Час дальнобоя

1.00

Нет

Водители редко увлекаются политикой. Особенно дальнобойщики. Работа такая, что не до того. Но сорок пять лет назад одно южноамериканское правительство достало местных мужиков. Началась мощная забастовка, и менее чем через год это правительство опрокинулось вместе с режимом. Речь, конечно, о Чили. 11 сентября 1973 года началось 9 октября 1972-го.

MIR vs PyL

Двумя годами ранее президентом Чили стал Сальвадор Альенде. Первый в истории марксист, пришедший к власти путём демократический выборов. Не коммунист, конечно. Социалист-интеллектуал. Но с компартией в союзе и с 400 тысячами долларов, поступивших в предвыборную кассу из КГБ СССР. На выборах 4 сентября 1970 года за Альенде проголосовали 36,6%, за правого националиста Хорхе Алессандри – 35,2%. Дело решилось голосованием в парламенте. Альенде поддержали христианские демократы, которые видели в нём цивилизованного левоцентриста.

Между тем Сальвадор Альенде представлял левый блок «Народное единство». Его основу составляли социалисты и коммунисты. Причём первые были даже радикальнее. СПЧ Карлоса Альтамирано выдвигала всяческие концепции производственного самоуправления, тогда как КПЧ Луиса Корвалана, не мудрствуя лукаво, ориентировалась на брежневский СССР. Довольно быстро Альенде сэволюционировал от своей партии к корвалановской. Коммунисты же сформулировали собственную модель «диктатуры пролетариата», которую должен возглавить законно избранный президент.

Начались огосударствление промышленности, «битва трудящихся за производство» и «борьба за повышение классового сознания трудящихся». Но Чили – не та страна, чтобы устраивать «новый Октябрь». В этой «нации собственников» слишком много готовых к жёсткой ответке. Международный отдел ЦК КПСС учитывал местную специфику. КПЧ в целом тоже.

Более радикальные элементы, объединились в Левое революционное движение Мигеля Энрикеса. По-испански аббревиатура: MIR. Но мира от них не ждали. На первом же своём съезде эти ребята заявили, что Чили ожидает построение бесклассового общества: коллективизация, национализация и уравнивание всех и вся. А для уравнивания всегда требуются те, кто равнее всех – марксистско-ленинский авангард. Коим себя MIR и провозгласил. Всё по Оруэллу: «Война — это МIR».

Приход Альенде к власти вселил в «миролюбивых» горячий энтузиазм (на что совершенно не рассчитывали демохристиане, когда голосовали за демократического социалиста). Свой режим радикалы от марксизма начали устанавливать явочным порядком. То тут, то там возникали комитеты, которые от лица правительства присваивали себе функции управления. На идеологических основах коммунизма. Президента Альенде стали сравнивать с Керенским. Но тут бросалась в глаза разница: в отличие от российского министра-председателя, чилийский президент своим большевикам откровенно симпатизировал.

MIR нисколько не чурался прямого насилия. В том числе вооружённого. И под прикрытием государственных силовых структур. Офицеры армии и полиции этим возмущались, но приказы неукоснительно выполняли – Чили не Боливия, всякие «пронунсиаменто» здесь не в ходу. Но, естественно, быстро организовался силовой отпор. Ключевой датой следует обозначить 1 апреля 1971 года — возникновение Националистического фронта «Родина и свобода» (PyL). В России это «день шутки». Что ж, как вскоре выяснилось, пошутили все на славу. Друг над другом.

Вожаками PyL стали Пабло Родригес и Роберто Тиеме [2]. Первый был юристом, второй занимался бизнесом. Оба любили искусство, Тиеме даже писал картины. У Родригеса отец руководил художественным училищем. Пабло к тому времени достиг 33 лет, возраста Христа. Роберто только-только стукнуло 27 лет — возраст Лермонтова. Умирать, однако, оба не собирались. Ибо работы предстоял непочатый край, как писали тогда в советской колхозной прессе. Поскольку её не убавлялось, оба живы и сегодня.

В тему: Нужна ли Украине хунта? [3]

Кумиром Роберто Тиеме был аргентинский генерал Хуан Доминго Перон. Пабло Родригесу ближе Испания каудильо Франко. Общий знаменатель очевиден – фалангизм, корпоративизм, национал-синдикализм. Вдохновение «Родина и свобода» черпала в наследии Испанской фаланги и социальной доктрине католицизма. Солидарность вкупе со свободой.

В Латинской Америке издавна в ходу иррегулярные силовые структуры – «парамилитарес». Этим балуются и правые, и левые. В славянских странах таких деятелей с недавних пор кличут «титушками». Не всегда понятно, когда их нанимает государство, а когда они проявляют собственную инициативу. В этом и заключается главная фишка «титушек»: они выступают за нацлидера, но действуют как бы без его воли. Роль чилийских «титушек» с радостью взяли на себя активисты MIR. Вряд ли Альенде приказывал им отлупасить того или иного «буржуазного прихвостня». Но возражений явно не имел и окорачивать энтузиастов не собирался. Впрочем, довольно скоро MIR’овцы стали держать президента за тюфяка, который всё равно долго не протянет. Тут они, кстати, угадали.

Монополию на внегосударственное насилие MIR, конечно, не удержало. PyL действовала не хуже. Собственно, те и другие гляделись друг в друга как в зеркало. Леваки опирались на студентов, радикальных профактивистов и обитателей трущоб. Ультраправые – на студентов, буржуазных общественников и люмпенов. Первые имели влиятельных покровителей в правительственной администрации. Вторые – в командовании флота и некоторых военных округов. На севере тайные оружейные склады «Родины и свободы» охранял генерал Карлос Форестер, на юге – генерал Вашингтон Карраско (запомним эти имена; они незаслуженно мало известны). В общем, решимости и поддержки тем и другим было не занимать.

К осени 1972 года чилийская политика свелась к перманентному побоищу MIR и PyL. Встал главный вопрос: за кем пойдут массы? Тут и пробил «Час дальнобоя».

Гремиал грузовика

Кто в России не видел карту Чили? Длинная узкая полоса с севера на юг или обратно. Сверху Атакама. Снизу Антарктида. Железных дорог практически нет. Возить товары с многократным заездом в Аргентину — разоришься на таможенных пошлинах. Можно представить, каково здесь организовывать логистику.

Артерии страны – автодороги. Перевозки осуществляют водители-дальнобойщики. Это очень серьёзные люди. Они ведь понимают, до какой степени на них держится страна. Остановил машину – встала и жизнь. Шутить с ними в Чили не принято.

Чилийские грузоперевозчики издавна организованы в Национальную конфедерацию владельцев грузовиков. По-испански: CNTC, по-русски: НКВГ. Второй вариант тоже звучит внушительно. С 1965 года председателем конфедерации был Леон Виларин Марин.

С детства Виларин был бунтарём. По молодости увлекался социалистическими идеями, даже вступил в СПЧ. Как и его брат, который погиб, пытаясь сбежать из тюрьмы. За баранку Леон сел в 27 лет, с тех пор тем и жил. Водил, возил и доставлял.

Марксистская догматика быстро ему надоела. Леон стал мутить воду в СПЧ. Его от греха подальше решили исключить. Случилось это в 1949-м, когда Виларину исполнилось 33 года. Снова интересное совпадение: 27 и 33.

Тут очень важно отметить. CNTC – не профсоюз в классическом лейбористском понимании. Это профсоюз корпоративный. Почти все дальнобойщики владеют своими машинами. Пролетарии и собственники в одном лице. И бороться они привычны не с частным работодателем, а с конкурентами и с госбюрократией.

Организация защищала трудовые интересы дальнобойщиков очень специфическими методами. Секретом Полишинеля были связи Виларина с мафией. Назывались имена авторитетов Бориса Гарафулича, Адольфо Кинтеро и Мойсеса Пастряна. Несговорчивых грузовладельцев шантажировали и заставляли выполнять волю трудящихся.

А насчёт международной солидарности? Здесь всё путём: Виларин наладил дела с профсоюзом транспортников США. Который тоже не в белых перчатках работал. Профбосс Джимми Хоффа сел в тюрьму за попытку подкупа присяжного. Всё его окружение состояло из патентованных мафиози. К слову, этот прототип Рафферти из одноимённого фильма с Олегом Борисовым в главной роли впоследствии таинственным образом исчез. Причём последними людьми, с которым встречался Хоффа, были два представителя криминального мира, тоже бывалые профсоюзники. Вот с ним-то Виларина обычно и сравнивали.

Политическая биография Леона Виларина – типичный пример эволюции левого радикала в радикала правого. В зрелости он проникся идеями национал-солидаризма и корпоративного синдикализма. Подобно Роберто Тиеме. Правительство «Народного единства» Виларин считал марксистской диктатурой, президента Альенде – советско-кубинским агентом. В 1971 году вступил в «Родину и свободу». Лидеры и активисты PyL смотрели на него как на ветерана-аксакала: 57 лет всё-таки немалый возраст. Политическая позиция дальнобойщиков прояснилась вполне.

Организационный успех тогдашних чилийских профсоюзов невозможно понять в отрыве от их идеологии — гремиализма. Это разновидность корпоративизма, но без фашистских крайностей. Гремиал — это вообще-то вид покрывала, которое некогда носили епископы. Происходит оно от латинского слова, обозначающего «лоно». Есть лоно церкви, а есть лоно корпорации. Корпоративный интерес гремиалистов так или иначе соответствовал христианским понятиям. Что позволяло сотрудничать с корпорациями других профессий.

Грозная поступь машин

9 октября 1972 года Национальная конфедерация владельцев грузовиков объявила общенациональную забастовку протеста. Требования забастовщиков были исключительно политическими. Роспуск MIR’овских комитетов. Конституционная реформа, ограничение президентской власти. Запрет отъёма частной собственности, возврат экспроприированного. Отмена левацкой политцензуры. И конечно, прекращение всякого партийно-правительственного вмешательства в гремиалистские дела.

12 тысяч водил вышли как один. Точнее, наоборот, не вышли. Не заправили бензобаки, а оставили машины стоять как есть. Грузоперевозчиками забастовка не ограничилась. К ней присоединились таксисты, среди которых выделялся Хуан Хара Крус. Он руководил Национальной конфедерацией наземного транспорта (CNTT). Это добавило беспокойства чилийской номенклатуре: не пешком же ходить. Затем дальнбойщиков и таксистов поддержали водители автобусов. Руководил ими Эрнесто Сиснерос. Вряд ли Альенде и его окружение пользовались услугами общественного транспорта, но всё равно неприятно.

Альенде решился санкционировать арест Виларина и Хары. Напрасно он это сделал. Дальнобойщиков охватила неописуемая ярость. К забастовке присоединились 165 водительских организаций, в которых состояло около 40 тысяч человек. В переводе на язык техники — 56 тысяч грузовиков (у многих было по нескольку машин, у Виларина, например, четыре). По всей Чили на тот момент насчитывалось 73 тысячи грузовиков. Три из четырёх! Это транспортный коллапс. Для правящего режима настали грустные дни.

Виларина и Хару пришлось выпустить под залог. Но процесс пошёл. Понятно, водители оставались без доходов. Не станет же «народный президент» платить забастовщикам. На помощь снова пришла международная солидарность. Американские профсоюзники передали чилийским собратьям порядка 7 миллионов долларов. Потом долго шли разговоры, будто так посоветовало ЦРУ. Может быть. Не один КГБ был заинтересован в чилийских делах.

Забастовку поддержали не только водители. Протестную волну подняли ремесленники и лавочники из Конфедерации малой промышленности и Конфедерации розничной торговли. Забастовали врачи и моряки, инженеры и учителя. С апреля по июль 1973-го бастовали шахтёры национализированных медных рудников, что особенно напугало правящие «пролетарские» партии. Бурные демонстрации устраивали шахтёрские жёны. Кстати, интересно: дальнобойщики в забастовке сотрудничали с «неофашистской» PyL, горняки – с Христианской-демократической партией.

Рванули на улицы студенты со старшеклассниками. Кое для кого пугающий симптом. Где школьники — жди приключений. За шесть лет до описываемых событий произошло массовое избиение коммунистов в Индонезии. Студенты и подростки были в первых рядах резни. Между тем, улицы чилийских городов пестрели надписями «Джакарта» [4] (лет через десять название индонезийской столицы можно было временами увидеть и на стене ленинградской хрущобы).

Секретарь чилийской компартии под интересным именем Володя Тейтельбойм никак не был заинтересован преувеличивать масштаб протестов. Скорее наоборот. Но и он утверждал, что за год в забастовке участвовали 150 тысяч человек. При населении примерно 10 миллионов, из которых в активном возрасте были около 5,5 миллионов. Общая же численность протестовавших – если учитывать, например, антиправительственные демонстрации домохозяек – достигала полумиллиона. Термин «Народное единство» стал звучать как злая шутка. Конечно, не весь народ, но очень значительная его часть решительно отвергала социал-коммунистическую политику правительства Альенде.

Коммунист Тейтельбойм, разумеется, забастовку осуждал. Ишь чего удумали, против начальства бунтовать. Но ни он, ни весь мудрый ЦК КПЧ не знал, что предложить. Не знал и Альенде. В разных местах вопрос решался по-разному. Где-то у забастовщиков отнимали машины. Где-то коммунистические активисты захватывали предприятия и возобновляли работу, превращаясь, таким образом, из «титушек» в штрейкбрехеров. Вожаков стачки по возможности арестовывали. Иногда пытались договориться, но без толку. В одном царило единство — в режиме чрезвычайщины, установившемся почти во всех провинциях Чили.

Пришлось подтянуть военных. Адмиралу Исмаэлю Уэрте правительство поручило Национальный транспортный комитет. Альенде решил, что раз уж корабли водить умеет, значит, и с автобусами справится. Генерал Карлос Пратс возглавил Военный кабинет – как видим, столкнувшись с массовым протестом, Альенде сам шёл на ЧП, причём силами армии. «Народное единство» усаживалось на штыки. Это очень полезно знать – дабы адекватно понимать, что же произошло в Чили не только 45, но и 44 года назад.

Карлос Пратс был идейным левым. Но по жизни сложилось так, что он неплохо относился к Виларину. Генерал попытался уладить через переговоры. Но дальнобойный вожак жёстко стоял на своём, обращая в сторону врагов всю свою ярость и неистовство.

К лету 1973 года у «Народного единства» не осталось в диалоге с трудящимися ни одного аргумента, кроме военной силы. На этот случай приберегли безотбойный козырь. Назывался он — генерал Пиночет. Уж этот не подведёт. Ему дай приказ — всех перестреляет. Не рефлексирующий интеллигент Пратс.

Вечером 27 июня 1973-го Сальвадор Альенде приехал в советское посольство. Получать Ленинскую премию мира. «Товарищ Президент» был в приподнятом настроении. Несколько часов назад он провёл плодотворнейшее совещание с товарищем Пиночетом. Обсуждался план введения чрезвычайного положения – сначала в Сантьяго, в перспективе по всей стране. Это значило развёртывание в городах воинских частей, запрет забастовок, митингов, демонстраций, любых несанкционированных собраний, военную цензуру и комендантский час. Социалистические эксперименты, начатые в 1970 году как радостная романтика, превращались в политику военной диктатуры. Кто теперь помнит об этом?

Для реализации ЧП предполагалось учредить единое командование вооружённых сил, карабинеров и полиции – во главе с Аугусто Пиночетом Угарте. Который становился вторым человеком в стране. После Сальвадора Альенде Госсенса.

В тему: Таиланд: хунта и туристический рай [5]

Через день, 29 июня, танковый полк подполковника Супера окружил президентский дворец Ла-Монеда. Мятежники вломились в здание Минобороны. «Родина и свобода» выступила с решительной поддержкой. Но явились два других танковых полка. Один привёл Пратс, другой – Пиночет. Увидев второго, мятежники стали складывать оружие. Альенде заценил это. Через два месяца генерал Пиночет был назначен главнокомандующим чилийской армией. Профсоюзы грузоперевозчиков объявлялись вне закона.

Надвигалась бойня, главным героем которой должен был стать железный дон Аугусто. И она случилась. 11 сентября 1973 года [6]. Но не так, как планировал Альенде. В общем, как теперь иногда говорят: «Кто с Пиночетом пришёл, тот от Пиночета и погиб».

Оставшиеся собой

«Эра Пиночета» – отдельная большая тема. Нас сейчас интересует лишь одна её сторона. Отношения военного режима с протестным движением, которое расчистило ему дорогу. Прежде всего с организацией «Родина и свобода» и с Национальной конфедерацией владельцев грузовиков.

Владельцы грузовиков с энтузиазмом поддержали переворот 11 сентября. «Родина и свобода» активно в нём участвовала. Новый режим распустил PyL 13 сентября. То есть, на послезавтра. Идеи организации не оказались востребованы в пиночетовской Чили. Близкий к PyL генерал Густаво Ли выступал против неолиберализма в экономике и диктатуры в политике, предлагал корпоративную систему и восстановление парламентаризма – и был удалён из хунты первым. Пабло Родригес оставил корпоративистские установки и стал личным юристом дона Аугусто. Роберто Тиеме проклял Пиночета как предателя революции. Хотя побывал его зятем.

Пиночет неуклонно избавлялся от соратников, имеющих какие-то собственные идеи или хотя бы собственные мнения. Генерала Оскара Бонилью он знал с юности. «Оскар, если меня не станет, моё место займёшь ты», – сказал Пиночет 10 сентября 1973-го. Бонилья был поставлен на МВД. Как и Тиеме, он был против политического террора – незачем, когда победа одержана (уж не говоря об иных соображениях). Генерал требовал арестовать Мануэля Контрераса [7], шефа политической полиции ДИНА. И судить за незаконные аресты, пытки и убийства.

Сначала Пиночет передвинул Бонилью с МВД на Минобороны (это было понижением в правительственной иерархии). А 3 марта 1975 года Бонилья погиб в рухнувшем вертолёте. Вслед за ним погибли члены комиссии, расследовавшей катастрофу.

Это крайний пример. Но вот показательная статистика. 11 сентября 1973-го переворот совершали, наряду с членами хунты, 26 генералов. Осенью 1978-го на военной службе остались четверо. Кстати, среди них были генералы Форестер и Карраско, давние друзья PyL. Оба они, а также Эрман Бради и Рауль Бенавидес (последний в 1981-м даже стал членом Правительственной хунты) отличались безукоризненной лояльностью к Jefe Supremo de la Nación – Верховному шефу нации, он же Аугусто Пиночет.

Если верховный шеф так разбирался с генералами, что говорить о дальнобойщиках. И вообще о профсоюзах. Известно, как любит этот институт «чикагская школа». Определявшая экономическую систему Чили под покровительством генерала Аугусто Пиночета и адмирала Хосе Торибио Мерино. Профдвижение всячески подавлялось. Любое. Даже ультраправое. (О левых вообще речи нет.)

Традиции профсоюзной борьбы пытался возродить Тукапель Франсиско Хименес Альфаро. Председатель Национальной ассоциации налоговых служащих. Кем он только в своей жизни не побывал! В том числе и таксистом. Разнообразие его интересов позволяло ему договариваться с представителями всех профессий. 25 февраля 1982-го он покинул дом и пошёл, как обычно, таксовать. В машине на него набросились неизвестные люди. Пять выстрелов в голову. После чего обезглавливание.

На следующий день появилась публичная декларация протеста. Авторы-профбоссы заявляли, что убийство их товарища по борьбе — апогей беззакония, восторжествовавшего в Чили. Они выразили уверенность, что рано или поздно деятельность таких людей, как Тукапель, приведёт к полному освобождению чилийского народа. Подписали декларацию 11 человек. Среди них — президент Конфедерации владельцев грузовиков Леон Виларин Марин и президент Федерации владельцев такси Хуан Хара Крус. Они остались самими собой.

Виларин пережил «эру Пиночета» на целое десятилетие. Его не стало в августе 1999 года. Для чилийских дальнобойщиков он культовая фигура. Да и не только для них. Таксисты, водители автобусов и просто работяги помнят его и чтят. Нынешний президент CNTC Серхио Перес говорит, что хотел бы быть похожим на Виларина. Ненависть к несправедливости поднимала людей на борьбу. Этому не мешает поучиться. В том числе тем, кто создаёт сейчас в России профсоюзы грузоперевозчиков и водителей такси. Кто знает, быть может, Андрея Бажутина или Михаила Парфёнова [8] когда-то назовут «российским Леоном Виларином» или «российским Хуаном Харой».

Забастовка, начавшаяся 45 лет назад, не привела к мгновенному преобразованию общества – но она добилась своего. Дальше пришли другие проблемы. Придут ещё новые и новые. А сила, упорство и смелость нужны всегда. «Крепче за баранку!» – победишь как они.

—

Евгений Бестужев, опубликовано в издании В кризис [9]

В тему: