для этого средства. И это только говорю об одной стороне медали — о своей работе. Другая сторона — бойцам желательно находиться не среди ободранных стен и грязных мест. В общем, ситуация типичная для нашей страны — денег нет, выкручивайтесь, как можете», — возмущается врач.

Фото: mk.mk.ua [4]

По его словам, оказывать квалифицированную помощь военным становится возможно благодаря неравнодушию родственников и волонтеров. «Вот, например: недавно у нас в больнице создали 15 коек для участников АТО, которые будут проходить реабилитацию. В отделении кризисных состояний и неврозов теперь появилось отдельное реабилитационное отделение для диагностики и лечения. Но, опять таки, в этом помогли волонтеры. Мебель, ремонт, кровати, постельное белье, шторки — это волонтеры. Государство только помещение дало. Хорошо, кровати мы создали, но как быть с последующим финансированием? Опять — выкручивайтесь как-то. С таким отношением о какой мотивации специалистов может идти речь?», — добавляет психолог.

Кстати, о квалификации врачей. На начало АТО ситуация со специалистами, которые могут оказывать помощь участникам боевых действий, в больнице была катастрофической. Сейчас, как утверждают психологи, специалистов хватает. Но, опять же, обучение происходит за счет грантов и волонтерских организаций. «Я знаю, что израильтяне за свой счет организовывали обучение по работе с бойцами и родными солдат для наших психологов. Так вот, государство не смогло даже оплатить врачам из регионов поездку в Киев, психологи ехали за свой счет — у кого были на это деньги», — говорит Павел.

Или еще пример — недавно была инициирована грантовая программа «Шаг навстречу». В рамках этой программы психологи из разных областей Украины в Хмельницком проходили обучение по работе с боевыми травмами. «Идея была прекрасная — на местах должны быть организованы центры „Шаг навстречу“, в которых бойцы и их родные могли бы получить бесплатную помощь. Планировалось, что зарплату специалистам будут оплачивать организаторы обучения. Однако, когда обучение закончилось, и все вернулись, спонсор сказал — ищите финансирование на деятельность центра на месте, мы ничего оплачивать не будем. Кто-то тогда нашел спонсоров, а кто-то нет», — рассказал врач.

Особая проблема с психологической помощью в маленьких городках. В областных центрах бойцы при желании хотя бы найдут, куда им обращаться, а в райцентрах и селах со специалистами совсем беда — их просто нет. В связи с этим врачи положительно оценивают поправку к закону, принятую недавно, которая гарантирует компенсацию проезда бойцам к месту реабилитации. «У нас на всю область всего несколько центров, в которые могут обратиться военные за психологической помощью. И такая ситуация плюс-минус по всем областям. Поэтому компенсация проезда — серьезный стимул начать лечение», — считает Павел Зоренко.

В тему: Справочник демобилизованного издан тиражом всего 4 тысячи экземпляров [5]

«Афганский синдром» нам не грозит

Врачи в один голос говорят, что у нас не будет ни вьетнамского, ни афганского

синдромов. «У нас, вероятно, будет что-то свое. Потому что наша АТО не похожа ни на один вооруженный конфликт. У нас своя специфика, но пока предсказать мы ничего не можем», — говорит Павел.

«У меня были разные пациенты из АТО. Но у большинства из них — разочарование властью, возмущение несправедливостью и обманом со стороны руководства страны, „сливом“. Реже встречаются те, кто считает честью воевать за родину, отстаивать свою землю и препятствовать продвижению врага. Есть и такие, которые говорят: „Ни за что больше не пойду туда и сделаю все, чтобы побратимы вернулись, буду им помогать. Но я туда не вернусь, потому что это не моя война, потому что она не за Украину, а за то, чтобы власть зарабатывала деньги“. Такое слышу часто», — добавляет психолог.

В тему: Аркадий Бабченко: Как война меняет человека [6]

При этом он отмечает, что такие вещи наблюдаются независимо от волны мобилизации — разочарованные и патриотично настроенные есть во всех волнах демобилизованных.

Как следует общаться с участником АТО

Главный совет при общении с тем, кто вернулся из зоны боевых действий — терпение и понимание. Даже если боец настроен агрессивно и пытается оскорбить собеседника.

«Если на вас в мирной жизни „вызверился“ солдат, не надо на него обижаться. Он имеет на то право, поверьте. Надо соглашаться и терпеть. Не стоит убеждать, дискутировать, пытаться что-то доказать, и тем более — обижать. Нужно пожать руку и поблагодарить его за то, что оберегал вашу жизнь», — советует психолог.

—

Ольга Москаленко; фото из архива; Виктор Гурняк; опубликовано в издании INSIDER [7]

Перевод: Аргумент [8]

В тему: