«Я не верю, что Советская Россия жаждет войны. Она жаждет неограниченного расширения своей власти и идеологии». 70 лет назад Уинстон Черчилль произнес речь, от которой отсчитывают начало холодной войны.

Миссури — не самый известный штат в США, а Фултон — не самый большой город, здесь вообще мало что происходит. Только однажды приехал сюда Уинстон Черчилль, произнес речь, и о Фултоне узнал весь мир. В этой речи, прозвучавшей 5 марта 1946 года, он призвал Соединенные Штаты объединить усилия с Англией, дабы противостоять мировому коммунизму и Советскому Союзу. Правда, к тому времени холодная война уже началась. И понятие «железный занавес» Черчилль впервые употребил не в Фултоне, а в письме президенту США Гарри Трумэну 12 мая 1945 года: «Железный занавес опустился над их фронтом. Мы не знаем, что за ним происходит».

Раздел Европы

Сталин считал, что все территории, на которые вступила Красная Армия, должны войти в советскую сферу влияния. Объяснял партийным товарищам: в этой войне не так, как в прошлой. Кто занимает территорию, тот насаждает там, куда приходит его армия, свою социальную систему. Иначе и быть не может.

В тему: Мифы Кремля. Кто хотел сепаратного мира с Гитлером [2]

На Западе видели, что Стали [3]н создает диктаторские режимы во всей Восточной Европе и свободными выборами там даже не пахнет. Некоммунистические партии в основном подавлены, их лидеров либо посадили, либо казнили, либо заставили эмигрировать. А ведь Англия и Франция вступили в войну, чтобы защитить свободу Польши. «Соединенные Штаты понимают стремление Советского Союза к безопасности, — говорил Сталину американский посол Уолтер Беделл Смит. — Беспокойство внушают методы. Советское правительство лишает соседние страны их прав и свобод».

Сталин не понимал, почему американцы озабочены ситуацией в столь далекой от них Восточной Европе, которую он считал своей вотчиной. «Большинство граждан Советского Союза, — констатировал американский посол, — не понимает, что такое личные свободы, что такое демократия. Те русские, которые понимали, здесь больше не живут. Они в эмиграции, в тюрьме или мертвы».

Когда Уинстон Черчилль собрался в США, он получил приглашение посетить Вестминстерский колледж в небольшом городке Фултон в Миссури, родном штате президента Трумэна. Как готовилось приглашение — отдельная история. Глава Вестминстерского колледжа Фрэнк Макклюэр обратился к одному из своих выпускников — близкому к Трумэну генералу Гарри Вогану, который преподавателям больше запомнился игрой в футбольной команде, — он был центральным нападающим. Знатного выпускника попросили помочь пригласить Черчилля в Миссури. Генерал пошел к Трумэну. Президент взял письмо, адресованное Черчиллю, и приписал внизу: «Это прекрасная школа в моем родном штате. Надеюсь, вы сможете приехать. Я вас представлю. Всего наилучшего».

Трумэн и Черчилль поехали в Фултон на поезде. Черчилль пребывал в отличном настроении, перед ужином выпил пять порций скотча. Черчилль проиграл послевоенные выборы и перестал быть премьер-министром. Окружение, в том числе его собственная жена, советовали ему покинуть большую политику. Но он отказался удалиться на покой: его волновала драма, которая разворачивалась на просторах разрушенной войной Европы. Утром 5 марта 1946 года он внес последние исправления в свою речь, которую размножили на ротапринте. Американский президент прочитал текст и одобрил.

В тему: Дорога к рабству [4]

Слабых не уважают

Тысячи людей собрались, чтобы увидеть Трумэна и Черчилля. После обеда в доме главы колледжа гости отправились в спортивный зал — другого помещения, способного вместить всех желающих, в учебном заведении не нашлось. Во вступительном слове Трумэн рассказал, как познакомился в Потсдаме* с Черчиллем и Сталиным, и они оба ему понравились. Черчилля он назвал одним из выдающихся людей нашего времени и предоставил ему слово. «Я глубоко восхищаюсь доблестным русским народом, — говорил Черчилль. — Мы понимаем, что России необходимо обеспечить безопасность своих западных границ. Мы рады, что Россия заняла законное место среди ведущих мировых держав. Мы приветствуем ее флаг на морях. Но я не могу не сказать о том, что происходит в Европе».

И вот тогда Черчилль произнес слова, которые вошли в историю: «От Штеттина* на Балтике до Триеста на Адриатике «железный занавес» опустился на наш континент. По ту сторону занавеса все столицы древних государств Центральной и Восточной Европы — Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест и София. Все эти знаменитые города и их население оказались в советской сфере … Почти все эти страны управляются полицейскими правительствами, в них нет подлинной демократии … Это явно не та свободная Европа, ради которой мы сражались. Я не верю, что Советская Россия жаждет войны. Она жаждет неограниченного расширения своей власти и идеологии. Из того, что я наблюдал в годы войны, я заключаю, что наши русские друзья и соратники ничем не восхищаются больше, чем силой, и ничего они не уважают меньше, чем слабость, особенно военную слабость».

В тему: Главные советские мифы о Великой Войне [5]

Первая реакция на речь была критической — и на Западе, и на Востоке. Американские газеты обвиняли Черчилля в том, что он отравил и без того трудные взаимоотношения между США и СССР, опять пытаясь втянуть их страну в европейские дела. Бывший премьер-министр был крайне раздосадован: коммунисты и левые ругали его почем зря, а он привык к тому, что в Америке его встречают восторженно. Но он считал, что сделанный им в Фултоне анализ точен: «Припомните мои слова — через год-два многие из тех, кто меня сейчас поносит, скажут: «Как Черчилль был прав!»

В поездке в штат Миссури Уинстона Черчилля сопровождали президент США Гарри Трумэн (в центре) и генерал Гарри Воган (сидит), специальный поезд Балтимор — Огайо, март 1946 года

Президент Трумэн написал Сталину, что приглашает его в Соединенные Штаты, и обещал отвезти в университет Миссури, чтобы советский руководитель тоже мог, как и Черчилль, сказать, что он думает. Сталин отклонил приглашение. Он назвал речь Черчилля «опасным актом», увидел в ней контуры противостоящего ему англо-американского военного союза.

Свою речь, предвещавшую столкновение Запада и Востока, он уже произнес, хотя не такую яркую, как Черчилль, — 9 февраля 1946 года, накануне выборов в Верховный Совет СССР. Там Сталин сказал, что коммунизм и капитализм несовместимы, поэтому война неминуема. Конфликт возникнет в пятидесятые годы, когда Америка будет переживать тяжелый экономический кризис. В Вашингтоне решили, что Сталин «объявил войну Соединенным Штатам». Государственный департамент попросил свое посольство в Москве растолковать реальные мотивы сталинской политики: что стоит за его февральской речью?

* Имеется в виду конференция с участием руководства трех крупнейших держав антигитлеровской коалиции, состоявшаяся в Потсдаме во дворце Цецилиенхоф с 17 июля по 2 августа 1945 года. Ее целью было определить дальнейшие шаги по послевоенному устройству Европы.

Не подлежит сокращению

Телеграмма из госдепа поступила советнику-посланнику Джорджу Фросту Кеннану, который остался поверенным в делах после отъезда посла Гарримана. Кеннан, прекрасно говоривший по-русски, знаток русской истории и литературы, был среди первых американских дипломатов, приехавших в Москву в 1933 году. Весной 1944 года его вновь командировали в Советский Союз. В февральские дни 1946 года Джордж Кеннан болел, лежал в постели в Спасо-хаусе** и хандрил. Он страдал от жестокой простуды, которая сопровождалась высокой температурой, и от гайморита. Вдобавок у него ныли зубы. Интроверт, часто пребывавший в унынии, он был не из тех, кто хорошо чувствовал себя во враждебном и подозрительном мире сталинской Москвы, где иностранных дипломатов отрезали от общения не только с простыми людьми, но даже и с чиновниками.

Кеннан полагал, что у него на родине вовсе не понимают, с кем имеют дело: «Советский режим [6] — прежде всего полицейский режим [7]. Это обстоятельство никогда не следует упускать из виду при оценке советских мотивов. Но действия Советского Союза не носят авантюристического характера. Советы не идут на ненужный риск. Глухие к логике разума, они в высшей степени чувствительны к логике силы». Советник-посланник втолковывал чиновникам в Вашингтоне: прежде чем обсуждать со Сталиным будущее Европы, нужно доказать, что США не позволят Москве добиться своих целей путем применения силы, что у Запада достаточно мужества, твердости и уверенности в своих силах.

Получив запрос из Вашингтона, Кеннан мог высказаться откровенно. 22 февраля 1946 года он отправил в Государственный департамент так называемую длинную телеграмму. Он начал с исторического экскурса: «У русских нет концепции постоянных дружественных отношений между государствами. Для них все иностранцы — потенциальные враги. Главным элементом политики США по отношению к Советскому Союзу должно быть долгосрочное, терпеливое, но твердое и бдительное сдерживание советских экспансионистских тенденций».

Кеннан перечислил правила поведения в отношениях с советскими представителями, которые станут знаменитыми: «Не фамильярничайте с ними … Не придумывайте общность целей, которой в действительно не существует … Не делайте бессмысленных жестов доброй воли… Не бойтесь пустить в ход все средства для решения вопроса, который нам может показаться второстепенным … Не бойтесь ссор и предания гласности разногласий».

С пометкой «не подлежит сокращению» телеграмма поступила в Государственный департамент и военное ведомство, с нее сняли сотни копий и раздавали всем видным чиновникам. У американцев, читавших телеграмму, возникало ощущение: наконец-то все стало ясно! Теперь понятно, как действовать в отношении Советского Союза.

Сейчас трудно себе представить, какой популярной во время Второй мировой была Красная Армия [8]. Американцы и англичане искренне восхищались советскими солдатами. Опросы общественного мнения показывали: 80 % американцев приветствуют послевоенное партнерство с Россией. После разгрома Японии США стремительно сокращали свою армию, их сухопутные силы стали в десять раз меньшими, чем советские. Внешнеполитическое положение Советского Союза летом 1945 года было идеальным. Врагов не было. И не надо было их создавать.

Коммунисты и левые ругали Черчилля почем зря, а он привык к тому, что в Америке его встречают восторженно. Но он считал, что сделанный им в Фултоне анализ точен.

* Штеттин — немецкое название польского города Щецин.

** Спасо-хаус — особняк, построенный в 1913–1915 годах по заказу предпринимателя Н.А. Второва на месте бывшей усадьбы Лобановых-Ростовских. С 1933 года используется в качестве резиденции посла США в Москве.

Фото: wikipedia.org, associated press/fotolink

—

Леонид Млечин, опубликовано в издании The New Times [9]

---

В тему:

• Сегодня в Украине сентябрь 1939-го [10]
• Юрий Щербак: Путин смертельно болен Украиной [11]
• План «Б» для Украины [12]
• Украина и Европа [13]