Юрий Яценко: ФСБ требовало, чтобы я признался в шпионаже

1.00

Острая тема

Прошел год с момента задержания украинского студента Ю. Яценко в России. Молодого человека пытались обвинить в шпионаже и диверсионной деятельности, подвергали пыткам, а затем завели уголовное дело, по которому в марте 2015-го приговорили к 2-м годам колонии-поселения. Итак, подробности «следствия» в дикой России.

Впрочем, это решение все же удалось обжаловать, и украинца отпустили, сократив приговор до 9 месяцев, которые он на момент судебного заседания уже отсидел в российских СИЗО [2]. Уже в начале мая Юрий вернулся в Украину. Тиждень.UA расспросил политзаключенного о российском плене.

— Как происходило ваше задержание?

— 4 мая мы с другом Богданом Яричевским официально пересекли российскую границу, заполнили миграционные карты. Претензий от российских пограничников не было. В тот же день сняли отель в городе Обоянь Курской области. Во время заселения показали свои паспорта.

Я так думаю, что работники отеля проявили свою «гражданскую позицию» [3] и сообщили полиции о нашей львовской прописке. Утром к нам пришли правоохранители под предлогом формальной проверки документов. Я уточнил у полицейского, есть ли с нашей стороны нарушения.

Ответ был отрицательным, претензий никаких. Мы попали в райотдел, там нас проверили, сняли отпечатки пальцев. А потом пришел работник ФСБ [4] и начал расспрашивать: были мы на Майдане, имеем ли отношение к радикальным организациям. Проверяли тело на татуировки, которые могли бы свидетельствовать о нашей принадлежности к определенным движениям. Также проверяли на наличие следов от отдачи примера автомата.

В тему: Как КГБ СССР «лепило» из своих граждан шпионов [5]

— Если претензий не было, то чем мотивировали задержание?

— Из неизвестных мне источников работник ФСБ получил мои фотографии с Майдана. И, действительно, я там был активистом, был в медицинской службе. Мне объяснили: если я хочу, чтобы нас отпустили, нужно сотрудничать.

— В чем должно было проявляться «сотрудничество»?

— В течение трех дней после задержания от нас требовали выступить по телевидению и подписать признание, что мы то диверсанты, то шпионы. Стоит отметить, что в российском УПК лица, добровольно признающиеся в шпионаже и сотрудничающие с правоохранительными органами, полностью освобождаются от уголовной ответственности. За сотрудничество предлагали деньги. Сумму не называли, я не уточнял, чтобы не давать проводов. Но говорили, что дадут «столько, сколько нужно».

— Суд признал, что Вы неверно заполнили миграционную карточку ...

— Есть решение суда от 8 мая, в котором нас с товарищем обвинили в неправильном заполнении миграционной карточки, это правда. Отметили, что у нас был «личный визит» вместо указанного «туризма». Впрочем, как они решали, что является «туризм», а что нет — загадка. В тот же день нас доставили в спецучреждение для иностранцев. С товарищем держали отдельно. Время от времени приходили, говорили, что Богдан начал «сотрудничать».

— Кто с Вами находился в камере?

— Украинцы, армяне, азербайджанцы, молдаване. По процедуре, таких задержанных в течение 15 дней должны выдворить за пределы государства. Нас с Богданом держали три месяца. За глаза, родственникам, представители службы судебных приставов говорили, что есть прямое указание от ФСБ [6].

— Вы говорили о давлении. В чем оно проявлялось?

— Первые три дня мы не могли попросить о помощи, кричи не кричи об адвокате — его никто не давал. Затем был метод «хорошего» и «плохого» полицейского. Один давал советы, как быстрее выбраться, другой говорил что-то типа: «Ты хочешь увидеть родителей, любишь их, хочешь вернуться в Украину? У тебя есть только одна возможность — сотрудничать с нами». Запугивали. Обещали обколоть чем, накладывали жгут на руку, шприц подносили. Подробнее не вспомню.

— Расскажите об условиях содержания в этом спецучреждении.

— Ситуация хуже, чем в СИЗО. Камера 30 квадратных метров, там 15 человек, переполнена, между двухэтажными кроватями пройти невозможно, в проходах ставили раскладные кресла, чтобы содержать людей. Из-за этого люди в течение лета несколько раз организовывали голодовки.

Если честно, я думал, что спецучреждение больше похоже на какой-то лагерь, где можно на улицу выходить. А это оказалась камера размером с классический «обезьянник», еще и переполненная. В ней не было розеток, телевизоров, мобильной связи. Хотя все это предусмотрено законодательством.

— С вами часто «работали» сотрудники ФСБ?

— 22 мая приехали ребята в масках, в форме спецназа. Вооруженные. Натянули на голову мешок, посадили в машину, сказали, что будет разговор с серьезными людьми и надо быть вежливым. По дороге меня несколько раз били. В живот. В комнату заводили с заломленными руками, по дороге нельзя было вертеть головой и нужно было закрыть глаза. Затем оказался в обычной комнате, с диваном, накрытый стол, бутерброды, вежливые дяди, предлагали выступить по телевизору.

О сотрудничестве даже не вспоминали. Прямо говорили: «Ты выступишь, ты сделаешь, ты подпишешь». Угрожали, что или я добровольно все делаю, освобождаюсь от ответственности и мне предоставляют убежище, или с меня делают шпиона насильно. Разговор не сложился, дяди сказали спецназовцам, что со мной надо «правильно поработать». Спецназовцы меня погрузили в машину, снова надели мешок и куда-то повезли. Думаю, что в лес.

— Вас били?

— Да. Били по голове, в живот, в пах. Также применяли что-то типа мешка с песком. Это могу сказать по ощущениям. Именно им, или чем-то подобным, получал удары в голову. Когда меня вернули обратно, к счастью это контролировалось, я обратился к начальнику спецучреждения. Сказал, что меня били, и по мне это было видно, просил адвоката. Он ответил, что хорошо знает, что со мной происходило. Обещал на утро еще один «разговор с ФСБ», после которого я должен буду написать явку с повинной. И только после этого обещал адвоката.

— Как Вы узнали о том, что «храните» охотничий порох?

— Дело появилось 8 августа. Нас тогда довезли до украинской границы. Родители и консул держали это на контроле. Судебные приставы на камеру зачитали, что выполняют решение суда и нас везут выдворять из страны. Все документы по процедуре были подписаны, все снято на камеру. Мы сели в машину приставов и поехали к пограничному КПП.

Там машина остановилась, была видна Украина. Пристав вышел общаться с пограничниками, говорил около 30 минут, а потом он сказал, что некоторые дополнительные документы забыли, надо вернуться часа на два, а потом нас снова отвезут. В спецучреждении для иностранцев нас даже не селили. На всякий случай я сказал сокамерникам: если меня будут встречать не те люди на выходе, я буду кричать.

Это был сигнал, по которому они должны были позвонить консулу и сообщить, что ситуация пошла иначе. В конце концов, так и сложилось. Когда я вышел из здания, то увидел спецназ. Подумал о дальнейших пытках. Начал кричать, требовал адвоката. Меня скрутили и бросили в машину ФСБ, завезли в управление Службы безопасности, там уже был мой первый адвокат. Именно в таких обстоятельствах я узнал об уголовном деле. Был удивлен. Мне угрожали же другими делами: шпионажем, диверсиями. А возбудили по хранению пороха.

— Что происходило потом?

— После этого доставили в изолятор временного содержания, там продержали сутки, на следующий день суд принял решение об аресте. И меня переместили в СИЗО. Там была «теплая» встреча. Когда спецназ меня высадил в изоляторе, выбежали несколько работников СИЗО, кричали: «Где этот бандеровец, где тот фашист, сейчас мы его прибьем».

Было очень страшно. Меня положили на землю, прыгали возле меня, били по земле палками. Меня не трогали. Попугали минут 10-15, сделали полный обыск. Уже после состоялся разговор с оперативником СИЗО. Он мне обещал посадить в так называемую «пресс-хату», где меня будут убивать. Раньше мне объяснили, как себя вести в СИЗО, какие там правила жизни. Поэтому я знал, что угроза может быть только от «пресс-хаты», которой в курском СИЗО не было.

— Пытались ли Вам «подсадных» заключенных сажать?

— Были такие люди. Каждый использовал свои методы. Довольно непрофессионально. Говорили, что «ФСБ все может, ФСБ не полиция» и с ними надо сотрудничать. Кричали: «Откуда знать, что ты не террорист, что ты не убиваешь наших детей?» Это говорил старший, гражданин Армении.

— В Вашем деле проходил свидетель, которому Вы якобы оставляли запрещенные предметы ...

— Свидетеля я увидел только на суде, в марте 2015-го. Но о нем мне информацию дали 8 августа при возбуждении дела. Сказали, что есть какое-то лицо, которое добровольно пришло в ФСБ, сдало им вещи и заявило, что не знает, есть ли среди сданного что-то незаконное. Согласно материалам дела, во время сдачи и нашли 40 граммов пороха.

На суде у свидетеля спросили, знаком ли он со мной. Честно, я ожидал утвердительный ответ, он же подставное лицо, в конце-то концов. А он говорит: «Нет, я его первый раз вижу». В шоке от такой искренности были и судья, и прокурор. А свидетель пояснил, что во время опознания по фото видел лицо, которое было «наиболее похожим». Об этом он заявил ФСБшникам, которые почему-то эту оговорку не записали в протокол.

— Вы говорили, что условия спецучреждении для иностранцев были хуже, чем в СИЗО. Каковы условия в изоляторах Курска и Белгорода, где Вас содержали?

— СИЗО очень разные. Белгородская область богаче, денег на пенитенциарщиков больше. Там неплохой ремонт и условия содержания лучше. Курское СИЗО напоминает фильм ужасов. Все в черных и серых тонах, колючка, крысы размером с кота, которые бегают по коридору под камерой. Мы неделю пытались отмыть помещение, в котором нас содержали. Бесполезно.

Также там не предоставляли медицинскую помощь. У меня была чесотка, которую я подцепил в спецучреждении. Я обращался к врачу. А мне объясняли, что это у меня зуд из-за нервов. Наконец, уже в Белгороде оказали квалифицированную медицинскую помощь. Там, кстати, тюремщики пытались меня поддерживать. Я сидел в одиночной камере, а ребята спрашивали, откуда я, кто ведет дело. Когда слышали «ФСБ», спрашивали, связано ли это с политикой. Объяснял, что не хочу разговаривать на эту тему. Они не настаивали. Говорили, что если есть потребности в продуктах, чае, если меня бьют — обращайся.

— Где именно Вас содержали в СИЗО?

— В спецблоке, там рецидивистов держат. Пытался контактировать с другими заключенными. Они меня поддерживали продуктами, шоколадками, давали почитать книги. На самом деле, заключенные только и занимаются тем, что читают книги. 60% разговоров было о том, кто и что прочитал. Литература была ценная, интересная: и классика, и фантастика. Последняя книга, которую мне передали — «Камо грядеши» Генрика Сенкевича.

— Как вело себя руководство заведения?

— В Белгороде замначальника СИЗО по личному составу заходил ко мне в камеру несколько раз в неделю и жаловался на действия Порошенко, Яценюка. Обвинял меня в лояльности к «хунте». Например, однажды пришел и начал говорить что-то типа: «В вашем Кабмине сидят американцы. Это из-за таких майдановцев, как ты! Вы продались американцам, вы ушли от нас».

— В Белгороде визиты ФСБ прекратились?

— Несколько раз вывозили из СИЗО на общение. Уже не били. Иногда не успевали вернуть меня назад. Тогда приходилось ночевать в каких-то неизвестных помещениях. Один раз ночевал в каком отделении, другой раз вообще на каком-то складе пристегнутым к батарее.

— Агрессии со стороны заключенных не было?

— Они были, скорее, в шоке от моей ситуации. Люди понимали, что это политика. Ну как объяснить, что в спецблоке сидит человек за, скажем, ограбление банка и рядом я. За 40 граммов пороха. Один человек, которого рассмотрение дела вымотало, вообще шутил, что когда освободится, то поедет в западную Украину. Говорил: «Вступлю в ОУН-УПА [7]. Я о них в книге читал, мне они подходят». Не удивляйтесь, в СИЗО довольно доступна литература.

— Как произошло Ваше освобождение? Что оспаривали в апелляции?

— По статье, которой меня обвиняли, дают до 4-х лет лишения свободы. Там незаконная передача, перевозка охотничьего пороха весом 40 грамм. Самому странно, почему порох, почему 40 грамм. Ситуация такова, что хранение охотничьего пороха в РФ является исключением, за это нет ответственности. С тем же успехом можно судить за хранение стирального порошка. Это была их грубая ошибка. Это и обжаловали в апелляции. Областной суд Белгорода сократил наказание [8] до 9 месяцев, которые я уже на момент решения отсидел. Оправдать меня не могли, иначе бы, думаю, ФСБ судей съело.

Сотрудник миграционной службы сказал, что мне дадут деньги и я сам буду добираться до границы. Боялся, что снова придется «общаться» с ФСБ. К счастью, этого не произошло. Собрал свои вещи, пошел к начальнику СИЗО. Он подписал мне документ с фразой: «Тебе твой тезка Яценюк дал Героя Украины как лучшему шпиону», то есть этот человек до конца верил в то, что я диверсант. Ну а 8 мая я уже был во Львове. Сейчас планирую помогать другим украинцам, которые являются политическими заключенными в РФ.

P.S. Юрий Яценко, а также его семья, передает благодарность за помощь в освобождении российской организации «Гражданское содействие», организации «Евромайдан SOS», генеральному консулу Украины в России Геннадию Брескаленко, адвокатам, преподавателям и студентам Львовского национального университета им. Франко, чешскому фонду «Человек в беде», международным правозащитным организациям Freedom house и Amnesty International.

—

Станислав Козлюк, опубликовано в издании Тиждень.UA [9]

Перевод: Аргумент [10]

В тему: